Винтер 39. Нулевые

Игорь Олегович Белошевский

Чтобы вернуть свою возлюбленную Леру, деревенский юноша Егор Винтер вместе со своими друзьями решает отомстить новому парню девушки, совершая преступление за преступлением. Игры в бандитов прекращаются, после ограбления ломбарда, принадлежащего криминальному авторитету Габару. Теперь, чтобы остаться в живых, друзьям предстоит сыграть роль наживки, на которую правоохранительные органы хотят поймать Габара. Однако у Егора и его друзей есть свой план, как выйти из сложившейся ситуации.

4. ОПЕРАЦИЯ «ТОТАЛИЗАТОР»

Школьные дни шли своим чередом, беспощадно уничтожая отрывной календарь моей рудиментарной жизни. Всё было, как всегда. В длинных крашеных коридорах шумели первоклассники, а за кирпичным углом спортзала, с кое-где отбитой на стенах штукатуркой, старшеклассники дымили карамельными сигаретами «Винстон». Сложившуюся гармонию привычных серых будней нашего общеобразовательного учреждения нарушила завуч Зарецкая, вдруг вспомнившая о переоборудовании компьютерного класса, которое началось ещё в прошлом учебном году, но так и не завершившееся к началу этого учебного сезона.

— Класс информатики совершенно пустой, — сказала Зарецкая, гордо встав в полный рост во время очередного педсовета. — Старые ламповые компьютеры, согласно предписанию свыше, мы демонтировали по санитарным соображениям, а новых машин у нас до сих пор нет.

Зарецкая подняла указательный палец своей правой руки вверх и пристально посмотрела на директора школы — Константина Петровича, что восседал во главе стола перед собравшимися сотрудниками в своем раритетном кожаном кресле с облезлыми подлокотниками. После услышанных слов, директор, в свою очередь, не менее пристально посмотрел на завуча Зарецкую, а затем задумчиво перевёл свой взор в сторону окна. За окном природа откликнулась на ход мыслей Константина Петровича, и сентябрьский ветер своим порывом моментально сорвал остатки жёлтой листвы с крохотной осинки, притаившейся на школьном дворе, чуть в стороне от размашистых зарослей дикорастущих кленов.

Собрание учителей накрыла атмосфера абсолютной тишины, которую нарушила завуч Зарецкая, громогласно продолжив свой монолог:

— Педагог Зоя Семёновна жалуется на невозможность проводить уроки по информатике, — сказала Зарецкая, — по этому важному и нужному для ребят предмету. После окончания школы наши ученики на вступительных экзаменах в городские техникумы, и ВУЗы просто не смогут конкурировать с другими выпускниками области. Вы это понимаете, Константин Петрович?

Константин Петрович, сохраняя олимпийское спокойствие, встал со своего директорского кресла, неспешно заложил руки за спину и задумчиво подошёл к окну кабинета. В воздухе снова повисла тишина. После возникшей минуты молчания Константин Петрович развернулся лицом к педсовету и, обращаясь непосредственно к завучу Зарецкой, спокойно произнёс:

— Все деньги, предназначавшиеся на переоборудование кабинета информатики, ушли на покупку фасадной акриловой краски, а эта штука, смею вас заверить, совсем не дешевая.

— И что вы теперь предлагаете? — ни без ехидства спросила Зарецкая у директора.

К такому абордажу Константин Петрович теперь уже явно был готов. Он отошёл от окна, сел в своё кожаное кресло и ещё более спокойным тоном произнёс:

— Будем проводить уроки информатики без использования персональных компьютеров, — произнес Константин Петрович.

— Как вы себе это представляете? — возмутилась Зарецкая.

— Пусть ученики пишут алгоритмы программ на листках в клеточку, — произнёс Константин Петрович, — а затем сдают их на проверку учителю. Зоя Семёновна будет проверять эти работы, как любые другие, письменные, и ставить соответствующие оценки. Вот и всё.

Зое Семёновне роль суперкомпьютера явно по вкусу не пришлась. Даже в советское время на своих уроках она использовала перфокарточную технику, и поэтому теперь, на рубеже нового тысячелетия, на фоне того, как персональный компьютер уже шагал семимильными шагами по всей планете, по интеллигентному робко учительница решила протестовать. На первом нашем уроке информатики, когда, согласно программе обучения, мы должны были знакомиться с устройством персональной ЭВМ, Зоя Семёновна отвела всех нас к единственному существующему на тот момент в школе компьютеру, что находился в директорском кабинете, и на его примере объяснила новую тему урока.

