Иван стрелец. Песчаная башня

Игорь Вентов, 2022

1568 год.Вот уже 10 лет Русское царство ведет Ливонскую войну. Царь Иван Грозный отправляет в вольный город Рига послов с тайной миссией. Публикуется в авторской редакции с сохранением авторских орфографии и пунктуации. Содержит нецензурную брань.

Глава 8.Ночь золота (продолжение)

Едва двери на втором этаже хлебной лавки открылись, и дон Горанфло почуял запах сгоравших свечей, а его уши уловили звон монет, губы его растянулись в счастливой улыбке и он шагнул за порог осматривая и мгновенно оценивая хитрость хозяев игорного дома, превративших то, что снаружи в декорацию того. что внутри.

–Прекрасно! — прошептал он — Люди Севера не чужды театральной фантазии!

Донья Патриция и де Ла Гварди, следуя за директором театра, тоже осмотрелись. Сегодня посетителей было не много, хотя и трудно было судить об этом на первый взгляд, последнюю.из комнат в этой триединой анфиладе разглядеть было нельзя, а в ту куда они вошли не были заняты два из пяти столов. Игроки не обратили внимания на вновь прибывших.Были они сосредоточены на игре.

–Отчего одни господа в масках. а другие с открытым лицом? — удивилась донья Патриция

–Без масок приезжие. Торговцы везущие свои товары дальше. на Север, и по какой-то причине зашедшие в порт, капитаны кораблей. а в масках местные…

–Думаете они будучи в масках не узнают друг друга? — с иронией в голосе заметил дон Горанфло

–Думаю узнают, но видя маску уважают желание друг друга быть здесь инкогнито. — ответил Гварди.

Тут к ним подошёл прислужник. Он действительно был похож на пекаря. так как на нём был одет широкий, прикрывавший и грудь. с лямкой закинутой на шею. фартук.

–Что желают господа? — спросил он

–Вина и играть! — воскликну дон Горанфло

–Какого вина? — спросил прислужник

Дон Горанфло повернулся к нему, какое-то время разглядывал. а потом спросил перейдя на итальянский:

–Да ты верно ломбардец?!

Прислужник поклонился:

–Да, ваша милость — ответил он на итальянском

-Так не коверкай свой язык варварским языком тевтонов! Каким же ветром тебя сюда занесло?

–Тем же что и вас, морским.

–Ха-ха! Весёлый парень. Так какое вино подают в хлебных лавках?

–Какое хотите.

–Ха-ха! Какое хочу?!Подай малагу

–С засахаренными яблоками, малиной и земляникой, и орехами?

–О! Да в этом сарае.стоящем на мосту через вонючий канал чтят традиции винолюбов! Я уже обожаю это место! — дон Горанфло приблизил своё лицо к прислужнику — Пока не принёс вино, скажи мне во что тут играют, да укажи на гусей пожирней! Я и сам не с впалыми боками индюк! Ха-ха!

–Вот за теми столами играют в тарок. Те господа предпочитают бассет, а во второй комнате играют в баккара и ландскнехт. В третьей комнате играют в кости и зернь. И есть стол для игры в хазард.

Дон Горанфло поморщился.

–А где играют жирные гуси?

–Пойдёмте. Во второй комнате, вот за этим столом, что первый с левой стороны, самые большие ставки.

–Один в маске! Кто он такой?

–Игрок, как и вы — ответил прислужник

–Ха-ха! Неси вина на всех! И вот тебе за расторопность! — дон Горанфло обернулся к своим спутникам — Дорогая, ты со мной?

–Нет, ты крадёшь мою удачу! — закапризничала донья Патриция — Мы найдём место с доном Гварди.

–Ну что же, воркуйте голубки — прошептал дон Горанфло и направился к указанному столу.

За столом сидели три игрока. двое из них были без масок. Дон Горанфло поклонился, и кряхтя опустился на не занятый табурет. Он отвязал висевший на поясе кошелёк и положил на стол так, что монеты внутри него зазвенели. Сидевшие продолжали играть. Тому который был в маске явно не везло, перед ним оставались с десяток серебряных кругляшков, а вот перед его товарищами по игре, словно крепостные башни красовались аккуратные стопки золота и серебра. Прислужник принёс на подносе четыре кубка и медную вазу со сладостями, поставил на краю стола кувшин с малагой. Дон Горанфло отпустил его кивком, налил себе, и закинув в рот засахаренное яблоко, сделал глоток. Наконец игра закончилась, игрок в маске раздражённо бросил карты на стол.

–Сыграем на четверых господа? — спросил дон Горанфло

–Сыграем — ответил тот, что держал в руках карты и был похож на голландского шкипера — В тарок, раз на четверых?

–Согласен — в один голос ответили Горанфло и другой игрок без маски, а только что проигравший кивнул.

Приказали принести семидесяти восьми карточную колоду. Создали банк, получившийся не очень большим,всего по пять бургундских талеров короля Филиппа. В общем на столе лежало серебра весом примерно в три марки. Дон Горанфло был не очень доволен, но страсть к игре возобладала над страстью к наживе. Сидевший с лева от него игрок начал метать карты.

Патриция и Эторе Гвардии прошли в последнею, третью комнату, и там заняли пустой стол. Прислужник немедленно зажёг свечи и ждал распоряжений.

–Вина, и карты для гадания — приказала прима

–Что вы хотите себе нагадать? — спросил Гварди.

–Сегодня мне нужен мужчина!

–Я к вашим услугам — Гварди накрыл своей ладонью руку доньи Патриции лежавшую на столе.

–Нет. Нет! — не отдёрнув руки сказала актриса — Вы меня пугаете, хотя я и ценю вашу преданность.

–Что же вас пугает?

–То, почему мой муж нанял вас охранять нас, он жаден, на для вас не поскупился.

–Так что тому причина?

–Вы лишены страстей. Вы не интересуетесь женщинами. Другими… Вас не волнуют деньги. Вы не пьёте и умерены в пище!

–Ваш муж полная моя противоположность, и посмотрите на него!

–Милому Горанфло в этом году исполнится семьдесят лет, он пожил, и теперь срывает лишь те плоды удовольствии, что ещё доступны ему. А вы молоды, и так бесстрастны.

–Разве я не доказываю свою страсть и преданность вам?!

–Доказываете. но мы знакомы едва пол года, а что было до того. Вы любили?

–Я учитель фехтования и должен держать себя в форме. — вздохнул Гварди.

–Надеюсь, что когда-нибудь мне удастся увидеть ваше мастерство владения клинком. — кокетливо и двояко сказала, улыбаясь прима.

–Да хоть немедленно! Хотите вызову кого-нибудь на дуэль и убью для вас! — Спросил Гварди, сжимая руку актрисы.

Этот. казалось бы полный страсти порыв, показался доньи Патриции фальшивым, словно её собеседник плохо приклеил бутафорский нос Капитана, и тот съехал в сторону.

–Не надо! Кого вы можете здесь вызвать на дуэль? Осмотритесь, это всё торговцы, играющие с фатумом под маской, будто бы так судьба не опознает их.

Гварди отпустил руку актрисы. Прислужник принёс вино и карты. Донья Патриция начала раскладывать гадание.

–О, смотрите! Сегодня меня ждёт общение со светловолосым королём! — актриса продолжала раскладывать карты. Гварди хмурился видя довольное выражение её лица, но вдруг нахмурилась она, ткнув пальцем в выпавшую карту — Надеюсь это случайность!

–Что вас беспокоит?

–Сегодняшняя встреча будет для меня смертельно опасной! — тоном полушутливым, полу озабоченным произнесла донья Патриция.

–Но рядом я! — заметил Гварди

–Это меня утешает. Приятно в момент опасности иметь рядом друга, научившего владеть шпагой всю Европу.

Гварди смущённо улыбнулся. В этот момент за столом, где двое метали зернь, один похожий на богатого лавочника, а второй на ищущего приключений, скучающего датского сыродела, этот второй швырнул кости об стол, и грязно выругавшись вскочил. Его противник только рассмеялся. Схватив детей, до того не заметно сидевших в уголке, на одном табурете на двоих, «датский сыродел» яростно простонав:«Я ещё вернусь!», пошёл вон из комнаты.

–Вот, фатум подставил ножку ещё одному неудачнику! — заметила прима, протягивая своему собеседнику свой кубок — Ну наливайте же! Мне не надо придаваться умерщвлению плоти, я и так хороша для своих боле чем сорока лет!

Тут женщина смущенно засмеялась и кокетливо приложила пальчик к губам:

–Но вы сохраните мой секрет, дон Гварди? — и пока учитель фехтования наливал ей, и тоже улыбался добавила — Мужчины, особенно те что преследуемы неудачами, бывают так страстны, словно мстят нам женщинам за ветреную девку удачу.

Гварди нахмурился:

–Может быть мне следует всё же вызвать кого-нибудь на дуэль, быть раненным, и тогда вы одарите меня своими ласками?!

–Может быть, но если вы будете желать моей покорности и моего унижения, а не требовать сочувствия к себе. — хитро улыбнулась донья Патриция Чиано.

Из не большой комнаты, находившейся на чердаке, за происходившим внизу через маленькое, у самого пола окошечко, наблюдал человек.Наблюдать согнувшись в три погибели было не удобно, да и видно было только последнюю комнату в анфиладе и немного ту, что была перед ней. Зато было хорошо слышно. А слышно было тишину, и это значило, что всё в порядке. Человек разогнулся. Одет он был в морскую штурманскую куртку и штаны, такие как носили норвежские китобои, был не высок ростом,самым не обыкновенным в его наружности, была большая приплюснутая, словно тыква головой. Это был Жаба. Хозяин Подмостья, или Земтылты, про которую Клаус Бёме говорил Ивану"в каждом городе есть свой двор объедков".Как и когда появился Жаба в городе, никто не помнил. Думали, что лет десять обратно, когда в город хлынули беженцы из взятых русскими войсками Нарвы и Дерпта. Селились они где попало, особенно те что всё потеряли. Селились под стенами, под замковым мостом, строили слободки у валов и насыпей. И вслед за ними появились те кто решил жить за их счёт. Вот тогда-то и заговорили про Жабу, который быстро спустил других, таких же как он, любителей чужого добра, вверх по реке в залив, и стал единовластным хозяином подмостий, подстенков, и слободок за стенами города. Избавится от него можно было только удалив из города беженцев, но этого магистрат сделать не мог. И ратманы решили, что все само собой придёт в порядок. Постепенно беженцы расселялись по другим городам, или как-то устраивались в городе, а мелких воришек из банд Жабы, ловили и вешали на Веселом Лугу, за восточной городской стеной. Но когда войска царя Ивана взяли Полоцк беженцев опять прибавилось, и тут оказалось, что Жаба так укоренился в городском предместье, что удалить его оттуда уже нельзя, что часть городской бедноты на его стороне, так как он иногда проявлял благородство и помогал бедным, и более того пошли слухи, что его услугами пользуются и добропорядочные бюргеры из купцов и ремесленников, и даже городские секретари и ратманы. А после кончины старого обер-бургомистра вообще забыли, что есть такой вот хозяин"двора объедков". И только иногда кто-нибудь из его банд, а может и просто вольный человек на заработках, плясал веселыё танец на лугу за восточной стеной, за воровство или убийство.

В двери постучали. Жаба уселся на скамью-сундук с филенками и ажурным резным узором застеленную тюфяком, и сказал:

–Зайди.

Двери приоткрылись и в проём сунулся по пояс его телохранитель, норвежец:

–Там этот комендант явился — сказал он.

–Ну так пусти! — разозлился Жаба — Я тебе сколько раз говорил, что он имеет особую привилегию…

На этом слове стоявший сзади толкнул норвежца, и тот открыл собой дверь. В комнатку вошёл оберстбург фон Крафт, в кирасе. с очень длинной шпагой на перевязи. в широкой шляпе, которой можно было при необходимости прикрыть лицо.

