Римская сага. Город соблазнов

Игорь Евтишенков

Идея этой книги основывается на реальных исторических событиях, а также ряде исследований Дэвида Харриса и Х. Дабса, которые установили, что в I веке до н. э. на территории провинции Гуаньсу был построен город Лицзянь, что соответствует китайскому названию Рима. Такое же название встречается в списке городов, датированном 5 г. н. э. Этот город, предположительно, построили римские легионеры, которые попали в Китай после поражения армии Красса в 53 г. д. н. э.

Глава Судьбоносная встреча в Лукке

— От имени Сената и народа Рима³¹ приветствую вас в этой маленькой деревеньке, друзья! — Гай Юлий Цезарь улыбнулся и сделал жест рукой в сторону небольшого стола. — После суровых галльских лесов это место кажется мне настоящим Римом. К сожалению, для вас Лукка³² — это маленькое поселение, поэтому здесь всё маленькое: и дома, и мебель, и даже люди. И вам может показаться, что здесь всё не так, как в Риме, — добавил он и наигранно вздохнул. В последние годы ему редко приходилось бывать в городе на шести холмах, но Цезарь, тем не менее не терял связи с самыми влиятельными людьми и был в курсе всех происходивших там событий.

— Не верится, что ты долго будешь этим довольствоваться, — с усмешкой произнёс Марк Лициний Красс. Этот стареющий патриций с острым, пронзительным взглядом в последнее время стал одним из самых богатых людей в Римской республике, и Гай Юлий Цезарь уже несколько раз брал у него деньги в долг на свои военные походы. Двадцать пять лет назад, чудом выжив во время ссылки в далёкой Испании, когда его отец и брат погибли во время первой гражданской войны, Красс вернулся в Рим и стал скупать за бесценок дома бывших врагов диктатора Суллы.

Красс был таким же осторожным и внимательным, как и раньше: смотрел на Гая Юлия Цезаря и думал о своём. Цезарь тоже не сильно изменился: всё те же узкие скулы, надломленные брови и внимательные, с искрой смеха, глаза. Непривычной была только лёгкая тень усталости на лице. Его накидка была помятой, и это говорило о том, что он, скорее всего, спал прямо в ней. Судя по всему, брадобрей тоже не видел его с утра — лёгкая щетина покрывала щёки и подбородок. Однако тонкие, нервные губы улыбались открытой и непривычно радостной улыбкой. Если бы Марк Красс не знал его, то мог бы поверить в искренность и лёгкость той интонации, с которой Цезарь поприветствовал их. Но их предыдущие встречи и умение Гая Юлия перевоплощаться ещё не улетучились из его памяти. Красс понимал, что Цезарь не стал бы приглашать их сюда только ради приятной беседы. К тому же это был пока единственный человек, который сумел вернуть ему большую часть взятых в долг денег. Это заставляло его уважать и, вместе с тем, опасаться.

— Ты, как всегда, шутишь! — громко рассмеялся третий участник встречи, Гней Помпей. Он был уже не тот молодой Гней Магнус Помпей Великий, по которому вздыхали все женщины Рима и которому поклонялись, как богу. Однако следы былой красоты ещё были заметны на его благородном лице. Ему было уже пятьдесят, но он не спешил признавать это, стараясь вести себя так, как будто ему по-прежнему было двадцать пять. Помпей широкими шагами подошёл к столу и сел, не дожидаясь остальных. Он был женат на Юлии, дочери Гая Юлия Цезаря, и поэтому вёл себя свободно и раскованно. Даже больше, чем надо. Уже несколько лет он не участвовал в военных походах после того как распустил свои легионы и жил в Риме как простой гражданин. С тех пор римляне успели позабыть его прежние заслуги, и это сильно его расстраивало. Он тоже жаждал глотка былой славы.

