Литературный Альманах Урала

Игорь Назаров

Предлагаю вашему вниманию сборник произведений авторов, победивших в IV литературном конкурсе «Уральский книгоход». В 2020 году на участие в конкурсе поступило 217 заявок из многих стран СНГ: Украины, Беларуси, Казахстана, Молдавии и многих других стран. В издаваемом Альманахе принимаю участие как автор рассказа «Из прошлого Зауралья» и составитель данного сборника.

Спасо-Евфимиева обитель

Суздальский Спасо-Евфимиев монастырь встретил архи — мандрита Серафима разрухой и запустением. Новый настоя — тель не ожидал, что его встретит налаженная монастырская жизнь и крепкий монастырь, но того, что он увидел, и пред — ставить было невозможно.

— Сколько же лет не ремонтировалась обитель? — спросил у казначея новый настоятель.

— Да лет сто будет, — вздохнул тот.

— А тюрьма-крепость как? — продолжал расспрашивать настоятель. — Надобно посетить, посмотреть.

— Лучше бы Вам туда с дороги не ходить, — махнул рукой казначей.

— Чего ж не ходить?

— Да худо там… Люто и худо.

— Сколько же узников содержится в крепости?

— Пятьдесят две души грешные, — перекрестился казначей.

Помолясь да испросив помощи Божией, отправился новый настоятель осматривать свое хозяйство.

Обитель представляла собой «громадное разрушенное про — странство с оградой в 1,5 версты и 13-ю падающими башнями».

Вот и тюрьма. Старое двухэтажное и примыкающее к нему одноэтажное здание, со стен которого ободрана краска, на всех небольших окнах которого железные решетки. В одноэтажном здании двадцать пять одиночных камер. Двери камер выходят в вонючий коридор. Грязь, крики. Тюрьма…

«Господи, помилуй…»

Спасо-Евфимиева обитель знаменита не только тем, что в ней пребывают мощи преподобного Евфимия Суздальского. Она печально известна тем, что с середины XVIII века здесь находилась государственная тюрьма-крепость.

Спасская крепость, или, как называют ее официальные доку — менты Святейшего правительствующего Синода, «арестантское отделение Спасо-Евфимиева монастыря», была учреждена по указу Екатерины II в 1766 году и предназначалась для умали — шенных религиозных колодников.

Однако за время существования крепости в заточении на — ходились разные узники, а сумасшедшими они часто станови — лись только здесь, после многолетнего пребывания в мрачных казематах.

В этой тюрьме имелись в основном одиночные камеры, но были и общие — грязные, ветхие, холодные, со спертым, гни — лым воздухом. Иногда особо буйных заключенных наказывали батогами, а некоторых даже заковывали в цепи.

Несколько узников, закончивших здесь свою жизнь, были знаменитыми людьми. В XIX веке в крепости находился опаль — ный прорицатель монах Авель; здесь скончался доведенный до сумасшествия декабрист Фёдор Шаховской; здесь же содер — жались старообрядческие священнослужители: архиепископ Аркадий, епископ Алимпий, епископ Конон, епископ Геннадий и некоторые известные миряне.

Пищу заключенным давали два раза в день, на обед и ужин. Кормили впроголодь. Специальной тюремной одежды не суще — ствовало. Арестанты из лиц духовного звания носили подряс-

ники, тулупы, лица светские — кафтаны, халаты, тулупы. Белье холщовое, обувь — сапоги, валенки. Уж какими становились все эти одежонки за много лет — страшно и представить.

Узники проводили в крепости десятки лет, лишались разума, молодости, умирали от чахотки, от истощения сил, гнили от цинги.

Воинская команда монастырской тюрьмы — это рядовые инвалидных команд, т. е. солдаты нестроевой службы. В карауле числилось десять солдат и один унтер-офицер.

Архимандриту Серафиму удалось в конце своего настоя — тельства заменить караул вольнонаемной стражей из четырех человек.

Дверь одной из камер распахнули перед архимандритом Серафимом. Пахнуло спертым воздухом. В камере находился бледный человек, обросший бородой. Возраст трудно опреде — лить.

— Вставай! Новый настоятель к тебе пожаловал! Доклады — вай, кто ты! — скомандовал охранник.

— Что новый, что старый, — усмехнулся узник. — Что-то разве изменится? Ну, Василий я. Рахов.

— Давно сидишь? — спросил отец настоятель, по — хозяйски оглядывая грязную, провонявшую плесенью камеру.

Что в ней находилось? Койка без белья, войлок да табурет.

— Седьмой год.

— Православный?

— Православный. Оговорили меня. Свои же, православные, и оговорили.

— Разберемся. Узник махнул рукой:

— Да что разбираться. Прежний настоятель, Царство ему Небесное, прошение составлял. Бумаги в Синод посылал, а толку… Все вернулось назад.

— Если невиновен — составим еще бумаги. — Никто уже разбираться не будет. — Посмотрю твое дело, раб Божий Василий.

