Под созвездием Красного креста. Записки терапевта

Игорь Владимирович Ваганов, 2020

Повесть "Под созвездием Красного креста" рассказывает о трудовых буднях провинциального врача в канун распада Советского Союза.

1.

Работа участкового терапевта в маленькой районной больнице всегда познавательна. И это относится не только к медицинской стороне профессии: наряду с врачебным опытом приобретаешь опыт житейский. Не только за рецептами и больничными листами приходят ко мне в кабинет пациенты. Для некоторых из них (особенно для одиноких стариков и старух!) я в какой-то степени представляю и психотерапевта, с которым можно поделиться страхами, пожаловаться на личные проблемы или поведать какую-нибудь невероятную историю. Я не возражаю, если пациенты пытаются «излить душу»: любой хороший врач (а я таковым, по крайней мере, пытаюсь стать) должен в определенной мере быть и психотерапевтом. И такой подход к работе приводит к тому, что некоторые посетители моего кабинета постепенно становятся не только пациентами, но и моими хорошими знакомыми, с которыми можно общаться и вне больничных стен.

В этот тёплый июньский день пациентов было немного, и за три часа я принял всего два десятка больных. Поэтому я решил после приёма сразу же обойти все вызова (их поступило четыре), а потом уже — обедать и отдыхать, потому что вечером мне предстояло дежурить по больнице.

Жердянская центральная районная больница, в которой я пятый год работал участковым терапевтом, располагалась на краю соснового бора. Высокие раскидистые сосны росли прямо на территории больничного двора. А совсем рядом, через дорогу, начинались кварталы пятиэтажных домов.

Здесь и находился мой участок. Я начал с самого ближайшего дома, навестив старушку с повышенным артериальным давлением. У неё я задержался недолго — выслушал жалобы, осмотрел, выписал необходимые лекарства.

Далее мой путь лежал на соседнюю улицу, которую я пересек кратчайшим путем, потому что ближайшего пешеходного перехода рядом не было. (К слову сказать, никто в райцентре пешеходными переходами и не пользовался. Дорогу обычно переходят кто как захочет, даже если переход находится всего в десятке метров.) Вот и просторный двор, ограждённый от улицы длинным многоподъездным пятиэтажным домом.

И здесь я увидел своего пациента — Николая Забродина, высокого широкоплечего мужчину пятидесяти лет. Николай выходил из второго подъезда, где он и проживал, с небольшой швейной машинкой фирмы «Зингер» в руках. На лавочке у подъезда его поджидали два пьяненьких мужичка. Погрузив машинку в большой мешок, троица поспешно удалилась за угол дома. На меня они не обратили внимания.

«Наверно, потащили пропивать?» — предположил я, и пошел к первому подъезду, на вызов к одинокому семидесятилетнего старику с нарушением сердечного ритма…

Участковый терапевт всегда работает с людьми, с пациентами разного пола и возраста. И жизнь каждого пациента словно незаконченная книга, у которой, естественно, есть начало, а когда наступит эпилог — неизвестно. Эти книги-судьбы бывают ясными, прямолинейными, с минимальными записями в амбулаторной карте, напоминая, если сравнивать с литературой, тоненькие брошюры. Но встречаются судьбы-книги замысловатые, с лихо закрученным сюжетом, где очень сложно предугадать, что в ближайшее время может выкинуть персонаж-пациент.

