Трудно быть человеком. Цикл «Инферно». Книга шестая

Игнат Черкасов

Когда его пристегнули, зачитали длинный приговор, а после дали право на последнее слово, Кошмар хотел выкрикнуть, свой боевой клич, но только не теперь, теперь это все уже было неважно и потеряло для него всякий смысл, всё, кроме неё:– Рейчел…

© Игнат Черкасов, 2021

ISBN 978-5-0055-8441-0 (т. 6)

ISBN 978-5-0055-1438-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 75. Свидание

Спустя три дня ада, которые Комиссар счел за месть Кейт Ханту и закрыл глаза на этот произвол в своем участке, Сережу выпустили на свободу, заранее предупредив о последствиях, которые его будут ждать, если откроет рот шире положенного. Сережа внимательно выслушал, а после послал Кейт куда подальше и ушел, снова ковыляя, уже от побоев. У входа в полицейский участок его встретила Вероника, которая по его взгляду все поняла и просто увезла его домой.

Первый день она его вообще не трогала и позволила отлежаться. Но когда он начал к ней приставать, она сначала дико удивилась в виду его состояния, мягко говоря, примятого, а после перебила его настрой вопросами:

— Что там произошло и какое отношение ты имеешь к погрому этих отморозков?

Сережа настрой не сбавил и обхватил её:

— А что говорят?

— Что кто-то двух копов из убойного отдела убил, а остальных отправил в реанимацию. Это ведь не ты сделал? Ты ведь еще не федерал…

— Еще? Вероника, я и не собираюсь возвращаться в ФБР. Журналистом мне куда удобнее быть. Все обо всех знаешь, притом не официальный бред, а именно подноготную.

— Я думала, это так, размяться чтобы.

— Я и разминаюсь.

Эта фраза неожиданно испугала девушку, но она попыталась не подать виду, чтобы не смутить его, а самой свыкнуться с новой реальностью, в которой её бэтмен ни разу не пацифист, а скорее палач. Она пыталась убедить себя в том, что по сути сама к этому его и подводила, опираясь на его предыдущий опыт, но ее сильно смущало, что тогда он был четко на стороне стражей правопорядка, теперь же линия правосудия для него была полностью размыта, что ее и пугало. Хоть он и до этого, судя по всем материалам, не особо действовал в рамках закона, но хотя бы с позиции федерала, теперь же, он был предоставлен самому себе и действовал на свое личное усмотрение:

— Ты ведь не китаец?

Сережа усмехнулся и озадачился:

— В каком это смысле?

— У китайцев нет понятий добра и зла, они признают лишь силу и слабость.

Её намек Сережа понял, а заодно и вспомнил то, что Майк сказал ему открытым текстом и ответил так же завуалировано:

— Нет, я лев. У них есть такая особенность как невыносимая аллергия на далбо*бов.

— Впервые слышу о таком. Ты вообще животное имел ввиду, или знак зодиака? Откуда ты это вообще взял?

Сережа задумался:

— Точно не помню, наверное, в гороскопе и прочитал.

Вероника посмеялась, расслабив нервы, в чем, прям уже нуждалась:

— Ты в курсе, что они для женщин, так сказать, чтобы скоротать время. Там же все не взаправду.

— Ну, я-то, тебе точно врать не буду. Что тебя гложет, Вероника?

Девушка опустила голову на его плечо:

— Сначала ты пропал на неделю в спортзале, а после на всю ночь. Когда я наконец тебя нашла в полицейском участке, адвокат сказал, что ничем помочь не может и что жизнь дороже денег…

Сережа посмеялся:

— Прям так и сказал? И ты поверила?

Она удивленно на него посмотрела:

— Сам дурак. Притом не только ему пришлось поверить, но и этой стерве, нашему, снова обожаемому прокурору. Это она сообщила, где ты, а еще добавила про три дня в качестве компенсации за репутационный ущерб. Так что пришлось спустить на тормоза раздел касательно ее роли в городе.

— Странно, а я ее и не видел.

— И не надо, Итан. Кто-кто, а она тебе точно добра не желает. Уж не знаю, что там с копами случилось, да теперь и знать не хочу, но что касается тебя, думаю именно она, тебя прикрыла на три дня.

Сережа считал иначе, глядя на ситуацию более объективно, но его интересовало все, что связано было с этой женщиной и он поинтересовался:

— Но зачем ей это?

— Почти уверена, что из-за моего блога. Я ей там репутацию знатно подмочила.

— А было за что?

— Да не особо, она стерва скользкая, так что в основном публиковала сплетни и слухи.

— И в чем суть их?

— В том, что она всех ломает через колено и держит город в ежовых рукавицах. Я не против, но лишнее сопротивление ей не повредит, пусть не расслабляется.

— Знай наших.

Вероника посмеялась:

— Вот именно. Мне она даже нравится, но так как она против тебя, случись что, я этой сучке спуска не дам.

Сережа не хотел выбирать между ними и предостерег Веронику:

— Не лезь в это, как ты и говорила, это работа для журналистов. Если что, я сам разберусь.

— Вот это и пугает.

— Вероника, я серьезно.