— Помпей, я приложил все силы, чтобы мы могли обсудить наши проблемы в спокойной обстановке, — начал Цезарь, но тот небрежно перебил его:

— Да, да, я видел! Мне уже сообщили, что одних сенаторов сюда приехало двадцать человек. И сто ликторов. Значит, здесь, помимо нас, обитает ещё сотня—две бездельников и разных магистратов³³. Странно, что здесь нет жриц Венеры и легиона молодых мальчиков.

— Я слышал, что ты прячешь здесь сто жриц любви из Испании, не так ли? — усмехнулся Марк Красс.

— О, да! От тебя ничего не утаишь. Я хотел порадовать вас и сделать приятный подарок, но разве такое скроешь? — наигранно вздохнул Цезарь.

— Ты завоевал их в Испании вместе с мужьями? — съязвил Помпей.

— Нет. Как ни странно, они сами решили последовать за мной, узнав, что здесь будешь ты! — парировал тот, и оба гостя дружно рассмеялись, потому что прекрасно знали, что в последнее время Гай Юлий отдавал предпочтение юношам, а не замужним женщинам. — Но давайте о деле. Помпей, мы с Марком Крассом уже встречались в Равенне. Поэтому здесь нам надо прийти к общему решению. Наши общие враги в Сенате — Катон³⁴ и Агенобарб³⁵ — хотят стать консулами. У них уже есть план, что делать с нами после того, как они добьются власти. Неужели ты ещё не слышал об этом? — в голосе Цезаря прозвучала ирония. — Ты, Гней Помпей, должен будешь покинуть Рим и отправиться наместником на Крит, — Цезарь многозначительно поднял брови. — Тебе нравится остров Крит, Помпей? — по лицу бывшего прославленного полководца было видно, что тот не ожидал услышать такое. Цезарь продолжил: — Так вот, на Крите ты застрянешь лет на пять. Этого хватит, чтобы состариться и похоронить все твои мечты о походах и триумфах. Дальше — Марк Красс. Он лишится своих южных провинций на полуострове, и его клиенты³⁶ больше не получат заказы на сбор налогов и строительство дорог. К тому же, ему придётся поехать в Испанию наместником тоже на пять лет. А Марку Крассу не нравится Испания, как тебе — Крит. Хотя он очень любит испанок, однако общаться с ними предпочитает в Риме. Несмотря на то, что я навёл в Испании порядок, до Рима там ещё далеко. Ты согласен, Помпей?

— Да, — кивнул тот и впервые поднял глаза на Марка Красса. В его взгляде читались сочувствие и понимание. Цезарь усмехнулся.

— А я, как гражданин Рима, должен буду предстать перед Сенатом, чтобы ответить за самовольное объявление себя наместником Цизальпинской и Трансальпийской Галлии.

— Это я слышал, — махнул рукой Помпей. — Многие недовольны твоей наглостью, хотя никто не может понять, что тебе тут нужно, в этой холодной Галлии.

— Поэтому тебе надо стать консулом и спокойно управлять Римом, — нанёс последний удар Цезарь. Его слова не отвечали на вопрос Помпея, но обращались к его самолюбию. Таким образом, он старался добиться большего результата, чем долго объяснять цель своего пребывания в Галлии. И это был правильный шаг.

— Как это? Ты думаешь, что я снова смогу стать консулом? — Помпей заёрзал на кресле, переводя взгляд с одного собеседника на другого.

