День Первой Бабочки. Сборник стихов

Игорь Филатов

В жизни каждый день может стать праздником. Надо только идти по жизни, глядя не на грязь под ногами, а на красоту, которая вокруг нас во всём, и которая словно ждёт, чтобы мы наконец её заметили.

© Игорь Филатов, 2019

ISBN 978-5-4496-5416-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ФОТОСИНТЕЗ (времена года)

Первый снег

Первый снег, как первая любовь:

Чистый, беззащитный, обречённый…

Как к утрате сердце ни готовь,

Будет больно! Будет, иссечённый,

Под ногами первый снег лежать,

Умирая, превращаясь в слёзы…

Чей-то след, как чёрная печать,

Шрам на сердце, вспухшие желёзы —

Вот и всё! Лишь загустеет кровь…

Что ж, плотней захлопнем окна, двери!

Первый снег, как первая любовь —

Был и не был… Помню и не верю…

На улице сказка

«На улице сказка!» — сказала жена,

Вернувшись с прогулки с собакой.

Я глянул в окно — чистота, белизна,

Зима наступила, однако!

Весь месяц — то оттепель, то гололёд,

Глумилась погода над нами!

Промозглый, невзрачный прошёл Новый год,

Хоть ёлки сияли огнями.

И вот всё наладилось! Там, наверху

Хозяин, как видно, вернулся,

Достал одеял на лебяжьем пуху

И крякнул: «Народ, не волнуйся!

Покрою деревья, дороги, дома,

По рекам пройдусь ледоставом,

Метелей подброшу — зима, так зима! —

Недолго ей, бедной, осталось».

Давай нам метелей, морозов давай,

Зиме настоящей мы рады!

Но ты уж потом, в другой раз не зевай:

С весной чтоб всё было, как надо!

Неуловимое

Лёгкая, как перышко белой цапли,

Тихая, как вздох спящей любимой,

Яркая, как бриллиантовая капля,

Снежная бабочка пролетела мимо.

Пролетела и села на снег колючий,

Я за телефон — а он разряжен.

Только подумал: «И пусть! Так лучше!

Никто не поверит — с фотографией даже.

Зато лишь моим будет это чудо,

А я уж его навсегда запомню,

Поверю и объяснять не буду».

Подумал — и стало, как летом, тепло мне.

Словно во сне, отодвинул лыжи,

Сделал два шага в сугроб высокий,

Тихо присел, чтоб увидеть ближе,

И разглядел меж узоров строки,

Чистые, точные, звонко-хрустальные,

Музыку их расслышал негромкую…

Только бы мне не спугнуть эту тайну,

Не обломать, не испортить, не скомкать!

Снял рукавицы, взял осторожно —

Не улетает, лишь крылья расправила.

Ближе… увижу… запомню… О Боже!

Бабочка — раз! — и растаяла…

Последний снег

22 марта не помню какого года

Последний снег, роскошный, чистый

Летит торжественно с небес,

Ложится облаком пушистым

На голый и притихший лес.

Стволы оттаяли, чернеют,

Капель затенькает вот-вот…

Да как же он, бродяга, смеет

Идти слегка наоборот?

А может, нам его послали

Дать непонятливым понять:

Законы, правила писали,

Чтоб их порою нарушать?

Чтоб делать праздники из будней

На раз — как вздох, как акварель.

Тогда нам всё подарком будет:

Последний снег и первый шмель…

На предпоследнем, грязном, талом,

Уже готовом стать водой,

Стою я, выдохшись, усталый,

Без шапки, потный, молодой,

И лыжной палкой салютую

Такой неправильной весне.

«До ноября, дружок! — кричу я, —

Когда ты Первым станешь, снег!»

День Первой Бабочки

Сегодня я объявляю Праздник!

Хотите, отпразднуем его вместе?

Тогда от дел отряхнитесь разных,

Проблемы на плечики в шкаф повесьте

И — марш на улицу! Солнце светит!

Шагните навстречу весне с порога,

Куда хотите — вас Праздник встретит,

Какой бы вы ни пошли дорогой.

Он к вам примчится на крыльях лёгких,

Запляшет и вспыхнет нездешним светом,

Как будто из детства дней далёких

Его послали сюда с приветом.

И вдруг появится тот мальчишка,

Которым вы были назад лет триста,

И вы, с животиком и одышкой,

За ним рванёте — туда, где пристань,

Где запах тины и крики чаек,

Где пятки лижет песок горячий,

Где лет ушедших не замечая,

По небу катится солнца мячик…

А позже, вернувшись домой, усталый,

Вы красным мой день обведёте смело

И скажете: «Эх, хорошо! Но мало…»

А я вам отвечу: «Так в чём же дело?»

