Леди Джейн

Игорь Дорогобед, 2006

Возможен ли мир между Светом и тьмой – и на каких условиях? Найт – необычная страна, ее жители знают: Ночь Хранительница, создавшая их мир, – реальна. Здесь не требуют слепой веры, любой может обратиться к Ночи и получить ответ на свой вопрос, а воздаяние за проступок происходит немедленно и неотвратимо. И под рукой Ночи равны все: и простой фермер, и эмигрант-иноверец, и могущественная герцогиня леди Джейн, бессильная преступить ею же установленные законы, заверенные самой Ночью. Сюда на переговоры о мире едет посол соседней страны командор Питер Крэг. Следующие полтора дня изменят историю двух стран и жизнь самого посла.

4

Во сне моем у Него не было белых свободно ниспадающих одежд, в коих Его охотно изображают наши церковные живописцы. Традиционная окладистая борода также отсутствовала. Он сиял гладко выбритым подбородком и вообще выглядел крепким мужчиной около сорока. Впрочем, что значит возраст для Него, существующего извечно?

— Что смущает тебя? — безо всяких предисловий обратился ко мне Он.

— Сам я смущаю себя, — неохотно признался я. Говорить об этом мне не хотелось, но как промолчать перед лицом Его?

— Ты теряешь веру в себя? — обеспокоено-заботливо осведомился Он.

— О, нет, — вопреки желанию моему усмешка вышла несколько раздраженной. — я лишь сомневаюсь в своей правоте.

— Это плохо? — неудоуменно спросил Знающий Все Ответы.

— Это трудно, — ответил я.

— Разве предлагал я тебе когда-либо легкие пути? — не хотел видеть Всевидящий.

— Но я всегда чувствовал за своей спиной стену истины Твоей. А теперь она тает…

— Неужто настолько ослабла вера твоя? — хитро прищурился Он.

«Не вера, но чувство, дающее мне силу быть судьей другим,» — чуть не закричал я, но губы мои не разомкнулись, а когда разомкнулись, оттуда вылетело другое:

— Почему пришел Ты ко мне среди ночи, когда в полной силе своей властвует Тьма?

— Потому что путь мой проложен сквозь Тьму и, как и сквозь Свет.

— И как же тогда отличить мне одно от другого? — уж совсем жалко возопил я.

— А как это делаю я? — швырнул Он мне встречный вопрос.

— Ты всевидящ, а я.… — искал я оправдание собственной слабости.

— Всевидящ?.. — нехорошо улыбнулся Он. — А может быть, еще и непогрешим?

Он, как всегда, провоцировал меня, и я, как случалось и прежде, уже готов был попасться на все ту же старую уловку. Но удержался у самой черты.

— Спроси лучше об этом у отца Бенедикта: он более силен в теологии, — огрызнулся я. Поступок в высшей степени непочтительный, но как мог я поступить иначе? Как можно не дать Ему возможности выбрать: либо покарать меня за дерзость, либо заговорить со мной по-человечески, без снисходительной улыбки стоящего над схваткой. Или это всего лишь выдумка нашей церкви, что созданы мы подобными Ему?

— Или ты думаешь, что имею Я опору вне Меня самого? — не обратил Он внимания на мою выходку.

Но я уже не нуждался в снисхождении:

— Как я могу судить об этом? Слишком далеки мы друг от друга.

— Слишком далеки?.. — внезапно остыл-устал Он. — Если ты и я слишком далеки, то все было напрасно.

Внешне Он тоже переменился. Вместо могучего мужчины предо мной стоял вполне иконописный персонаж: премудрый старец, скромно опирающийся на посох.

— Ну чего ты ждешь от меня? — с нежданной сварливостью проговорил Он. — Ищи внутри себя. И поспеши: близится день. Слишком ясный, чтобы быть хорошим.