— Так же, как и четырнадцать лет назад. Ведь вы уже были с Марком Крассом консулами, помнишь? И борьбу с пиратами, и войну в Азии, и великую славу — всё это ты получил благодаря должности консула, — Цезарь не скупился на красивые слова. Марк Красс внимательно слушал его, улыбаясь уголками глаз. — Так что, вы снова должны стать консулами в следующем году. После этого вы сразу одобрите в Сенате ещё пять лет моего наместничества в Галлии. Чтобы я смог окончательно рассчитаться с долгами, — Цезарь крепко держал в руках нить рассуждений и не давал Помпею от неё отклониться. — Затем вы назначите Гнея Помпея, то есть тебя, наместником в твоей любимой Испании на пять лет, а Марка Лициния Красса — наместником в Сирии на пять лет. Красс соберёт войско и отплывёт в Азию. А ты останешься в Риме единственным консулом на весь этот срок. Ведь ехать в Испанию тебе будет необязательно. Я — в Галлии, Марк Красс — в Азии, а ты — в Риме. Дальше ты уже знаешь, что делать. Вся власть будет у тебя в руках.

— А как же мы обеспечим победу на выборах? — осторожно спросил Помпей. В душе он уже согласился с предложением Цезаря и теперь его волновало только своё будущее.

— Помпей, ты меня расстраиваешь! Так же, как и четырнадцать лет назад — при помощи денег. Или тебе известен другой способ? И ещё… вам надо будет сделать всё возможное, чтобы перенести выборы на осень, поближе к зиме³⁷.

— Зачем? — удивился Помпей. — Это нарушит закон. И создаст много проблем. А мне ещё надо успеть открыть большой театр к майским идам.

— Подожди с театром! — в голосе Цезаря впервые послышалось раздражение. — Летом у вас будет мало сторонников. Надо на время изменить закон, чтобы выиграть. Слушай: поздней осенью я отправлю большую часть легионеров в отпуск. Они сразу поедут в Рим. А там примут участие в выборах, как настоящие граждане республики. Понимаешь? И тогда у вас будет гораздо больше сторонников, — снисходительно улыбнулся он.

— Сколько? — не унимался Помпей.

— Достаточно. Их приведёт с собой Публий, сын Марка Красса, — ответил Цезарь.

— Да, тогда, пожалуй, может и получится, — задумчиво протянул Помпей.

— Получится, получится, — заверил его Цезарь. — Только не забудь, что гражданам Рима всегда надо платить! И немало. Половина плебса всегда готова продать свои голоса.

— Я согласен! Мне эта идея нравится, — с живостью согласился Помпей. Потом он посмотрел на Красса и спросил: — Но что Марку Крассу делать в Азии? Лукулл³⁸ ведь уже разгромил Армению. Теперь это бедная страна. Кстати, мне пришлось там немало потрудиться после него. Он же просто сносил города с лица земли. Даже те, которые не сопротивлялись. А когда дошёл до Тигранокерта, вообще озверел. Армяне ему выслали самых знатных послов, сыновей своей знати. Он взял, отрубил им головы и катапультами забросил обратно через стены. И ещё устроил себе потом в главном театре представление… — Помпей осёкся, посмотрел на терпеливо ждущих его Цезаря и Красса и вернулся к разговору: — Что там ещё? На юге Азии, насколько я знаю, есть несколько еврейских поселений, пару десятков храмов, полных золота. Но золото из храмов — это не повод для триумфа, — задумчиво заключил он.

— Ты прав почти во всём, мой мудрый друг, — улыбнулся Цезарь, и Помпей внимательно посмотрел ему в глаза. Цезарь не врал. — Дело в том, что ты совершенно забыл об одной угрозе, которая может превратиться для Рима в ужасный кошмар. В любой момент.

— Ты имеешь в виду… Парфию³⁹? — удивлённо поднял брови Помпей.

— Именно! — радостно воскликнул он и хлопнул двумя ладонями по столу.

— Проблема только в армии, — добавил Красс.

— Ты прав. У тебя будут легионы Рима, Марк Красс. Поначалу — два. Один легион даст Помпей, другой — я, — увидев в глазах Красса немой вопрос, Цезарь продолжил: — По моим сведениям, сейчас в Риме можно набрать около двадцати-тридцати тысяч человек. Вопрос только, кто и сколько им будет платить. Не будем сейчас это обсуждать. Половина этих людей — сброд. Но другая половина — настоящие воины.

