Апокалипсис в шляпе, заместо кролика. Ковчег

Игорь Сотников, 2021

Заключительная часть многологии, где будет сделана попытка осмыслить и дать уточняющий ответ на то, что же всё-таки это было. А в частности, все мы плывём по течению к своему причалу. Содержит нецензурную брань.

Глава 8

Продолжающая уверенно подтверждать то, что в прошлой главе доказывалось.

А вот выдвинувшемуся вслед за Семирамидом Петровичем Илии, несмотря на начальные, более благоприятные условия следования за своим объектом наблюдения, — Семирамид Петрович находился в поле зрения Илии, в отличие от Орлова, за кем устремился программист, — так уж получилось, пришлось упустить из виду свой объект наблюдения. А почему так получилось, то всему виной неожиданная встреча Илии со своим новым знакомым из курилки, кому он обещал посодействовать в вопросе устройства на работу.

А так как Илия человек слова, то он не может забыть о своих обещаниях, тем более тогда, когда он с этим человеком, кому им было дано многообещающее слово, сталкивается в край для себя неожиданно лицом к лицу при выходе того из одного из кабинетов, оказавшихся на пути Илии.

И хотя эта неожиданная встреча произошла с таким чуть ли не наскоком друг на друга, где новый знакомый Илии, — а мы в отличие от него знаем, кто он есть, это Иван Павлович, человек совсем не далёкий от этого места, как думал Илия, а он чуть ли не отец-основатель всего этого благоустройства жизни людей вокруг, и здесь, и сейчас (а вот такая с недоразумением ситуация и приводит к дальнейшим недоразумениям), — даже в лице изменился от изумления, Илию она не застала врасплох. И он в момент сообразил, что сказать своему новому знакомому.

— Ну что, взяли? — задался вопросом Илия, сообразив прочитать табличку на дверях этого кабинета — «отдел трудовых отношений».

А его новый знакомый, Иван Павлович, как сейчас выясняется, только на одно мгновение позволяет себе быть не выразителем себя, невнятным на понимание человеком, и то лишь по причине того, что он человек уступчивый и деликатный, и даёт возможность всегда объяснить своё малообъяснимое с его и этической точки зрения поведение так нелепо ворвавшимся в его жизнь людям. И как только отмеренное Иваном Павловичем время для объяснение людьми своего нелепого поведения истекает, он так уж и быть, готов принять эти их объяснения со снисходительной улыбкой.

— Взяли. И как я понимаю, не без вашего участия. — С тонким юмором говорит Иван Павлович. Ну а Илия понимает, что скрывается за этой, едва уловимой улыбкой его нового знакомого — большая признательность ему. И хотя Илия ещё ничего не предпринял в деле помощи своему новому знакомому, — а он этого не исключал и у него были такие намерения, — он не стал его переубеждать в обратном. Ведь тогда он, если не полностью, то частично разочаруется в людях, только на словах готовых оказать помощь. А так он наполнился новым содержанием и уверенностью в том, что есть ещё в этом мире люди, кто думает не только о самом себе, а есть и такие, кто бескорыстно готов оказывать помощь даже совсем незнакомым людям. И теперь его новый знакомый, когда к нему обратятся за помощью, не пройдёт мимо протянутой к нему руки и хотя бы один раз, из чувства долга, протянет в ответ свою руку.

— Это так, мелочи. — С напускным равнодушием говорит Илия. — Если бы вы не подходили на вакантное место, то вас и с моими рекомендациями не взяли.

— Пожалуй, верно. — Взявшись за подбородок, дал ответ Иван Павлович. На этом месте Илия собрался уже было расстаться со своим новым знакомым, — Семирамид Петрович неумолимо уходил вдаль, — но тут из тех же дверей выходит очень представительная молодая особа, и Илия вынужден обождать с тем, чтобы немедленно отсюда удалиться.

Ну а вышедшая из дверей представительная сотрудница этого учреждения, видимо не ожидала тут по выходу ещё кого-то, кроме Ивана Павловича встретить. И она, наткнувшись взглядом на Илию, с оторопью в лице на месте застывает и начинает с долей испуга, недоумённо смотреть на Илию и на Ивана Павловича одновременно. Где она, глядя на Илию, пыталась уразуметь, кто он такой и что в нём её так испугало, а взгляд на Ивана Павловича требовал от него объяснений такому неожиданному для неё появлению этого незнакомца.