Девушка не стала уточнять то, что тоже не шутит и вполне серьезно опасается, зная его методы. Одно дело откровенные бандиты и совсем другое жесткий руководитель, кем всегда все недовольны, так как результаты его деятельности распространяются на всех, от того и не ощущаются единицами. Чтобы отвлечь его от темы, Вероника уже сама увлекла его в спальню, после чего, парни из группы наблюдения вышли на долгий перекур под многозначительный комментарий:

— Ну их нахер.

Спустя пару недель внешние обстоятельства внесли свои корректировки в планы Рейчел, как и её двух личных телохранителей под дулами пистолетов в ее кабинет. Пацифист велел Рейчел не подниматься, а сам развернулся на месте перед ее столом, расстегнув пуговицу на пиджаке, прикрывая ее собой и следя за предателями из охраны прокурора. Рейчел послушала Пацифиста и, не вставая, и тем более, не выходя из-за стола, с ноткой возмущения спросила у начальника своей охраны:

— Что это значит?

Тот, не выдержав взгляда молодого и дерзкого с виду телохранителя и не желая рисковать, ответил с места:

— С вами тут важные люди хотят поговорить.

— Понятно. Считай, что ты уволен.

— Это уже не вам решать.

— Поспорим? На твою жизнь.

У начальника пересохло в горле, а Рейчел продолжила:

— Хотя, чего утруждаться ради столь незначительной ставки. Свободен, и чтобы я тебя больше здесь не видела.

— А она все командует и командует. Знаешь Рейчел, ты мне напоминаешь курицу, которой уже оторвали башку, но она все равно продолжает ерепениться.

Сбитого с толку начальника охраны сменил наглый мужчина лет сорока, которого Рейчел впервые видела:

— А ты еще кто?

Мужчине перегородил путь Пацифист, который его удивил своим поведением, а именно своей непреклонностью в очевидной ситуации проигравшего. Он невзначай ответил Рейчел, а после переключился на Пацифиста, гадая, что с ним не так:

— Твой новый хозяин, который пришел забрать всё и убери уже, наконец, своего пса… Что парень, не знаешь, когда нужно отступить? У тебя, что, проблема с оценкой ситуации?

Пацифист — Это у тебя проблема и, если не хочешь, чтобы она стала последней, вали отсюда.

Мужчина оглянулся и посмеялся:

— Давай на пальцах объясню. Вот твои двое, обезоруженные и под присмотром шестерых ребят из охраны, то есть по три на каждого, чтобы ты точно понял, плюс я, целый ветеран войны в Ираке, Афганиста…

Не церемонясь, Пацифист с головы сломал хваленому ветерану нос и приставил дуло пистолета к глотке, попутно придушившая им. Аванс и Скорострел команду поняли правильно и тут же сработали, перехватив ПП у ближайшего охранника и встав на одну линию с остальными, что моментально обнулило их численное преимущество, особенно если спустить курок и открыть перекрестный огонь:

— Оружие на пол, только медленно, а то я сегодня кофе перепил, нервничаю что-то.

Аванс всегда был болтлив, но в ситуациях против дуболомов, Пацифист позволял ему забивать их мозг всякой чепухой, чтобы не успели одуматься. Положив оружие на пол, Аванс не успокоился:

— Эй, спешл, второй ствол тоже, медленно и всего двумя пальцами за рукоять. Давай Эндрю, в следующий раз будешь знать, что вторым стволом лучше не светить, крыса ты эдакая.

Обезоружив уже охрану, телохранители вывели их в коридор и прислонили к дверям, заняв оборону с двух сторон за укрытиями. Пацифист, обезоружил ветерана и сорвал с его ремня рацию, после чего приставил ее к его лицу:

— Слушай внимательно герой, сейчас своей группе даешь отбой, а после поговорим по душам.

— Ты соверша…

На этот раз Пацифист ему уже вправил нос, но не ударом головы, а его же рацией, свалив его на пол. Ветеран поднял руки:

— Ладно-ладно, я все понял.

Пацифист тоже понял, что имеет дело со скользким типом и перед тем как поднести рацию к его лицу, сначала прижал стволом его хозяйство и дал пару секунд подумать над его перспективами, даже в случае успешного штурма кабинета Рейчел. Как только ветеран побледнел, Пацифист поднес к его лицу рацию и вышел в эфир:

— Отбой, я сам разберусь.

Пацифист откинул рацию и поднял его на ноги, поставив перед столом улыбающейся Рейчел:

— Ну что, герой, поговорим.

— Тебе конец, сука. Ты у меня жрать землю будешь…

— Ты прав, мне конец, а еще ты говорил, что пришёл отнять всё, а значит, мне теперь нечего терять. Пацифист, продемонстрируй нашему герою поведение людей, которым нечего терять.

Еще до того, как до ветерана дошел смысл слов Рейчел, еще раньше до него дошла боль от перелома в колене. Но Пацифист не позволил ему упасть и, схватив за шкирку, с рывка насадил ртом на край стола, чтобы сильно не орал. Скрипя зубами по древесине, ветеран смог лишь истошно выть, трясясь от боли и ужаса.

Рейчел дала ему время прийти немного в себя, а после спросила:

— Ну так ты кто, петушок?

— Я… Я, агент Смит.

Рейчел от души посмеялась:

— Еще один, вас там что, как кроликов разводят что ли, что ни агент, то сразу Смит… Ну и из какой животноводческой фермы ты к нам приперся?

— Я из ЦРУ, мать твою!

