Брезентовый парус, или Каникулы в Астрахани

Игорь Викторович Братченко

Жизнь астраханского понизового села позднего советского времени — стержень повести «Парус». А видит её автор глазами школьника, «сосланного» на всё лето к бабушке. И латанный-перелатанный брезентовый парус на бударке — не больше, не меньше, как символ ушедшей эпохи. Той эпохи, где по Астрахани лениво громыхали трамваи, а по Волге носились «Метеоры» и «Ракеты», где в ловецких селениях доживали свой век династии настоящих рыбаков, где на земле, освобождённой половодьем, сажали картошку

Нежданный гость

Так, хватит сидеть, пора в кассу. Надо брать билет и — вниз по Волге! В деревеньку, где старенькая бабушка… Гм-м-м… наверно, к моему приезду пирожки печёт. Вкусные, надо сказать пирожки у неё — большие, золотистые и с хрустящей корочкой… От этих мыслей внутри меня что-то перевернулось, а во рту такое началось… Я громко сглотнул и поспешно вскочил со скамьи — надо поторапливаться. Спускаюсь по трапу на палубу плавучего причала с кассами и залом ожидания.

Прохожу в кассовый зал речного вокзала, а там… Очередь! Да ещё какая очередь! Человек тридцать, а может быть, и сто… Нет, это не для меня… Я с невозмутимым видом никуда не спешащего товарища прошёлся вдоль очереди туда-сюда, задумчиво постоял, рассматривая огроменную картину, перекрывающую почти всю стену с таким же огроменным, но очень аппетитным арбузом… Да-с, арбуз… пока их ещё нет, а жаль. Астрахань у меня ассоциировалась с арбузами и рыбой. Рыбу я не любил, но вот арбузы… Собственно, кто не любит арбузы? Покажите мне такого человека, разве есть такие? Как можно не любить этот зелёный, полосатый, с сочной красной мякотью, мяч? На память сразу пришло воспоминание о прошлогодней поездке в Зензили к родственникам. Там меня возили на бахчу — арбузы в бескрайней степи. Огромные! Не такие, как на картине речного вокзала, но — огромные. Родственник угостил меня тогда арбузом прямо на бахче — просто разбил его рукой и извлек из него сладчайшую сердцевину. Да… экскурсии и путешествия — это хорошо, это познание мира. Должен ли я отказываться от познания? Здесь, в городе, у меня есть двоюродные сёстры студентки — пойду-ка я наведаюсь в гости! Так сказать, схожу на экскурсию. Всё будет веселее, чем в деревне…

А бабушка и пирожки подождут.

Выйдя с вокзала, решил идти пешком. Маршрут этот я знаю — уже бывал там… Да и деньги надо экономить — я и так лихо шиканул на такси… Улочки, улочки… Ох уж эти астраханские улочки! Петлял, петлял и, кажется, заблудился… Точно помню: по мосту через речушку, пара улиц, поворот направо и — пришёл… Нет же… Заблудился! Кругом одинаковые деревянные дома с некрашеными и покосившимися от старости заборами… Вроде бы она, эта улица, но какой дом? Ерунда какая-то… Они здесь что, все двухэтажные? Озираюсь растерянно по сторонам… Отчаянье хватает за горло… Самонадеянный тип! Мама говорит: «Язык до Киева до ведёт». Но кого и о чём здесь спрашивать?! У меня даже в голове помутнело от досады…

— Славка! Ты, что ли? Ты чего здесь?

Поворачиваюсь на голос. С противоположной стороны улицы идёт сестра Ирина и ехидненько так улыбается…

— К нам? А что не предупредил? Сюрприз? — Обнимает меня. — Ну, привет! Пошли штоль… Гость! Заблудился, да? А мы смотрим из окна: ты идёшь с сумкой… и мимо… потом обратно… Смешно…

— Да, какой там сюрприз?! К бабушке-то я успею! А так… Хотел вас навестить, по Астрахани побродить… Вот. Примерно так… Только каникулы начались, а меня уже в село сослали! Да и что мне там делать?

— Ну-ну… Горожанин. Приучайся к труду, белоручка. Бабушке поможешь — она скоро картошку сажать будет!

— Так я же понятия не имею, как это делается!

— Вот и научишься! — Оборвала меня кузина. — Заходи? Заходи!

Мы прошли пару домов в обратную сторону от моих метаний по улице и остановились у невысокого деревянного забора, крашенного зелёной краской. Она распахнула калитку, и мы оказались на уже знакомой мне по прошлому визиту территории.

По скрипучей деревянной лестнице поднялись на второй этаж. На окнах веранды висели цветастые занавески. Прямо в проходе, перед лестницей, стояли два картонных ящика с луком и картошкой. Перед дверью в квартиру, на старом, давно не крашеном полу, рядами выстроилась женская обувь…

— У вас что здесь, женский батальон расквартирован?