— И как я их найду?

— Тебе и не надо будет их искать, — ответил Цезарь. — За тебя это сделают другие. Я пошлю с тобой старшего трибуна Лация Корнелия. Его знают многие бывшие легионеры Помпея. Он был с ними в последнем походе. Лучше их знает только твой сын, но его отправлять на сбор легионеров нельзя. Наши враги сразу поднимут шум и натравят на нас пол-Рима. После этого тебя вряд ли изберут консулом. А этот молодой и очень способный трибун может помочь тебе в этом деле. Поверь мне, он — настоящий римлянин!

— Да, он был ещё совсем молодым у меня, — кивнул Помпей. — Я его тоже помню. Я слышал, он вытащил из реки двенадцать легионеров во время ночного нападения варваров.

— Да. Там был его друг. Ушёл под воду с головой. Лошадь затащила. Лаций Корнелий нырнул и нашёл его под водой. И вытащил на берег. Боги спасли его друга, не дав воде попасть внутрь.

— Слава богам! — воскликнул Помпей.

— Он хороший воин. Но чем он ещё мне поможет? — осторожно спросил Красс, стараясь говорить так, чтобы Цезарь не заметил, что он хорошо знает человека, о котором тот говорит.

— Марк Красс, он сделает за тебя основную работу. Никто лучше его не знает, как говорить с отставными легионерами и ветеранами. Причём, не только в Риме. Он служил практически со всеми более или менее опытными воинами. Его хорошо знают. Он предпочитает думать головой и не бросает своих людей на копья просто так. К тому же он отлично разбирается в оружии. Помнишь, каждый год, при отборе всадников его просили показывать, как он владеет мечом и копьём на коне? Так вот, он умеет даже бросать меч и нож! Тебе обязательно надо на это посмотреть! Кстати, он не раз снимал с лошадей сынков южных патрициев. Клод Пульхер⁴⁰, кажется, до сих пор ненавидит его. Помнишь, как он опозорил его тогда перед всем Римом?

— Да, это точно. Клод даже поклялся убить его, но его тесть Лукулл вовремя забрал своего «красавчика» в поход, — улыбнулся Помпей.

— Лукулл спас Пульхера от смерти, но не от позора. Лаций убил бы его одной рукой, — усмехнулся Цезарь. — Его бой с Мегабакхом на празднике Марса до сих пор помнят многие легионеры. Как он тогда одолел этого гиганта, до сих пор не понимаю, — покачал головой он. — В Риме Мегабакха любят больше, потому что он дружит с сыном Красса. А Лация — меньше, потому что у него нет такого богатого покровителя, как у этого темнокожего гиганта. К тому же Лаций всегда старался доказать, что он лучше других. Всегда хотел быть героем.

— Ну в Риме героев любят только один день. Сам знаешь. На следующий день эту любовь надо завоёвывать снова. Даже консулам, — усмехнулся Марк Красс. Помпей, поняв намёк, покраснел. — Наверное, поэтому Лаций и предпочёл пойти с Цезарем, а не оставаться с тобой в Риме.

— Ты же знаешь, я не мог поступить иначе. Если бы я не распустил легионеров… — Помпей хотел что-то возразить, но только махнул рукой.

— Лаций — настоящий сын своего отца. Жаль, что тот погиб, — вздохнул Цезарь. — Но всё происходит по воле богов. Помпей, скажи, ты согласен стать консулом?

— Если это послужит укреплению Рима и на благо его граждан, я согласен, — ответил тот. Цезарь повернулся к Марку Крассу:

— Ты уже виделся с Публием⁴¹?

— Ещё нет, — покачал головой Красс.

— Он очень хорошо проявил себя в Арморике и Аквитании. Серьёзные были битвы. Он спешит добиться славы на поле боя в первых рядах. Молодой и храбрый.