–Пришлось идти на мост пешком. хотя на лошади было бы предпочтительней. Да и холодно, а мой лохматый зверь, прилёгший отдохнуть в своей берлоге на зиму, совсем истёрся и изодрался, поеденный мелкими лесными грызунами! Не чем старому воину согреть свои раны, хоть зови полкового лекаря да проси залить их кипящим маслом! Ты не хочешь мне помочь, и отловить для меня нового зверя, с хорошей шерстью? — хрипло и громко, почти проорал комендант

Жаба тем временем встал со скамью, открыл её и достал из её утробы кошелек. Молча он подал его полковнику, подумав, что этот вояка должно быть и сам иногда не понимает, ч то говорит.

–Золото? — спросил тот

–Серебро вы не принимаете — ответил Жаба.

–Хорошо.А что же делать мне с не заштукатуренными дырками в моём теле? Как согреться? Залить таки маслом?

–В следующий раз, я подыщу вам хороший шаубе.

–Отличный! Только отличный. И новые копыта! Такие, чтобы я в них чокал как молодой конь! — тут видимо сам пришедший в восторг от шутки оберстбург рассмеялся, громко и хрипло.

–Конечно.

–И вот,что сегодня в обедню, сварилось в моём походном котле! Передавать золото из рук в руки не годится — тут фон Крафт прикинул весь кошелька на руке — Надо открыть для меня счёт у Маркса. Ты ведь имеешь дела с этим пройдохой, жидом?

–Имею.

–Вот и постарайся. У него же можешь оставить и мои новые шкуру и копыта. — Крафт опять гоготнул от удовольствия, но тот час нахмурился — И вот что, скажи своим, чтобы были потише, днями в замок приедет сам Кетлер. Он конечно уже не имеет власти в городе. но замок всё ещё его, а он ещё тот кабан! И он не любит когда вокруг его владений кто-то другой ест его жёлуди, пусть они ему уже и не принадлежат. Я уже отдал приказ приготовить его комнаты, приберись и ты у себя. Понял.

Жаба кивнул, а комендант городского гарнизона. оберстбург фон Крафт вышел. Жаба опять сел на скамью, и подумал, что как бы было хорошо прирезать или утопить во рве этого похожего на флюгер вояку, но вместо него может появится новый, куда более ретивый, как молодой ещё не знавший узды конь, да тот же капитан Хорст, он хотя и не молод, но имеет большое рвение к службе,и тогда на Весёлом Лугу может сплясать танец и он сам, Жаба,несмотря на то, что даже господа ратманы развлекаются в его гостевых домах. Жаба поднял глаза на стену, под которой было проделано окошечко, через которое следил за происходившим в комнатах, и с печалью посмотрел на гарпун китобоев, единственную вещь, что была в комнате кроме скамьи сундука.

«Ну что, Сигурд Улвик, крещённый именем Андрей, бывший гарпунёр китобойного корабля «Святое причастие», убивший своего капитана, и нашедший спасение в этом городе, трудно быть королём?! Но ты будешь им! Будешь!»

Почти десять лет назад это случилось. Они промышляли китов в проливе Ла Манш, и всё добытое разделывали прямо не берегу с одной или с другой из сторон пролива, а потом продавали местным. Охотников на выгодную торговлю было много, сами то англы, да и норманны, хоть и имеют предками норвежцев, не очень ловки в ловле морского зверя. День тот был удачным, капитан продал всё, что добыли, но как обычно бросил, словно попрошайкам пригоршню медных денье, сказав, что на завтра назначает новую охоту, и ему нужна трезвая команда. Напившись на свою долю, Сигурд Улвик, гарпунёр, решил,что охота не причина прикарманивать его заработок, ведь они уже полгода били в проливе морского зверя, и капитан всегда откупался мелкими подачками, в то время как только ему, Ульвику, должен был уже…»Сколько же он был мне должен. — подумал Жаба — Я ведь тогда так и не сообразил!». Вот так, пошатываясь и соображая, явился он тогда на корабль, и тут же устроил бузу, требуя капитана. Тот появился, и как обычно был строг и не приклонен — все деньги только когда вернёмся на родину. Потом Ульвика поддержала часть собравшейся команды, а потом, теперь Жаба даже не мог вспомнить, что его так разозлило, он схватил приставленный к борту гарпун и метнул в капитана. Тот умер сразу, пробитый гарпуном насквозь. А потом началась свалка, штурман выстрелил в кого-то и убил, команда передралась, а Сигурд Ульвик получил по голове ящиком,и очнулся уже на берегу, куда ссадили его, и ещё восьмерых, те кто не хотел участвовать в мятеже. Потом, пошли слухи, что «Святое причастие» вернулось в родной порт, и что штурман, и другие из команды, на Библии поклялись, что видели как Сигурд Улвик убил капитана, и перечислили всех тех, кто поддержал мятеж, и что судьи вынесли решение задержать виновных, доставить на суд, который, как было понятно, вынесет единственное решение — виселица. И тогда, по берегу, кочуя от порта к порту, нанимаясь на работу и воруя, приняв Улвика старшим, пробирались девять норвежских китобоев всё дальше и дальше на Восток, в поисках хорошего угла. Но казалось, что датские владения по всюду, и всюду есть судебные приставы, рассылаемые датским судом, и нигде нельзя оставаться на столько долго, чтобы вдруг не оказалось, что в порту бросил якорь датский корабль, на борту которого есть те кто идут по следу. В Ливонии тоже оказалось достаточно датских владений, но Рига не входила в их число, и к тому же была полна несчастных бежавших от войны. В этом городе и остались бежавшие, но от другой беды, норвежские китобои. Было их тогда уже только семь, один умер во время скитаний, и ещё один просто исчез.

А нынче вот уже две ночи и два дня не появлялся Локи, по прозвищу Ваннротт. Жаба напоминал ему. что не надо лезть в чужие дела, и что они должны держаться вместе, но в последнее время видимо от скуки, и в оправдание своего имениЛоки Ваннротт всё чаще нанимался на какую-нибудь работу, и не всегда работа была такой, что моно было быть за него спокойным.

Дон Чиано понял, что он выиграл. Один из противников сложил карты. Два других предложили начать подсчёт, но и без него, если внимательно следить за игрой, было ясно чей верх.

–Хорошая игра — проворчал один из голландских шкиперов — Но не в нашу пользу.

Оба моряка поднялись и собрав деньги в кошельки, поклонились и ушли. Человек в маске сидел молча. Было видно как под материей на скулах играют на его лице желваки. Дон Горанфло посмотрел на стопку из меньше чем десяти серебряных монет, что осталась перед его противником и спросил:

–Желаете сыграть ещё?

–На это!? — с презрением и гневом произнёс человек, оттолкнув от себя деньги.

Монеты покатились по столу. одну из них дон Горанфло поймал на самом краю со своей стороны.

–Это всё равно деньги. И кто знает каков будет случай. Было дело у нас в Милане, рыцарь проигрался в пух и прах, и последнее, что у него осталось, это его золотые шпоры. И он поставил их. И выиграл! А потом отыгрался, да ещё с прибылью для себя!

–Мне нужны деньги. — не громко, но твёрдо и ясно произнося каждый звук сказал человек в маске.

Дон Горнафло внимательно посмотрел на недавнего партнёра по игре.

–Иногда я сужаю деньги в долг, но не имею привычки делать это для людей. которых знаю всего одну партию в тарок.

Глаза человека под маской наполнились гневом:

–Вы решили, что я прошу у вас в долг? Как вы могли! Вы даже не знаете кто я!

–Конечно нет, ведь ваше лицо скрыто под этим куском атласа. Но даже будь иначе, я бы всё равно не смог узнать вас, ведь я всего один день в вашем городе.

Человек уже не слушал, он поискал глазами прислужника. и не найдя дотянулся до молотка, что был привязан к ножке стола, взял его и трижды ударил в металлический круг вделанный в столешницу точно по центру. На каждый удар метал гудел. но этого было достаточно, чтобы прислужник услышал и тут же подошёл.

–У тебя есть на чем писать?!

–Да, ваша милость.

–Неси!

Ушедший прислужник вернулся с походным ящиком для письма, и поставил перед человеком в маске. Тот откинул крышку. положил перед собой чистый лист. быстро макнул перо в чернила и нервно водя рукой написал несколько слов. Высушив лист, он свернул его и передал прислужнику со словами:

–Пусть возничий. что меня ждёт, отвезёт это в тот дом. куда он обычно заезжает. Скажешь и он поймёт. Ты знаешь кто меня привёз?

–Фукс. Он всегда возит вас. Я всё сделаю — сказал прислужник, взял сложенный лист, и поклонившись ушёл.

Комната опустела ещё на двоих игроков, а оставшийся один за дальним угловым столом человек подошёл к дону Горанфло и его молчаливо сидящему соседу. и спросил:

–Не желаете сыграть?

Дон Горанфло посмотрел на него прищурившись:

–Конечно желаю, иначе я бы не зашёл сюда просто так полюбоваться на отёсанные и истёртые доски этих столов! Во что?

–В трик трак! — ответил садясь новый игрок — У вас ломбардский акцент.

–Да, я из Милана! — поклонился директор театра — Бывали?

–Много лет назад вёл там дела. — ответил собеседник. — На Домской площади пять дней смотрел мистерию о Деяниях Апостолов! А всего её представляли сорок дней!

Дон Горанфло понимающе кивал на каждое слово собеседника, а тот продолжал:

–А что бы публика не заскучала от заунывных стихов, одновременно представляли фарс Мельник, чью душу в ад черт уволок! — тут собеседник дона Горанфло засмеялся, и спросил — А не те ли вы итальянцы, что строят сцену в Мюнстерсоком покое Большой Гильдии?

–Те! — кивнул головой дон Горанфло — Я директор театра Чиано.

–Как славно! Что покажете нам и когда?

–Первое представление будет после завтра. Дадим героическую драму нового автора «Пресвитер Иоанн — царь Востока», потом «Ифигению в Авлиде».Комедию Рудзанте"Кокетка"

–Как славно! — всё повторял собеседник — А кто ваша примадонна. как называли первых актрис у вас тогда. когда я жил в Милане?

–Моя супруга, донья Патриция Чиано — ответил Горанфло, улыбнувшись добавил — Она конечно не Армани, но по таланту наступает ей на пятки.

–Я к сожалению не могу следить за новинками театра. У нас тут медвежий угол, и к тому же строгости. — собеседник закатил глаза — Мы лютеране народ сдержанный! Только верой, только верой, да!

–Армани из Венеции — объяснил дон Горанфло — Она гениальна! Но это же я думаю и погубит донью Винченцу.

–Отчего же? — с озабоченностью и сожалением спросил собеседник

–Очень много завистников. Могут отравить, или зарезать!

–Боже мой! Всюду зависть! — ужаснулся собеседник — А меня зовут Штраус. герр Адольф, или Шерстянной Кот, как прозвали меня местные весельчаки. Давайте же играть?

Тут он обратил внимание на человека в маске всё это время сидевшего молча и не подвижно. Присмотрелся сощурив глаза, и спросил6

–Вы с нами?

–Я жду деньги! К тому же в трик трак удобней вдвоём. — последовал ответ.

–Как пожелаете. По сколько ставим?

–Думаю по-о… — тут дон Горанфло выкинул на стол золотую монетку.

Его собеседник прищурившись рассмотрел её:

–Ага. испанский эскудо. Потёртый.я вам скажу! Отвечаю рейнским гульденом. — сказал герр Штруас перебрав деньги в своей мошне — Я думаю подойдёт?

–Да. — согласился дон Горанфло — Постепенно будем увеличивать банк.

Возничий Фукс остановил свой возок перед хорошо известным ему домом негоцианта Ульриха Гизе,соскочил с козел и постучал в двери.Открыла ему не сразу заспанная служанка,и посветив свечой пробормотала:"Герр Гизе в отъезде.".

Фукс сунул ей в руку записку со словами:

–Передай хозяйке.Да,скажи я ответа жду.