На этом «поспеши» я и проснулся. Было действительно поздно. Не имея ни малейшего представления о том, в котором часу принято завтракать в замке, я все же подозревал, что несколько проспал. Впрочем, я утешал себя тем, что гостепримные хозяйки все же простят меня и не оставят без утреннего куска хлеба насущного.

К завтраку герцогиня не вышла. Принцесса Миднайт, занимавшая в отсутствие хозяйки замки первое место за столом, холодно сообщила нам, что леди Джейн находится во Храме.

— Ее светлость, — смиренно добавила она, — может позволить себе сегодня воспарить над жизнью. Я же лишена подобного счастья.

— Разве ее светлость не будет лично присутствовать в суде? — тут же обеспокоенно откликнулся сэр Генри. Как ни странно, наступившее утро подарило ему и новые надежды, и новые страхи.

При слове «суд» я невольно взглянул на Мартина, сидевшего между Фредой, женой его брата, и Гордоном. Его живое несколько бледное лицо светилось, нет, не спокойствием, а особым умиротворением, каковое иконописцы наши приписывают древним святым. Он ответил мне кротким взглядом, словно призывая поучаствовать в его осуждении.

— Разумеется будет, — с едва уловимым раздражением возразила леди Энн. — Но сейчас Храм требует общения с ней.

Что до меня, то я весьма сомневался, что герцогиня в сей утренний час действительно парит над жизнью. Кажется, я начинал чувствовать оттенки…

— Сэр Питер, — точенное лицо юной принцессы повернулось ко мне, и я поразился перемене, произошедшей в нем всего за полночи. Вчерашней мягкости, почти наивно-детской, не осталось и следа. Оно ожесточилось и обрело то выражение, какое бывает у человека, принявшего трудный выбор и внутренне смирившегося со всеми возможными его последствиями.

— Ее светлость хотела бы видеть вас во Храме сразу же после завтрака.

Ее глаза, ко мне обращенные были ясны, как день, но почему, о Всевидящий, в ее спокойном безмятежном голосе мне почудилось злорадное торжество? И вот опять!..

— Я слышала, вы желали получше узнать обычаи наши, — продолжала юная принцесса, — вот вам исключительный случай: сама государыня будет вашим наставником.

«Я только одного боюсь,» — вдруг почти явственно услышал я голос принца Кларенса, — «что ты впадешь в особую милость у герцогини».

«Что ж в том плохого?» — спросил я тогда у него.

«Слишком далеко до земли», — хладнокровно объяснил мой друг. — «Будет больно падать».

Взгляды присутствующих немедленно обратились ко мне: просящий сэра Генри, озабоченный старшего Кеплена, сочувствующий мисс Пиил, иронический Стентона и одинаково взволнованные Гордона и его юной жены Бетти. Лишь Фреда Кеплен неторопливо жевала что-то, уставившись в пространство перед собой.

— Сэр Питер, — выпалила Бетти, — я хотела просить вас…

— Помолчи, Бетти, — грубо перебил ее Гордон, искоса глядя на леди Энн.

— Нет, я скажу, Гордон, — запальчиво возразила юная миссис Уайтхауз. — Сэр Питер, примите исповедь у Мартина. Из всех нас только вы имеете право это сделать.

Отступать было некуда: сэр Питер Крэг, каковым полагали меня все непосвященные, действительно был командором Ордена Преображения. В рыцари меня посвящал сам великий магистр Ордена Преображения преподобный Джон Фишер, старый соратник отца нынешней королевы, единственный, с кем король Харри обращался запросто, без протокольных церемоний.

— Вы действительно хотите этого, мистер Кеплен?

Молодой человек молча кивнул мне.

— Для этого потребуется разрешения герцогини Найт, — поспешила напомнить о себе леди Энн.

Несколько мгновений мы смотрели друг другу прямо в глаза, а затем я ответил со всей возможной церемонной вежливостью:

— Надеюсь, ее светлость не откажет мне в такой милости.