Так как Пацифист был хорошо воспитан, он не стал терпеть хамство уличной шпаны и ударом с колена в бедро, наказал наглеца, да так, что тот снова вцепился зубами в стол и стал с ним почти одного цвета, изрядно покраснев. Пацифист пошутил про себя — «От стыда, наверное».

Рейчел — Про то, какой ты главный, своей маме рассказывать будешь, а мне нужен тот, кто заварил эту кашу и прислал, тебя придурка, ко мне?

— У своего папаши спроси, он лучше знает.

Рейчел махнула рукой, и Пацифист вырубил ветерана, а после выволок его из кабинета, оставив ее одну. Рейчел была явно огорчена услышанным, но не удивлена. Зная отношение своей семьи к ней и повадки их господ с «Сити», которые все предпочитали делать чужими руками и наверняка, Рейчел стало ясно, что время мирных переговоров кончилось. Хоть она и пыталась всячески затормозить этот процесс, который в итоге должен был привести их всех к прямому столкновению, но ей не удалось обуздать жадность ее брата. Инферно действительно отчистил город от наркоторговли, силком загнав всех в такие рамки, что одни боялись продавать под страхом смерти, а другие боялись допустить продажу, по тем же соображениям. Без отмашки сверху, так сказать, ни те, ни другие, действовать не смели. На пути этой отмашки и стала Рейчел, у нее, как всегда были свои планы, и в эти планы не входило массовое убийство населения с целью заработка ликвидных денег. Её не интересовал финансовый вопрос, только вопрос власти и защита ее близких, в число которых ее родители и брат, более не входили. Тем не менее, она не смогла поставить точку в этом вопросе и ограничилась лишь предупреждением, все-таки это были родители Аннабель.

Получив четкие указания, Пацифист отправил Аванса и Скорострела донести послание от Рейчел, которое выглядело, как очередной расстрел, по закону военного времени. Выгрузив ветерана, бойцы отщелкнули предохранители и в упор расстреляли поломанного агента ЦРУ прямо на пороге фамильного дома Вудс. Это произвело неизгладимое впечатление на главу семейства, который так и не понял, куда делась охрана, которая просто разбежалась при виде двух хорошо экипированных бойцов спецназа. Так же подверглась изменению и риторика вопроса по поводу наркоторговли, которую Джаред переквалифицировал в легальную, пустив, так сказать, клич в массы. Легализация, даже легких наркотиков, сполна окупала и затраты, и риски, связанные с нелегальной, что ее выгодно выделяло. Рейчел прекрасно понимала, что с легких наркотиков, путь только один и он вел, рано или поздно, к тяжелым. А там, где спрос, всегда появляется предложение. Но она не смогла додавить гадину и дала слабину. Ей пустили кровь её же родные люди, кровь в море, теперь уже, переполненном хищниками.

В тот вечер, Пацифист впервые смог разглядеть в железной леди, хрупкую девушку, которую больно ранили в самое сердце. Несмотря на свой, достаточно еще юный возраст, она не лила слезы и не жаловалась на жизнь, а тихо сидела в полутемноте и смотрела в никуда, изредка делая глоток крепкого напитка. Он выждал паузу, но она никак не отреагировала на его присутствие и тогда он все же ее побеспокоил:

— Мэм, вы в порядке?

— Что у тебя?

— Инферно.

Рейчел тяжело вздохнула, а что сказать не знала. Наконец собрав мысли в кучу, она опомнилась и немного собралась, облокотившись, локтями на стол:

— Что на этот раз он вытворил?

— Сорвал эвакуацию ученного, обезвредил людей Моники, а сам скрылся с ученным.

Рейчел вздохнула и произнесла мысли вслух:

— Что ж, история склонна повторяться, так или иначе… Или это так жизнь проноситься перед моими глазами…

Пацифист не знал о провальной операции со спецом, которого Инферно так же увел у Рейчел из-под носа и забрал себе:

— Мэм?

— Где они теперь?

— Я не знаю, мои его упустили.

Рейчел уже безразлично спросила:

— Снова расслабились?

— Да нет, тут, похоже, все серьезнее. Похоже, они его проморгали капитально. У него окно почти в две недели. Первые дни он с утра выходил в лес без телефона, да вообще без всего, кроме спортивного костюма. Парни из наблюдения решили, что он на зарядку, да и из записей переговоров это было ясно. Но когда он в лесу по полдня стал пропадать, это уже вызвало подозрения…

— Все выходит из-под контроля.

— Мэм, ему кто-то помогает со стороны, это точно…

— Это уже не важно.

— А как же вербовка? Он бы вам пригодился, особенно сейчас и даже такой.

Рейчел отвернулась в сторону:

— Никак… Мне нечего ему предложить… Да и зачем стараться, если я все равно не смогу его оградить от плешивого старикашки… Я понятия не имею, что он ему мог предложить такого, после чего Инферно предал меня и перешёл под его контроль…

— Не знаю, мэм. Что-то он не похож на предателя.

— А я не знаю, как мне дальше быть… Вернее знаю, но сделать этого не могу… Рука не поднимается, зато у них она точно поднимется и тогда конец всему.

— Я свяжусь с Ермаком.