В это вечер Вильгельмина Гизе не ложилась спать.Как она сама про себя думала,"чутьём волчицы"ощущая.что что-то должно произойти.Отецбыл вотъезде,брат занимался делами гильдии,и потому она была полной хозяйкой в доме.Сама спустилась в погреб,и принеся оттуда кувшин вина,допивала уже второй кубок,когда служанка постучала ей в двери,вошла и протянула записку.Вырвав записку из руки женщины,Вильгельмина сказала"Вон!",и развернула лист.Её предчувствие сбылось.Не медля она бросилась к шафу-кровати,стоявшему в углу её комнаты,открыла драпированные плотной материей двери,и отворила крышку ложа-сундука из которого достала редчайшей красоты,изящно украшенный жемчугами и слоновойкостью,покрытый позолотой,ковчежеч-шкатулку.Девушка перешлак столу,уселась на голландский стул,и открыла свою сокровищницу.Внутри она была разделена на ячейки,в которых хранились разные вещи необходимые для женского туалета,а с внутренней стороны крышки было вделано венецианское зеркало."Это тебе в приданное.":сказал отец,когдадарил ей эту вещь,и нежно улыбнувшись поцеловал в лоб.Вильгельмина тряхнула головой отгоняявоспоминание.и надавила большим пальцем на нижнюю панель шкатулки.после щелчка выскочила потайная полочка, на которой в ячейках были уложены серьги.кольца,броши,пряжки и ожерелья,и золотая рака с кусочком мощей святой Варвары,помогающей юным девушкам выйти замуж за достойного избранника.Но Вильгельмина не перекрестилась на мощи,её внимание было поглощено одним из трёх ожерелий.что лежали перед ней.Она выбрала то,что называли чосер.или Саксонский воротник,золотое,украшенное жемчугами и кабошонами.с подвескойиз грушевидной жемчужины в виде льва с золотыми головой и лапами.Вздохнув,Вильгельмина закрыла глаза.

Ей исполнилось четырнадцать лет.когда она узнала.что телоеё,до того радовавшее своей гибкостью,упругостью и силой,вызывавшее лишь восторг,может причинят ей страдание.И с этого времени в ней поселилось беспокойство. Всё окружавшее её вдруг лишилось красок.Стало пустым и не интересным.Ульрих Гизе.будучи человеком состоятельным,чтобы дочери не было одиноко во время занятий,предложил двоим негоциантам не столь успешным в делах, обучать их дочек вместе в Вильгельминой, пообещал найти учителей и предоставить для этого свой дом.Те охотно согласились.И до этих злосчастным четырнадцати лет всё шло хорошо.Девочки изучали грамоту,арифметику,и даже латынь и риторику.Увлечённо глотали страницы романов о бесстрашном рыцаре Роладне-Орландото погружаясь в ироническую поэтику"Неистового Роланда"Ариосто,то сопутствуя"Влюблённому Роланду"Боярдо,в его бесконечных приключениях описанных автором с утончённой изысканностью.А в перерывах меду учением и чтением,обсуждали материалы покупаемые отцом Вильгельмины для её новых платьев.и ещё совсем простые колечки и серьги.что уже украшали её уши ипальцы. В общем молодые ученицы и их мысли были похожи на строки из Романа о Розе.прочитанном ими от начала и до конца неоднократно:

Как ослепительны казались

Те существа, что повстречались:

И благороден, и пригож

Их лик — на ангельский похож.

Хотятакое обучение осуждали ей лютеранские учителя закона Божьего,находя его слишком фривольным. И советовали читать Изотту Нагоролла,которая хоть и была католичкой но в вопросах о воспитании,образовании и месте женщины почти приблизилась к истинному взгляду на этот вопрос лютеранской веры.

Ульрих Гизе не был против, будучи человеком широких взглядов, из которых основным был принцип «хорошо то, что хорошо продаётся»,привозил из своих торговых путешествий любые книги.

Во время одно из таких путешествий,когдаотца не было дома,Вильгельмина не могла уснуть,и привлёчённая неизвестным шумом встала с кровати и открыла двери своей комнаты.Она заметила свет фонаря на лестнице и поняла,что кто-то спускается вниз.Раззадоренная любопытством пятнадцатилетняя девушка накинула на себя лёгкую накидку и последовав за таинственным огнём,спустилась в кухню, откуда дверь вела во внутренний двор дома.Герр Гизе имел тот же взгляд на суть человеческого жилища,что и англичане-мой дом моя крепость,и потому внутренний двор скорей был похож на скотный. Кроме конюшни. где стояли четыре лошади,одна для верховых прогулок хозяина,стоял возок для выезда всей семьёй,в каменных пристройках дома были устроены свинарник и овчарня.Фигура с фонарём,явно женская,как раз пересекла двор, отворила дверь искрылась в конюшне.Всё ещё заинтригованная девушка приблизилась в дверям,и с интересом заглянула внутрь.Свет фонаря был виден в дальнем углу конюшни,туда она и пробралась,двигаясь осторожно.словно ночной дух,и увидела лежащими на сене свою мать и конюха,служившего отцу.Эти двое совокуплялись.Всё так же бесшумно пятясь,девушка пошла прочь,и вернувшись в свою комнату упала в кровать, и весь следующий день провела в полуобмороке,метаясь на ложе, скатывая под себя дорогие итальянские простыни,пока вызванный лекарь не напоил еёвином с отваром маковых зерён.Проснувшись утром девушка увидела сидевшую у кровати мать,и посмотрела на эту женщину с любопытством, так будто бы увидела впервые.Оказалось.что добропорядочная фрау,женауважаемого бюргера,ревностная прихожанка лютеранской церкви, и мать двоих детей, живёт ещё одной жизнью, суть которой являлась противоположностью той её жизни которая была у всех на виду. Тайное и явное,обман,вот что теперь беспокоило девушку,смешиваясь с физическим влечением к тому,что она увидела ночью в конюшне.

Её чтение изменилось.Она нашла изданные на латыни водной книге поэмы хорвата Марулича,"Сусанна"и"Юдиф". Прочла их.Сусанна не вызвала в ней никаких чувств, а вот двух старцев,пострадавших от своей похоти,ей было жаль.Ведь вся их вина была в том,что плоть их возбуждалась при виде обнажённого юного тела, но вина эта была предопределенасамим Богом,что создал из мужчинами.А то что онипытались получить желаемое обманом,что же в том плохого.А вот Юдиф,в отличии от благочестивой Сусанны,вызвала в душе Вильгельмины отклик сравнимый с криком сапсана падающего на добычу. Читая она почти физически ощущала кровь Олоферна стекающуюпо пальцам,и испытывала дрожь в своём теле.

В день, когда как думала о себе Вильгелмина,"родилась волчица",во внутреннем дворе резали свинью.Занятые этим хлопотным делом домашние не заметили как девушка проскользнула в конюшню, и подойдя к конюху, который увидев молодую госпожу приветливо и с почтением поклонился,потребовала чтобы тот уложил её в сено,и огладил всё её тело руками.Конюх выслушал требование молодой хозяйки молча и со страхом,он отрицательно покачал головой.на что девушка сказала:

–Я всё знаю, и расскажу отцу. Он не просто выгонит тебя, а прикажет зарезать как эту свинью.-на конец еёслов пришёлся последний визг убиваемого животного, во дворе всё стихло.-Подумай,у тебяже семья.

Конюх уступил.Возвращаясь через кухню,где в тот момент никого не было,Вильгельмина увиделалежавшую на столе свиную голову,которую собирались пустить на зельц.Она остановилась,подумала,и взяв один из лежавших на столе ножей,воткнулаего в мертвыё свиной глаз."Волчица родилась!":думала Вильгельмина выходя из кухни.

На следующий день,явившись в конюшню,девушка вновь потребовала ласки от конюха,и не обращая внимания на его бормотания о грехе,легла на солому.И вот в то время пока его руки ощупывали и оглаживали её,она вдруг подтянула правую ногу к самому подбородку, прошептала"Посмотри на меня", и когда конюх поднял голову, что было сил ударила его пяткой в глаз.Мужчина застонав скорчился от боли схватившись за голову,аВельгельмина вскочив села на него, сжала ногами и руками, и прошептала на ухо:"Я приготовлю из тебя всё, что захочу!"

Девушка продолжала учится, владеть собственным"рабом"и взрослеть.Когда ей исполнилось семнадцать отошла в лучший мир её мать, от обильного кровотечения во время родов, а когда она переступила порог восемнадцатилетия,отец договорился со старым обер-бургомистром,о помолвке его сына Николая и Вильгельмины.Молодые люди встретились,и остались холодны друг к другу.Молодой человек,обладатель магистрского звания по юриспруденции,несмотря на большие перспективы,показался девушке скучным рабом общепринятой морали. Помолвка расстроилась.Таким же скучным был и влюблённый в Вилигельмину Ханс Бринкен,друг её брата,вчерашний школяр,получивший магистрскую степень за множество заученных им историй из времён Античности,и знавший наизусть параграфы городского права половины городов Европы, а также размеры"заповедной мили"вокруг другой половины европейских городов.

Как то,в очередную отлучку отца по своим торговым делам,сидя в компании молодых людей,Вильгельмина спросила почему бы им не испытать свою удачу на поле боя,ведь идёт война.Бринкен ответил,что смысл войн не в удаче воина,а в борьбе за торговые пути,а уже изрядно попотчивавший себявином Мартин,брат девушки,сказал,что приключений они могут поискать в самом городе,надо только знать где.А он знает где,и знает как.Вот только надо бы вырезать из чего-нибудь три маски.Так Вельгельмина впервые попала в один из игорных домов Замкового моста.Молодые люди оказались среди пьяных,шумевших и выражавшихся людей,которые то изрыгали проклятия и хулу, то благодарили высшие силы за помощь.Пока друзьяпопытались поиграть в зернь на малые ставки,девушка обратила внимание на одного из игроков в маске.Тот играл страстно,и выигрывал,сгребая банк из золотых и серебряных монет к себе.Вильгельминане спускала глаз в благородного силуэта его головы.и чувствовала как он увлекает её.И тут кто-то схватил её за руку,она обернулась,пьяный голландец бормотал"Идём со мной,красотка!". Девушка отдернула руку, а в следующее мгновение шатающийся моряк полетел от толчка.Вельгельина увидела руку, что опрокинула наглеца, и золотой перстень на пальце, с вытравленной монограммой в виде букв"GW".Нет он не заступился за неё,он уходил,а голландец оказался на его пути."Волк!":подумала девушка,готовая идти за незнакомцем,но еёокликнул брат.Проиграв немного денег,они с Бринкеномсобирались уходить.

С этой ночи в душе Вильгельины, итак беспокойной,поселилось новое волнение.Она хотела найти незнакомца.Помня как они добрались до Замкового моста в ту ночь, она решилась, и впервые достала из шкатулки-ковчежца колечко,один из подарков отца.Она спросила,у теперь всегда ходившего с черной повязкой на лице, конюха, где в городе можно продать украшение.Он ответил хмуро,что у Жида, что тот берет всё не спрашивая откуда что взялось.Девушка потребовала чтобы конюх вооружился кинжалом и сопровождал её.Неохотно,тот повиновался.Они отправились в гостиницу"Золотой петух"где им помогли найти возок,потом к Марксу,который хоть и был удивлён визитом молодой особы,что легко угадывалось по фигуре,и даже чертам лица,хоть и скрываемым маской,легко взял кольцо,дав за него пять серебряных талеров,и от ростовщика поехали в игорный дом Замкового моста.Но в этот раз незнакомца там не было.Не встретила она его и во второй,и в третий свой визит в злосчастный дом.

А потом наступили Майские праздники,что отмечались всеми ганзейскими городами,хотя сам торговый союз уже ослабел и осталось совсем не много времени до его распада.В канун Святой Троицы на всех площадях,базарах и улицах,гуляли все городcкие сословия.Целую неделю магистрат угощал добрых жителей Риги пивом,а цеха выставляли бесплатно колбасы,окорока.птицу и рыбу.Хлеб.Солёную прошлогоднюю капусту и огурцы,которые надо было доесть.Маринованные лук и чеснок.Люди наедались.напивались.танцевали.дрались,мирились.и снова брались за еду и питьё.А главное празднество проходило на Ратушной площади,вокруг статуи"рыцаря Роладна",к которому в обычные дни.повинуясь языческому зову предков.приходили просить о помощи, о прибытке в успешной торговле или о справедливом суде.Здесь,на площади,гуляли самые именитые люди города.нобилитет:ратманы и члены Большой Гильдии,братья из Союза Черноголовых.Кроме шутовства приглашённых и городских циркачей,те кто имел желания и навыки соревновались друг с другом в метании копья,стрельбе из лука,или в фехтовании.Последних было не много.так как кроме военных городского гарнизона толком никто с этим искусством знаком не был,а вот желающих метнуть копьё в чучело набитое соломой,и выстрелить из лука в деревянный щит самого рыцаря Роланда было предостаточно.