В тот раз Константин Петрович послушно впустил нас в свои апартаменты, но из такого внезапного визита он всё же сделал соответствующие выводы, и уже второй наш урок информатики потерпел полное фиаско. Зоя Семёновна, как и в первый раз, привела весь наш класс к директору, но его кабинет вдруг оказался теперь закрыт на ключ.

— Константин Петрович уехал в центр по административным вопросам, — сообщила нам худосочная секретарша директора, что сидела за столом перед его кабинетом и медленно наносила тоненькой кисточкой чёрный лак на один из длинных ногтей своей левой руки.

Зоя Семёновна не сдавалась, и на следующем уроке информатики мы снова навестили директорский кабинет.

— Уехал на семинар по вопросам образования, — спокойно ответила секретарша, в этот раз уже докрашивая ноготь на другой своей руке.

Каждый урок информатики Зоя Семёновна предпринимала всё новые и новые попытки проникнуть к директорскому компьютеру, но все они одна за одной терпели крах. Несмотря на все усилия, кабинет директора по-прежнему оставался неприступным бастионом, а сам Константин Петрович всё время находился в разъездах и всевозможных полезных общественных нагрузках. Постепенно учительский энтузиазм сошёл на нет, а для нас, сельских учеников, словосочетание «персональный компьютер» превратилось во что-то далёкое и неизведанное, подобно полёту Гагарина в космос в 1961 году.

Нет, конечно, мы знали, что где-то есть такой американский гражданин Билл Гейтс, который покорил весь мир со своим «Windows», знали, что началась эпоха интернета, но всё это было где-то там, далеко, а мы были где-то здесь, на окраине родины, в приграничной полосе, среди камышовых зарослей залива, кустов низкорослого боярышника и нескольких километров до железнодорожной станции с надписью «1317 километр».

Обычно во время школьных контрольных по информатике мне всегда приходилось решать сразу два варианта задания: один — для себя, другой — для моего товарища по прозвищу Медведь. Но в этот раз я справился лишь наполовину. Результаты оценки моих знаний не заставили себя долго ждать. Зоя Семёновна проверяла контрольные работы мгновенно. Она брала в руки сданный ей на проверку тетрадный лист в клеточку, бросала свой острый взгляд на алгоритм программы, что был на нём изображён, затем смотрела на фамилию ученика, и громогласно на весь класс произносила оценку.

Когда дело дошло до работы Медведя, которую легко можно было опознать по пауку, нарисованному на оборотной стороне листка, символу электро-панк группы «THE PRODIGY», что весь урок мой друг дотошно выводил вместо алгоритма контрольной.

— Это вообще что? — спросила Зоя Семеновна у всего класса, и покрутила в воздухе пустой листок с изображённым на нём насекомым.

Медведь, предчувствуя беду, вжался в парту.

— Это что? — переспросила Зоя Семёновна, на этот раз обращаясь уже не ко всему классу, а конкретно к Медведю.

— Это мозг Медведя, — пошутил с последней парты Киля.

Класс дружно взорвался смехом, а некоторые ученики даже стали показывать на Медведя пальцем. Реакция на слова Кили не заставила себя долго ждать. Своей длинной ручищей, прямо за соседнюю парту, Медведь отвесил говорливому однокласснику звонкую оплеуху. Класс замер в ожидании, а Киля вскочил из-за своей парты и бесстрашно рванул с кулаками на обидчика. Я вклинился между воюющими сторонами, и уже через минуту все мы дружно были выставлены в коридор Зоей Семёновной.

В коридоре Киля, прислонившись спиной к крашеной до середины зеленой стене, произнёс:

— Вот ты нервный, — сказал Киля, адресовав свои слова Медведю.

— За языком своим следи, — насупившись, ответил ему друг.

— Заверни клюв, тормоз, — язвительно сказал Киля.