— А толку-то? Что бы, мы не сделали, нас ждет война, к которой мы не готовы… Я просчиталась, что-то раньше сделала, что-то позже, а кого-то вообще упустила… Думаю, история не прощает ошибок, особенно тем, кто вздумал с ней играть и подстраивать ее под свои интересы.

— Но как-то же вашим элитам удавалось столько лет вертеть всеми нами?

— Ну, у них вон, сколько жизней, а у меня на этом фронте, всего одна, моя и она уже под прицелом… Я сама связалась с Ермаком… Он уже ждет вас… Вам незачем умирать на чужой войне и уж точно в чужой для вас стране, вы же, как-никак, патриоты…

Пацифист серьезно задумался о себе и о его бойцах, которые точно бы не бросили своего командира и в любом случае готовы разделить с ним его выбор, не посмев предать воинское братство:

— При всем моем уважении, но мы остаемся.

— А вы и вправду не умеете отступать, да ведь?

— «Умри, но сделай» — вот наш девиз. А тут еще даже стрелять не начали, так что…

Рейчел налила ему и подвинула второй стакан к нему:

— Всё не было подходящего случая, но думаю сейчас, как раз он представился… Пришли первые анализы, после вашей операции и они не утешительны… Ни я, ни мои врачи не знают кто, а главное, как именно, обтянул кости Инферно этим материалом. Снимки его костей раскрыли его секрет, но мы так и не знаем, как ему это удалось.

— Я что-то не понял, эффект ведь достигнут, так в чем проблема?

— Не совсем… По результату операции, вы одинаковы, разница лишь в том, что ему удалось избежать побочных эффектов, а вам нет…

Пацифист облокотился об стол:

— И сколько?

— Не больше года. Мне очень жаль.

Пацифист выдержал паузу, а после покивал:

— Ну что ж, метод проб и ошибок… Да уж…

Еще молодой парень, ровесник Инферно, не знал, что сказать, ни себе, ни тем более своим бойцам. Хоть Рейчел и была истощена своими распрями, тем не менее, она попыталась переубедить человека, который всегда был рядом и хоть по долгу службы, но не давал её в обиду никому и никогда:

— Я рассказала Ермаку, он, как и я, считает, что для вас война уже окончена, но в отличии от меня, считает, что не в праве приказывать, как вам провести оставшийся вам срок. А я приказываю, вернись домой и, хотя бы сколько-то, но поживи для себя, в свое удовольствие.

Пацифист не посмотрел на нее, и продолжил смотреть в никуда:

— Домой? Я, как и мои бойцы, сироты. У нас нет дома, у нас есть только отечество, которому грозит полное истребление. И логово этой мрази здесь, в этой стране. Я никогда не вернусь на родину и уж точно не смогу пожить в свое удовольствие, среди людей, которые обречены на смерть, мразью, что гнездится здесь. Для меня война не кончена, как и для моих бойцов. Мы сдохнем, но не допустим краха нашей родины.

— Мне очень жаль, Пацифист, но нам не победить. Этот мир уже у них в руках.

Пацифист улыбнулся:

— Круговая оборона, это тактика обреченных, а мы еще поборемся. Как говорил Товарищ Сталин — «Бей врага на его территории». И пока не дошло до круговой, я буду бить, бить жестко и до их смерти, либо своей.

Пить Пацифист не стал и просто вышел. Рейчел не разделяла его убеждений, она сражалась не за родину, нечто абстрактное для нее, а за конкретных людей, за своих любимых:

— Как раз любви-то мне и не хватает…

На ум ей пришел всего один мужчина, который когда-то ворвался в её жизнь и изменил её навсегда:

— Инферно… А знаешь, давай поиграем напоследок… Чего печаль топить в стакане, во всяком случае, одной.

Рейчел накинула плащ и вышла в коридор, пытаясь проскочить мимо Пацифиста:

— И далеко вы собрались?

Рейчел разочаровалась в своей тщетной попытке ускользнуть незамеченной:

— Не бойся, сегодня меня точно не убьют.

— Поживем, увидим. Так куда вас довести?

— Пацифист, ты конечно не прошибаемый, но хоть о своих бойцах подумай.

— Уже подумал и отпустил в отгул.

Рейчел переменила тон:

— Ты им сказал?

— Нет.

— Но они ведь имеют право знать.

— Это у вас тут все крутится вокруг прав человека, а у нас всё иначе.

— И как же?

— У нас есть вера в Бога, вера в то, что ему виднее.

— Как интересно. То есть ваш Бог лишает вас свободы, и вы все равно в него верите?

— Мэм, оглянитесь и посмотрите вокруг, до какой именно свободы вас довела борьба за хваленые права человека. Сколько этих прав вы сами нарушили во благо тех, чьи права еще не успели нарушить. А теперь посмотрите на себя, и загляните чуть глубже своего эго и дайте себе честную оценку, зная свой срок, дату своей смерти, разве вы решились бы на те вещи, на которые шли, чувствуя привкус смерти за спиной?

Рейчел задумалась над его словами, благо ей было что вспомнить. Она тут же вспомнила старика с винтовкой, которого попросила Инферно пощадить. И, конечно же, она вспомнила то чувство, что ощутила к нему на той горе. То единственное, самое теплое и светлое, что у нее было в жизни, а именно в самом ее конце, она пожелала разделить с ним:

— Ностальгия что ли?