Отец Вильгельмины и Мартина наблюдал за праздником с балкона Ратуши.куда магистрат пригласил самых богатых купцов Большой Гильдии,а брат с сестрой с мест на сколоченных из досок,и драпированных трибун.Подмастерья из пекарских цехов разносили между зрителями калачи,и другие вкусности из теста.

И тут же другие подмастерья разливали всем желающим пиво.Молодые люди веселились.

–Пойдём поддержим Ханса!-крикнул вставая Мартин,и сестра устремилась за ним.к подножию трибуны,где лучники пытались поразить зрителей,да верно и себя самих своей меткостью.

Бринкен выпускал уже третью стрелу.и она как и первые две перелетев через голову деревянного рыцаря воткнулась в забор ограждающий ристалище.

–Большая гильдия не может похвастаться хорошейметкостью!-посмеялся следующий за молодым человеком стрелок.сам он был в самом расцвете лет,одетыйвпышные одежды ландскнехта, со множеством разрезов,в роскошном.сшитом под военный,берете с пером.

–Кто это?-спросила Вильгельимна брата

–Ратман Готхард Велинг!Вырядился под военного. Шут!

Одно Велинг выстрелив попал в щит идола и зрители захлопали.Судьи турнирастрелков посовещались,и старший из них выйдя на открытое место.поклонился и провозгласил:

–Городской ратман.герр Готхард Велинг. единственныйпустивший все три своистрелы вцель, объявляетсяпобедителем!-на его слова зрители зааплодировали ещё сильнее.одобряя члена магистрата криками,а женщина.сидевшая на трибунной скамье встала и помахала ратману рукой,то же сделали две маленькие,белокурые девочки.цепляющиеся при этом за юбку женщины.

–Его жена.-подтолкнул локтем сестру Мартин,и похлопал подошедшего кним Ханса-Не переживая дружище!Зато пером ты владеешь лучше этого индюка.

–Девушки не любят тех у кого перо вместо меча!-ответил хмурившийся друг.

Тем временем.жена Велинга,спустилась к нему с дочерьми,а судья спросилу ратмана:

–Герр Велинг,желаете ли стать Майским графом?

–Нет!Майский граф должен выбрать Майскую графиню,а я уже выбрал самую красивую женщину города!-ответил ратман обнимая жену.

–Тогда вам придётся откупится!-сказал судья.

–Я готов!

Двое младших судий под крики зрителей поднесли ратману ендову пива,и подали в руки.Приняв сосуд с напитком он начал пить,проливая янтарную жидкость на грудь своего военного костюма.Публика ликовала.А Велингтем временем допив содержимое,кинул в принятую у него судьями ендову большую серебряную монету.И в это момент золотой перстень.что был на его пальце сверкнул в луче солнца и Вильгельимна увидев его, узнала украшение с монограммой, и поняла,что это тот самый мужчина в маске которого она искала.

–Я погуляю одна.-сказала она брату и его другу, оставив их в недоумении.

Теперь девушка неотступно следовала за семейством Велингов, куда бы те не пошли, на крохотную ли площадь пред городским Винным погребом, где братство виноторговцев разыгрывало маленький миракль о святом причастии, у танцхаузов, с деревянным настилом, едва приподнятым над землёй, с крышей на четырех столбах, где мужчины и женщины крутились в грубых и бесстыдных хороводах, у цеха колбасников, где всякий желающий мог сидя на деревянных козлах, и размахивая палкой колбасы, сбить своего, вооружённого тем же, противника, с такого же деревянного"коня". Супруга и дети, видимо уже утомившись, оставили Велинга. и он не спеша, делал своеобразный круг по улицам, охотно угощаясь предлагаемым пивом, возвращался к Ратуше. Начинало темнеть, на площади праздник утратил свой пыл, играли музыканты, свирели, флейты и барабаны, вторили мелодии за старыми фиделями и виелами, и за новомодными скрипками. Вильгельмина решила, что пора. Она подошла к Велингу сзади, вокруг почти никого не было, а те кто были не обратили бы внимания. на них.

–Я знаю вашу тайну, герр Велинг — сказала девушка.

Ратман резко обернулся и к удивлению своему увидел перед собой милое создание, с прекрасной фигурой, в дорогом платье. Окинув взглядом пространство вокруг неё, Велинг подумал о том, что быть может ему показалось, и никто ничего не говорил. Но девушка смотрела на него в упор и повторила:

–Я знаю вашу тайну.

–Какую же? — с улыбкой спросил ратман.

–Так у вас их много?

Велинг стал серьёзным, пытаясь вспомнить где видел её. Он подумал, что может быть видел её среди городской знати на церковных службах в Домком соборе. В пределе который обычно отводился для самых богатых торговцев из Большой Гильдии.

–Что вам угодно?

–Я ищу вас с тех пор, как увидела в доме на Замковом мосту. Вы играли.

Велинг похолодел.

–Что вам нужно от меня? — повторил он.

Девушка подошла к ратману почти в плотную, опустила глаза и игривым тоном заговорила:

— А если девушка пригожа, Её бела и нежна кожа, — Пусть скажет, чтоб её портной оформил вырез ей такой, Что плечи смело открывает, Грудь на полфута оголяет. Ведь если грудь обнажена, То привлекательней она! — подняв глаза Вильгельмиа объяснила — Это из Романа о Розе…

–Что вы хотите от меня? — в третий раз спросил Велинг

–Возьмите меня — последовал ответ.

Велинг растерянно смотрел на девушку, а она подумала:"Как загнанный волк",и прижалась к мужчине всем телом. В сумерках, без фонаря или факела, не подойдя к ним близко, узнать их было не возможно, и ратман ощутив прилив крови от прижавшегося к нему молодого женского тела, схватил Вильгельмину и увлёк за опустевшую трибуну, где было совсем темно. Всё происходившее мог видеть своими деревянными глазами рыцарь Роланд, щит которого был утыкан несколькими стрелами, но даже если бы он хотел рассказать об увиденном, сделать бы он это не смог, ведь он был деревянным истуканом, в которого Бог не вдохнул душу.

–Теперь я ваша…а вы мой…это наша порочная связь!

–Это наша порочная связь. — повторила Вильгельмина, сидя над шкатулкой со своими драгоценностями.

Она затворила ковшежец и вернула на место. Одеваясь она продолжала вспоминать. После того, что случилось с ней и её"майским графом",как она теперь называла Велинга, во время частых отлучек отца из дома по торговым делам, Вельгельмина сопровождала своего любовника в Дом на Замковом мосту. и обычно молча стояла за его плечами наблюдая игру. Свою страсть к игре Велинг почитал за порок. Когда проигрывал, то тяготился им, шептал, что вот-вот последует Божья кара, и утешался в объятиях любовницы, требуя любви и сострадания. Если же напротив выиграв, что происходило значительно реже. он был счастлив. забывал о карах небесных, и рассуждал, что без порока нельзя познать удовольствий, и тогда овладевал Вильгельминой с ребячьим восторгом. В обоих случаях он всё больше и больше погружал её в водоворот неутолимой страсти. Иногда на службе в церкви. Вильгельмина видела жену и дочерей Велинга, иногда они были все вместе. Тогда. видя ангельскую красоту девочек. женщина пыталась найти в себе чувство греха, и не находила, постоянно возвращаясь к мыслям о своей матери, которая тоже не тяготилась грехом совершаемым ей против священных узов брака.

Однажды проиграв, Велинг сказал, что ему нужны деньги. почти приказал ей найти их, ведь её отец очень богат. Она повиновалась. Вернувшись домой, взяла один из подаренных ей отцом перстней, тяжелое серебряное украшение, украшенное мелкими, не огранёнными камешками, имевшее пирамиду в виде навершия, под которой открывалось место для хранения ароматической пудры для снятия головной боли. Маркс принял занятную безделушку ничего не говоря. и выложил перед женщиной стопку монет.

Вильгельмина вздохнула, подумав. что сегодня её"майский граф"почему-то отправился в тот дом один, и вышла из своей спальни. Спустившись во двор. она разбудила одноглазого конюха. спавшего у себя в коморке, и потребовала чтобы он сопровождал её.

В это раз Маркс был даже рад своей визитёрши. После того как Вельгильмина вошла, он встал из-за своего стола, и сделал несколько шагов ей на встречу.

–Как сказано в поучении для достойной жизни — целуй руку дающую тебе пищу. Выдаёте мне хлеб насущный, могу ли я поцеловать вашу руку. Или край одежды? И ли быть может ногу?

Тут рот Маркса растянулся в сладострастной гримасе, но Вильгельмина будто бы не слыша его подошла к столу и выложила своё ожерелье. Одного взгляда ростовщику было достаточно чтобы сердце его забилось часто-часто, а ладони вспотели.

–О! Какая прелесть! Какой восторг только смотреть на это, не то что обладать! — Маркс уселся на своё кресло и стал придирчиво рассматривать то. что принесла ему женщина, оторвав свои алчные глаза от ожерелья, он поднял их на Вильгелмину и спросил — Зачем вам деньги? У вас же очевидно есть всё!

–Сколько? — сухо спросила Вильгельмина.

–М-м,…пять дукатов.-ответил ростовщик.

–Десять. — возразила девушка.

–Что вы. что вы! Десять дукатов! В Венеции или Флоренции на такие деньги патриций живёт полгода, а у нас можно купить трёх быков на мясо! — ростовщик задумался — Можно было купить до войны. Вы хотите мясной рынок открыть?

Он засмеялся довольный совей шуткой. Девушка стояла перед ним молча. Маркс замолчал, и посмотрел на укутанную меховой накидкой женскую фигуру с вожделением.

–Зачем продолжать маскарад, мы же не в Италии? Снимите маску, я знаю кто вы. — ростовщик самодовольно улыбнулся — В городе на пальцах одной руки моно посчитать отцов способных подарить дочери такое вот украшение. Заказанное кстати у нюрнбергского мастера, Матиаса Кельнера!

Вильгельмина молчала.

–Так, что? — продолжил Маркс — Мы с вами подружимся, и может быть превратим наши отношения в деловое партнёрство?

Видя, что девушка всё так е стоит молча, ростовщик продолжил:

–Ваш отец, герр Ульрих Гизе, на редкость удачливый торговец. Имея товарищей и агентов по всему побережью, он ведет свои дела смело. уверенно, и зарабатывает очень хорошие сумы. А что если бы вы могли иногда сообщать мне о делах вашего отца, что скажите? Это не осталось бы без благодарности с моей стороны, я был бы всегда к вашим услугам, всегда мог купить у вас ненужную безделицу. или судить деньгами на очень большой срок. и под очень небольшой. как говорят итальянцы. процент.

Женщина стояла молча и не шевелясь. Теряя терпение ростовщик спросил с раздражением в голосе:

–Что же вы молчите, Вильгельмина Гизе? Из вашего семейства, вы не первая кто приходит ко мне! На вашем месте когда-то стояла ваша мать!

Фигура девушки покачнулась. Потом она сделала шаг с столу, и произнесла тихим и внушительным голосом:

–Знания вводят в соблазн, а высказанные знания могут стоить жизни. Я брошусь в ноги к отцу, и он простит меня, а вас найдут или с выколотым глазом или с отрезанной головой, в городском рву. — умолкла и добавила. — Пятнадцать дукатов.

Лицо Маркса вытянулось. Инстинктивно он отодвинулся в кресле настолько. насколько позволяла его спинка из плотного полотна.

–Десять. — произнёс ростовщик, и отодвинув ящик стола достал деньги.

Стопка золота стояла перед Вильгельминой на столешнице. В тишине девушка сложила деньги в кошель, и ни сказав ни слова вышла из кабинета. Провожая её статную фигуру взглядом, ростовщик подумал:"Резвая кобылка! Познала ли она жеребца!?"

