Времена Гада. Книга 1. Лето Кетцалькоатля

Игорь Голубятников (Паломарес) (2024)

Три языческих бога и одна богиня, призванные Зевсом со всех концов Ойкумены на курсы просветления разума и повышения квалификации в Древнюю Грецию, шалят с игрой в шары сотворенья. Застигнутые врасплох в момент метания жребия, получают от возмущённого шефа нагоняй. А ещё воспитательное задание отправиться через две тысячи двести двадцать два года в Россию, провести там сто лет и с помощью выбранного ими человека повлиять на развитие страны и общества в целом. Их подопечный Толик начинает свои приключения в детском саду в 60-е, продолжает их на каникулах в приволжской деревне и на уроках в средней школе. Деды и бабки Толика прожили непростые жизни, так что история формирования характера паренька уходит корнями далеко-далеко в прошлое… Первая из четырёх частей романа-оратории «Времена Гада» — «Лето Кетцалькоатля». Книга содержит нецензурную брань

© И. Голубятников (Паломарес), текст, 2024

© Издательство «Четыре», 2024

* * *

Игорь Голубятников (Паломарес) родился июльским утром 1961 года. Школу окончил в 1978-м. Учительницей Людмилой Ивановной Лазаревской была привита на всю жизнь любовь к русскому языку и литературе.

После армии учился в ГМУ им. Гнесиных. Общался много и плодотворно с творческой элитой: Окуджава посоветовал рассердиться на себя, Саульский — настраиваться побыстрее, а Юрский — уносить за собой грязную посуду на мойку.

В 1992 году уехал в Гондурас, работал в Национальном оркестре и университете. Спустя семь лет перебрался в Панаму.

Написал книгу «По банановым республикам без охраны». Отдельные главы опубликованы в альманахе «Парк Белинского». В марте 2021 года выставлял её на ярмарке «Нон-фикшн» в Гостином Дворе.

В апреле 2020-го вступил в ряды ИСП. Издал с ними сборник рассказов «Ваша Раша». В 2022-м написал театральную пьесу-фарс «Банные хроники». Только что закончил работу над первой книгой четырёхчастного романа-оратории «Времена Гада», которая называется «Лето Кетцалькоатля».

Божественный пролог или прелюд

Случилось это в дикие античные времена…

Как-то раз после полуденной трапезы делегаты созванного Зе́усом симпосиона земных богов решили скоротать свободное от заседаний время игрой в шары сотворенья.

Заплатили аванс дряхлеющему, но ещё мощному Гераклу. Дождались, пока тот взял за шкирку трёхглавого Цербера, стража царства Аида и складов фирмы «Олимпия». Стырили из Департамента Упражнений и Развлечений (ДУРы) один маленький деревянный шарик мироздания и четыре больших каменных шара судьбы.

Спустились на фуникулёре с Олимпа на пастбище у его подножия, стали договариваться о правилах…

Трёхликий Бала́м, победитель предыдущих партий в древних Китае, Индии, Междуречье, Египте и секторе Газа, взялся спорить с трёхглазым Шивой о том, кто первым будет кидать шарик мироздания в шары судьбы.

Они бы могли базлать вплоть до Второго пришествия, но пернатый змей Кетцалькоа́тль (он же Кукулька́н) решительно прошипел, что свои отношения богам и демонам пристало выяснять на полях людских сражений.

— О многомудрый Шива, изобретатель шахмат! В твоей игре фигуры носят макуауи́тль войны. И гибнут на поле боя они, а не гроссмейстеры!

— Ладно, проехали! — согласился Балам.

Пошевелил длинными ушами в знак примирения.

Однако буквально через секунду, сменив козлиные копыта и морду на медвежьи лапы и башку, прорычал угрожающе:

— Но заруби себе на носу, Шивик, будешь выпендриваться — я те твой третий глаз на жопу натяну. И моргать заставлю. Клянусь Ваалом!

— Ой, как-ой, страшно! — притворился Шива, отбивая невероятно проворными ногами чечётку. — Ты как смотри бы лучше тебе не первому рога пообломали, сатир!

— Хашшш! — прошипел сквозь стиснутые клыки Кукулькан. — Имейте совесссть, мы тут играть собралисссь, а не панкратион уссстраивать.

