Ермак. Интервенция

Игорь Валериев, 2022

Тимофей Васильевич Аленин-Зейский, в тело которого пятнадцать лет назад попала матрица или душа офицера спецназа с огромным боевым опытом, за эти годы достиг многого. В настоящее время он получил личный приказ императора Николая II встретиться с командующим Бэйянской армией генералом Юань Шикаем, который, вероятнее всего, готовит военный переворот в империи Цин. Вот уже три недели идёт русско-японская война, начавшаяся 16 августа 1903 года. Мы выиграли три морские битвы, получив значительное преимущество на морском театре военных действий, но с большой вероятностью ожидаемо, что Британия и САСШ вмешаются в боевые действия на стороне Японской империи. У Российской империи три союзных договора: с Германией, Францией и Китаем. Что ждать ей от этих союзников?

Глава 3

Переговоры

Я шёл за генералом Вогаком по зданию русской дипмиссии в Тяньцзине и наслаждался чувством чистоты души и тела.

Вчера, прибыв на поезде в город ближе к вечеру, мы направились к Константину Ипполитовичу, дом которого располагался на окраине улицы Московской в русской концессии города, занимавшей довольно обширное пространство по левой стороне реки Байхэ. На этом берегу реки она граничила с Итальянской и Бельгийской концессиями, а напротив, по другую сторону реки, располагались Японская, Французская, Британская и бывшая Германская.

Русская концессия была густо застроена в районе вокзала, далее же, вниз по реке Байхэ, строения становились редкими, и этот район принимал характер дачной местности. Здесь, на берегу реки, и стоял небольшой дом военного агента, выполненный в китайском стиле. Только вот во дворе имелась самая настоящая русская баня, топившаяся по-белому, и небольшой, под крышей, прудик-бассейн, в который можно было окунуться после парной.

В общем, я оторвался по полной. Последний раз такое удовольствие получал почти два месяца назад, когда заезжал в родную станицу. Но здесь всё было цивилизованнее, что ли, или изысканнее. Вогак только ополоснулся, после чего попал в заботливые руки местной домоправительницы — симпатичной китаянки лет двадцати, а я дальше парился один, пока не выдохся после четвёртого захода.

Потом был ужин, а утром я в чистой, отутюженной форме при всех орденах вместе с Константином Ипполитовичем посетил Русский парк, где была братская могила русских солдат, погибших при взятии Тяньцзиня, а также другие захоронения русских воинов и просто подданных Российской империи. Отметил про себя, что охрану парка надо усилить, так на некоторых могилах были видны следы свежего вандализма, о чём ещё на миноносце говорил генерал.

Зашли и поставили свечи в небольшую часовню рядом с братской могилой, а потом проехали на рикше в Британскую концессию, где зажгли свечи перед тремя мемориальными бронзовыми досками в честь погибших во время подавления боксёрского восстания русских солдат и моряков.

Мои глаза долго скользили по фамилиям погибших из 16-го, 12-го и 2-го Восточно-Сибирских стрелковых полков, 1-го Верхнеудинского и 1-го Читинского Забайкальских казачьих полков, моряков крейсеров «Россия», «Дмитрий Донской», «Наварин», канонерских лодок «Кореец», «Манджур», «Сивуч» и «Гиляк».

Сделав эти необходимые для русской души действия, с какой-то внутренней просветлённостью направились в дипмиссию, где располагалось рабочее место генерала Вогака.

И вот мы в его кабинете. Я уселся на предложенный стул, а Константин Ипполитович полез в сейф за своими бумагами. Оглянувшись по сторонам, попытался впитать в себя атмосферу этого кабинета, чтобы лучше понять Вогака как личность.

За эти две недели, что мы тесно общались, у меня сложилось о генерале положительное мнение. Одиннадцать лет служит военным агентом в Китае и Японии. Прекрасные знания китайского, корейского, японского, не считая четырёх европейских языков. Обаятельный, общительный с искромётным юмором, смелый, решительный и профессионал своего дела. Об этом говорят звание генерал-майора, ордена Владимира, Анны и Станислава 3-й степени, а также девять зарубежных орденов, из них японский орден Священного сокровища 3-й степени, японский орден Восходящего солнца 3-й степени, командорский крест Аннамского ордена дракона, китайский орден Двойного дракона 2-го класса 3-й степени.