Сев в возок. Вильгельмина да самого Замкового моста перекинулась с одноглазым конюхом парой фраз.

–Мать давала тебе деньги?

–Никогда. Да и зачем.

–Ты любил её?

–Она была доброй и красивой женщиной.

–Хорошо, когда приедем можешь идти домой. меня проводят.

Когда Вельгельмина вошла на второй этаж дома где шла игра, никто не обратил на неё внимания. Желающих испытать удачу в эту ночь было немного. Она прошла во вторую комнату не снимая с лица своей меховой маски, и увидев за столом знакомую фигуру подошла и опустила руку на плечо сидевшего. Двое игроков сидевших за столом поднялись и повернули свои головы к ней, поклонились и вернулись к игре. Только один из них задержал свой взгляд на скрытом маской лице девушки чуть дольше своего партнёра. А Велинг. почувствовав чужую руку на своём плече напрягся и повернулся. Он тоже был в маске но вырезанной из куска атласа. Увидев Вильгельмину он припал губами к её руке опущенной ему на плечо, а она положила на стол перед ним кошелёк из бархата и тихо произнесла:

–Золото.

–Я знал! — ответил Велинг и потянулся к кошельку.

С высокого, правого берега канала, под мост надо было спускаться осторожно. Бориска так и делал, заодно придерживая крепкой рукой за ворот своего друга.Огрызок как мог тормозил костылями свою доску, норовящую превратится в сани. Весело было только Палтусу. Пес уже раз пять сбегал к воде. покрывшейся тонким льдом, возвращался назад, и бегал вокруг друзей, бодро виляя хвостом. Наконец они добрались до своей цели, единственного строения на этом берегу канала. низкого, длинного, примерно в десять косых саженей. сложенного из неотёсанных брёвен сарая. без окон. Друзья открыли низкую дверь, в которую они могли войти не кланяясь, и оказались в темных сенях, где были набросаны как попало пустые бочки,и слышен был шум исходящий из-за плотно прикрытых дверей так что о их наличии моно было понять только по светлой узкой полоске пробивавшейся у пола. Бориска толкнул дверь, и они спустились по пять-семь ступенькам вниз, причём Огрызок сделал это куда ловчее нежели спускался он по скользкому склону канала. Сарайный сруб. крытый досками, стоял над ямой. пол внутри был земляной. застеленный грязной соломой. Воняло смесью кухни, монастырской богадельни для бродяг-инвалидов, и отхожего места. Всё было так же, как в большинстве подобных заведений, за тем только исключением, что здесь внутри был настоящий вавилон. Бориска. Вилли и Палтус осмотрелись. Тут были матросы с торговых кораблей, портовые грузчик, метельщики улиц, и золотари. Все виды городских попрошаек, на время отложившие в сторону свои гнойные раны, и вытянувшие чудесным образом в одно мгновение выросшие руки и ноги. Воришки и воровки. И хмурые личности. прячущие глаза под полями широких шляп, или под надвинутыми на них капюшонами, те кто не в ладах с законом, или готов с ним вступить в противоречие за деньги предложенные теми, кто на такой шаг решится не может. Была тут пара городских своден. в молодости своей привлекательных и желанных, а теперь превратившихся в тихих старушек. цедящих пиво беззубыми ртами,Еще тройка гадалок. И с десяток срамных девок, из тех что не имели своего места для встречи с"гостем своего тела".Для таких в дальнем конце сарая были сколочены лежанки в два этажа, задрапированные грязными. выцвевшими шпалерами. Все кто был внутри говорили, кричали. или пели под заунывное нытье скрыпели. на которой играл то ли русский, изгнанный с Русского подворья, то ли литвин, из тех.что бежали от войны. И здесь пили, иногда ели, и играли, как в Доме на мосту.Вот только вместо слотов были бочки, а вместо стульев колоды. Царствовали в этом вертепе Большая Берта и Мясник. Поговаривали, что они муж и жена, что доподлинно было не известно, но жили они вместе. тут же в сарае, в комнатке, за дверями, что была отделена от остального пространства двумя стенами из досок, и дверями. Были они похожи друг га друга. Оба толстые, краснорожие, в фартуках. С той только разницей, что фартук мясника был забрызган кровью, от мяса, что он разделывал своим топориком на огромной колоде, стоявшей в стороне от бочек с пивом и вином, где распоряжалась Большая Берта, а на голове у берты был серый, застиранный чепчик. Говорили так же, что прозвище своё Мясник получил за то, что откармливал по поручению Жабы. ко дню Святого Олофа, покровителя норвежских китобоев. борова, мясом которого угощали всех обитателей Земтылты.

Друзья прошли до первой бочки, уткнувшись в дно которой спал перебравший моряк, не долго думая столкнули его на землю, на что он только помычал. и устроившись поудобней опять захрапел. Бориска хотел было помочь Вилли, но тот сам ловко вскарабкался на колоду и уселся поудобней. Палтус устроился возле него. К ним тот час же подвернулась одна из помощниц Большой Берты.

–Мне принеси рыбы хорошей, жаренной. Жареной не на жиру! На масле конопляном чтобы! — наказал Бориска-А другу моему…Вилли!

–Что? — ответил калека занятый ощупыванием мягкого места старой девы, от чего та вертелась и смеялась.

–Погоди ты с амурами то! — ответил Бориска — Ну прямо сатир с картины какой, богомерзкой! Так, баба. рыбы жареной…Вилли, ты пост блюдёшь нынче?

–И нынче, и во веки веков! — ответил калека перекрестившись — Бог в долгу передо мной! Я за истинную веру с агарянами много лет воевал, а потом и ноги свои отдал. Так что неси мне мяса, да самого лучшего. Всё равно друг угощает. Да четвероногому нашему товарищу кость мозговую, что бы с мясом была.

–И пива. самого лучшего. Поняла! — наказывал Бирска.

–Нет. Мне вина. И сыра принеси, люблю я это лакомство!

–Неси давай! — прикрикнул Бориска.

Баба убежала, а товарищи стали внимательней рассматривать тех кто был сегодня в притоне.

–Сегодня шулера матросню обирают! — заметил Бориска — Вот Кривые Пальцы озорует!

–Угу. — согласился Вилли приглядываясь — А вона эта парочка! Она ему знаки подаёт из-за спины простачка! Польского пана лохматят.

–Точно! — тут внимание Бориски привлёк высокий, в военном костюме,с изуродованным лицом, что вышел из-за шпалеры прикрывавший лежанки, за ним появилась девка расправляющая юбки — И этот здесь. А где его головорезы?

–Кто? — спросил Вилли посмотрев в ту сторону куда глядел Бориска, лицо его сразу же перекосила гримаса ненависти — А, этот! Жив ещё!

–Лундквист, Любвеобильный Петер. А вон и его шведы, трое сидят, мушкеты к бочке приставлены.Будто на войну собрались!

–Этих на войну только хорошей поживой заманит можно! — злобно процедил сквозь зубы Вилли.

–А как иначе то! — воскликнул Бориска-Война она и есть только для поживы. Те кто сверху землю берут. а эти вот что можно в карманах, да на горбу унести. Ты ведь и сам лет двадцать в солдатах ходил!

–Да, было дело.-ответил калека Вилли.

А дело было так. Прослужив год на торговом корабле английского шкипера, который как оказалось назывался"Морской змей",Симанис Озолс, поддался на уговоры другого матроса бежать вместе. Другой матрос был эстом, а на корабль его продал собственный отец лет пять назад, когда тот был ещё пятнадцатилетним мальчишкой. С тех пор он пытался бежать пять раз, попадался и его продавали другому капитану, в конце концов доведя его стоимость до бесценка. Симанис согласился. В Киле, прихватив с собой тюк шерсти. они бежали с корабля. Попутчик Симаниса сказал, что надо идти в Гамбург, и там наняться на корабль, что идет в Америку."Куда?":переспросил Симаним. Эст рассказал, что за морем, там где солнце заходит за горизонт, есть обильная земля, открытая бристольским шерифом Ричардом Америке, и если там воткнуть в поле голую палку, то на следующий день, она становится деревом с персиками."С чем?":не понял Симанис. Эст махнул рукой, и они пошли в Гамбург. В гамбургском порту их и наняли двое, представившиеся шкиперами кораблей идущих в Америку, и напоили до потери сознания. Симанис пришёл в себя от тряски, приподнял голову и понял, что лежит в повозке на соломе и видит перед собой спины двух человек, один из которых обернулся и улыбнулся во всю ширь своего беззубого рта. Симанис припомнил, что это был одни их капитанов. к которым нанимался он со своим попутчиком на корабль, чтобы уплыть в сказочную землю, и поесть до отвала загадочных персиков. Оказалось, что беззубый, и его товарищ, не были капитанами,а были вербовщиками. Опоив беглых матросов, они подкинули им в кружки по серебряному шиллингу, и призвали в свидетели завсегдатаев портового кабака, что те согласились наняться на военную службу. Потом вербовщики поделили добычу, Симанис достался беззубому, что представлял компанию ландскнехтов капитана сэра Уильяма Поркснаута, а его товарищ-эст вербовщику в имперскую арию.

–Ты парень не суетись. Любой судья в Гамбурге признает мою правоту — говорил вербовщик Симанису — Свидетели есть как ты хлебал шнапс из кружки на дне которой лежала монета. А если и нет. так судья вынесет приговор в мою пользу за семь-восемь шиллингов. А за тебя, я получу от капитана не меньше двадцати. Чистая выгода! Тебя зовут то как? Ну чего вылупился то, имя говорю у тебя есть?!

–Вилли Вирс — ответил Симанис Озолс.

–Чудная какая-то…-хмыкнул вербовщик — Ты верно валах?

Симанис ничего не ответил. Разговаривать он не хотел, поняв,что персики он попробует ещё не скоро.

Первые три года в компании служил он под началом румормейстера, что командовал обозом роты. Под его присмотром находились все маркитанты, что следовали за ландскнехтами удовлетворяя их потребности в еде и питье, ротные мастера, от самых низших. плотников, до кузнецов и мастеров-оружейников, один лекарь-зубодёр, он же ротный брадобрей, гулящие женщины, и жены ландскнехтов. Несмотря на то, что все они зачастую побывали и в том, и в другом статусе, жены не любили гулящих, а те в свою очередь жен. И Симанису часто приходилось в двумя обозными профосами, по совместительству ещё и палачами роты. разнимать женские драки. Ну и конечно в обозе был семейный скарб, и дети женатых солдат.

Всё изменилось в 1544 году, когда Франсуа де Бурбон, герцог Энгиенский, разбил в пух и прах испанцев маркиза Альфонсо д’Авалоса при Черезоле, что в Пьемонте, и компания сэра Поркснаута, участвовавшая в той битве на стороне испанцев лишилась почти половины бойцов. Вот тогда сэр Уильям и приказал начать обучать обозных служек искусству боя, а новому вербовщику. у которого в отличии от старого, погибшего в том бою, рот был полон зубов, набрать пополнение. Всех их, и ветеранов обозного дела, и новобранцев свели у учебную сотню, под начало капрала по имени Невинный Михель. Был тот капрал стар, опытен, и к обучению очень придирчив. Но как только заканчивал он показывать новобранцам как держать строй,как орудовать длинной пикой,и как быстрее перезарядить, да ловчее прислонить к плечу для выстрела аркебузу,тот час заваливался прямо на траву, если было лето. или на принесённое ему сено, у костра. если было холодное время года, требовал достать пива, и начинал рассказывать свои бесконечные истории про подвиги ландскнехтов в разных войнах. Вот так отхлебнув из поданной ему кружки, рассказал он однажды про легендарного капитана Фрундсберга:

–Да, скажу я вам, тот ещё греховодник был! Но воин отменный. Короли одаривали его дорогими подарками, чтобы заманить к себе на службу, но он сохранял верность императору. А умер нелепо! Когда наши взяли Рим, думал он остановить грабёж и разорение, уж больно любил всякое искусство, но куда там! И сердце старого капитана стало стучать глуше и глуше. Один лекарь из местных лечил его ваннами из теплого оливкового масла, в котором предварительно варили живых лис. Но сердце его всё равно остановилось. Да-а, вот так вот, скажу я вам — и капрал отхлебывал из своей кружки снова и снова, а когда она пустела, переворачивал вверх дном, тряс, словно можно было из неё вытряси что-то, и приказывал принести ещё.