— Спасибо за добрые слова, Юлий, — спокойно ответил Красс. — Но ты же знаешь, что слава — богиня без возраста. Она любит и молодых, и старых. Правда, и тех, и других рано или поздно предаёт.

— О, как это правильно! Ты прав, да услышит меня Юпитер! — снова чересчур рьяно воскликнул Помпей.

— Думаю, правильно будет оставить твоего сына пока здесь. Перед выборами, когда ты примешь решение выступить в Сирию, я вышлю его к тебе вместе с его галльской конницей. Пусть почувствует разницу и порадует отца. Согласен? — предложил Цезарь

— Да. Ты, как всегда, смотришь далеко вперёд, — кивнул Красс.

— Марк, прекрати. Не надо лишних слов. Ты бы на моём месте сделал то же самое. Разве не так?

— Пожалуй, — согласился Красс. Он прислушивался к внутренней интуиции, но сердце молчало и билось ровно. Предложение Цезаря на этот раз не предвещало ничего плохого.

— Не говори ему пока ничего! Подожди. Пусть юноша пока остаётся в неведении. Объяснишь всё перед выборами, — Цезарь повернулся к Помпею. — Ну что ж, пора уже чего-нибудь поесть. Помпей, ты не против? Помпей, очнись! — окликнул он задумавшегося полководца. Тот встрепенулся. Было видно, что он почти не следил за их беседой.

— Ты же знаешь, что я голоден. Я целый день был в пути. И не успел даже воды попить, сразу — сюда.

— Ну ладно, ладно. Верю. Сейчас мы исправим эту беду. Пойдём в палатку ликторов. Там попросторней, и уже накрыты столы. Помпей, ты по-прежнему хочешь, чтобы тебе прислуживали испанки?

— О, да!

— Кстати, смотри, какие на тебе высокие сандалии! Кожа очень тонкая, явно молодого телёнка. Хорошая алута⁴². Делается при помощи квасцов в Галлии. Друг мой, я всё знаю, — Цезарь похлопал его по плечу. — И какие у тебя дорогие духи, Помпей! — наигранно удивился он. — Узнаю этот утончённый запах, — он втянул воздух носом и закрыл глаза. Помпей от удовольствия покраснел. — Это же духи из белой лилии и кардамона! Они стоят по тысячу сестерций за фунт! А ведь кто-то должен их привозить и продавать таким щёголям, как ты?

— Ладно, хватит меня учить, — пробурчал недовольно Помпей. — Не такой уж я и щёголь. Покажи лучше, что тут можно поесть в твоём маленьком городке.

— Почти ничего, друг мой, у нас скромная триклиния⁴³, — с притворным вздохом ответил Цезарь. Марк Красс усмехнулся. До этого в Равенне ему пришлось несколько раз прибегать к рвотным таблеткам, чтобы только попробовать все блюда, которые подавали на столе Цезаря. Но там он был один. Теперь оставалось только догадываться, что приготовил этот гурман на этот раз.

Скромная трапеза состояла из закуски, горячих блюд и десерта. После молитвы богам Помпей радостно поднял первый бокал вина за Цезаря.

— Да, пожалуй, стоит задуматься, — поджав губы и пробуя вино на вкус, сказал он, — может и мне заняться торговлей? Вино у тебя разбавлено в меру. Очень приятно. Спасибо, Юлий, — он поднял чашу над головой. Гай Юлий Цезарь снисходительно улыбнулся. Перед ними стояли перепелиные и гусиные яйца, салаты из овощей и мяса, артишоков, спаржи, тыква и дыня с приправой из перца, огурцы, мальва, отваренный в вине лук-порей. В центре располагались несколько больших блюд с разными лесными ягодами, трюфелями, оливами, брюквой и репой, дальше — солёная и маринованная рыба, устрицы и птица.

— Помпей, ты готов к наступлению на главные блюда? — спросил его Цезарь, заканчивая морского ежа.