Посланник и полномочный министр в Пекине действительный статский советник Павел Михайлович Лессар, сменивший в сентябре 1901 года Гирса, был сугубо штатским человеком и противником конфронтации с Японией. Все вопросы хотел решать мирным путём, несмотря на то что был ярко выраженным максималистом в политических вопросах. Его последние доклады об обстановке в Китае после начала войны с Японией были паническими и без какой-то конкретики.

Вогак же, насколько я понял из его обмолвок, сумел создать личную разведсеть, состоящую в основном из служащих купца первой гильдии Алексея Дмитриевича Старцева, который был, по слухам, незаконнорожденным сыном декабриста Николая Александровича Бестужева — автора проекта «Манифест к русскому народу». Кроме того, именно капитан-лейтенант Бестужев вывел на Сенатскую площадь Гвардейский экипаж и, возьми тогда командование всеми восставшими на себя, вполне мог бы стать диктатором Российской империи.

Его же внебрачный сын считался самым богатым человеком в Тяньцзине, где имел сорок каменных домов, из них две трети доходных. Именно он подарил Британской концессии землю, на которой был разбит огромный парк королевы Виктории, а в своём парке в своё время построил первую в Китае демонстрационную железную дорогу длиной в две мили и телеграф, начав тем самым железнодорожный бум в Империи Цин.

Константин Ипполитович был другом семьи Старцева и даже пытался ухаживать за младшей дочерью купца-миллионера Евдокией, которой в этом году стукнуло уже двадцать пять, но она до сих пор не вышла замуж, ухаживая за больным отцом.

Шесть лет назад Старцев с семьёй уехал во Владивосток и уже оттуда руководил своей огромной коммерческой империей в Китае. Во время боксёрского восстания и штурма Тяньцзиня городу были нанесены большие разрушения. Сильно пострадали и дома, принадлежавшие Старцеву, в том числе здание, где хранилась его знаменитая коллекция предметов буддийского культа.

В свое время парижский Лувр предлагал купить её за три миллиона франков, фантастическую по тем временам сумму, но Алексей Дмитриевич только пожал плечами и сказал: «Нет на свете денег, за которые я бы смог продать свою коллекцию».

Когда весть об её уничтожении дошла до Алексея Дмитриевича, того, как здесь говорят, разбил паралич, а, вернее всего, инсульт стукнул, обездвижив левую сторону. Дела в Китае перешли к старшему управляющему, с которым Вогак давно был в дружеских отношениях. Постепенно целая армия приказчиков, продавцов, управляющих домов и прочих служащих торговой империи Старцева начала выполнять различные поручения военного агента.

Кроме этого ресурса, на Вогака работали и китайцы, ставшие жертвами чиновников императрицы Цы Си и японцев во время японо-китайской войны. Как мне удалось узнать, ту же свою домоправительницу Вогак подобрал голодной, грязной, обвшивившей двенадцатилетней сиротой во время тех боевых действий. Точнее, она забралась к нему в сад, чтобы своровать фруктов, а он её случайно застал за этим и поймал.

Вместо того чтобы отдать её в руки местного правосудия, Вогак оставил Джу Ли при себе воспитанницей. Дал ей образование, приобщил к управлению своего домашнего хозяйства. Теперь она у него домоправительница, а также основной источник всех сплетен и слухов с рынков Тяньцзиня.

Я при разговоре с Константином Ипполитовичем как бы в шутку упомянул, что самой первой «медовой ловушкой» была Далила для Самсона. Но тот лишь усмехнулся и ответил, что его орхидея, а так переводится имя Джу, для него скорее дочь Лота, а не Далила.

Мои размышления прервал генерал, положив передо мной три папки.