Видя непонимание Пацифиста, она уточнила:

— Я поняла, о чем ты. Предчувствие, а тем более знание срока своей смерти действительно сковывает в выборе, а значит и в свободе. Потому что в любой другой ситуации я даже и подумать не могла, что захочу провести, возможно, последний свой вечер на свидании и именно с Инферно.

— А я, о чем. Подождите, что? С кем?

— Ты правильно услышал. Так что нам в ресторан.

По дороге в ресторан, Рейчел позвонила ВерОнике, как и ожидалось, по-хорошему убедить её не получилось и пришлось прибегнуть к уловкам, одна из которых, всё же сработала. Подъехав к ресторану, Рейчел улыбнулась и вежливо поинтересовалась:

— А ты куда собрался?

Пацифист, недоумевая, ответил:

— Туда.

— Не в этот раз.

— Я вас с этим психом наедине не оставлю, да и про остальных недоброжелателей не стоит забывать.

— Про недоброжелателей не беспокойся, чтобы их отвадить, репутации Инферно всё еще хватит. Что касается самого Инферно, ты сам сказал, что не чувствуешь от него угрозы.

— Да, но…

— Вот и приглядывай, но из здания напротив и не вздумай подглядывать. Хоть в этот вечер я хочу расслабиться и не ощущать на себе чью-то оптику.

Борьба взглядов кончилась тем, что Рейчел добилась своего и пошла в ресторан одна, под прикрытием Пацифиста с крыши здания напротив — «Ну что за женщина. Ей майором быть, не меньше, а она тут прозябает».

Ожидая Инферно за столиком, Рейчел ушла в себя и погрузилась в воспоминания, связанные не только с ним, но и с тем малым, что она бы могла назвать хорошим в своей жизни — «Интересно, благое намерение, незавершенное делом в силу летальных обстоятельств, засчитывается в копилку добрых дел?…». Решить этот вопрос, как и остальные, ей не дал её брат, который к ней подсел:

— Привет, Рейчел, что празднуешь? Свой уход в отставку?

— Шел бы ты…

— А мне кажется, как и всем остальным, что гораздо уместнее будет, если бы ушла ты. Я всех устраиваю, а ты, впрочем, как всегда, устраиваешь только саму себя.

— Я прокурор, а не политик и в мои обязанности не входит стелиться под каждого урода, чтобы угодить всем, доказав свою лояльность.

Джаред посмеялся:

— Говоришь, прям как моя сестрёнка, кстати, как она, еще не сдохла?

У Рейчел непроизвольно сжались кулаки, что тут же заметил Джаред:

— Я тебя умоляю. Рейчел, не в твоём положении истерично махать кулаками. Ты одна, среди стаи акул и именно мы пустили тебе кровь, так что сделай последнее одолжение своей семье, хотя бы уйди достойно. Хорошего вечера…

— Он станет гораздо лучше, если ты уйдешь.

Ощутив руку на своем плече, Джаред оглянулся:

— О, мистер Хант, рад вас видеть. Чем занимаетесь, так сказать на пенсии?

Сережа решил пошутить:

— Да знаешь, то тем, то этим, например, сейчас жду, когда ты свалишь с моего места.

Джаред смутился:

— Да, неловко получилось. Ну ладно, не буду вам мешать.

Джаред ушел к очередной партии толстосумов, а Сережа, наконец, занял свое место, напротив Рейчел:

— А вы, мистер Хант, как всегда вовремя.

Оказавшись напротив той, мысли о которой не покидали его голову никогда, Сереже снова стало неловко, и он потянулся за стаканом воды, чтобы смочить пересохшее горло:

— Прошу прощения, если опоздал…

Рейчел выставила руку, тем самым перебив его:

— Давайте сразу к сути.

Сережа кивнул и достал блокнотик из кармана, что вызвало у Рейчел улыбку:

— Да вы, я погляжу, парень из прошлого, буквально во всем.

Её намек на раритетный способ записи интервью Сережа понял и обосновал свой подход старого образца:

— Не к столу будет сказано, но я не хочу, чтобы в случае, если что-то всплывет из нашей беседы на стороне, вызвало у вас некие сомнения на мой счет. Запись на диктофон, это довольно опасно, а запись ключевых фраз, переформатированные в мои личные ассоциации, которые могу разобрать только я, гораздо надежнее.

— Ого, к чему такая конспирация? Это же всего лишь интервью.

— Меня мама с детства приучила с мелочей начинать делать всё правильно. И это не просто интервью, а мой первый эксклюзив.

— Ой, как интересно. А что ещё, расскажите про свою маму?

Сережа откровенно не понял вопрос, но продолжил играть в вежливость и учтивость, как его учила Кэти — «Щенячьи глазки и хватка бульдога»:

— Мэм…

— Называй меня Рейчел.

Сережа с нескрываемым удовольствием принял её предложение и улыбнулся на радостях:

— Хорошо, Рейчел…

Но тут же забыл, что хотел сказать. Глядя на его замешательство, Рейчел в душе посмеялась, заметив повадки подростка, в мужчине напротив себя и напомнила ему, в виде уловки:

— Ты хотел рассказать про свою маму.

— Да, то есть, нет, Рейчел, мы встретились поговорить о вас и ваших выдающихся успехах на должности прокурора.

Рейчел искренне посмеялась:

— Выдающихся? Кто тебе речь писал, парень?

