Обыкновенная жуть

Игорь Владимирович Афанасьев, 2021

Перед вами мой уважаемый читатель сборник мистических рассказов все, что мною было написано ранее, а также новые рассказы, написанные специально для сборника. Все истории подлинные, произошедшие со мною, или рассказанные знакомыми. Хотите верьте, хотите нет

Трешка

«Едва ли найдётся в военной истории побоище, — утверждал в начале ХХ века авторитетный русский историк В.О. Ключевский, — которое вывело бы из строя больше бойцов, чем сколько легло рабочих в Петербурге и Кронштадте. Пётр называл новую столицу своим “парадизом”, но она стала великим кладбищем для народа».

Добавьте к этому ужас блокады города на Неве, и вы поверите, даже если являетесь махровым атеистом, в существование призраков, барабашек и не упокоенных душ, обитающих в Петербургских домах.

Эта подлинная история, начала 80-х годов 20-го века (мною слегка обработанная), была рассказана мне обитателями питерской коммуналки людьми, пережившими блокаду и непривыкшими врать даже по мелочам. В то время подобная мистика, мягко говоря, не поощрялась и за подобные рассказы можно было запросто угодить в дурку на неопределённое время. По понятным причинам имена и место действия изменены.

Питерские коммуналки, такие похожие несмотря на всё своё разнообразие, как правило с двойными входными дверями и хаотично расположенными на них неработающими квартирными звонками, и разбитыми почтовыми ящиками. За дверями начинается иной, понятный лишь его обитателям мир — прямой и длинный коридор, как будто разрезающий пространство, врезается в холодные стены и исчезает в темноте, где-то там, под высоченными четырёхметровыми потолками. Планировка коммунальной квартиры нехитрая и коридор, если пройти по нему до конца, всегда оканчивался кухней, местом сбора всех обитателей коммуналки. Это можно назвать мистикой или совпадением, но состав проживающих в ней всегда был строго один и тот же.

Иваныч

На каждой кухне вы обязательно увидите Михалыча, Иваныча, а может быть даже Юрьича — вне зависимости от возраста к нему всегда обращались по отчеству. Мужик с золотыми руками (когда не пил), про таких ещё говорят: «Кабы не водка, да луженая глотка в золоте бы ходил». Работал Иваныч в шараге за грошовый оклад, репутацию имел скверную, так как в любой момент мог запить на неделю, а то и на две. Его, конечно, увольняли — статья 33 КЗОТ звучит просто — прогул или пьянство на рабочем месте, а через неделю брали обратно. Сдерживавшей силой, не дававшей Иванычу запить до белки (белая горячка) был участковый Аркадий, коего Иваныч побаивался. Аркадий, проводивший профилактические беседы, всякий раз сводил их к ЛТП (таже зона плюсом бесплатное принудительное лечение от алкоголизма).

— И зона твой дом родной.

— А на зону-то за что Аркадий?

— А за тунеядство, вот и заявление от соседей, что пьешь и не работаешь…

Славик

Другие обитатели кухни — это Машка и Юрик, Славик, а может быть Толик или Вадик. Значение имеет не имя, а прототип описываемого человека. В отличии от Иваныча в любом возрасте всегда назывался по имени и был просто — Славик…

Славик — в полный рост выходил метра в полтора, жил под пудовым каблуком простой девахи Машки, которая при своём двухметровом росте имела вес под сто пятьдесят килограмм. По пятницам выпив чекушку водки Славик, на радость всем соседям, самоутверждался гоняя Машку по коридору, однажды зимой Машка просидела на лестнице два часа. На вопрос соседки чего она такая здоровая бегает от доходяги Юрика:

— Дала б ему в глаз, чтобы знал своё место.

— Да, — со слезой в голосе говорила Машка, — Если я дам ему в глаз, то прибью как муху, а где я ещё мужика найду…

Шалава

Шалава нескончаемый предмет сплетен и обсуждений коммуналки.

— Слышали? Наша то шалава вчера опять с новым мужиком пришла. А я ей при хахале и говорю: «Да тебя же, шалаву, пол Питера еб***т». А она в ответ: «Ага, ровно половина и еще Вася, а тебя никто». И дверь захлопнула, понимает, что крыть нечем, а потом у ней всю ночь кровать скрипела. Тьфу смотреть противно.

Геолог

Геолог, предмет мечтаний женской половины коммуналки. Вот это мужик! Не пьёт, денег лопатой гребет, опять же дома никогда не бывает. Он всегда врывался в застойный мир коммуналки как тропический ураган, с коробкой торта «Мишка на севере» и полной авоськой бутылок Тамянки (сорт вина).