Вот такой затейливой книгой и была жизнь Николая Забродина. Раньше Николай жил в Карелии, в леспромхозовском поселке, работал водителем лесовоза. Выпивал «как все». В один злосчастный день он лишился водительских прав за управление транспортом в алкогольном опьянении и стал работать лесорубом. А потом вместе с родителями переехал в Жердянск и устроился в местный лесхоз. Валил лес — дело привычное. Выпивал «как все». Несколько раз попадался на работе в алкогольном опьянении. Директор лесхоза всякий раз его прощал, ограничивался выговорами… А потом Николай прогулял по пьянке несколько дней. С работы его уволили (по собственному желанию — директор пожалел), стал он работать сантехником в ЖЭКе, но и тут попивал водочку. Надо отметить, что предыдущие увольнения заставили его сократить объемы и частоту употребления горячительных напитков. Пил он теперь умеренно, был на хорошем счету, выгодно отличаясь от коллег-сантехников. Жил поначалу в щитовом домике с частичными удобствами, а потом, через несколько лет, получил двухкомнатную благоустроенную квартиру, так как был женат и воспитывал сына. И вот, на этом этапе, достигнув определённого материального благополучия, Николай расслабился, постепенно стал выпивать почаще и побольше, начались запои и прогулы. В итоге его уволили из ЖЭКа и поставили на учёт к наркологу. Но несмотря на пьяные выходки, жена его не бросала, только обзывала алкоголиком Периодически Николай устраивался работать то дворником, то сторожем, какое-то время воздерживался от пьянства, но в итоге все равно его увольняли после многодневных прогулов-запоев. Наступала вынужденная безработица, проблемы с участковым инспектором и врачом наркологом. Впрочем, окончательным тунеядцем Николай не был, а оставшись без работы, пробавлялся сезонным сбором ягод или колкой дров старушкам, проживавшим в частном секторе в домах с печным отоплением. Вот так, безалаберно и запойно, и проходила его жизнь. Не успел оглянуться и протрезветь, как сын вырос и ушёл служить в армию…

Ко мне на приём Николай стал приходить в течение последних нескольких лет. У него стало частенько повышаться артериальное давление, и он проявил благоразумие и на самотек свою болезнь пускать не стал. И начались визиты в поликлинику — то таблеточки прописать, а то и на больничный садился — если на этот момент работал.

В течение следующей недели я несколько раз встречал Николая у продовольственного магазина. Слегка пьяненький, с красным носом, в компании таких же «поддатых» мужичков, он выпрашивал у старушек талоны на спиртное, потому что уже во всю разворачивалась антиалкогольная кампания Горбачёва и приобретение спиртных напитков было ограничено.

Но потом начался сезон сбора ягод и грибов, и почти все жители района, даже забубенные пьяницы, двинулись в окрестные леса.

Теперь Николай появлялся только на рынке, трезвый, с ведёрком черники или корзиной грибов. Все эти дары леса он продавал оптом и недорого. Каждый зарабатывает как может!

А я ушёл в отпуск, который провёл большей частью на даче, ремонтируя домик и поливая грядки.

В поликлинике я появился только в конце августа, хотя мне показалось, что отпуск промелькнул, словно и не было его. И опять через мой кабинет потянулся ручеёк пациентов, каждый со своими болезнями, жалобами и опасениями. Пока это был именно ручеёк больных, а вот в начале октября, когда соберут всю клюкву на болоте и картошку на огородах, когда закончится курортный сезон на черноморском побережье — вот тогда-то пациенты пойдут полноводной рекой!

Зашёл ко мне и Николай Забродин — на медицинскую комиссию, с листом медосмотра, где уже отметились мои коллеги, а мне, как терапевту, предстояло дать заключение.

— На винзавод устраиваюсь — грузчиком, — сообщил Николай. — Здоровьем меня Бог не обидел, а там как раз место освободилось.

Наш винзавод считался пусть и не престижным, но вполне благополучным учреждением. Зарплаты здесь были хорошими, мастера получали, к слову сказать, больше врачей поликлиники. Был, правда, один недостаток, так сказать, своеобразная производственная вредность — люди, склонные к употреблению алкоголя, имели здесь большие шансы окончательно спиться. Но для пьяниц сейчас, когда водку в магазинах продают только по талонам, даже место грузчика было большой удачей.

Я написал положительное заключение. И Николай в прекрасном расположении духа отправился ставить печать в регистратуру.

С этих пор Николай стал вести размеренный образ жизни: с понедельника по пятницу он каждый день выходил на работу, а напивался только по выходным — как большинство жителей нашего райцентра…