— Ба, про совесть шип пустил посланник Юкатана! — саркастически заметила крылатая Лили́т.

Качнула пышноволосой головой.

— Я умоляю, змей, тебя. У них на месте совести мох вырос!

— Ну вырос, и что с того?! — не унимался Балам. — Не всем же брить его, как ты сбриваешь перед каждыми потрахушками!

— Играть мы будем или нет?! — взмолился Кетцалькоатль. — Щас Зеус призовёт на планёрку и — трындец! Кидаю жребий!

Подбросил увесистый золотой статир прямиком к солнцу. Объявил, что если тот упадёт аверсом кверху, то начинает Шива, а если реверсом — Балам.

Подождали пару минут. Монета всё не падала. Игроки начали скучать.

— Ты-бы-бе-бе её ещё к Альфе Центавра запу-пу-лил, птерозавр! — проблеял Балам, возвращаясь в козлиное обличье. — Как гонорар инопа-па-ланетянам, что в гости к твоим расфуфыренным майя залетали давеча на бо-бо-больших сковородах.

— Ага, бугага! — согласился Шива, перешёл с чечётки на брейк-дэнс. — Вроде первого спутника до запуска ещё тысячелетий осталась пара, но ты, как впереди всегда, планеты всей!

— Дааа, сссорвалась монетка с пёрышшшка… — прошелестел Кетцалькоатль, заёрзал длинным языком-жалом под мышкой.

— А может, я подброшу? — спросила Лилит. — Я всё-таки первой женой Адама и царицей Савской побывала когда-то, если не врут ми́фии и пифии. Ласковым обаянием цели добивалась. Не то что некоторые здесь со своей силой немереной и гонором необъятным!

— Дело молвит демоница! — воодушевился Кукулькан, смачно хрустнув выловленной блохой. — Я всей чешшшуёй — за!

Лилит подбросила монету, поймала её на запястье, прихлопнула другой рукой.

— Чур только, по сусалам друг дружке не навешивать и люлей налево-направо не раздавать!

— Да уже ты открывай! — не выдержал Шива и даже перестал танцевать. — Набегут другие сейчас боги с демонами, и придётся шаров вместо каким-нить футболом, прости, развлекаться, Господи!

— Эт ты верно прогнал, брателла! — затряс козлиной бородёнкой Балам. — Бе-бе-будем тут за одним-единственным мячом гоняться по полю на потеху олимпийской гопоте.

В мгновение ока сменил козлиную морду на медвежью. Рыкнул зло:

— Убирррай ррруку, шшшалава!

Лилит убрала. Монеты на запястье не оказалось.

Синий телом Шива от гнева начал белеть и бормотать что-то на непонятном никому, кроме него, санскрите. Балам угрожающе замотал всеми тремя башками, разодрал густую шерсть на груди.

Флегматичный Кетцалькоатль свернулся кольцами, скрестил крылья, вперил взор в начинающие багроветь небеса и выдал загадочную фразу:

— Как учил велемудрый Уэуэко́йотль. Не всссё ссскоту масссленица!

У Балама от эдаких речей отвисла челюсть. Тягучая слюна медленно сползла с подбородка, закапала на отвисший пузень.

Лилит в задумчивости присела по-собачьи, пописала и стала расчёсывать себе гриву правой задней лапой.

А Шива на нелитературном санскрите доболтался аж до угрозы упреждающего ядерного удара по Хараппе и Мохенджо-Даро.

Неизвестно, как стали бы развиваться события, но тут вдруг откуда ни возьмись, а точнее — прямиком от Понта Эвксинского, налетела чёрная и вязкая, как субстанция для устроения «греческого огня», туча.

Следом раздался гром небесный, жидкость ослепительно полыхнула. На облаке среди языков пламени, молний и прочей пиротехники нарисовался сам Зеус собственной персоной в облике гигантского орлана-белохвоста.

— Кто это тут вдруг посмел забавляться игрою в шары сотворенья?! — проклекотал он стих, не вошедший в «Прометея прикованного», в паузах между строфами выковыривая когтем из клюва плоть. — Ни на часок на Кавказ отлучиться за свежей печёнкой!

Горе-игроки не оценили поэтический талант высшего архонта.

Переглядывались в недоумении. Хмурили лбы. Чесали всей пятернёй в паху, у кого тот имелся.