Военную науку Симанис освоил, и его поставили в строй пикинёром. Но в настоящей битве он побывал не скоро, до того участвовал он в осадах городов, научился рыть сапы и туннели, научился обращаться с легкими полевыми пушками без которых пехоте трудно отбить атаку кавалерии.В1547 году император Карл не нашел мира с протестантскими князьями империи, и те создали Шмакальденскую лигу, началась война. В решающем сражении войска противников сошлись под Мюльбергом. Вот эта битва при Мюльберге и стала для Симаниса в его военной жизни первой битвой в поле. Трусил он тогда изрядно, но только до момента как конница противника пошла в атаку. Лейтенант, после трёх залпов аркибузёров, дал команду выставить пики, и Симанис приставив конец пики к правой ноге. выставил её в ощетинившийся ряд наконечников, достал из ножен свой короткий кацбальгер. Страх прошёл. Всадники получили залп картечи из двух полевых пушек, и начали разъезжать вдоль шеренги ландскнехтов стреляя в них из аркебуз, а те из всадников кто рисковал подъехать слишком близко получали удар остриём пики из второго ряда. Противник видимо решил вернутся на свою позицию и повторить атаку. Но в этот момент ему во фланг ударила имперская кавалерия. И сражение было выиграно.Никого не убив в бою, Симанис видел как генуэзские наёмники императора взяли в плен огромную тушу Иоганна Саксонского, командовавшего войсками Лиги. До следующей большой войны были распри мелких сеньорий с городами республиками. Первые жаждали раскупорить кубышки городских торговцев и ростовщиков, а вторые напротив оставить их глухо закрытыми. Потом была Сиенская война, в которой император и флорентийцы усмиряли сиенских банкиров. Закончилась она для Симаниса, который к тому времени уже и забыл своё настоящее имя, битвой под Марчиано. В это сражении Вилли Вирс был ранен, и довёл число убитых им противников до двадцати семи человек, добавив к висевшим у него на шее в виде ожерелья двадцати пяти медным монеткам ещё две. Эта же война стала для него последней в компании капитана Поркснаута, после того как от родильной горячки скончалась в обозе его жена. Капитан не хотел отпускать опытного солдата, посетовал, что с новобранцами ему будет воевать не удобно, но потом, понимая, что Вилли твёрдо решил уйти, сказал:

–Ты честно прослужил у меня четырнадцать лет. Ступай, и вот тебе. — и подарил ландскнехту пол дуката сверх положенного жалованья.

Вилли открыл пивной кабак в Киле, откуда начал свой путь, но через полгода продал своё дело, и нанялся в армию португальского короля воевать в османами. Насмотревшись на вероломство и подлость магометан в Восточной Африке, воевал он с ними уже без передышки и в Средиземном море. и на Балканах и в Венгрии. И вот в 1563 году. когда минул ему сорок один год. а за плечами были двадцать три год походов и сражений, решил Вилли,что ещё одна война и он уйдёт на покой. Теперь уже точно уйдет на покой. А так как в то время новые войны начинались ещё не успевали закончится прежние, то сразу же подвернулся случай сдать в наём свои верные руки и голову, испытанные годами службы. Шведский и датские короли не поделили землю, торговлю, и право изображать на собственном гербе символы Норвегии. Вилли нанялся в датскую армию. Но прежде положил все свои сбережения в банк Фуггеров, которые хоть и «потеряли в весе» из-за неплатежеспособности их основных должников, владельцев половинымира Габсбургов, но всё ещё были сильны. Устроив свой капитал, Вилли нанялся в мае 1563 года, а уже в начале сентября стоял на валах отбомбардированного и взятого штурмом шведского Эльвсборга. Потерпев первое поражение, шведы захватили в Норвегии три провинции, включая город Тронхейм. В городе они вдоволь покуражились над не в чём не повинными норвежцами, которые решили, что надо встать на сторону датчан и восстали. Датский король послал помощь. и его парусно-гребной флот, пройдя через Троннхэймс-фьорд высадил у самого города десант из солдат и лёгкой артиллерии. Датчане атаковали город, и как раз помогли горожанам Тронхейма, которых шведский гарнизон уже начал одолевать. Бой закончился быстро, едва первые датские аркибузёры появились на улицах города, шведы отступили. Вилли прогуливался по занятому городу, среди трупов и дымящихся домов. Его товарищи присматривались чем можно поживится в тех местах где не было хозяев, так как грабить жителей строго на строго запретил датский командующий.

Внимание Вилли привлекли жители города собравшиеся у одного из домов, и он подошёл. Люди расступились давая дорогу датскому солдату. как бы желая показать. что делали с ними шведы, и что датчане совершили благое дело. У порога дома лежал мужчина подмявший под себя девочку,которую он видимо пытался защитить. Мальчик с разрубленным плечом. И женщина, с широко раздвинутыми ногами, прикрытыми юбками. и с разбитой головой. Видимо это была семья.

–Он её сошкой мушкетной, в голову. — сказал один из горожан.

–Кто? — спросил Вилли

–Швед Лундквист. Его тут Любвеобильный Петер прозвали. он со своими морскими мушкетёрами много девок попортил. пока они тут квартировали,да и замужним проходу не давал.

Вилли услышал, что за домом кто-то скулит, он пошёл туда и увидел мёртвую собаку и тыкающегося в неё носом щенка. Он взял его на руки, щенок попытался выскользнуть, а когда понял, что не сможет заскулил и потянул морду к оставшейся лежать на земле матери.

–Ну что бродяга, пошли со мной — сказал Вилли, а щенок попытался укусить человека за руку и больно прищемил ему палец своими ещё мелкими, но крепкими зубами.

Товарищи на корабле, всё же вопреки приказу, хоть чем-то что плохо лежало сумевшие разжиться. посмеялись над"добычей"Вилли. а он отправился к корабельному коку и попросил чего — нибудь поесть для щенка. Кок достал из оставшейся ухи кусок варёного палтуса и бросил его в двери камбуза на палубу. Вилли опустил щенка, и тот начал жадно есть.

–Может тебе и пива ещё, а? Палтус? — спросил улыбнувшись Вилли. и когда щенок отвлёкся от еду и посмотрел на человека, погладил его по голове, и добавил — Подружимся?

Утром стало известно, что три шведских корабля, среди которых был единственный в шведском флоте галеон. загородили выход из фьорда, и датский адмирал решил дать бой. Его корабли гуськом на веслах двинулись из фьорда к открытой воде, и как только противники увидели друг друга началась артиллерийская перестрелка. Парусная галера на которой был Вилли получила первый зал пушек галеона,ядра которого врезались в палубу ломая её в щепу, и сметая всё, что на ней было, и людей и снасти. Вилли успел только увидеть как голова солдата в итальянском бургонете, оторванная ядром сбила с ног палубного матроса, и почувствовав удар лишился сознания.

Очнулся он уже на берегу. Датские суда всё таки сумели отогнать шведов, и даже взяли один из кораблей поменьше на абордаж. А Вилли корабельный лекарь пилил то что осталось от его ног ниже колен, костяные обломки и лохмотья плоти. Чтобы Вилли не орал сильно, ему дали отвар белладонны и макового молока смешанного с вином. Потом доктор снял щипцами с огня тонкий медный лист и прижег раны на обеих культях по очереди. Как прижигали первую, Вилли чувствовал. а как вторую уже нет. Потерял сознание.

Датский король проявил по отношению к искалеченным солдатам поистине королевскую милость. Всё деньги причитающиеся по договору. даже если наёмник не отслужил весь оговоренный срок. были выплачены, и сверх того король Фредерик II подарил каждому из тех, кто уже не сможет встать в строй. по двадцать пять ригсдаллеров за потерянную ногу. и по пятьдесят за потерянную руку. Став таким образом обладателем пятидесяти ригсдаллеров, и ещё платы за службу, Вилли, и его четвероногий друг Палтус, отправились на остров Эзель, где в замке Аренсбург. бывшей резиденции католического епископа. теперь была учреждена богадельня для военных калек, на которую король уже сделал большое пожертвование.

Но пожив год среди таких же как он Вилли решил, что делать тут ему не чего. посчитал свои сбережения и напросившись на корабль идущий на Запад, с заходом в рижский порт, и покинул гостеприимный Эзель.

Оказавшись в Риге Вилли думал, что может быть поискать отца. или сестру. но подумав решил не делать этого. Поселился в коморке на третьем этаже дома, у Песчаной башни, и как то встретил Бориску, который увидев человека одного с ним роста, остановился, поклонился, и спросил:

–А чего,добрый человек друга то сваво не запрягаешь в свою тележку?

–От того и не запрягаю,что друг! — зло проворчал Вилли,уже встречавший Бориску в кабаке у Большой Берты,и запомнивший его.

–Да!? А погладить твоего друга можно?

–Попробуй. Если разрешит,цел будешь. А нет так без руки останешься!

–Ну так и ладно! — проговорил Бориска протягивая ладонь к голове Палтуса.который внимательно следил за чужаком — Будет тогда шесть ног на троих, да три руки…так что будет чем почесаться то!

Ладонь карлика опустилась на гладкую шерсть корги,тот хоть и зарычал тихо,но позволил себя погладить.

–Во,и рука цела! — бодро проговорил Бориска — Друзьями будем?

–Посмотрим какая нам польза друг от друга. — ответил Вилли — Меня Огрызком зовут.

–Да знаю уж! А меня Бориской кличут. А человеческое то имя у тебя есть?

–Ну пока что Вилли зови. — последовал ответ.

И так завязалась их дружба на троих.

–Вилли, руки то прими!Чего разлёгся на бочке то? — услышал калека голос Бориски и вернулся в мир где заправляли Большая Берта и Мясник.

Марылька ставила на бочку миску с жаренной рыбой, лук с чесноком, мясо, кусок сыра, пиво и вино, и нагнувшись поставила перед Палтусом миску бульона с ячменной крупой, и сахарной костью.

–На вот, возьми стразу. — отдал ей плату за еду и питьё Бориска-А то напьемся, да забудем.

Старая дева заулыбалась. взяла плату и ушла.

–Ну. брат. давай нальём да выпьем! — сказал Бориска, и тут раздался крик покрывший весь шум кабака.

–Пся крев!Курвица! — орал пан Свинявский, он сорвал с головы рогативку, кинул на соломенный пол, и теперь топтал шапку ногами.

Сидевшие с ним за одной бочкой повскакивали с колод и отошли так, что вокруг ляха образовалось небольшое свободное место. Игроки сидевший напротив остался на место, и беря по одной монете из внушительной кучи, что лежала на бочке, перебрасывал их в свой кошелёк. Пан Свинявский всё больше раскаляясь видимо понимая, что поддержки он не получит. так как все скорей опасались за свою жизнь если начнётся потасовка. а не сочувствовали его проигрышу. схватил за руку девку стоявшую за его спиной,а в другую руку взял пистолет лежавший на краю бочки.

–Курва мачь!Не вкурвичь сьйэ мене! Верни деньги! — орал шляхтич тряся пистолетом перед лицом сидевшего — Сжулер, я девку твою убью!

Теперь пан Свинявский повернулся к той которую держал за руку. Девушка пыталась вырваться, но как только поняла, что пистолет направлен на неё замерла.

–Курва,умжей тераз! — лях нажал на курок. но пока колесцовый замок вертел кремень один из тех кто присматривал за порядком в кабаке успел схватить руку шляхтича и направить её к потолку.

Грохнул выстрел, пуля пробила доски потолка, а на стоявших внизу посыпалась труха от сгнившей соломы. которой были затыканы потолочные щели. Одна-две женщины завизжали, а те кто сидел далеко от места ссоры, и не обращали внимания на шум, подняли головы перекинулись парой слов. и вернулись к своим разговорам или игре. К месту ссору подошёл Мясник, и стал что-то выговаривать пану Свинявскому, тот дергался, то наступал, то отступал от плотной фигуры Мсяника. видимо опасаясь ещё и двоих его помощников. коренастых. белобрысых парней, что стояли рядом.