— Не совсем, — с трудом ответил тот. — Но ты не стесняйся, скажи, чтобы подавали! На пирах у Гортензия⁴⁴ в Риме мне бывало и хуже, — добавил он.

— Я слышал, что этот взяточник скупает на рыбном рынке всю рыбу, чтобы кормить своих миног в Баульском имении? — спросил Цезарь.

— Да, это так, — со смехом ответил Помпей. — Марк Красс тоже любит это дело. У него мурены. Однажды так горевал, когда у него умерла любимая мурена, что даже надел траур. Рыбы у него в большом почёте. Он даже отдал за одну из них десять гладиаторов! — Помпей расхохотался, а Марк Красс от возмущения даже перестал есть. Но Цезарь сделал ему знак рукой и подмигнул.

— Помпей, вино ударило тебе в голову. Пора нести главные блюда, — он вытер руки о салфетку из холста и махнул слугам. На полу сразу стало чисто, и постепенно, вместе с запахами жареного мяса, стали появляться огромные подносы с коровьим выменем, отдельно — со свиными рёбрами, сваренными в сладком вине, жареными утками, варёными чирятами, зайцами в уксусе и перце, жарким из какой-то птицы, филе косули и дикого кабана, оленьей холкой и жареной рыбой. Между подносами мелькали загорелые женские тела, едва прикрытые полупрозрачными тканями. Их узкие, продолговатые скулы и чёрные, масляные глаза выдавали в них испанок, которые считались в Риме самыми лучшими танцовщицами и куртизанками.

Помпей погладил себя по животу и рассмеялся.

— Даже если я останусь здесь на ночь, мне не осилить и половины, — сказал он.

— Возьмёшь с собой, я не жадный, — в тон ему ответил Цезарь. — Но не торопись, а то живот будет мешать обнимать этих красавиц, — добавил он, но Помпей уже набил полный рот и не мог говорить…

— Боюсь, до десерта не дотянем, — пробормотал Красс, вытирая руки, чтобы взять кусок нежной зайчатины.

— Не волнуйся, — усмехнулся Цезарь, — время есть. До вечера ещё далеко. Расскажи лучше, что там творится в Риме, раз тебя не волнуют женщины.

— Женщины меня всегда волнуют, просто нельзя столько есть и волноваться. Может не выдержать сердце, — попытался отшутиться Красс. — Ну что в Риме? Никто ничего не делает. Люди ждут чего-то нового.

— Все веселятся! — громко выдохнул с кривой усмешкой Помпей. — Твой красавчик Клод Публий Пульхер после Цицерона сослал из Рима ещё десяток людей. Но мне удалось вернуть Цицерона в прошлом году. Правда, вражда между ними не затихает. Кстати, дом ему Пульхер так и не вернул. Разграбил, купил и сам там живёт. А теперь собрал себе толпу из всякого сброда, шляется по ночам по городу и делает, что хочет. Люди уже боятся выходить из домов, — Помпей явно был в приподнятом настроении. Цезарь поморщился. Любимец женщин — Публий Клодий Пульхер — был очень скользким человеком и попросил простого римского гражданина, плебея, усыновить его, чтобы баллотироваться на должность народного трибуна⁴⁵. Он поменял имя Клавдий на Клод и гордился этим. Плебейское родство формально давало ему определённую власть. Однако Помпей не знал главного — Цезарь ненавидел, но терпел этого смазливого выскочку только потому, что тот был под защитой Марка Красса. Но об этом мало кто знал, и большинство считали Пульхера новой звездой на политическом небосклоне Рима.

— Клод такой же мой, как и твой, — спокойно ответил Цезарь.

— Ну это я не так выразился, — попытался оправдаться Помпей. — Я имел в виду тот случай с твоей женой… когда он переоделся на празднике и подкрался к ней, хе-хе. Э-э, ну, да, что-то я не то говорю, лучше о другом.