— Вот, ознакомьтесь, Тимофей Васильевич, здесь краткие сведения и характеристики людей из ближайшего окружения императрицы, императора и Юань Шикая.

Я начал листать материалы. О многом генерал мне уже поведал благодаря своей феноменальной памяти, но всё равно читать строки, в которых кратко, но ёмко давалась информация о верхушке Империи Цин, было интересно. Особое внимание уделил, возможно, будущему китайскому диктатору. Мне нужно было понять, почему военные решили сместить императрицу и хватит ли у них на это решимости. Да и с императором-узником что они делать будут?!

Про вероятные направления международной политики нового правительства также можно было только гадать. Даже Вогак с учётом того, что он долго варился в этой дворцовой кухне, выдал с десяток возможных действий Юань Шикая.

Чем больше анализировал полученную информацию, тем больше у меня складывалось мнение, что всё дело в сильном влиянии англичан на великого князя Чуня Цзай Фэна, который начал набирать силу при императрице Цы Си, можно сказать, потихоньку беря управление двором и империей на себя, собирая вокруг себя молодую маньчжурскую аристократию.

Этот двадцатилетний юноша доводится по отцу младшим братом императору Гуан Сюй. Его поездка с извинениями в Германию и встреча с Вильгельмом II сделали его популярной личностью в европейских, британской и штатовской концессиях.

Цы Си была удовлетворена тем, как он справился со своей миссией, и в следующем году он был назначен на ряд важных постов в Пекине. Однако при этом Цы Си не нравилось то, что Цзай Фэну симпатизируют иностранные державы, и, чтобы устранить потенциальную угрозу, она женила его на Юлань — дочери маньчжурского генерала Жунлу, который был в весьма близких отношениях с Цы Си. Этот брак должен был привязать Цзай Фэна к Цы Си.

Судя по всему, данная привязка состоялась, но при этом молодой великий князь Чунь не мог простить Юань Шикаю его предательство в отношении своего брата — императора Гуан Сюй во время кровавого завершения «Ста дней реформ».

Его чувства к генералу нашли живой отклик у императрицы, так как Юань Шикай с военной кликой пытался всё больше и больше прибрать власть к своим рукам. А тут ещё смерть в апреле этого года личного охранника и любовника императрицы генерала Жунлу, которая сильно ослабила влияние Цы Си на армию.

В общем, всё складывалось один к одному. Либо военная клика берёт власть в свои руки, либо её придавит императрица Цы Си вместе со своим новым политическим фаворитом, пользующимся поддержкой иностранных держав, особенно со стороны Британии.

По данным Вогака, из Лондона в Пекин срочно вернулся из недогулянного отпуска чрезвычайный посланник и полномочный министр Великобритании в императорском Китае сэр Эрнест Мейсон Сатоу. Да не один, а с поверенным в делах сэром Уолтером Бопре Таунли. Старый зубр дипломатии и молодой представитель предполагаемой английской разведки усиленно начали обрабатывать Цзай Фэна и императрицу, обвиняя Юань Шикая в прорусских убеждениях и в возможности дворцового переворота силами военных.

— Что скажете, Тимофей Васильевич?

— Великий князь Чунь, — ответил я и замолчал.

Вогак с удивлением посмотрел на меня, хмыкнул и впал в задумчивость. Секунд через сорок он тихо произнёс:

— Возможно, вы и правы. Цзай Фэн очень быстро набирает вес при дворе. А о его отношении к Юань Шикаю не знает разве глухой… — Генерал замолчал, его взгляд застыл, а потом он внезапно произнёс: — А сегодня первенцу Цзай Фэна исполняется три дня. И он может стать наследником престола, заменив на престоле императора Цзай Тяня, то есть Гуан Сюй. Поэтому на этом празднике будет присутствовать императорский род и вся верхушка маньчжурской аристократии: представители фамилий Цзай, Те, Лян, Шань и многие другие. Очень удобный момент, чтобы решить вопрос одним ударом.