— Я вас, бестолковых, на симпозиум созвал, — перешёл Зеус с гекзаметра на сермяжную прозу. — Билеты первым классом из вашего захолустья до Греции оплатил. Люксовые номера с термальным джакузи и обслуживание all-inclusive предоставил. А вы тут без моего ведома в судьбы играетесь?!

— Со ссскуки мы, о великий вощщщдь! — мягко-покорно шелестя опереньем, как средиземноморская сосна хвоей, попробовал оправдаться Кетцалькоатль.

— Цзюлу́н китайский тебе вождь! — отбрил его Зеус. — Скучно им тут, панимашь!

Немного поостыв, продолжил наставническим тоном:

— Я за каким хреном вас сюда со всей Ойкумены собрал? Ась?! — картинно-театрально приложил распластанное крыло к уху.

Обвёл суровым наставническим взором игроков.

— Вам, простофилям, знаменитейшие профессора, мировые светила, лекции каждый день читают, учат уму-разуму. Сократа с Аристотелем у брата Аида выпросил под честное олимпийское, а вы даже конспекты лекций не можете толком написать. На семинарах — ни бе ни ме ни кукареку!

Балам восхотел что-то проблеять, но Зеус не дал тому и пасть открыть.

— Захлопни варежку, придурок! Ты ведь элементарно языка профессора Эзопа не догоняешь, а туда же — народами править, бесовскими легионами предводительствовать, царей сажать на трон и низводить…

Заходил вразвалку туда-сюда-обратно по облаку.

— Их тут забесплатно учат, как в мир гармонию привнести и человеков — вас, между прочим, своим воображением создавших! — на путь истинный наставить. А от них, недоумков, всё, кроме игрищ и забав, отскакивает, как от стенки горох!

— Ты не прав, о повелитель! — осмелился возразить Кукулькан.

— Я научил ольмеков и майя, как им жить в единении ссс природой. Показал, как выращивать кукурузу, какими спосссобами добывать рыбу и моллюсссков…

— Ну как же, как же! — прервал его с ухмылкой Зеус. — Тебе, сипящее недопернатое, вначале инопланетяне на пальцах объяснили, что такое ноль и как составлять календарь. А вот ты лично научил свои народы ритуальной игре в мяч, после которой вся проигравшая команда прям на поле приносится в жертву. Окровавленные тела волокут по зелёной травке до тех пор, пока не превратят её в красную. Зашибись! И познавательно до опупения!

— Ба, отец, я создала культ любви и плодородия! — молвила пленительная Лилит. — Шумеры, финикийцы и египтяне стали благодаря мне могущественными народами. Письменность изобрели, цифирь и колесо…

— Ага. Фортуны, — согласился Зеус. — И это в твоих храмах все службы заканчиваются оргиями с повальным совокуплением и последующими кровавыми распрями из-за самок. Бляди здоровых мужиков из семей уводят, младенцев прям из колыбели тырят…

— Ну, а вы чего молчите, плясуны? — обратился он к Баламу и Шиве. — Какие полезные навыки, изобретения и законы дали вы человечеству?

— Дак, чо а я? — пожал плечами Шива.

Хотел отмочить один из элементов акробатического рок-н-ролла для пущей наглядности, но вовремя одумался.

— Я открыл людям вот медитацию — универсальный материального познания метод и духовного миров.

— Эт через каннабис, штоль? — насмешливо сощурился Зеус. — То-то я гляжу, у тя речь как у алкаша конченого, а все боги в Индии то трёхглазые, то четырёхрукие, а то и всё вместе в одном флаконе. Видать, художники со скульпторами знатно попыхивают перед началом творческого процесса!

— А теперь ты отчитывайся, копытный! — обратился он к прячущемуся за Кукульканом Баламу. — Есть что сказать или, там, промычать?

— Батюшка Зеус! — взмолился тот. — Я ить доклады делать не мастак. Уж прости ты меня, козлину рогатую. Не дери последнюю шкуру на тимпа́н!

— Да как же вы собирались судьбами играть?! — изумился Зеус. — Вы ж элементарно договориться о правилах не можете! Один — с природой, другая — с любовью, третий — с тараканами, а четвёртый вообще хрен знает чо неудобосказуемое и сбоку бантик! Да вам не то что в шары — в «пристенок» играть противопоказано, потому как не кончится это ничем, окромя раздрая и мордобоя!