Что-то не так

Что-то не так… Встревожен

не на шутку я, удивлён…

Скоро апрель — и что же?

Я ещё не влюблен!

Зимой бы ещё понятно,

но для того и весна,

чтоб проступали пятна,

чтоб ночи плыли без сна,

чтоб предчувствие песни

мучило до тошноты…

Пусто в душе, хоть тресни!

Страшно от пустоты…

Скоро откроет ветер

белый вишнёвый цвет.

Как мне ему ответить,

если желанья нет?

Как я приду к фиалкам

нынешнею весной?

Их не обманешь… Жалко…

Что-то не так со мной…

Свидание

Вот и снова весна — мы дождались с тобой!

Сколько их за плечами, не будем считать.

Там, где надо, сочтут и напишут: «ЛЮБОВЬ».

И два имени рядом, а сверху — печать.

Мы, обнявшись, по узкой тропинке идём,

Лес проснулся, он светом пронизан насквозь,

Миллионы сверкающих зайчиков в нём,

И подвешено небо на солнечный гвоздь.

За орешником — помнишь? — свернуть не забыть,

Там осинки-девчонки ведут хоровод,

Ещё пара шагов — и закончится нить,

В этом месте глухом наша тайна живёт.

Здесь, под старой берёзой, в прозрачной тени,

Всю неделю незримо колдует апрель,

И сегодня должны появиться ОНИ,

Раздвигая собой прошлогоднюю прель;

Те, с которыми нынче свиданье у нас,

Без которых уже и весна не весна —

Чуть испуганный взгляд фиолетовых глаз,

Чуть помятый наряд после зимнего сна.

Мы и сами в кроссовках, «дресс-код» — пустяки!

Им бы только расцвесть, нам бы только прийти,

Помечтать (мы судьбу не гневим — не с руки),

Чтоб сюда никогда не забыть нам пути.

Сядем рядом и просто на них поглядим,

Может, нежно листочков коснёмся… Ах, да!

Не склониться нельзя — этот запах храним

С нашей первой весны, и уже навсегда.

Мы подарим друг другу сегодняшний день,

Он стократ нам дороже, чем праздник любой.

Не расскажем о нём никому и нигде,

Пусть потом там, где надо, запишут: «ЛЮБОВЬ».

Вот и вишня цветёт

Вот и вишня цветёт! Я ещё раз дождался,

И вошёл, словно ветер, в душистый туман,

И приник к лепесткам, как с любимой обнялся,

И узнал: буду вечно сходить я с ума,

Когда вишня цветёт и черёмуха млеет.

Я приду через сто, через тысячу лет —

Окунуться в цветы на вишнёвой аллее

И сказать: «Здравствуй, милая!» — вечной пчеле.

Майский вечер

Пол-луны в лиловом небе

Сырным ломтиком висит,

Вечер — мёд на чёрном хлебе —

В ночь пролиться не спешит.

Отцветающая слива

Грустно пахнет в том меду.

Я иду неторопливо,

Сочиняю на ходу,

Пью шампанское черёмух,

Тереблю вишнёвый цвет,

Заворачиваю в дрёму

Майский вечер, как букет.

Улыбаюсь — стих мой странен,

Но когда пора придёт,

Лепесток воспоминаний

В сон январский упадёт.

Сверхновые

Зажглись в садах сверхновые

Созвездия лиловые —

Галактики, Вселенные…

Родился Мир Сиреневый!

Его ломают истово

Охапками душистыми,

Растаскивают ветками

В мирки свои бесцветные,

Чтоб вызвездил собою он

Коробочку с обоями.

Хоть раз в году — готовы мы

И сами стать сверхновыми!

Начало лета

Прольётся свет из белой чаши утра

И вспыхнет бриллиантовой росой,

И день, голубоглазый, златокудрый,

Пройдёт по ней, весёлый и босой.

В окно к тебе он, не спросясь, заглянет,

Окликнет потихоньку: «Долго спишь…» —

Расправит плечи и над миром встанет,

Едва касаясь раскалённых крыш.

Он будет сильным, щедрым и беспечным,

Раздаст садам последнюю сирень

И будет долго-долго — бесконечно! —

С тобою этот первый летний день.

Тополиный пух

В день тринадцатый июня

Золотой, тягучий, длинный,

Ровно в срок на ветках юных

Пух взорвался тополиный.

И, обсохнув мало-мальски,

Лёг на ветер зыбкой ношей,

Словно вдруг десант февральский

В середину лета сброшен.