Живя рядом с китайцами, я знал, что для них наиболее важными датами являются три дня с рождения ребенка, месяц и сто дней. По традициям, через три дня после появления на свет ребенок получает «право на жизнь». Спустя месяц с рождения малыша происходит традиционное празднование, где едят крашенные в красный цвет яйца, сваренные вкрутую.

Не знаю, как в императорской семье, но в обычной через сто дней после появления на свет семья вместе с ребенком идет к гадалке, чтобы та предсказала судьбу маленького человека, рассказала, что ждет его в жизни. Там же детям-мальчикам в этот день прокалывают ухо, чтобы злые духи подумали, что это девочка, и не обращали на ребенка внимания. Это делают, поскольку рождение мальчика в Китае считается большим счастьем, его берегут от нечисти и остерегаются духов.

Пока я эту информацию прокрутил в голове, Вогак закончил фразу:

— Юань Шикай ещё три дня назад убыл в Пекин, как только узнал о рождении сына у Цзай Фэна. А вчера в столицу империи из Тяньцзиня ушло два состава с пехотой и артиллерией.

В этот момент дверь в кабинет открылась, и на пороге застыл молодой человек в партикулярном платье, который скороговоркой произнёс:

— Ваше превосходительство, из Пекина от посланника и полномочного министра Лессара пришла депеша. В Запретном городе идёт бой.

— Значит, началось. Подождём, чем всё закончится. Надеюсь, Павел Михайлович не забудет сообщать нам новости, — задумчиво произнёс Вогак.

* * *

— Я рад, что именно вы, господин полковник, являетесь личным представителем императора Российской империи, — вежливо на отличном английском произнёс Юань Шикай, склонившись, сидя в кресле, в легком поклоне.

Я и генерал сидели за столом для чайной церемонии в одном из помещений второго этажа Мраморной ладьи — озёрного павильона пекинского Летнего дворца, также известного как Корабль Чистоты и Мира. Насколько я успел узнать у Лессара, дворцовый комплекс Запретного города вновь подвергся значительным разрушениям.

Не везёт в последнее время этому комплексу. Во время Второй опиумной войны сорок три года назад англо-французские войска овладели Запретным городом и оккупировали его до конца войны, основательно разграбив и разрушив.

Три года назад во время боксёрского восстания императрица Цы Си бежала из Запретного города, оставив его союзным войскам восьми держав, которые его вновь обчистили и порушили. Надо отметить, что наши войска в этом участвовали недолго, так как были выведены из Пекина. Цы Си со своим двором вернулась во дворец лишь год назад.

А теперь ещё и военный переворот. А всем известно, что свой своего режет с куда большим удовольствием и азартом. Достаточно вспомнить княжеские междоусобицы на Руси. А здесь ханьцы и маньчжуры.

Не хочется мне даже представлять, что сейчас в Запретном городе творится. Хотя с момента переворота прошло уже три дня, но у кого сейчас реальная власть, не знает никто. Каких-либо заявлений перед общественностью с китайской стороны до сих пор не было. Все входы и выходы в иностранные концессии в Пекине были блокированы большими подразделениями китайских войск в форме Бэйянской армии. Делалось это якобы для охраны иностранных граждан, а в самом городе введено что-то типа военного положения.

И вот в таких условиях вероятный диктатор Китая — генерал Юань — принял меня для приватной аудиенции.

— Благодарю вас, ваше превосходительство, — искренне ответил я и также склонился, сидя, в ответном поклоне.

— Итак, хочу довести до вас, что в результате волнений в Запретном городе вдовствующая императрица Цы Си, великий князь Чунь, всё его семейство и многие другие приближённые к трону не пережили их. Завтра будет объявлено, что вся полнота власти вновь перешла в руки императора Цзай Тяня, который продолжит править под лозунгом Гуан Сюй. К сожалению, его супруга Лунь Юй разделила судьбу Чжэнь — когда-то любимой наложницы императора, — генерал улыбнулся. — Очень дед Жемчужной наложницы мечтал об этом.