Подобная перепалка продолжалась ещё пару минут, ровно до того момента, когда Медведь снова не выдержал и опять рванул к Киле, чтобы учинить над обидчиком физическую расправу, в которой он явно превосходил своего оппонента. Однако Киля не растерялся: он отскочил от стены, раскинул свои руки в стороны, подобно крыльям аиста, и начал изображать кумира нашего общего детства, героя боевиков — Брюса Ли. Мне ничего не оставалось, как снова превратиться в рефери и встать между друзьями.

— Вы запарили! — попытался притормозить я обоих товарищей. — Хватит уже!

— Я спокоен, задачи по информатике решать умею, — съязвил Киля.

— Что ты там умеешь? — обиженно ответил Медведь. — Умеет он, сопли распускать, малахольный.

После этих слов уже Киля зачем-то бросился с кулаками на Медведя, но тут же осознал, что его шансы против рослого противника не равны, отступил, обратившись в бегство, но тут же врезался в завуча Зарецкую, мирно шагавшую по коридору. Зарецкая из стойки на ногах перешла в партер, лежачее положение, и уже через минуту наша общая судьба сделала ещё один логичный поворот, в результате которого я, Киля и Медведь очутились в кабинете директора.

Константин Петрович, стоя у окна, молча выслушал рассказ Зарецкой о случившемся, по обыкновению заложил свои руки за спину, и посмотрел на дикорастущие клены, что самосадом наплодились в школьном дворе. В комнате возникла тишина. Поскрипывая на расшатанных стульях в ожидании решения своей судьбы, мы виновато склонили головы вниз и терпеливо принялись ждать участи.

Немного поразмыслив, Константин Петрович вернулся в себя и с философской ноткой в голосе произнёс:

— Драка возле вазона с фикусом — это не способ разрешения конфликтов, — сказал нам директор. — Правоту своей точки зрения нужно доказывать знаниями на уроке, а не кулаками. Идите, и чтобы больше такого не повторялось.

Не отрывая своих взглядов от замысловатого переплетения рисунка на красном синтетическом ковре директорского кабинета, мы, друг за другом, спина в спину, покорно вышли из помещения, и затем ещё минут пять молча брели по коридору.

— А ведь директор прав, — произнёс я, нарушив общее молчание.

Медведь и Киля удивлённо посмотрели на меня.

— В чём же? — переспросили друзья.

— В способе разрешения конфликта, — ответил я.

— Поясни? — сказал Киля.

— Почему бы вам не решить свой спор, посоревновавшись в знаниях? — предложил я.

— Это как? — спросил Медведь.

— Очень просто, — ответил я. — Ваш спор состоит в том, что каждый считает, что он умнее другого, вот и выясните это на следующем уроке информатики.

— Не понял, — пробурчал Медведь.

— Идея состоит вот в том, что перед следующей контрольной работой по информатике вы оба отдаёте мне в общий котёл ваши обеденные деньги, — произнес я, — А затем каждый из вас самостоятельно решает задачи Зои Семёновны и сдаёт их ей на проверку. Кто сдаст первым и решит всё правильно, тот и забирает всю кассу.

Киля искоса посмотрел на меня и произнёс:

— Денег мало, — сказал Киля.

— Боишься проиграть? — обратился к нему Медведь.

— Нет, просто предлагаю усовершенствовать идею Гоги, — ответил Киля.

Мы с Медведем не возражали.

Киля сразу же развёл бурную деятельность. Сначала он провёл активную рекламную кампанию грядущего поединка среди учеников, сидящих в нашем классе на последних партах, так называемых «двоечников». Затем ставки пошли и со средних парт, и лишь отличники остались безучастными к планировавшемуся мероприятию, за исключением очкарика Мамочкина, который, вопреки общей тенденции, вдруг, почему-то, решил сделать двойную ставку на Медведя. На это троечница Лаврентьева Лиза, активно симпатизировавшая Киле, ядовито заметила:

— Медведь не решит эту контрольную, даже если от этого будет зависеть его жизнь, — сказала Лиза и сделала ответную ставку в десять рублей на Килю.