–Вот лях разошёлся! — усмехнулся Бориска спрыгивая с колоды и садясь на неё — Обобрали паписта Четыре глаза то! Утекло его золото в их карманы. Грешен я. ляхов не люблю. Да ты накатил уже, и меня не подождал!

Вилли усмехнулся. и налил себе в кружку ещё вина:

–Кто первый встал, того и сапоги! Не сердись. Давай за нашу удачу! — тут у ног его заскулил Палтус. Вилли опустил голову, четвероногий друг его съел уже кашу на бульоне, и грыз кость, но видимо почувствовав жажду, потребовал налить и себе — Ну что. и ты нами? С нами, а как же! С тобой у нас. как Богом и устроено, на троих шесть ног.

И Вилли налил в собачью миску пива.

Между тем Свинявский, всё ещё ругаясь, поднял с пола, отряхнул и водрузил на голову свою рогативку, сунул за пояс стрелянный пистолет, другой, что лежал на бочке, погрозил кулаком молча сидевшему и смотревшему на него шулеру, прошипел:"Хуй чь в око",и пошёл прочь, расталкивая тех кто оказывался у него на пути. У самой двери, когда занёс он ногу на первую ступень крыльца, в проёме двери появился Гуго фон Мюнхгаузен, осмотревший кабак, и потом опустивший глаза вниз на шляхтича.

–И ты здесь! Какая удача! — фальшивый барон спустился по ступенькам — Я вижу там вон Любвеобильный Петер гуляет. Пойдём как потолкуем.

–О чём же?

–О деле! — подмигнул Гуго — Уж поверь нам выгодном.

Свинявский задумался. Опять попасть в конфузию, как с русскими на лесной дороге, ему не хотелось, но что за дело было у Мюнхгаузена вызнать было и интересно и полезно. Может быть даже моно будет, что-нибудь доложить гетману Ходкевичу, и получить пару тройку злотых.

-Пойдём ка к шведским друзьям, и потолкуем — Гуго двинулся меду бочками, колодами и сидящими на них людьми, минуя подавальщиц Большой Берты, и гулящих девок, даже не оборачиваясь, уверенный в том,что шляхтич идёт за ним. Так и было, пан Свинявский последовал за"бароном".

Заприметив эту парочку, Бориска, удивлённый внезапным возвращением ляха, сказал Вилли:"Погоди ка!",и спрыгнув со своей колоды. устремился в след за Мюнхгвуземно и его спутником.

Эти двое остановились у места где сидели шведские мушкетёры. Трое играли в кости без интереса. а четвёртый, Петер Лундквист, по прозвищу Любвеобильный Петер, пил пиво и высматривал какую бы из девок утащить за потёртые шпалерыы. Увидев"барона"Гуго он поприветствовал его поднятием своей кружки, и спросил:

–Какие новости, рыцарь — в голосе его столько было иронии, что казалось даже сушеная вобла, которую он запивал горьким напитком, усмехнулась.

–Для тебя хорошие! — ответил Гуго, — и для твоих бездельников ещё лучше. Вам надо поработать.

–На кого же?

–Сообрази!

–Надо же! — Лундквист поставил на бочку кружку и вытер рукавом камзола губы — Хозяин объявился!

–Да! И не смог тебя найти. Ты же обитаешь в помойках!

–Ну тебя то найти было легко, в крепости! Как ты вообще им попался!?

Бориска встал у бочки напротив, где играли в кости, спиной к говорившим и внимательно ловил каждое слово сказанное ими на немецком языке. На него посмотрели игравшие.Бориска нашёлся:

–Если кто устал играть, то я займу его место. А хочешь, — обратился к сидевшему к нему спиной игроку — сделаю ставку, а выигрыш пополам.

Игрок немедленно кивнул:"Ставь!",Бориска кинул пол рижского шиллинга на бочку.

–Но кидаю я. Сколько костей, три? В линию? — ему кивнули в ответ, а Бориска стряся кости в кружке выкинул их на бочку, и у него выпали четыре,пять и шесть.

–Кр-р! — крякнул банкир — Да ты колдун! Бери выигрыш, но больше не играй, постой у меня за спиной, может удачу принесешь.

Бориска сунул за шеку два шиллинга и продолжал слушать разговор.

–Кого ты ищешь? — спросил Любвеобильные Петер видя что Гуго кого-то высматривает.

–Каспара! — ответил рыцарь и увидев местных рёберов со своим предводителем в дальнем углу за большой бочкой помахал им рукой.

–Большое дело предстоит, раз ты опять этих босяков зовёшь? — спросил Лундскивт

–Дело для тебя обычное, убить да обобрать — ответил Гуго, продолжая махать рукой — Знаешь где Кавалер?

–Нет — ответил швед, начав соображать, и спросил — Опять те русские?

–Те и опять!

–Панове! — вмешался Свинявский — Что же я тут делаю? Скажите мне!

–Терпение. — ответил Мюнхгузен,которого наконец заметил Бледный Каспар и оставив своих, поковылял через весь кабак к"барону"

–А мне хозяин ничего не говорил — упрямился Любвеобильный Петер

–Что, мошонка опустилась?! — съязвил Гуго — Ашлох [Примечние: с немецкого"глупый человек"],он не смог тебя найти!

Тут подошёл Бледный Каспар, и встал подбоченясь:

–Чего надо? И где деньги за дело?

–Деньги будут! — ответил Гуго — Золото. Но за новое дело.

–А за старое?!-возмутился бледнолицый разбойник.

–За старое мы себе сами заплатим.

–Это как?

–Узнаешь. Сколько человек ты можешь выставить к утру? — спросил"барон"

–Десяток могу. — морща лоб ответил Каспар.

–Вот и хорошо! Нас будет шестнадцать. Обойдёмся без Кавалера. Ещё и пан Свинявский может быть найдёт кого из своих в помощь.

–Не так бордзо.панове! — вмешался шляхтич-Если я разумею достойно, то ты, хочешь опять напасть на тех москалей, что скрутили тебя на лесной дороге, и ещё убили пару моих жолнеров?

Гуго Мюнхгаузем кивнул

–Нэт! Пьйэрдоле чьйэ! — закричал шляхтич — Я на службе нынче у большого человека. и не мараю чести разбоем, пусть даже и против схизматов и варваров! Да и много ли с вами заработаешь! Так что пьйэрдалай, пан лыцарь!

Тут шляхтич Свинявский вскочил, отдал себе команду гусарии:"Начишньиче сзапки, други!",нахлобучил поплотней на голову рогативку, и неестественно широкими шагами пошёл прочь из кабака. Его проводили взглядами и вернулись к разговору.

–Так сколько? — спросил Каспар

–Да. сколько? — повторил вслед за вожаком Лундквист

Гуго улыбнулся и ответил:

–Тебе Любвеобильный Петер пять дукатов, твои мушкетёрам по два.

Швед облизал губы. а его товарищи одобрительно закивали.

–А твоим людям по дукату на двоих, и тебе три.

Каспар нахмурился:

–А почему мне меньше?У меня людей больше!

–Отребья у тебя больше! Сейчас подкрепимся, а перед утром соберемся у меня, и я скажу что надо будет делать…

Дослушав разговор Борис заторопился к Вилли и Палтусу. но его схватил игравший с ним банкир:"Эй. погоди! При тебе со мной удача обручилась!".Бориска вырвался, но эта толкотня привлекла внимание Любвеобильного Петера, увидев карлика он нахмурился. И пошёл вслед за ним крича:

–Эй, помёт тролля, а ну как остановись!

Ему посмотрели в след товарищи, а Бориска не слушая быстро добрался до бочки где сидел Вилли, а Палтус наевшись и напившись дремал носом в миску. Привлечённый шумом Вилли повернулся и увидел как почти догнавший Бориску Лундквист потянул к нему руку, не раздумывая Вилли запустил один из своих костылей в лоб шведу, и попал точно между глаз. Здоровяк как шёл, так и рухнул по весь рост,ещё в придачу ударившись об окованный край бочки. Видя как расправились с его начальником двое мушкетёров кинулись на выручку. Бориска уже стоял за спиной Вилли со стилетом, а тот крепко зажал в кулаке второй костыль. у которого с одной стороны рукоятки торчал не длинный, но толстый гвоздь, меньше вершка в длину. Первый мушкетёр что подбежал, не раздумывая махнул палашом, но только воздух разрубил над головой калеки, который ловко спрыгнув с колоды. ударил его костылё под колено левой ноги, и когда завыв швед упал, ударил во второй раз в грудь. Другой мушкетёр видя судьбу товарища, и оценив вставших за спиной Вилли, Бориску со стилетом, и оскалившего Палтуса, остановился. К месту уже спешили Мясник со своими молодцами, и"барон"Гуго с Каспаром.

–Ну ка, господа! — крикнул Мясник шлёпая толстыми губами, и добродушно улыбнувшись слушая как зрители единодушно и одобрительно хвалят калеку Вилли за ловкость — Стойте на месте, кому костей своих жаль, и кто не хочет чтобы его подали собакам в разделанном виде!

Всепритихли.

–Я знаю, что у этой шведской оглобли с тобой Вилли старая не приязнь. Как только он тут появился, он точит на тебя свои гнилые зубы,говорит всем, что пока ты жив, не закончилась между вами какая-то война, но мне бы хотелось знать правду ли ты говоришь про него?

–Правду. клянусь святым Маврикием, покровителем тех.кто хоть раз носил доспехи и оружие! — ответил Валли указав на лежавшего Лундквиста — Этот, хоть и был солдатом. но куда больше был вором и насильником. Жители Тронхейма помнят его и его головорезов, и это они прозвали его Любвеобильным за его бесчинства. Меня он ненавидит, за то, что в той войне я был на стороне датчан и норвежцев, а друга моего за то, что тот просто мой друг!

–Что такого если солдат после боя погладит девку или бабу?!У солдата жизнь короткая, сегодня жив, а завтра только дьяволу известно! — крикнули из толпы

–Тихо там! — крикнул в ответ Мясник, и перекрестился — Особенно если охота упомянуть имя врага нашего Господа Бога, и рода людского, прикусите язык! Я сам тянул солдатскую лямку, служил в артиллерии у архиепископа Эзельского. Ничего нет плохого в том. если солдат возьмёт как добычу, то что уже никому не принадлежит! Но грабить несчастных это грех. Так же как и насиловать баб. Баба и сама не откажет, если её приголубить и заплатить. Так что…

Тут Мясник повернулся к"барону Гуго".и тем кто был с ним:

–Идите ка отсюда, и не мешайте честным людям развлекаться и получать удовольствия!

–Ты не много на себя берёшь? — крикнул выступая из-за спины Мюнхгаузена Каспар.

–Здесь я говорю от имени Жабы. Поставленный им следит за порядком. Не нравится? Мои молодцы с тобой разберутся. И кстати, Вилли исправно вносит оброк, а Борис платит за всё, что покупает. А вот ты давно ничего не платил, хотя и грабишь на дорогах. в Задвиньи.

–А разве Задвинье земля Жабы?!-зло крикнул Каспар

–Вон пошел! Когда мне скажут, что ты тут желанный гость, тогда и вернёшься — Мясник повернулся к друзьям — И вы лучше уходите, пока эти ещё здесь, чтобы не подкарауливали вас за дверями.

–Уйдём. а ты дай нам хорошего мяса. рыбы и пива — попросил Бориска

–Идите к Берте, она вам всё, что надо даст.

По дороге друзья остановили Марыльку и спросили дома ли сегодня её сестра, и что они намерены идти к ней в гости. Старая дева ответила. что дома. а гостям они всегда рады.Пока Гуго со своими подельниками собирались, пытаясь поднять поверженных шведов, друзья получили от Большой Берты всё,что хотели и ушли. столкнувшись в дверях с человеком который заходил в кабак держа одной рукой сразу две детские ручки, мальчика и девочки. Бориска отметил, и запомнил необычного гостя.

