Семь мелодий уходящей эпохи

Игорь Анатольевич Чечётин (2019)

Сборник рассказов, написанных от первого лица. Повествование охватывает значительный временной интервал — от начала 60-х годов и до настоящего времени. Детский сад в СССР, пионерский лагерь, двор и нравы московской хрущевки в Черемушках, добровольно-принудительные сельхозработы в 80-х, первая работа в парке Горького, неожиданный бизнес во времена перестройки, первые поездки за рубеж, работа в рекламных агентствах и многое другое отражено в рассказах. Каждый рассказ является произведением самостоятельным и завершенным, драматургически выстроенным. Общее для всех рассказов — выразительный авторский стиль, где взвешенный юмор, легкая ирония, самоирония и плотность изложения не дают читателю утонуть в разрушительной ностальгии, а напротив, оставляют после прочтения ощущение легкой грусти и желание оглянуться на собственный пройденный путь.

Огурец для любимой

Я нескончаемо молод и исполнен почти уникального превосходства над всем окружающим миром, потому что именно я достойно и бережно держу под локоток свою фантастически красивую жену, весящую 44 кг (может, уже немного больше, потому, как жена моя несет внутри себя наш уникальный креатив).

В тот день мы встретились в метро «Улица 1905-го года» и побрели неспешно в сторону Краснопресненской набережной. Нам незачем было спешить по многим причинам. Впереди вся жизнь — это первая и главная причина. Загребать осенние листья ногами всегда лучше вдвоем — это и сейчас наше любимое занятие. Третья причина, по которой мне не хотелось спешить, это армейская повестка о необходимости через 20 дней явиться на сборный пункт на улице Угрешской. О повестке, полученной утром, я рассказал жене только сейчас.

— Мы очень быстро забежим в пару мест на выставке…

Жене по работе нужно быть там, и она, стараясь каплями осеннего дождя укрыть явившиеся слезы, сжимает почти до боли мою уже почти мужскую руку и резко устремляет наш совместный ход, предполагая, что быстрое действие, ускорив нашу неизбежную разлуку, обернется математическим фактом досрочной встречи. Я пытаюсь ее успокоить, ведь двадцать дней — это очень много…

— Знаешь, сегодня я приготовлю наш салат, — я пытаюсь поднять ее настроение.

— Какой салат, где ты возьмешь майонез?

Она не знает, что майонез я исхитрился купить сегодня утром.

— Моркови нет, горошка нет…

— Банку горошка я привез от родителей, а морковь попробуем купить по дороге или спрошу у соседей, — неожиданно для себя я нашел возможное решение…

На выставке я с любопытством наблюдаю, как моя жена старательно пишет в блокнот какие-то скучные данные про толщину пленки ПВХ, площади парниковых покрытий и марки бетона для фундамента. Скучная и безлюдная выставка «ни о чем» на тему парников в сельском хозяйстве СССР. Возможные достижения отечественной химии в сельском хозяйстве тут отображают большие декоративные корзины с муляжами овощей и фруктов.

Монструозные огурцы по 60 см, умело разложенные по корзинам, вернули меня к жизни реальной. Я купил майонез, есть картошка, яйца, горошек…

Я совсем забыл про огурцы. В моем салате должны быть огурцы. Пусть не такие большие, как тут, но настоящие. Подойдя к корзинам ближе, я увидел, что выставочные огурцы и есть самые настоящие. Я не узнал живые настоящие огурцы по той простой причине, что таких чистых, ярких и упругих продольных огурцов я за свою недлинную жизнь в магазинах не встречал.

Обратно к метро мы ехали на маршрутке.

— Салат делать собрался, а огурцов нет, — сказала моя жена неожиданно.

— Салат делать собрался, и огурцов ЕСТЬ! — сказал я, торжественно вынимая из рукава куртки длинный и непристойно зеленый для осеннего московского пейзажа почти экзотический овощ.

Огурцу повезло. Мы помним его уже тридцать лет.