Время шло, состязание было назначено на конец недели. Никогда ещё 10-В класс так не жаждал урока информатики, как сейчас. Ждали все, кроме Медведя, который при виде в моей тетрадке рейтинга ставок с каждым днём всё больше и больше печалился. Ученики класса явно отказывались верить в его силы и в основном ставили на Килю. Однако Медведь не сдавался и с упорством обречённого изо дня в день просиживал в школьной библиотеке с цветастым задачником по информатике в руках, пытаясь честно подготовиться к состязанию. Киля же, напротив, в сложившейся ситуации вёл себя крайне неспортивно и всячески пренебрегал подготовкой.

К намеченной дате все ставки были сделаны, и соревнование началось.

— Буду решать сначала твой вариант, так что не дрейфь Медведь, победа у тебя в кармане, — тихонько прошептал я другу, когда мы с ним уселись за парту.

— Я сам буду, — ответил мне Медведь.

Я немного растерялся, так как, говоря, по правде, тоже не очень-то доверял математическим способностям Медведя.

— Медведь, не тормози, — шёпотом настаивал я. — Сам ты не вытянешь.

— Я сам буду, — категорично ответил мне друг, — Я не тупой.

— Никто и не говорит, что ты тупой, просто… это… — попытался я реабилитироваться, но Медведь уже не смотрел в мою сторону, а только ближе пододвинул к себе свой одинарный лист в клеточку.

Зоя Семёновна начала диктовать условия задачи:

— Создать файл, содержащий информацию о лошадях ипподрома, — произнесла Зоя Семёновна. — Каждая запись содержит поля: кличка, возраст, жокей, количество побед и количество поражений. Требуется написать программу, которая будет выдавать следующую информацию: рейтинг побед, рейтинг поражений, возраст всех лошадей и самый результативный жокей.

Я ещё раз вопросительно посмотрел на Медведя в надежде, что тот одумается, но, увы, мой сосед сделал вид, что вовсе меня не замечает. Киля, напротив, поймав мой растерянный взгляд, подмигнул мне в ответ.

Контрольная работа, как началась, так и закончилась, и отличник Мамочкин, сидящий за первой партой перед учительским столом, по указанию педагога отправился собирать для проверки наши работы.

— Всё написал? — недовольно спросил я у Медведя.

Медведь виновато пожал плечами в ответ. Перед ним лежал беспощадно исписанный лист с задачей, которая так и не была решена.

Мамочкин взял наши контрольные и положил их в общую стопку. Проверку работ Зоя Семеновна по обыкновению откладывать не стала. В какой-то момент она добралась до листка Кили.

— Килин, — сказала Зоя Семёновна, — ну тут всё ясно. Артём, в следующий раз условия задачи три раза подряд можешь не переписывать. Одного будет достаточно. Двойка, Килин.

Весь класс недовольно посмотрел на Килю, но тот в ответ только развёл руками.

— Винтер, — произнесла Зоя Семёновна, взяв в руки мою работу. — Вижу, что писал, вижу, что не успел. Не до конца, Винтер, не до конца. Оценки у меня, как известно, только две. Какую будем ставить? Винтер?

Я молчал, а учительница продолжила:

— Информатика — суровая и точная наука…

Зоя Семёновна заглянула в следующую работу, принадлежавшую Медведю, и внимательно с ней ознакомилась. Затем опять обратилась к моей.

— Двойка, Винтер. В следующий раз будешь успевать, — констатировала учительница.

Через какое-то время очередь дошла и до контрольной работы Медведя, на которой Зоя Семёновна остановилась несколько дольше, чем на предыдущих. Проверив, на всякий случай, наличие знака электро-панк группы «The Prodigy» на оборотной стороне листка, она сказала:

— А вот Азарнов молодец, — сказала учительница. — Всё правильно решил. Ведь можешь, Коля, если захочешь. Пятёрка.

Весь класс с удивлением посмотрел на Медведя, а тот, в свою очередь, вопросительно посмотрел на меня.

В этот раз я, как и всегда, решал оба варианта контрольной, только сначала взялся за работу Медведя, а потом уже за свою. Отличник Мамочкин во всей этой операции был ответственен за ликвидацию из общей стопки контрольных того листка, на котором наш будущий чемпион пытался решить свою задачу, и, разумеется, как и Киля, он тоже получил свою долю прибыли от организованного тотализатора. Фирменный знак электро-панк группы «The Prodigy» я собственноручно, заранее, на отдельном листке в клеточку, заготовил дома. Впереди нас ждала общешкольная олимпиада.