— Нет, умник! Обувь на все случаи жизни… Снимай ботинки и заходи!

Попав в квартиру, я оказался в помещении, исполняющем обязанности прихожей и кухни. За столом, справа у окна, почти напротив входной двери, сидела симпатичная брюнетка. Пила чай с печеньем. Печенье девушка держала двумя пальчиками, кокетливо отведя в сторону мизинчик. Она посмотрела на меня и, молча кивнув, изящно откусила печенье и зачем-то шумно отхлебнула чай…

— Вот, привела путешественника! — громко над моим ухом произнесла Ирина. Я вздрогнул от неожиданности и посмотрел на неё. Она, улыбаясь, продолжила:

— Это Лариса, подружка моя… Чай пить будешь? Присаживайся!

Я, не найдя слов, кивнул и присел с противоположной стороны от кокетливой поедательницы печенья. Дорожную сумку опустил рядом со стулом.

— Сумку занеси в комнату. У нас не воруют!

— Смешно! Успею… Чай попью… с печеньем.

— А ты поторопись, его скоро не останется, — произнесла томно, с расстановочкой, Лариса и заулыбалась…

— Ничего, ещё купим.

— Слупим, — хихикнула Ирина. — Богатый Буратино какой! Мама с папой много денег дали, да?

— Причём здесь мама с папой? — Разозлился я. — Может, я их заработал… Макулатуру собирал! Вот…

— Богатый Буратино из страны чудес! Много макулатуры собрал наш герой, — посмеивалась Ирина, — и будет теперь девчонок печеньем угощать… и конфетами, наверное, — ехидничала сестра.

— Ладно… Пойду сумку пристрою в комнате.

У меня пропало всякое желание пить чай. С печеньем или без, но пить уже не хотелось. Мне было неудобно перед этой девчонкой… Сестра так и норовила показать, какая она взрослая и разумная, а я — и не взрослый, и не разумный… Я встал из-за стола. Взял сумку и вошёл в комнату… С тех пор, как я был здесь последний раз, в прошлом году, ничего не изменилось. Так же слева стоял сервант, справа диван, на полу палас… Лишь у окна появился новый постоялец — телевизор. Он был включён на малую громкость… И там, едва слышно, на фортепиано самозабвенно музицировал Элтон Джон.

— Ира, а где сумку положить?

— Возле дивана… К стене!

Бросив сумку возле дивана, я присел. Старый диван возмущённо заскрипел… Откинувшись на спинку, стал смотреть концерт. Девчонки на кухне о чём-то шептались и хихикали. Но я быстро о них забыл, увлёкшись музыкой. Музыканты сменяли один другого, яркие краски на экране вспыхивали, гипнотизируя и погружая в этот прекрасный мир праздника и веселья…

— Славик, мы сейчас купаться идём. — Вернул меня к действительности голос Ирины. — Останешься дома или с нами пойдёшь?

— С вами, конечно. Что мне тут сидеть?!

Да и разве я мог упустить такой момент? Только вчера я купался в Каспийском море, а сегодня уже в Волге…

— Тогда собирайся! Мы уже готовы.

Быстро переоделся и вышел на кухню. Девчонок там не было. Их шаги доносились уже снизу лестницы… Выскочив на веранду, крикнул им:

— А дверь, что запирать не надо? Где ключ?

— Не надо! Скоро Маринка придёт. К тому же Марья Ивановна, хозяйка, на первом этаже — дома. Она всё видит и слышит… — После этих слов девчонки засмеялись.

— Ну, давай, живей! Спускайся! Не отставай. Мы ненадолго идём… У нас особая миссия.

— А что за миссия?

А в ответ тишина и лишь хлопок ворот, как команда «на старт, внимание, марш». Я быстро слетел по лестнице и со двора выскочил на улицу, догонять девчонок. Они мелькали в свете лучей солнца, пробивавшихся сквозь крону деревьев. То, вспыхивая бело-жёлтым, то гаснув в вязкой синеве тени…

Догнав девчонок, прежде чем они свернули на следующую улицу, я, как истинный джентльмен, взял из рук Ларисы пакет с пляжным покрывалом. Солнце уже по-летнему припекало… И это радовало… Буду купаться в волжской воде и загорать под астраханским солнцем… и, несколько позже, — валяться в саду, в тени деревьев, лениво срывая яблоки с ветвей, клонящихся до земли… Ах да, сейчас, наверное, вишня! А яблоки зеленей зелёного. Ну ничего, и яблоки будут, и мои любимые абрикосы, которые местные почему-то называют сливой, а сливу — чернослив…