— Позвольте простить моё незнание, но кто же дед погибшей любимой наложницы императора? — поинтересовался я.

От Вогака я слышал о том, что, перед тем как покинуть Пекин во время боксёрского восстания, Цы Си приказала утопить в колодце Чжэнь, когда та попросила вдовствующую императрицу разрешить императору Гуан Сюй остаться в Пекине и вести переговоры с иностранными дипломатами.

— Её дед носит фамилию Ютай, и он генерал-губернатор провинций Шэньси и Ганьсу. Это практически весь север империи Цин. И ещё, губернатор Ютай — мой хороший друг. Её дядя, генерал Чаншань, командует войсками провинции Гуанчжоу. Отец прекрасной Чжэнь был вице-секретарем Министерства доходов.

— Был? — несколько невежливо перебил я Юань Шикая.

— Он всего на день пережил свою дочь. Казнён по приказу Цы Си, — вежливо ответил генерал, не обратив внимания на моё нетактичное поведение.

— Понятно. — Я сделал краткую паузу и произнёс:

— Ваше превосходительство, разрешите задать вопрос, который может вам показаться непочтительным, но я больше воин, чем дипломат, и не привык юлить.

— Слушаю вас, господин полковник. Я тоже больше воин, чем политик и дипломат. Просто в силу своего положения приходится заниматься и такими вещами. Итак, слушаю ваш вопрос, — Юань внимательно смотрел мне прямо в глаза.

— Ваше превосходительство, почему вы сохранили жизнь императору Гуан Сюй? — произнёс я и замолчал.

Генерал глубоко вздохнул и откинулся на спинку кресла. Закрыв глаза, Юань Шикай просидел в такой позе секунд тридцать, после чего поднял веки и, посмотрев на меня каким-то усталым взором, произнёс:

— Император Гуан Сюй олицетворяет новую империю Цин, которая должна занять причитающееся ей место на мировой арене, а не быть практически колонией восьми держав. Без него мне и моим соратникам не удастся произвести китайскую революцию Гуан Сюй по подобию революции Мэйдзи. Нам нужно знамя революции, знамя реформации, — генерал замолчал, вновь прикрыв глаза.

Я также молчал, поняв, что Юань Шикай ещё не закончил свою мысль.

— Идеи императора по преобразованию нашей великой империи во время «Ста дней реформ» нашли живой отклик у большого количества населения Поднебесной. Гюань Сюй понимает необходимость преобразований практически во всех областях, включая международную и внутреннюю политику страны, её экономику, вооружение, военные силы, создание системы высшего образования и многое-многое другое, даже расовый вопрос, — генерал замолчал, задумавшись.

— Прошу прощения, ваше превосходительство, что значит расовый вопрос? — решился я нарушить затянувшуюся паузу.

— Я родился в провинции Хэнань — одной из колыбелей китайской культуры. На протяжении многотысячелетней истории китайской цивилизации более двадцати империй устанавливали или переносили столицы своих государств в Хэнань. Маньчжуры не сделали этого, так как считали себя выше ханьцев. Я и многие мои последователи, да и император, считаем, что в Китае должно быть юридическое равенство между ханьцами и маньчжурами, несмотря на якобы существующие расовые различия между ними. Империя должна быть национальной, где у всех будет национальность — китаец, — довольно эмоционально закончил эту фразу генерал и опять взял паузу.

Я тоже молчал, так как не знал, что сказать.

— Я и мои люди контролируем шестнадцать наиболее развитых провинций империи, опираясь на располагаемые там войска. Мои шесть дивизий нового толка в Чжили держат в кулаке столицу и Тяньцзинь. У нас большинство союзников из оставшихся в живых членов правительства и Военного совета. Среди известной части китайских интеллектуалов за мной закрепился ореол защитника национальных интересов Китая, — продолжил свой монолог Юань Шикай. — Но без императора на первых порах мы не справимся. Начнётся смута. Драка между собой, чем непременно воспользуются иностранные державы, продолжая растаскивать мою страну на куски. Именно поэтому император Гуан Сюй остался жив. Я ответил на ваш вопрос, господин полковник?