Доминиани не терпеливо дернул детей, понукая их идти за собой. Мальчик и девочка, не понимавшие чего от них хотят, ещё этим туром жившие в маленьком приюте для сирот, открытом монахами-доминиканцами в Вендене, как только город перешёл под власть польского короля-католика, боязливо оглядывались на шумную толпу грязных и пьяных бродяг, матросов, грузчиков и девок. Врач остановил суетливую Марыльку и что-то спросил у неё. та указала на Большую Берту, ещё на пороге увидевшую человека с детьми, и теперь ждавшую.что будет дальше, уперев свои огромные кулаки в жирные бока. Доминиани подвёл детей к женщине, стоявшей среди бочек, деревянных кружек, ендов и кувшинов, внимательно посмотрел на неё и спросил:

–Купите детей?

Берта не удивилась. Она наклонилась к девочке и мальчику, по очереди ощупала их, покопалась в волосах, потом заставила открыть рты, осмотрела зубы и нёба.

–Твои? — спросила она осматривая дорогую одежду медикуса.

–Нет.

–А где взял?

–Их родители отошли в лучший мир, а я остался из опекуном. Не хотите покупать, возьмите в аренду.

–По талеру за каждого — предложила Большая Берта

–Дукат за двоих! — потребовал Доминиани

–Золото! Да я его отродясь не то что в руках не держала, в глаза не видела. По талеру.Если будешь выкупать — три.

Доминиани мялся, но азарт и жажда отыграться съедали его.

–По рукам.

Берта кивнула, и крикнула:

–Марылька! Зови Мясника, да иди ко мне — тут она опять наклонилась к детям и оскалив в улыбке рот где была только половина зубов, сказала — Ты будешь Гензель, а ты Гретель…сейчас на кухню вас отправлю, на печь.

Мальчик взял девочку за руку и оттащил назад. как бы закрывая её собой, а девочка округлив свои голубые, наполняющиеся слезами глаза, с покорным ужасом спросила. глядя на Большую Берту:

–Вы хотите нас съесть!?

Берта выпрямилась, всплеснула руками:

–Что вы крошки, я же не ведьма! Я, если ваш опекун-тут она зло посмотрела на Доминиани топтавшего в нетерпении — вас не выкупит, обучу вас добрым делам! Ты Иоганнес, пока маленький и ловкий, научишься срезать омоньеры у толстопузых бюргеров, а ты. Маргарита, попрошайничать. А если у тебя ещё и хороший голос, то и выступать со слепым Моцартом. петь под его виуэлу! А как подрастёшь — Берта хитро подмигнула девочке. — Так и на что другое сходишься!

Подошла Марылька.

–Ты где ходишь, дрянь! Еле ворочаешь своими окороками! — напустилась на неё Берта, а привыкшая к нраву хозяйки старая дева молчала — Отведешь деток на кухню, да хорошенько накормишь. А потом уложи на печь, где мы с мои хряком обычно спим. Нам то сегодня и не прилечь, столько всякого сброда набежало! Что там Огрызок то, выбил душу из того шведа?

–Унесли ещё жив был, а другой так и не пришёл в себя…

–Ну будут знать как с ветераном двенадцати компаний связываться! Огонь мужик, хоть половинка от него осталась! Так, ну чего стоишь!?Шевели рульками, да сперва скажи моему борову, чтобы подошёл. А потом детьми займись. Стой ка! Скажи всем из наших, что если кто девчонку тронет, я ему сама всё до чего дотянусь выхолощу!

Мясник хмуро выслушал Большую Берту, хмуро посмотрел на лекаря, потом как мог улыбнулся детям и велел их увести. Достал из кармашка своего широкого, с пятью пряжками, кожаного пояса монеты и кинул в ладонь Доминиани. Тот зажав деньги, почти бегом бросился к двери.

–Игрок. Всех их видно по золотому туману в глазах. он им разум то и застит — Мясник осмотрел телеса совей сожительницы и плотоядно сглотнул — Так бы и съел тебя!!!

–Сегодня нам спать не где. Я велела на печь детей уложить. — кокетливо ответила Берта.

–Опять думаешь утешение себе в старости нашла? Мы уж одного воспитали как своего. А он теперь ходит по морям-океанам, земли новые ищет,в дом носа не показывает!

–Том добрый мальчик, когда-нибудь вернется домой — сказала Берта и промокнула глаза краям грязного фартука.

–А детей то как зовут? — спросил Мясник

–Я назвала их Иоганнес и Маргарита,память наших крошек. — слёзы обильно потекли по толстым и румяным щекам женщины — Ты то хоть вспоминаешь их,боров?!

–Вспоминаю, вспоминаю. — в тон жене грустно ответил Мясник.

Друзья покинув кабак. поднялись на насыпь перед Замковым мостом, прошли через решетчатые ворота Привратной башни Екаба. которую никто не охранял.и двинулись в сторону Русского подворья, вдоль стены, к квадратной башни Рамера, зубцы в навершие которой делали её похожей на шахматную фигуру. Все стрельчатые арки подстенков были заколочены досками. и в одну такую деревянную стену и постучался Бориска прикрикнув:

–Агнешка, открывай друзьям, да согрей их с мороза!

Хлипкая дверь приоткрылась и женский голос сказал:

–Заходите, да холода не напускайте.

Друзья зашли. Тут в подстенной нише жили сёстры, Марылька. старая дева. и Агнешка. с двумя детьми. Откуда они пришли в город женщины не любили говорить, ясно было, что бежали от войны в Литве. Ниша была поделана на два яруса, верхний перекрывал настил, и туда вела приставленная к дыре в нём лестница. По ней ловко вкарабкался Палтус и исчез в дыре.

–К Олечке и Олегу спать пошёл — улыбнулась Агнешка. красивая женщина, с правильными чертами лица, лет тридцати.

–Туда то шустро забежал, вот как обратно спуститься! Опять скулить будет, да на руки проситься — усмехнулся Вилли — А мы еды и выпить прихватили.

–Да уж вижу. Сейчас огонь разведу. — ответила Агнешка.

В пространстве этого самодельного жилища был выложен очаг. в котором женщина и взялась развести огонь. и на втором очаге,на огромной четырёхногой подпорке, стоял большой чан с водой. Агнешка зарабатывала тем, что стирала бельё тем кому не по карману были услуги цеха банщиков и прачек. и кто сам постирать себе не мог.

— Ландскнехты то не обижают? — спросил Вилли

–Да нет. Я же и им стираю. Да почитай всю Земтилту обстирываю, а они с Жабой в ладах. Марыльки вот сегодня нет дома.

–Да мы видели её в кабаке. Мы и сами только оттуда. Давай я тебе щепы нарублю — предложил Вилли.

Сидевший молча Бориска вздохнул, и сказал другу:

–Поедим, выпьем, чуть посплю да пойду я на Матрёнин двор, к московским..

Вилли и Агнешка посмотрели на него.

–Это зачем же?

–Московиты изверги, точно звери! — сказала Агнешка — Всё нам пожгли! Они и Стася моего замучили!

–Молчи, баба. Что ты видишь кроме своего горя. Война же. Стась то твой. когда в набеги на Псков да Торжок ходили, тоже поди нагрешил не мало — на эти слова Агнешка поджала губы — Вот и получается, что поквитались они с вами.Главное они снами веры одной. И ладно бы веры, язык у нас один. Не то что у немцев с голландцами, и шведами! Вера одна а лопочут каждый по своему.

–Да и люди они не плохие. Копеечку мне с утра дали. Так тебе они для чего? — спросил Вилли

–Слышал я как Гуго Мюнхгаузен. вор этот, сговаривался с Каспаром, да твоим дружком, Любвеобильным Петером,напасть на дом где они живут.

–Вот оно что! — воскликнул Вилли — Так и я с тобой.

–Да ты то уж сиди, ты сегодня шведу своему такого воробья в лоб запустил, не выживет поди. А я в драку не полезу, предупрежу их только.

Доминиани, возвратившись в Дом на мосту,проиграл два талера даже не присев. В ярости метнул табурет на пол, и пошёл прочь, и по дороге сбил с ног донью Патрицию, следившую за лекарем, и столь удачно оказавшуюся у него на пути. Она картинно схватилась за бок, и игриво застонала.

–Какая боль! Как вы неуклюжи!

–Вы мужлан и болван! Вы ответите за своё верхоглядство! — действительно разозлившись, вскакивая с табурета и хватаясь за рукоять шпаги воскликнул де Ла Гварди.

Лекарь попятился:

–Я Цезарь Викториан Доминиани, магистр медицины,я могу помочь!

–Оставьте его Этторе. Он доктор, и он поможет — донья Патриция протянула лекарю обе руки и поиграла пальчиками — Ну помогите же мне подняться!

Доминиани принял руки женщины и помог ей встать, при этом их взгляды встретились.

–Я оказываю услуги городскому обер-бургомистру фон Экку, и живу совсем не далеко, в Песчаной башне.-говорил лекарь всматриваясь в глаза доньи Патриции — Поедем ко мне, я осмотрю вас, поставлю диагноз и назначу лечение.

–По вашему выговору. язык Италии вам не родной! — заметил Гварди садясь на свой табурет

–Оставьте его, Этторе! — потребовала донья Патриция, и обратилась к Доминиани — Поедем к вам! Осмотрите меня и назначьте лечение! Но осмотр будет вам стоить денег!

Женщина подмигнула, Доминиани плотоядно улыбнулся:

–Обычно доктору платят за лечение! Но это видимо будет особый приём. У меня тут свой возок. Поедем!

Они вышли в первую комнату, где за столом сидел дон Горанфло, герр Штраус Шерстяной кот, и ещё один игрок в маске,который видимо проигрывал. так как нервно пару раз передёрнул плечами. Донья Патриция обратила внимание на высокую женщину, богато одетую, в меховой маске. которая держала руки на плечах игрока и успокаивающе поглаживала его.

–Кто твой спутник дорогая? — обратился дон Горанфло к супруге.

–Магистр медицины, дон….м-м…как ваше имя? — спросила актриса. а Доминиани назвал себя — Вот! Я почувствовала себя плохо, и доктор согласился меня осмотреть.

–Да, осмотрите её! — улыбнулся дон Горанфло — А где же де Ла Гварди?

–Он в той комнате, решил побыть в одиночестве.

–Да-да. он фехтовальщик. ему надо подвести философскую стратагему под хитрый удар клинком! А вот кстати познакомься с доном Штраусом! Он бывал в наших краях, и почитает нас, рабов Мельпомены! — тут Шерстяной Кот тяжело приподнял свой обильное тело, и улыбаясь во весь рот поклонился. — Очень жалеет, что не может лицезреть талант твоей соперницы доньи Армани, но я заверил его,что ты тоже не обделена даром лицедейства и перевоплощения, и наступаешь венецианке на пятки так, что её обувь сползает с её пяток!

Донья Патриция нахмурилась и произнесла почти истерично:

–Она горда и сластолюбива, как Олоферн в поэме Сакса! Убила бы эту выскочку собственными руками как Юдифь этого перса…

–Дорогая, он был ассирийцем. — поправил супругу дон Горанфло — И я думаю, что женщинам к лицу сводить личные счёты при помощи яда, а не тыкать друг друга сталью!

Тут,до того сидевший молча герр Штратус, пожиравший глазами актрису, оживился и сказал:

–Ганс Сакс великий немецкий поэт! Я привёз из Нюрнберга его изданные шванки — тут Шерстяной Кот улыбнулся со всей приятностью, на которую только был способен — Если пожелаете заходите ко мне в гости. Я покажу вам эти книги.

Он посмотрел на дона Горанфло и спросил:«Вы ведь не против?»

–Нет! Моя супруга женщина свободных мыслей, что не мешает ей сохранять достоинство и честь! — воскликнул директор театра — А Сакс действительно великолепен! Жаль, что его «масленичные действа» не переведены на итальянский, я бы поставил несколько на сцене театра. Поцелуй же меня дорогая, я намерен ещё долго придаваться пороку!

Когда женщина наклонилась и чмокнула мужа в дряблую щеку.он шепнул: «Помни о моей четверти.»

И уже уходящим доньи Патриции и Доминиани, дон Горанфло сказал в след:

–Обращайтесь с моей супругой осторожно, доктор, она у меня чистое золото!