Сережа удивился и засмущался, что его уже порядком достало:

— Я и писал. А что не так?

Рейчел успокоилась:

— Давно так не смеялась. Ух, умеешь даму рассмешить… Давай так, в этот вечер побудем сами собой, без лишних церемоний, как люди из народа.

— «Как люди из народа» — хорошая фраза для заголовка.

Заметив взгляд Рейчел, открытый и непринужденный, Сережа отложил карандаш с блокнотом в сторону, опасаясь потерять зрительный контакт с ней:

— Значит, просто посидим, пообщаемся?

Рейчел прикрыла глаза в знак согласия и кивнула головой:

— Схватываешь на лету.

Сделав заказ, они приступили, так сказать, к дегустации бутылочки вина, чтобы нагнать аппетит и поговорить по душам:

— Признаться честно, Рейчел, я не особо следил за твоей работой.

Рейчел усмехнулась:

— По твоей заготовленной речи, это хорошо заметно.

Сережа перестал уже смущаться и тоже оценил комизм своей вступительной речи:

— Да, смешно получилось. Но, вот я о чем подумал, раз тебя насмешила такая нелепость, в каком же ты напряжении постоянно находишься?

— А вот это уже хороший вопрос, но боюсь, ответ на него не для твоих ушей. Не обижайся.

— Да меня тут уже одна волонтерка научила, что обижаться себе дороже. Ну а если завуалировано, не под запись, а, чтобы просто выговориться.

Рейчел с интересом в глазах улыбнулась:

— Да, Кэти и впрямь поработала над тобой.

— Вы про ту Кэти, что на три дня упекли за решётку?

— А вот и её фирменный удар под дых, узнаю кисть мастера… Ты ведь в курсе, что такое показательные мероприятия?

— Это когда одного караешь, чтобы всем остальным неповадно было?

— Не столь кровожадно, но суть ты правильно понял.

— А со мной было так же?

Рейчел вздохнула, точно не зная, что ему можно сказать, а чего лучше не стоит:

— С тобой было куда сложнее. Скажем так, ты свою работу выполнил и хорошо выполнил, результат твоей короткой деятельности и вправду впечатляет, именно поэтому ты обязан был уйти. Как бы это печально не было, но ты бы стал первой жертвой системы, с которой сдул пыль и запустил заново. Твои методы не укладывались в рамки системы правопорядка и рано или поздно, но ты бы пошел против нее… против меня. Я не хотела, чтобы ты стал жертвой обстоятельств, и вывела тебя из игры, пока не стало слишком поздно. Как-то так.

— Вау, по всему видно стратегическое виденье. Не думал, что кто-то из власти обременен этой ношей. Во всяком случае, судя по их решениям, со стороны кажется, что они реагируют на обстоятельства, а не создают их. Временами кажется, что наш корабль остался без капитана и пока его замы дерутся за его место между собой, никто точно не знает, куда именно судно держит курс.

— Главное, чтобы это судно не называлось «Титаник».

— Это похоже на тост.

Забыв про приличия, они залили в себя всё содержимое бокала, приглушая, каждый свою печаль:

— Неужели всё так плохо, что нам остается довольствоваться малым, тем, что наше судно не называется «Титаником»?

— Уж поверь, даже это уже достижение. Оглянись вокруг и подумай, а почему должно быть иначе. Мы сейчас на перепутье, мало кто об этом знает, но определенно все и каждый, это чувствует. Мир меняется, кардинально и стремительно. И главная проблема, этого нового мира, не в том, что судно плывет в неизвестном направлении, а в том, что на всех места уже не хватит. Судно и так уже переполнено и когда это станет очевидно уже даже для масс, вот тогда-то и мир изменится, притом одномоментно и скорее всего, на не вполне завершенной стадии, на которую просто уже времени не хватит. Чтобы хоть кто-то уцелел, придется скинуть балласт за борт.

К своему удивлению, но Сережа её понял и разлил ещё вина по бокалам, после чего они уже молча его пригубили. Чтобы отвлечь её от тяжести грядущего, он попытался сделать комплимент женщине, к которой был явно неравнодушен:

— Должен признать, не смотря на все твои тревоги, ты отлично выглядишь.

Рейчел растрогалась, может вино сработало, а может просто, ничего приятнее от Инферно она в жизни не слышала:

— Потанцуем?

К счастью обоих, романтический мотив музыки располагал на то, чтобы обнять друг друга и раствориться в медленном танце. Для Сережи в новинку были такого рода нежности и уж тем более трепетное обращение с дамой, но Рейчел располагала к себе именно в этом ключе. Он не привык считаться ни с кем, кроме себя, но для Рейчел, он чувствовал, что может уступить всё и во всем. Его это напрягало, но её объятия, за них он готов был простить ей всё и даже больше. Для Рейчел же, их медленный танец стал продолжением тяжелых и слишком долгих отношений. Её сердце всё ещё принадлежало ему, в этом она уже не сомневалась, но как быть с человеком, который её предал, она не представляла. Вновь оказавшись в его объятиях, она так же готова была ему простить всё, ну или почти всё, но пойти на риск для своих любимых, она не могла — «Ох, Инферно… мы столько перенесли вместе, тем не менее, далеки как никогда… ты ничего не помнишь, или почти ничего, а я бы и рада была всё забыть, ну или почти всё… но не могу, не имею право».