— Более чем, ваше превосходительство. Ещё один неудобный вопрос. А как Гуан Сюй отнёсся к возникшим волнениям? — мягко обозвал я военный переворот.

— Можете передать своему императору, что мы достигли определённых соглашений, и Цзай Тянь понимает своё положение. Тем более за время его заключения у него обострилась чахотка. Доверенный дворцовый врач отводит императору не больше пяти лет жизни при самом благоприятном исходе и с учётом усиленного лечения.

— Новую жену императору искать не дадут, и на нём императорская династия Цин прервётся. Я правильно понял?

— У вас действительно отсутствуют даже задатки дипломатии, господин полковник, — забавно пошевелив усами, недовольно произнёс Юань Шикай.

— Ваше превосходительство, вы сами сказали: мы воины. К чему все эти политесы? Насколько я понимаю, как бы ни было сформировано новое правительство империи Цин во главе с Гуань Сюй, реальная власть будет в ваших руках и руках ваших соратников. Говоря совсем откровенно, вы будете диктатором империи Цин, если сравнить с Древним Римом, то есть будете обладать всей полнотой государственной власти?!

Я посмотрел на Юань Шикая — такого небольшого плотного мужичка-боровичка, в позе и во взгляде которого после моих слов промелькнуло что-то наполеоновское.

— Dictator rei gerundae causa, — на латыни произнёс генерал и тут же перевёл сказанное: — Диктатор для ведения войны. Да, такой диктатор из меня получился бы. И от того, что диктатор не может быть привлечён к ответственности после окончания срока своих полномочий за любые совершённые им действия, тоже бы не отказался. Но реально… Реально, я буду иметь чуть больший вес, чем император.

Юань Шикай замолчал и чуть прищурил глаза, из-за чего стал похож на какого-то китайского божка.

— Ваше превосходительство, что вы можете сообщить о вашем отношении к имеющимся русско-китайским обязательствам? — решил я ускорить переговоры.

— Мы обсудили этот вопрос с императором и в Цзюньцзичу^[2]. Все договоры с Российской импе рией остаются неизменными, — твёрдо произнёс генерал.

— Надеюсь, ваше превосходительство, вы понимаете, что объявления войны Японии мой император от вас не ждёт?

— Господин полковник, я понимаю, что официальное вступление Великобритании в войну на стороне Японии не выгодно ни вам, ни нам. Император Гуан Сюй это также прекрасно понимает. Нашей задачей на ближайшие пару лет является удержание власти в стране, недопущение её раскола, а дальше потихоньку будем наращивать свой потенциал, отстаивая свою полную независимость. Великодержавные настроения ханьской и маньчжурской элиты, которые считают Империю Цин патроном соседних азиатских государств, никуда не делись, и мы надеемся, что Российская империя нам в этом поможет.

— И как вы это видите?

— Русскому императору нужен вассалитет корейского вана? — каким-то напряжённым голосом спросил Юань Шикай.

— Насколько мне известно, Российская империя не имеет перед собой цели добиться преобладающего влияния в Корее за счёт протектората, не говоря уже о планах захвата корейской территории. Нам бы Маньчжурию и Квантун отстоять в войне с Японией, — твёрдо ответил я.

— Судя по тому, как складываются дела, вам это удастся, и, возможно, в короткие сроки. Японская экономика, как я это себе представляю, находится в полной зависимости от внешних поставок ресурсов, которые вы удачно перекрыли. Два-три месяца — и император Мэйдзи вынужден будет искать мира.

— Как говорят у нас в России, ваши бы слова да богу в уши, чтоб он услышал. Не всё так просто, ваше превосходительство.

— Вы об английских броненосцах с английскими «добровольцами» на них?

— Именно о них. И о том, какие дальнейшие действия предпримут Англия и Штаты. Именно эти две страны взрастили японского хищника, который теперь нацелился на Дальний Восток и Корею. Получив эти земли, Япония сможет стать намного сильнее, что угрожает обеим нашим империям.