А вот что в ответ на такую несуразицу во взгляде на них со стороны Зои (эта представительная гражданка была ею) думают и как на неё смотрят Илия и Иван Павлович, то здесь имеет место большая разница во взглядах. И если Илия пока что занимался визуализацией природных данных Зои, на основе которых он собирался сделать на её счёт поспешные, так ещё называются поверхностные выводы, то Иван Павлович, будучи уже в курсе всего того, кто и что из себя представляет Зои, рассматривал её сейчас на основании её сейчас проделанных поступков.

— Ай-яй-яй, Зои. — С ироничным укором покачал головой Иван Павлович, глядя на Зои. — А ещё занимаете должность заведующего отдела стратегического планирования и прогнозирования. И как же могу быть уверен в ваших прогнозах, если вы, судя по стоящему в вас отторжению встреченной реальности, не смогли предугадать появление здесь моего нового знакомого. — Иван Павлович сказал это и теперь ждал ответа от замешкавшейся Зои. Но Зои всё же нашлась, как себя сейчас выразить. И хоть не настолько ясно, чтобы кем-то быть понятой, но этого оказалось достаточно для… А для чего, то это каждым из присутствующих здесь людей было понято по своему.

— Или… — сбивчиво проговорила Зои, пытаясь выразить некую свою мысль, но видно она была столь сложная, что она на этом месте замешкалась, ища нужные буквы, слога или может словосочетания, чтобы оформить свою мысль в слово. И хорошо, что она имеет дело со столь понятливыми и её с полуслова понимающими людьми, хоть и не знакомыми для неё сначала.

— Илия. — Заканчивает за Зои мысль Илия, так ей представляясь и протягивая ей руку для рукопожатия. А Зои умеет оценить поступки людей и сделать из этого выводы, и она с удовольствием знакомится с Илией, пожимая ему руку и со своей стороны называя себя: Зои.

А вот у Ивана Павловича на этот счёт свои, далеко идущие и заглядывающие взгляды и расчёты. Где он чуть ли не с прищуром посмотрел на Илию, при этом демонстрируя на своём лице свою понимаемость этого поступка Илии, выведшего Зои из её затруднения.

— Ну раз вы теперь знакомы, и как вижу, не плохо поладили, то теперь мне понадобится ваша помощь. — И на этом всё, Иван Павлович замолкает и выдвигается в одну из коридорных сторон. На что Зои интригующе для Илии реагирует. — Ну что, пошли, — говорит она Илии, и сама выдвигается вслед за Иваном Павловичем. А Илии значит, без подробного объяснения того, что всё это значит, и что там ещё задумал его новый знакомый (вот почему-то Илия уверен в том, что тот его позвал не для того, чтобы воздать ему должное за оказанную помощь), надо не думать, а следовать за ними.

— А почему бы и нет. — Легко решает вставшую перед собой дилемму Илия, глядя на то, как вышагивает Зои вслед его новому знакомому. Куда он тут же поспешает идти, совсем забыв об Семирамиде Петровиче, за кем ему проследить доверил программист. Правда он забыл о нём достаточно оригинальным способом. Так он посмотрел на свои необыкновенные часы, и со словами: «Всему своё время. И никуда он от меня не денется», выдвинулся вслед за Зои.

— А мой новый знакомый быстро здесь адаптировался. — Глядя на более чем уверенно вышагивающего Ивана Павловича, не может не удивиться Илия невероятной способности людей приспосабливаться к внешним обстоятельствам и среде своего нового обитания.

Ну а когда Иван Павлович их всех привёл не просто на самый высокий этаж этого здания, а в один из самых шикарных кабинетов, какие только видел Илия, то он слов найти уже не мог подходящих найти, чтобы выразить своё восхищение умом и сообразительностью своего нового знакомого, сумевшего так быстро достичь самых больших высот в этом учреждении.

— А я вот не смог. — Усмехнулся про себя Илия, явно иронизируя над сложившейся ситуацией, где его новый знакомый тот ещё ловкач и фокусник, сумевший всё так умело с собой обставить здесь, что и не придерёшься к такой его реальности. Тогда как он есть всего лишь водопроводчик или электрик, кому дали ключи от многих кабинетов, где заседают высокопоставленные управленцы, чтобы он проверил в них работу электрики или водоотвода. Впрочем, Илия готов и будет ему во всё это верить, если он сумел всё так ловко обставить, что ему не поверить язык не поворачивается говорить, плюс он сумел проявить такие, что и говорить, удивительнейшего свойства таланты по своему представительству в таком высоком качестве.