После танца они вернулись к столу, и вечер провели под разговорами о том и о сем. Рейчел, наконец, себя почувствовала человеком из толпы, который может забыться хотя бы на вечер. Сережа забыл напрочь обо всех советах Кэти, о блокноте, и ловил каждое слово девушки, в которую, похоже, был влюблен и, похоже, давно. Он так и не осмелился её спросить, встречались ли они прежде. Внутреннее чувство его предостерегало от этого, а тренировки с Майком, его убедили доверять себе, даже и в амурных вопросах.

Для обоих время пролетело незаметно, лишний раз, подчеркнув приятно проведенное время, которое Рейчел захотела продлить, хоть на немного. Отстранив неприметным жестом Пацифиста, Рейчел обратилась к Инферно:

— Будь добр, подвези даму до дома.

— Предупреждаю сразу, если что, по документам я инвалид.

Рейчел поняла его намек на возможную проблему с патрульными и ответила в его манере:

— Если что, по документам я прокурор, так что не дрейфь.

Сережа улыбнулся:

— А как же здравый смысл и предосторожность?

— Я готова рискнуть.

Эта фраза, сказанная ей лично, дополнила его воспоминание и усилила эмоциональной составляющей — «Я знал её прежде, точно знал».

— Ты там уснул что ли? Неприлично заставлять даму ждать.

Сережа опомнился и, обойдя машину, открыл дверь перед хамоватой леди. Не знал, откуда и почему, но её изящество, разбавленное иногда простотой, его забавляли, подкупая своей непосредственностью. Она была и родной и чуждой ему одновременно. Их словно разделял невидимый барьер из её проблем, которые она точно не стала бы обсуждать с ним. А возможно и недосказанностей, вероятность которых, Сережа уже не исключал. Вбив её адрес в навигатор, с которым вынужден был познакомиться в силу своего забытья, они молча доехали до её загородного дома. Растянуть удовольствие не получилось, за пределами того столика они снова вернулись в этот жестокий мир, где каждый накинул свою маску, автоматически отдалившись от другого. По приезду Сережа осмотрелся и улыбнулся:

— Не хочу пугать тебя, но у меня такое чувство, что я уже был здесь.

Рейчел не испугалась, а лишь мысленно извинилась перед Джи и пригласила Инферно к себе:

— Зайдешь?

Сережа и рад был зайти, но кратковременное помутнение после танца быстро рассеялось в силу его новой привычки подавлять в себе эмоции, и он отказался, притом в однозначной форме, не оставив места даже для легкого флирта с её стороны:

— Прости Рейчел, это был прекрасный и даже странный вечер, но у меня обязательства перед другой, так что, максимум до ворот, а до порога, увы, но нет.

Рейчел неприятно это было слышать, так как она, где-то глубоко внутри, рассчитывала, что он её поддержит в последней её глупости, как и всегда прежде, но вышло, как вышло:

— Прощайте, мистер Хант, не забывайте наше свидание.

Сережа не стал её поправлять, так, как и сам уже понял, что это было именно свидание, странное, но свидание. Проводив её взглядом до порога её дома, он тут же уехал, уже под пристальным взглядом Пацифиста, который проследил за ними до её дома, возле которого и остался.

Сережа остался верен себе, вернее новому себе и тут же переключился на дело, от которого отвлекся. Приехав в задрипаный отель на окраине города, он обнаружил пропажу ученного и все наконец понял:

— Ах ты… вот сучка!

Рейчел также осталась верна себе и вильнув хвостиком, хитрая лиса, в очередной раз обвела вокруг своего каблучка Инферно, каким бы он ни был. Как только она его выманила, группа наблюдения отследила его маршрут от ресторана до отеля, где уже люди Моники завершили начатое, лишив Сережу единственного свидетеля. После введения Кэти в суть проблемы, Сережа, неожиданно для себя заинтересовался повсеместными похищениями ученных, которые якобы не от мира сего. Ярчайшим представителем этой категории непризнанных гениев, считался Никола Тесла, который своими открытиями мог легко лишить торгашей топлива их баснословных прибылей, со своей популистской идеей о бесплатной энергии в век капитализма, где прибыль, это всё.

Сережа, а вернее уже Кошмар, который за две недели усиленной подготовки на полигоне Майка и под чутким его руководством, вспомнил и отработал большинство своих навыков, которые ему уже не терпелось пустить в ход:

— Я так это не оставлю. Ещё не знаешь, с кем связалась.

Хоть он и сам чувствовал нелепость своих угроз, перед лицом Рейчел, которая явно повидала больше его, как минимум из того, что он смог вспомнить, тем не менее, он жаждал вызов, который с большим удовольствием принял. Его несдержанность и желание поскорее проявить себя, легко объяснялась его высокими результатами на полигоне, которые поражали даже бывалых вояк из спецов Майка, которые должны были отточить его технику. Была одна хитрость в подготовке Кошмара, о которой знал только Майк. Ханта не надо было готовить, ему лишь надо было помочь вспомнить. На деле же оказалось все значительно быстрее. Годами отработанные движения и рефлексы, с которых инструктора Майка лишь пыль сдули, с ходу вылезли наружу и придали парню уверенность в себе, в том, что он способен сломать хребет любому.