— Он ведь женат на дочери Лукулла? — усмехнулся Цезарь, заметив, как стушевался Гней, попытавшись напомнить ему о несносной выходке Пульхера с его первой женой. — Кстати, одобряю, правильный выбор. Лукулл — богатый зять. Но в Азии это Клоду не помогло. Лукулл так и не научил его думать головой. Как был, так и остался бестолковым мальчишкой. Добром он не кончит. Так что, лучше оставим эту тему. Как там моя дочь?

— О, Юлия! Очень хорошо. Передаёт тебе привет. Правда, болеет часто.

— Заботься о ней.

— Не надо напоминать, я и так ношу её на руках! — с широкой улыбкой ответил Помпей. Он действительно любил хрупкую и нежную Юлию, которая, к сожалению, не отличалась хорошим здоровьем. — И жена твоя, Кальпурния⁴⁶, тоже передавала тебе много чего. Ну ты знаешь, она, как всегда, наговорила столько, что я просто не запомнил. Она часто бывает у нас.

— Благодарю тебя. Передай ей тоже добрые слова, когда вернёшься.

— Кстати, ты сказал тут о легате Лации Корнелии, — вспомнил вдруг Помпей.

— Да, а что? — спросил Цезарь.

— Там такая странная история с его сестрой произошла. Её муж задолжал денег и вынужден был продать их дом за долги. Они, насколько я слышал, уехали из Рима в имение. Но оно тоже в плохом состоянии.

— Хм-м, — Цезарь нахмурился. — У них, кажется, нет другого источника дохода?

— Получается, да. И, знаешь, что интересно? Дом за долги купил всё тот же Пульхер. Хотя, если сравнивать с домом Цицерона, который он захватил со всеми богатствами почти за бесценок, там смотреть не на что. Ни статуй, ни мрамора, бассейн внутри маленький, и всего три фонтана у входа, ступени из старого мрамора. Маленький, очень маленький дом. Непонятно, зачем он ему понадобился. Зато в центре Рима. Может, хочет отдать его кому-нибудь из своих головорезов?

— Не знал, — сказал Цезарь. — Спасибо, что сказал. Я подумаю над этим, — в этот вечер он почти не пил вино. Позже ему предстояло ещё сделать много дел.

Марк Красс, который сидел напротив, с трудом покачал головой. Он уже столько всего попробовал, что не мог даже дышать, не то что есть. Он только слегка надкусывал сочные куски, пока совсем не сдался. Даже сухое вино не помогало ему протолкнуть жирную пищу дальше.

На десерт подали сушёные персики, абрикосы и финики, свежий виноград и яблоки, мучной крем и бисквиты. В перерыве шуты и клоуны устроили весёлое представление с грубыми шутками и пошлыми намёками, но Цезарь знал, что его гостям это нравится, поэтому приказал показывать именно истории Приапа. Артисты разыгрывали сцены деревенской жизни, соблазнение пастушки, сон винодела, любовь в пекарне и ещё кучу всяких популярных историй. Гости радовались от души. Обольстительные испанские гетеры уже сидели рядом, поглаживая и обнимая их за плечи.

— Цезарь, хотя у тебя руки и не в перстнях, как у наших богатых щёголей, — заметил Помпей, — но стол твой… — он сделал паузу, чтобы перевести дыхание, — стол твой не уступает лучшим столам Рима. Даже Лукуллу и Сцеволе.

— Благодарю тебя, Помпей. Я рад, что моя скромная пища доставила тебе удовольствие, — ответил Гай Юлий, пряча улыбку за чашей с водой. Помпей и Красс, уже изрядно подвыпившие, весело рассмеялись.

— Надеюсь, твои скромные обеды не повлияют на твои выплаты по процентам, — язвительно заметил Марк Красс, поглаживая свой живот, который никак не удавалось втянуть внутрь.