— Главное ведь не то, что о тебе со стороны люди думают, а главное то, что ты о себе думаешь. — Рассудил Илия. — И это твоя настоящая реальность. — Резюмировал свои взгляды на своего нового знакомого Илия. — Надо к нему получше присмотреться и что-нибудь для себя подчеркнуть. — Илия сделал ещё один вывод и давай присматриваться к своему новому знакомому, А тот, то есть Иван Павлович, тем временем пригласил их присесть на любые, какие им ближе по душе или по расстоянию до них стулья за большим столом для совещаний, а сам между тем принялся задумываться и обходить этот стол вдоль вначале, затем поперёк, и опять вдоль.

Что указывало на то, что Иван Павлович находился в большом затруднении, или он делает такой вид, чтобы настроить своих гостей на конструктивный разговор.

Но вот он как вроде останавливается, окидывает внимательным взглядом своих гостей, разместившихся на стульчиках рядом друг с другом, что указывает на то, что им по душе находиться рядом друг с другом (в общем, сумели найти ту самую золотую середину или верный ответ на этот предложенный им Иваном Павловиче ребус со стульями) и как джентльмен даёт первое слово даме, обращаясь к ней с вопросом.

— Скажите Зои, верно я понимаю этот мир вокруг меня? — задаёт свой вопрос Иван Павлович и пускается в объяснения своих взглядов на этот мир и в политическом плане частично своего мировоззрения. — Мир — это связь, состоящая из бесконечного количества хитросплетений и ниточек, связующих между собой людей и события. И дёрнешь за одну, — Иван Павлович так художественно это выразил с помощью прищуренного глаза и дёрнувшихся рук, что этот момент отдался в голове и пышных волосах Зои, которой уж очень живо показалось и ощутилось, будто её за волосы сейчас дёргает Иван Павлович, требуя от неё и не пойми что (бдительности и участия, разве непонятно!), — оживёт и перенесёт этот твой посыл на другую объектность, с которой у неё имеется связь. И то, что всё взаимосвязано в этом мире, не фигура речи. — На этом академическом утверждении Иван Павлович замолчал и дал слово Зои.

— В общем, всё правильно. — Сказала Зои, и она сказала бы и ещё, но таков уж нетерпеливый Иван Павлович, тут же сделавший и озвучивший свои выводы из сказанного Зои. — Значит, только в общем. — С какой-то прямо критичностью и язвительностью заявил Иван Павлович с таким видом, как будто он оскорблён такими выводами Зои. И хотя он не какой-то там восточный диктатор, готовый слышать в свой адрес одни только льстивые, хвалебные и похвальные речи, на чём решительно настаивает опыт прежних к нему обращений под другим соусом недальновидных людей, сейчас обдумывающих в заточении это своё неразумное поведение, благо времени им для этого дано предостаточно, целая жизнь, всё же похвальба на то и похвальба, и она нравится всем без исключения в сравнении с той же горькой правдой.

Ну а почему Иван Павлович так скорбно решил насчёт сказанного Зои, то он тут сам всё объясняет. — А в частности значит, всё совсем не так? — со всё той же язвительностью и плюс с ехидством в голосе, задаётся вопросом Иван Павлович, теряя на глазах симпатии к себе со стороны Илии.

А Зои, что за молодец, нисколько не тушуется Ивана Павловича, с таким его каверзным к ней подходом. — А ничего это так не значит. — Твёрдо заявляет Зои, и на этом всё, не будет она давать никаких пояснений этому своему утверждению. А Иван Павлович, что тоже удивительно, не цепляется за этот момент её недосказанности и строптивого поведения, а задаётся вопросом в несколько другой парадигме.

— Вы в этом уверены? — спрашивает Иван Павлович, не сводя своего взгляда с Зои.

— Да. — Даёт краткий ответ Зои.

— Тогда у меня к тебе есть вопрос насчёт одной частности. — Говорит Иван Павлович, берясь за спинку одного из стульев, после чего он его отодвигает от стола, смотрит вопросительно на него, и вдруг осознав, что не понимает, зачем отодвинул стул (скорей всего, действовал рефлекторно), возвращает его на обратное место. — Но, прежде чем, я озвучу этот свой вопрос частности, я хотел бы тебя спросить вот о чём. — Говорит Иван Павлович, вновь посмотрев на Зои. — Каким ты видишь будущее, в частности нашей компании? — Задаёт вопрос Иван Павлович.