Вернувшись к дому Рейчел, он прислушался к себе и ноги сами его привели к лазейке, которой до этого пользовался Инферно. Проскочив мимо пустых постов охраны, Кошмар нарвался на неприятность в лице Пацифиста, который помимо, лазерных систем охраны, также пользовался банальными ловушками, которые освоил ещё со времен военного училища:

— Какого?

— Неприятно, наверное, да?

Очередная волна воспоминаний оказалась некстати, но и без неё было понятно, что песенка его спета, так как телохранитель уже держал его на мушке, а сам он ещё даже пистолет не успел выхватить, не говоря уже о предохранителе на нем. Припрятанная хлопушка под ковриком для ног подняла по тревоге не только Пацифиста, но и Рейчел, которая вмешалась:

— На этом твоя работа окончена, дальше я сама.

Пацифисту очень захотелось перевести взгляд с Инферно и посмотреть на Рейчел, а именно убедиться, что она головой не тронулась:

— Ты шутишь? Он ведь не поговорить пришел.

Кошмар — Поговорить. А зачем же еще?

Пацифист — Да, конечно, а пистолет для убедительности прихватил.

Кошмар — Пошел ты.

Пацифист — Не дождёшься.

Рейчел подошла к Пацифисту и положила руку на его — на ту, что он вытянул в сторону Инферно, держа его на мушке:

— Уходи, и это не просьба.

Пацифист — Рейчел, он же убьёт тебя. Он же…

Рейчел — Пусть лучше он. Я устала, пойми. У меня нет идеи, как у тебя. Только близкие люди, которых я уже эвакуировала, а значит уже можно и выдохнуть. К тому же у нас незаконченное дело, у которого нет срока давности. Прошу, уходи.

По голосу Рейчел и так было понятно, что она выдохлась и бороться, не намерена:

— Твоё право.

Убрав пистолет, Пацифист ушел, а после и уехал, оставив их одних — «Когда человек сдался, его уже не спасти. Прощай Рейчел».

Рейчел не особо обращая внимания на Инферно пошла к себе в кабинет, а Кошмар остался на месте, пока не услышал, как Пацифист уехал. Пройдя к ней в кабинет, он испытал легкую неловкость от новых обстоятельств их новой встречи в тот же вечер:

— Зря отпустила.

Рейчел встала у окна, ностальгируя по былым временам, опять же связанных с ним:

— Зря пришел, ученного уже нет.

— Хреново, особенно для тебя… Скажи, Рейчел, зачем они тебе?

— А тебе зачем? Хотя если вспомнить твой скелет, твой интерес становится понятен.

— Мой что? Ты снова меня пытаешься нагрузить очередной чушью?

— Ты ведь ничего не помнишь? Ничего и никого?

— Я помню тебя, если ты об этом, но это ничего не меняет. Это лишь картинки, немое кино, так сказать. Этого слишком мало, чтобы пережить заново, заново почувствовать.

— Так значит, я для тебя ничего не значу?

— Значишь, правда, не то, на что намекаешь. Ты мразь, Рейчел, а я мочу мразей.

Он выхватил пистолет, снял его с предохранителя, а когда навел на неё, она уже была повернута к нему лицом с гранатой в одной руке и чекой от неё в другой. Он явно такого не ожидал, как и всего остального до этого, что в дребезги ломало его концепцию о непобедимом Кошмаре. Рейчел начала к нему подходить, а он забыл выстрелить ей в живот, во всех смыслах этого слова, оцепенев от неожиданности, что четко было видно по его лицу. Рейчел же, была готова умереть, так как над ней скапливались тучи целого полчища уродов, чьим интересам она воспротивилась:

— Ничего не напоминает?

— Ты про пришибленную бабу с гранатой напротив? Нет, видать, я эту серию пропустил, как и ты, свой сеанс у психотерапевта. Но ещё не поздно записаться на следующий сеанс, ты только чеку обратно вставь.

Чувство одиночества, которое вызвал самодовольный подросток в обличии воина, который был самым опасным её противником, когда-то, заставило её искренне пожелать вернуться в тот самый вечер, когда её посольство пылало, когда её сотрудников резали дикари-канибалы, когда у неё не было ни единого шанса спастись, но, когда напротив неё стоял Инферно, ещё враг, но уже готовый умереть, хоть не за неё, но хотя бы с ней. Теперь же, этот самый человек, явно не знал, что делать и как реагировать, и уж точно не был готов умереть ни за неё, ни за кого бы то ни было. Повторить на прощание их фразу — «Вместе до конца», у Рейчел теперь язык не поворачивался:

— Когда-то ты меня пощадил… теперь я тебя пощажу… уходи и больше не смей приходить, раз не готов свою жизнь на кон поставить в попытке отобрать чужую.

Она отвернулась от него, только чтобы не видеть своего Инферно в таком состоянии. Сережа не посмел выстрелить ей в спину и просто ушел, разочаровавшись в себе, искренне не понимая в чем его проблема. Вся его проблема была в том, что он отстранённо относился ко всему, играя в хладнокровного палача биомусора, под грифом «Мрази». Инферно же всегда воспринимал все лично, погружаясь с головой в схватку, не забывая каждый раз при этом ставить свою жизнь на кон.

Рейчел посмотрела на гранату:

— Нет уж, чтобы убить меня, им всем придется постараться…