— Как я понимаю, господин полковник, ваша империя этого допустить не может.

— Да, ваше превосходительство, не можем, даже если Англия и Штаты найдут «добровольцев» для боевых действий на суше, — произнёс я с лёгкой усмешкой.

— Вы планируете наступление в Корею от своих позиций на реке Ялу? — задал вопрос Юань Шикай, остро взглянув на меня.

— Ваше превосходительство, по планам военных действий на сухопутном фронте Россия будет вести оборонительную войну, чтобы не допустить врага на свою территорию. Признаюсь, в Корее планируется вести партизанские действия, затрудняющие продвижение и снабжение японских войск. Каких-либо захватов территории Кореи не предусматривается.

— Жаль! — Юань Шикай резко поднялся из-за стола и прошёлся туда-сюда по кабинету. — Жаль, — ещё раз произнёс он. — Мы при таком развитии дел готовы предоставить несколько дивизий «добровольцев» со стороны империи Цин, основой которых стали бы войска дзяньдзюня Чан Шуня. Хотелось бы вернуть своё влияние на Корею. При этом мы готовы отдать под полное влияние Российской империи Северную Корею.

Закончив фразу, генерал внимательно посмотрел на меня. Я же задумался. Такого я явно не ожидал и, что говорить, просто не представлял. Сколько там этих войск у моего родственника? Максимум тысяч десять-двадцать, может, чуть больше. Да даже тридцать-сорок горе-вояк, при этом Южная Корея в случае нашей победы отойдёт Китаю. Охренеть…

— Не думаю, что это хорошая идея, — начал я, но был перебит, чтобы он ни говорил, реальным военным диктатором Китая.

— Я понимаю ваши сомнения, но считаю, что такое станет возможным, если на реке Ялу появятся английские и американские «добровольцы».

— Вы готовы выступить против Великобритании и Штатов? — произнёс я, будучи несколько ошарашен сказанным.

— Господин полковник, меня не зря обвиняют в прорусских настроениях. Ещё мой учитель великий Ли Хунчжан считал, что нам надо ставить на Российскую империю. Лучше вы, чем Япония или Англия с САСШ. Яркий пример город Харбин — и во что он превратился за несколько лет. Можно много говорить о пользе и вреде для империи Цин договора «О союзе и постройке Китайско-Восточной железной дороги» и Конвенции «О предоставлении России в аренду портов Люйшунь и Далянь», результаты говорят сами за себя. В отличие от других европейцев, вы даёте работу и платите хорошие деньги за неё, пусть и нарушив сложившийся уклад жизни наших подданных на этой территории… — Юань Шикай сделал паузу и вновь прикрыл глаза.

Я молча ждал продолжения от стоящего передо мной генерала, при этом мне очень хотелось сделать глоток чая из чашки, стоящей передо мной, так как в горле стало сухо, как в пустыне.

— Да, господин полковник, после окончания сроков договора и конвенции в моей стране останутся развитая инфраструктура и наши подданные, занятые делом. В отличие от вас, англичане, чьё присутствие в виде различных капиталов превышает всё, что имеют остальные державы, тоже строят, но расплачиваются за это опиумом, уничтожая нашу нацию, — закончив фразу, Юань Шикай подошёл к стоящей на соседнем столе шкатулке, достал из нее опечатанный футляр.

— Здесь наши предложения, мои и императора Гуан Сюй. Их надо тайно срочно доставить вашему императору. — Диктатор сделал паузу и продолжил: — Вашему родственнику, дзяньдзюню Чан Шуню, дано указание оказывать полное содействие по снабжению продовольствием и всем необходимым ваших войск на реке Ялу. И ещё… Ваша сестра с наследниками Чан выехала в её родную станицу. Это жест нашей доброй воли по отношению уже к вам.

«Охренеть…» — подумал я, поднимаясь из-за стола и беря в руки футляр.

Примечания

2

Военный совет, высший орган империи Цин.