— В стратегии. — Следует ответ Зои.

— Что ж, дальновидно. — Удовлетворённо говорит Иван Павлович. — А в каких всё же перспективных красках? — спрашивает Иван Павлович.

— Лучше в белых. Белый цвет включает в себя весь спектр цветов. И мне нравится его аромат. — Даёт свой ответ Зои.

— Меня это устраивает. — Говорит Иван Павлович. — И знаете, какая мне нужна стратегия на будущее? — Скорей всего задался риторическим вопросом Иван Павлович, но Зои всё же его спросила: Какая?

— Предопределённости, я так бы в общем её назвал. — С глубокомысленным видом, ещё называемым задумчивым, сказал Иван Павлович.

А вот Зои делает удивительные выводы из сказанного Иваном Павловичем. — Хотите быть готовым ко всему, и затем выжить в идеальном шторме, который вскоре, как думаете верно, обрушится на всех нас? — Задаётся вопросом Зои.

— Так и есть. — Говорит Иван Павлович.

— И как я понимаю, на эту мысль вас навело то, о чём вы хотели нас изначально спросить. — Интересуется Зои.

— Я не зря на тебе остановил свой выбор. — Усмехнулся Иван Павлович. Затем он становится серьёзным и говорит. — А вот и мой частный случай. Люди, с кем мне приходится иметь и везти свои дела, — а это всё наиболее рассудительные и здравомыслящие люди, кто не питает иллюзий насчёт этого мира и подходит к нему без эмоций, с логарифмической линейкой и расчётом, — кого казалось мне ещё вчера не поколебать в этой своей позиции, вдруг начинают чудить, вести себя необъяснимо со здравомыслящей точки зрения и в них поселилась странная растерянность и рассеянность, которая и служит причиной такой их бестолковости и неразумности осмысления себя и окружающего мира. А что заставило меня так думать, то вот самый последний частный пример. — Иван Павлович с помощью голосового акцента делает переход к изложению того частного примера, который навёл его на все эти свои драматические мысли насчёт конца света. Ведь если последний оплот этого цивилизационного мира — человек-финансист, начинает мыслить категориями альтруизма, то пойди разберись куда катится этот мир.

— Инвестиционный тупик — это сегодняшние реалии современного капиталистического мира прагматизма, — заговорил Иван Павлович, — найти выход из которого требует от инвестора не тривиальных решений, а подчас и проявления так не свойственного для этого рода деятельности творческого, чуть ли не изобретательского подхода к самому инвестиционному проекту. Где расчётная часть этих проектов, в частности самая интересующая инвестора статья — статья доходов, находится в иллюзорной видимости. Но такие проекты нами рассматриваются и рассматривались до последнего времени в самую последнюю очередь, так сказать, на десерт, в качестве разминки для своих мозгов. А пока есть ещё ниши для своих инвестиционных вложений, никто не спешит на практике подвергать свои инвестиции таким рискам. Но как я уже сказал, до последнего времени, а именно до вчера. — Иван Павлович сделал фиксированную паузу, чтобы сделать новый переход к самой истории, которая стала для него катализатором всех последующих действий, в итоге приведших и собравших их всех здесь.

— Решение принято. — Озвучил и представил себя Иван Павлович ровно и точно так же, как вчера здесь же, в этом кабинете для совещаний, где собрался совет директоров, председателем которого он был. — Покупаем информацию. — Иван Павлович пустился в детализированное озвучивание принятого пока что только им решения, которое для всех тут собравшихся людей выглядит как предложение. И только лишь после того, как они на него посмотрят, послушают и они с ним согласятся, оно может быть принято за решение. Вот такой оборот слов, где Иван Павлович, как докладчик, конечно, стремится к тому, чтобы быть для всех убедительным, — вот он и ставит впереди слово «решение», — тогда как его слушатели, люди-инвесторы, кого он должен убедить в своём предложении, решают в итоге, какое слово, принять или не принять, поставить на первое место.