— Ну если бы ты снизил их хотя бы на два пункта, я смог бы угостить вас намного лучше, — в тон ему ответил Цезарь. Марк Красс, хоть и пребывал в тумане винного дурмана, но всё же заметил, что Цезарь не сдержался и выразил своё недовольство высокими процентами по кредиту. «Но ведь ты сам попросил в долг», — подумал Красс и сказал:

— Боюсь, что мне вместо снижения процентов придётся попросить тебя оплатить счета врачей за лечение моего желудка после этой скромной трапезы.

— Тогда пей сладкое лидийское вино. Оно лучше всяких лекарств, — примиряюще произнёс Цезарь. Марк Красс и Гней Помпей ещё долго обсуждали жизнь в Риме и последние новости с северных территорий. По мнению Цезаря, там зрело восстание венетов и в Аквитании тоже было неспокойно. Так постепенно наступил вечер, который навсегда изменил судьбу старшего трибуна Лация Корнелия Сципиона.

Примечания

31

Senatus Populusque Romanus (S.P.Q.R) — фраза «Сенат и граждане Рима», которую изображали на штандартах римских легионов и которая использовалась в Римской республике и Римской империи.

32

Небольшой город на южной границе Цизальпинской Галлии. Современная Лукка. Встреча произошла в 56 г. до н.э.

33

Магистраты — должностные лица в Риме, обычно избиравшиеся на год.

34

Катон Марк Порций Младший (Утический) — 95—46 г. до н.э. был образцом нравственности и порядочности. Выступал против Цезаря и Красса.

35

Луций Домиций Агенобарб — консул 54 г. до н.э., противник Юлия Цезаря.

36

Клиенты — класс населения древнего Рима, стоявший в зависимых отношениях к патрицианским родам и отличавшийся от плебеев. Патрон принимал клиента под свою защиту и покровительство, охранял его от обид как со стороны посторонних лиц, так и других членов рода, представлял его интересы в суде и предоставлял ему для обработки участки земли.

37

Выборы консулов в Римской республике проходили 1 июля.

38

Лукулл Луций Лициний — около 117—56 г. до н.э., римский полководец и политический деятель. Командуя в 74—66 г. до н.э. римскими войсками в войне против Митридата VI, добился значительных успехов, уничтожив, при этом, почти всю армию Армении. Вскоре после возвращения в Рим Лукулл отошёл от политической деятельности.

39

Государство на территории современных Ирана, Афганистана, Пакистана.

40

Клодий Публий Пульхер около 93—52 г. до н.э., римский политический деятель. Народный трибун 58 г.д.н. э. Происходил из патрицианского рода Клавдиев. Принимал участие в 3-й Митридатовой войне (74—64 г. до н.э.) под руководством Лукулла (своего зятя).

41

Публий Лициний Красс — 86 или 82 — 53 г. до н.э., сын Марка Лициния Красса.

42

Алута — тонкая, мягкая кожа, выделанная и обработанная квасцами.

43

Триклиния — столовая. Обычно это деревянный помост, вокруг которого с трёх сторон располагались три ложа на трёх человек. Подавали блюда с четвёртой стороны. Ели лёжа, облокотившись на левый локоть и изголовье.

44

Гортензий (Дионисия) — известный адвокат и оратор, современник Цицерона. Кроме Цицерона, он не имел соперников в красноречии. Стиль его отличался цветистостью, и он так заботился о производимом им впечатлении, что самым старательным образом располагал складки своей тоги. Он обладал абсолютной памятью, но не мог похвалиться такой же неподкупностью.

45

Трибуны (или народные трибуны) — народные защитники, обладавшие правом вето, приостанавливавшим любое решение. Трибуны избирались из числа плебеев (народа) в количестве двух человек.

46

Кальпурния Пизонис — ок. 76 — 44 г. до н. э. Римская матрона, третья жена Юлия Цезаря, дочь Луция Кальпурния Пизона Цезонина, консула 58 г. до н.э.