Узник не пожелал подойти под благословение. А настоя — тель пошел дальше, открывая дверь за дверью, смотря в глаза каждому…

Осмотревшись, архимандрит Серафим приступил к ремонту тюремного корпуса. Начал с наведения чистоты, улучшил пита — ние узников, упорядочил посещения ими богослужений, устро — ил библиотеки, а главное, начал изучать дела заключенных и готовить их документы на пересмотр в Святейший Синод. Многие из невольников содержались в тюрьме без решения суда, а только по распоряжению Синода. Да и вина некоторых из них имела весьма сомнительные доказательства…

Усилиями настоятеля стало происходить то, во что никто не верил: начали освобождаться узники, находящиеся в тюрьме десятки лет. Документы на некоторых из них, например на крестьянина Василия Рахова, на сектанта Фёдора Ковалёва и других подавались по нескольку раз. У многих бы опустились руки, но не у архимандрита Серафима. Дело Василия Рахова вернулось с положительным решением только после третьей подачи! Василий был отпущен домой. На этот раз, под благо — словение подойдя. И поцеловав руку настоятеля. Не просто так, а от благодарного сердца.

С раскольниками и сектантами игумен Серафим беседовал лично, и не раз.

Дар убеждения у настоятеля был от Бога, потому и усилия увенчались успехом. Около двадцати сектантов были освобож — дены, из них девять вернулись в лоно Православной Церкви. Некоторые пожелали остаться в обители монахами.

Игумен Серафим сумел обратить в Православие закорене — лого сектанта-изувера Фёдора Ковалёва, который в 1897 году во время первой всеобщей переписи заживо замуровал девять человек, в том числе всю свою семью. Слёзно и искренне каялся Фёдор перед Господом.

Так последний заключенный был отпущен на волю, тюрьма закончила свое существование и была обращена в скит.

Не меньшего настоятельского труда и заботы требовала организация хозяйственной стороны жизни в обители.

На монастырском дворе запахло досками, красками. На — шлась работа и для монахов, и для пришлых рабочих. Рабочие регулярно стали получать жалованье.

— Смотри, не филонь! — предупреждал приходящих в оби — тель секретарь настоятеля иеродиакон Филарет. — Вот отец Серафим придет работу проверять — все заставит переделы — вать, если что не так!

— Неужто сам придет рамы щупать?

— Не сомневайся!

Да, сомневаться не стоило. Ни в строгости настоятеля, ни в справедливости его решений.

Пришлось заново обустроить двухэтажный братский корпус, начиная с рам, полов, дверей, балок, так как жить в нем было невозможно… пришлось громоздкие здания с четырех сторон отрыть из земли из-за того, что они веками засыпались мусо — ром и даже отдушины нижнего этажа оказались под землей.

Была построена новая ризница, новая трапезная, кухня, хлебопекарня, колодец, проложены дороги, куплено новое иму — щество для келий: стулья, столы, кровати. В облагороженную

обитель можно стало звать новых людей, и количество братии стало увеличиваться.

Новому настоятелю удалось в монастыре построить: «для слепых стариков — богадельню, для страждущих — больницу, для… детей — приют, для окрестных жителей — школу, для рабочих и скотниц — новое жилище, для странников и приез — жающих — странноприимный дом, для братии и арестантского отделения — две библиотеки, для обширного монастырского архива — новое помещение».

Труд в обители требовал от настоятеля напряжения всех его духовных и физических сил. А вот помощи ждать было неоткуда, наоборот, некоторые из «начальствующих» за ним словно наблюдали, посмеиваясь: выдержит ли этот аристократ?

Ни перед кем не мог он открыть душу.

— Как же вы справляетесь, батенька? — спрашивала одна из немногих, поддерживающих настоятеля, старица Наталия Петровна Киреевская, которая в молодые годы была духовной дочерью батюшки Серафима Саровского.

— Не знаю, — сознавался настоятель. — Одно могу сказать: свои личные финансовые возможности я исчерпал полностью.

— Просил ли у кого?

— Персонально ни у кого не просил, а прошения подавал, как положено. Долг свой исполнял, не расшаркивался ни перед кем. Но изнемог уже… изнемог в скорбях и трудах… Жизнь у меня какая-то удивительная и многострадальная… и чудес, и горей предостаточно…

— И много ли вложили в обитель?

— Не считал. Все потому, что я дворянин и в духовной ие — рархии протекции не имею.

— Жаль, что у нас и для дел духовных протекция надобна, — вздыхала старица.

Наталия Петровна была уже очень пожилой и больной. Чувствовала, что дни ее подходят к концу. Но успела написать письмо с предсмертной просьбой к архиепископу Флавиану (Городецкому), чтоб тот взял под свое покровительство архи — мандрита Серафима.

Но и это письмо владыка передал адресату не сразу… Поддерживали настоятеля его келейник иеромонах Иона,

его секретарь иеромонах Филарет и многие монахи, поверив-

шие в честность и бескорыстие отца Серафима, увидевшие воочию плоды его трудов. Потому что усилиями архимандрита Серафима обитель совершенно возродилась; он собрал около 100 тысяч на ремонт, упросил Владимира Карловича Саблера дать 6 тысяч на реставрацию тюрьмы, и Евфимиев монастырь удалось возродить.

Тюрьма, как уже было сказано, обратилась в скит, а невин — ные — выпущены на волю. «Благодарению Господу — я мне назначенное исполнил», — писал отец Серафим.

Ольга Ожгибесова (г. Тюмень)

Победитель в номинации «Документальная проза»

Родилась в г. Свердловске (Екатеринбург). Окончила философский факультет Уральского государственного университета. С 1983 по 2001 год — старший преподаватель кафедры философии Тюменской медицинской гос. академии. С 1997 — внештатный

и штатный автор областных и московских СМИ. Член Союза журналистов, член Союза писателей России, автор 13—ти книг поэзии и прозы, лауреат и дипломант ряда международных, всероссийских и региональных конкурсов, автор сценариев нескольких документальных фильмов.