— Люди, а я медь нашёл, вот угощаю.

Танька

Танька — мать одиночка, жила с твердым убеждением, что все ей должны. Занятые деньги отдавала с жутким скандалом и ором на всю коммуналку.

— Я одна бьюсь от зарплаты до аванса, мне ребёнка кормить надо, сама впроголодь живу. Не последние деньги в долг дали могли бы и подождать. Сами-то вон колбасу вчера ели, а этот, который Геолог, торт и винища притащил. Это еще надо проверить чего он там нашёл.

Стерва

Стерва жила скандалами, день прожит зря если ни с кем не поругалась, а если повода для скандала не было, создавала его искусственно. Подливала соседям керосин в суп, подбрасывала дохлых мышей и тараканов. Писала доносы на всех соседей до тех пор, пока участковый Аркадий официально вызвал ее в отделение, где прочитал лекцию о клевете на соседей и срок, который дают за клевету. Она успокоилась ровно на неделю и перестала писать доносы на соседей, переключившись на участкового Аркадия.

Вот такой примерно расклад о жильцах среднестатической Питерской коммунальной квартиры.

Началась история, к которой я и подвожу рассказ, в среду, не в пятницу 13, а именно в среду. День как день, о котором не вспомнишь уже через неделю. В шесть часов утра захлопали дверями те, кому надо на службу. Но едва захлопнулась дверь за последним опоздавшим как начал надрываться общий входной звонок, не вызвавший понимания в душах, оставшихся дома.

— Опять, наверное, алкаши к Иванычу, вот он пусть и открывает, к нормальным людям в семь утра гости не ходят, да хоть вешайтесь — не пойдём открывать.

Открыл дверь Иваныч, который не пошел на службу по причине банального похмелья, в надежде перехватить на пиво и еще успеть на службу к обеду. Трезвонил как оказалось Геолог и без перехода и здрасти вывалил на Иваныча:

— У меня человек погиб по моей вине, камень сорвался и по голове бедолаге. Мы пока спускались он уже холодный был, голова всмятку, кругом на сотни километров тайга. Там и похоронили…

— А чего копали то? — спросил опешивший Иваныч.

— Чего копали, то всем знать не дано. Иваныч, у тебя водка есть? Помянуть надо, хороший человек был, не досмотрел я.

— Ты, Геолог, слышь меня, погоди себя хоронить-то, давай деньги я схожу до винного. Чего брать — подороже или побольше?

— Бери водку, деньги есть. — И протянул Иванычу пачку десяток в банковской упаковке.

— Ты, это, убери деньги, Геолог, это слишком много. Я пару десяток на ливерную и булку хлеба возьму, а остальное убери от греха. До одиннадцати не отпускают ликеро-водочное, посидим за жизнь поговорим, год как не виделись.

Иваныч вернулся из винного через полчаса:

— Так ведь портвейн завезли — все затариваются, очередь. Зато в гастрономе без очереди — одна ливерная на прилавке, а на неё мало желающих. Пошли ко мне, Геолог, а то на кухне как увидят бабы, что пьём, со свету сживут, точно тебе говорю.

Допив купленную до обеда водку Иваныч заявил, что по причине форс мажора на службу сегодня не идет и взяв авоську и две десятки вернулся с пятью бутылками водки.

— Иваныч, ты охренел, куда так много-то?

— Не бзди, Геолог, бухать так бухать! Понимать надо, что поминки это не тридцать на троих, тут уважение надо проявить к покойнику и потом утром чтобы хорошо опохмелиться надо так же нажраться, так что пять это самое оно.

Утром за Геологом прислали машину, и он уехал писать отчеты и объяснительные о случившемся.

В то же утро Иваныч не обнаружив Геолога, первым делом начал искать остатки водки.

— Нет, ну не могли же мы столько выпить, должно остаться.

Дважды пересчитав пустые бутыли и восстановив в памяти как они хором пели Мороз-мороз, а когда Геолог затянул: «Бери шинель, пошли домой», водки под такую жизненную песню уже не хватило. Иваныч вынужден был признать, что все выпито. Надо искать деньги, иначе до следующего утра точно не дожить, сердце как-то странно стучало с перебоями. В дверь кто-то пнул ногой от чего она, открывшись нараспашку, с грохотом ударилась о стену. В дверях стояла Стерва.

— Иваныч, ты тут ещё не сдох? Стучу-стучу никто не открывает, а у меня замок сломался на двери. Ой, ну и вонища тут у тебя.

Конец ознакомительного фрагмента.