Вот что я вам, игрули, скажу… — задумался он на секунду. — Вы ведь монетку свою из космоса так и не дождались обратно? Не дождались. Когда бросали, орбитальную скорость и скорость вращения Земли учитывали? Опять нет.

— А Земля что — вращается?! — усомнилась Лилит. — Разве не стоит она, о благодетель, на трёх слонах, плывущих на гигантской черепахе?

— Во, видали девицу — жрицу адюльтера и плодородия?! Воистину, ученье — свет, а неученье — культпросвет. Кле-ке-ке-ке-ке! — повеселел Зеус. — На лекекекции захаживать надо хоть изредка, а не только в храмы и бордели!

Поклекотав вдоволь, продолжил мысль.

— Значит, улетела та монетка на 3-й космической, и вернётся она… — Зеус что-то посчитал в уме, прищёлкивая клювом, — ровно через две тысячи двести двадцать два года. Вот и ждите её там.

— Где «там», отец роднооой? — жалобно, как испускающий последний дух поверженный дракон, простонал Кетцалькоатль.

— Василиск тебе отец родной! — незлобиво ответил Зеус. — В России ждать будете.

— Не, ну так я и знал! — раздосадованный Балам хотел отвесить пинка копытом Шиве, но тот ловко увернулся в тройном пируэте.

— Нет чтоб на Пу́-кет послать, тайскую кухню посмаковать, по «гоу-гоу» барам потусить, дайвингом побаловаться, так отправляешь за тридевять земель в какую-то Геру́сию. Короче — к чёрту на кулички!

— Ну, во-первых, не в «герусию», скотина ты безграмотная, а в Россию. До геро́нта тебе, как до луны на поросячьей упряжке.

— А геронт — это любитель герани, што ли?! Тогда я согласен!

— А во-вторых… — пропустил мимо ушей его блеяние Зеус, — ты маску аквалангиста хоть раз в жизни себе на морды примерял? Нет?! Как будешь — позови, посмеёмся. А то мне последнее время никак от стресса уйти не удаётся — столько аналитической и организационной работы навалилось, что и наложницы не помогают.

— Значит, не те наложницы, щедрый ты наш папик! — кокетливо пропела Лилит.

Расправила пышную гриву. Выставила напоказ соблазнительную грудь.

Не найдя понимания, полюбопытствовала:

— И где эта самая Россия находится? Там любовью на свежем воздухе можно заниматься? Иль токмо в оленьих шкурах через дырочку?!

— Кто про что, а она про дыру! Йо-хо-хо! — заржал Балам.

Тут же получил от Лилит увесистой лапой по яйцам.

Согнулся в три погибели, заревел обиженно:

— Ууу, сцуко! Хучь бы когти обгрызла!

— А ну-ка цыть, игруны! — громыхнул с облака Зеус. — Ишь, разбаловались без присмотра генсека! Ставлю задачу чисто конкретно: будет через два тысячелетия страна такая во всех смыслах необъятная — Рос-си-я, и поедете вы туда, и проведёте там сто лет. Как раз и на самые большие революции с войнами поспеете, и на первый спутник с первым космонавтом полюбуетесь. Скучно не будет!

— Спутник — это хорошшшо… — заёрзал жалом под крылом Кетцалькоатль, пытаясь поймать беспокоящего его уже который век перьевого клеща. — А кровищи мы и так повидали. Зачем нам это, о великий вошшшдь?

— Вы же мне на скуку жалились? Сотворять, играючи в шары, намеревались? Ну, вот и поиграетесь целый век! Выберете себе человека по родословной его, проживёте с ним жизнь. Как уж вы будете его судьбу меж собой делить и как через неё судьбу страны проецировать — дело ваше. Я ближе к развязке подскочу. Проверю. Но только одно скажу, творцы вы эфемерные, если не добьётесь к финалу оратории катарсиса для главного героя и для страны в целом, то и вас больше на свете не будет! Других люди придумают на потребу себе. Всё понятно, охламоны? Тогда вперёд, на подмостки истории! Академические отпуска вам оформят в заоблачном ареопа́ге. И не забудьте шары в ДУРу вернуть! Занавес!