Операция «Ведьма». Библиотека авторских книг Игоря Вешнего. Том 2

Игорь Вешний

Может ли русский старший сержант применить немыслимую военную хитрость против опытного немецкого полковника? А одурачить бригадного генерала, и стоящего над ним командующего армией? А если от изобретательности этого разведчика зависит судьба, казалось, обреченного Сталинграда?.. Ответы на такие вопросы носятся по просторам этой остросюжетной военной драмы. А мелькающие в ней художественные образы и некоторые, оживающие детали, увлекают читателя в мир яростного противодействия амбициям фашизма.

Глава 2. Как возникают драмы

Вот стало различаться, как немцы выволокли девчонку наружу, не дав ей даже, тепло одеться. Вот она вырвалась, хотела побежать, но упала в лужу от прошедшего дождя. Один из солдат ударил ее сапогом. Но подошедший гауптман, отодвинул солдата в сторону, и сказал, что такую отважную девчонку, он готов взять к себе в помощницы. Спросил, как ее зовут. Она поднялась, дрожа то ли от холода, то ли от злости. Назвалась Танюшей.

Гауптман усмехнулся, и объяснил, что ему нужна такая, Танюша, которая умеет хорошо постель согревать, пока он русских стрелять будет. Обнял ее, и сказал, чтобы не боялась, и что скоро это кончится, когда все русские тут и дальше, дохлыми валяться будут. Она вырвалась из его рук, попятилась. Гауптман растерялся, а солдаты заулыбались. Тогда он тоже улыбнулся, но на этот раз ласково:

— Не бойся меня, Танюша! Я сам буду следить, чтобы никто тебя не обижал. Хочешь, чтобы все мои подчиненные называли тебя госпожой? Ну-ка, мои солдаты, дружно назовите ее фройляйн Танюшей! Раз-два-три!

Гауптман взмахнул руками, а когда опустил их, немцы крикнули хором: «Фройляйн Танюша!»

— Видишь? ― расплылся в широкой слащавой улыбке гауптман. ― По моей команде тебя уважают, и даже будут слушаться! А ты мне станешь помогать уговаривать своих соседей не бояться немцев. И еще будешь рассказывать, кто про нас плохо говорит.

— Вы к нам непрошено пришли, еду отнимаете, из домов гоните, а мы должны восхищаться? ― зло выпалила Танюша. ― Все про вас плохо говорят! Катитесь-ка обратно, пока катиться получается, а то перестреляют же вас!

— Это мы перестреляем всех, кто не хочет подчиняться нам! ― нахмурился гауптман. ― Подумай хорошо! Что лучше? Обнять меня и во всем слушаться, или быть наказанной?

С этими словами гауптман снова шагнул к Танюше и сгреб ее в объятьях. А она взяла, изловчилась, да в лицо ему плюнула и снова вырвалась. Тогда он, ошеломленный, посмотрел на своих подчиненных, вскинувших автоматы, вытер плевок, сам ее снова в грязь толкнул, а солдатам велел стеречь, и что-то готовить.

Солдаты разбрелись по избам. Из одной вытащили деда, с пилой и лестницей в руках. Погнали его к большому дереву за плетнем. Велели нижнюю большую ветку от маленьких веточек очистить. Пока тот очищал, из других изб всех, кто ходить мог, выгнали, и к дереву согнали. Потом через очищенную ветку веревку перекинули, петлю свернули.

Иван и его напарник, Алексей, перебравшиеся в зону видимости суеты возле дерева, сразу поняли, что сейчас будет. Алексей стал целиться туда из винтовки. Но он сердито опустил на нее лицо, когда Иван сказал, что немцы девчонку всё равно повесят, а мы себя обнаружим, попадемся, и задания не выполним.

Гауптман показал собравшимся на Танюшу и объявил, что так будет с каждым, кто не уважает немцев. Ведь они приехали помочь русскому народу избавляться от угнетателей.

Немцы связали плачущей Танюше руки за спиной, приподняли, и накинули ей на шею петлю.

— А теперь, тот, кто хочет показать себя умным русским, правильно понимающим новую власть, пусть подойдет сюда! ― строго и громко выкрикнул гауптман. ― Ему надо будет скомандовать солдатам, чтобы отпускали руки, удерживающие Танюшу, и чтобы сразу отскакивали от нее!

Но никто из жителей деревни не двинулся с места.

— Зачем ее так строго? ― не выдержал дед, спиливший ветки. ― Она же в вас не стреляла!

Гауптман выдернул из кобуры пистолет, и, не целясь, выстрелил в деда, но кажется, неудачно. Тот повалился на землю, стал кататься по ней, пытаясь что-то сказать, но слышен был только хрип. Гауптман махнул рукой солдатам, державшим, извивающуюся в их руках, Танюшу. Те отскочили от нее, а она тоже захрипела, несколько раз вздрогнула в петле, и бессильно повисла. Жители деревни понуро опустили головы, только катающийся и хрипящий дед иногда пытался взглянуть на повешенную.

Алексей приподнял голову, хмуро взглянув на Ивана.

— И кто мы, после этого? ― с трудом выдавил он из себя, и отвернулся.

— Понимаешь, ― вздохнул Иван, ― мы солдаты, готовые умереть за Родину, видеть смерть тех, кто тоже по-разному сражается за нашу страну. Но мы не можем сражаться ― каждый так, как захочет. Сила страны и ее армии ― в правильном выполнении приказов командиров. А нам приказано в бой не вступать, вернуться и доложить всё, что видели. А если в бой вступили бы, то через минуту-другую, они всё равно, свое черное дело сделали бы.

— Можно, я ее из петли вытащу, когда совсем стемнеет? ― спросил Алексей. ― Я так сниму, что никто меня не заметит!

— Я тебя страховать буду! ― кивнул Иван. Даже приподниму ее, а ты петлю снимешь. Мы ее к нашим оттащим, а то ведь эти подонки могут снова повесить!..

***

― И что, сняли? ― пытливо посмотрел на разведчика капитан.

— Мы ее сюда на спинах тащили, ― опустил голову Иван, ― а то ведь нашли бы они ее, если там свежий пригорок появился бы. Нельзя было ее оставлять на поругание! И мне товарищ полковник разрешил ― в случае чего, действовать по обстановке, но без шума. А обстановка эта, под носом у немцев, не позволяла просто так уходить!

— Так они же теперь, утром, пустую петлю разглядят, подумают, что деревенские сняли, и всю деревню перестреляют! ― сухо проговорил капитан и строго взглянул на старшего сержанта. ― Ты об этом не подумал?

— Виноват, товарищ капитан! ― попробовал снова вытянуться Иван. ― Что теперь делать-то?

— Не знаю! Думай сам! Но что-то делать надо! Да сиди же, пока время есть!

В землянку заглянул солдат:

— Товарищ комполка! Машина к отъезду готова.

— Вот что, старший сержант! Поедем вместе! Я думаю, комдиву будет интересно послушать из первых уст, о чем немцы говорят и что творят.

— Есть! ― кивнул Иван.

— А по дороге, стоит подумать, как деревню спасти! — добавил капитан. ― Даже если это нереально будет, думать надо!