О чём прекрасно информирован Иван Павлович, вот он и не останавливается на месте и начинает аргументировать и обосновывать своё предложение. — Себестоимость, этот наиболее значимый и затратный фактор, на неё ничтожна, за исключением быть может только эксклюзивов, но и они нынче легко заменяются нынешним трендом, инклюзивом, современным аналогом первого греха, тщеславием. Что даже нам очень на руку — это нам не будет вообще ничего не стоить. Дай человеку только публичности, и он весь твой без затратно. Ловкость рук и никакого обмана. — Усмехнулся Иван Павлович, подкинув вверх монету и ловко её поймав.

Но все эти его старания не были нисколько оценены членом совета директоров, где он устами Григория Пантелеймоновича, одного из самых уважаемых членов совета и всегда критически настроенного в сторону Ивана Павловича, на чьё место он претендует, а оттого он по мнению Ивана Павловича, не может объективно смотреть на его предложения, высказал следующее. — Иван Павлович, ваше предложение, как и все ваши предложения, конечно, заслуживает внимания и рассмотрения, но как понимаете, для этого нужно время, — должны же мы оценить все риски, нюансы и вероятность осуществления в реальности того, что вы нам обещаете, — и значит повторюсь, дайте нам это время.

— Но как вы не понимаете, времени у нас и ни у кого нет! — чуть ли не взрывается Иван Павлович. А Григорий Пантелеймонович и все собравшиеся здесь в конференц-зале члены совета директоров, не понимают всего этого, и тем более не понимают, зачем Ивану Павловичу понадобилось так нервничать и демонстрировать себя поспешным человеком, к которому разве он этого не знает, нет никакого инвестиционного доверия.

Правда, Иван Павлович до сего момента заслуживал всякого доверия со стороны всех этих людей, и они готовы пропустить мимо своих ушей этот нервный срыв Ивана Павловича. Но только не Григорий Пантелеймонович, посчитавший необходимым поинтересоваться у Ивана Павловича о том, а чего это он и с какой стати так кипятится.

— А чего это вы, Иван Павлович, выказываете такую свою заинтересованность в этом деле. Не хотите ли вы нам сказать, что знаете нечто такое, что мы не знаем и оттого проявляем такую разумную позицию на всё это дело? — И вот что за человек такой скользкий этот Григорий Пантелеймонович, так мудрёно задавший вопрос, что и Иван Павлович и не знает как его понять и как на него ответить. — Скажу, что не хочу, то это ещё больше усилит в мой адрес сомнения, — Иван Павлович быстро прикинул будущие расклады своего ответа на вопрос этого жулика Григория Пантелеймоновича, — а скажу, что хочу, то я тем самым признаюсь в том, что укрываю от всех знаковую информацию. Вот же сволочь и интриган Григорий Пантелеймонович. — До крайней степени озлился Иван Павлович на этого Григория Пантелеймоновича, не сводящего своего насмешливого взгляда с Ивана Павловича. Где его взгляд так и говорил — чё, придурок, подловился на этом моём сюжете.

А Иван Павлович всё это прочитал в насмешливых глазах Григория Пантелеймоновича, да и ещё больше впал в растерянность. — Это ж с кем мне приходится иметь дело. — Обалдел лучше всего сказать к этому случаю Иван Павлович, удосужившись понять всё это стоящее в голове Григория Пантелеймоновича недоразумение, где тот осмысляет мир вокруг себя не подходящими по смыслу и в теории словами, оформленными в понятия, а так, как ему это нравится и любопытно будет. Вот и применение им слова «сюжет» в объяснении затруднений Ивана Павловича получило для себя уже своё объяснение.

— В общем, мы оказались в тупике решений из-за нежелания людей принять новые для всех реалии этого мира. И нам для выхода из него нужны свежие мысли. А иначе… Лучше об этом и не думать. — Подытожил свой рассказ Иван Павлович.

— Вам это может покажется дерзостью, но нам тоже нужно время. — С иронией в глазах сказала Зои.

— Вам я его дам. — Говорит Иван Павлович. — Вы его потратите с делом. Тем более у меня нет другой альтернативы. — И на этом Иван Павлович ставит точку в этом разговоре. После чего все расходятся по своим делам.

— Вам куда? — спрашивает Илию Зои по выходу из конференц-зала.

— Пока ещё не думал. — Ответил Илия, посмотрев по сторонам.

— Тогда может выпьем по чашке кофе? — спрашивает Зои.

— Хотите узнать, что я по поводу всего этого думаю? — со своей стороны спрашивает Илия.

Конец ознакомительного фрагмента.