Словно лето усмехнулось,

Все заботы отложило

И зимою обернулось —

Позабавиться решило.

И горячие метели

Понеслись по переулкам,

И лохматые кудели

Собрались в подъездах гулких,

И ледком покрылись лужи,

И седыми стали скверы.

Удивляйтесь, люди — ну же! —

Принимайте всё на веру:

Что зима настала летом,

Что в ладонях снег не тает

И с ладони вслед за ветром

Прямо в небо улетает.

Вы же век не удивлялись —

Вот как раз удобный случай,

И не ждали, а дождались,

Так, нежданно, даже лучше.

Не выходит? Как же это?

Заработались, устали

И, конечно, в спешке где-то,

Удивленье потеряли.

И не только удивленье —

Может быть, пора проверить

И понять, что, к сожаленью,

Посерьёзней есть потери…

Сердце ржавчиной покрылось,

По душе пошла короста,

Да и совесть запылилась,

За ненадобностью просто.

И на что, скажите честно,

Деньги, чин, комфорта сладость,

Если кто-то неизвестно

Взял за это Вашу радость

Оттого, что, жизнь прекрасна,

Оттого, что снова лето?

Вы пахали не напрасно,

Но на что теперь все это?

Что ж, идите… Скоро осень

Чудо Вам подбросит снова.

Наступайте без вопросов —

Это просто лист кленовый.

Гроза

Грохнуло…

пророкотало…

замерло…

Ветер устало стих…

Первая капля, как пуля, —

Бах!

Пробит навылет мой стих!

Ах!

Буря бросилась в бой, как ведьма злая,

Космами веток безумно хлестая,

Ливнем то вкривь, то вкось!

Страх!

Как в горле кость! Мрак!

Из мрака…

сейча-а-ас…

ка-а-ак…

Вниз!!!

Тысяча огненных брызг!

Столб огня!

Весь в меня!

Мимо! К счастью…

О-о-обожаю ненастье!!!

Июль

Месяц высоких трав, месяц цветных дождей,

Время, когда ветра мёдом текут с полей.

Дни утомлённых глаз, ночи тревожных снов,

Острая, как игла, боль откровенных слов.

(…вены набухшие, ложь откровений, сладко до тошноты,

чёрные, скользкие сгустки сомнений — это ведь тоже ты…)

Месяц цветущих лип, месяц черничных губ,

Словно роскошный клип, выложенный в YouTube.

Месяц янтарных бус и золотых стрекоз,

Я иногда боюсь верить тебе всерьёз —

Слишком густой настой, вечно слегка в бреду.

Я ведь и сам такой, к счастью, лишь раз в году.

Молча терплю дожди, голый ноябрьский сад,

Мантру твержу: «Дождись!» — в зимний спускаясь ад.

Даже когда в раю пахнет в окно сирень,

Я на своём стою: «Он впереди, мой день!»

Трогаю нежно «ля» и проверяю тон,

Был бы Вивальди я, был бы один сезон.

Месяц багровых лун, месяц — ленивый блюз,

Месяц — поэт и лгун, как я тебя люблю!

Сон в летний день

Лежать меж высоких трав,

В бездонную синь смотреть,

И думать, что трижды прав,

Смирившись со словом «смерть»;

Понять, что твоя судьба —

Травинка, пустяк, штришок.

Как пух улетит со лба,

Так с губ улетит стишок

И сгинет… А может нет!

Падёт средь другой травы,

Где так же вот, на спине,

Быть может, лежите Вы,

И смотрите в ту же синь,

И видите тот же сон…

Качнётся слегка полынь,

Отдаст зверобой поклон,

И веки смежит покой,

И кажется, сладко спишь,

А сам уже стал травой,

В которой теперь лежишь.

Вечное лето

Если б я был гениальный художник,

Триптих бы со́здал с названием «Лето».

Яркий июнь — фиолетовый дождик,

Радуга, бабочка жёлтого цвета…

Был бы июль золотым и нарядным,

Ярко-зелёным с черничным узором,

С радостной ширью полей безоглядных

И серебром от гитар переборов.

Август, как спелое яблоко, красный,

В блёстках стрекоз голубых над рекою,

Рыжик оранжево-огнеопасный,

И звездопад в предосеннем покое.

Жаль, не художник я… Эка досада!

Или напротив? Судите же сами:

Мне ни мольберта, ни красок не надо —

Увековечил я лето словами!

Летнее ментальное

Кто-то любит зи́му, я — не очень,

Лета не хватает мне для счастья,

Длинных дней, ромашковых обочин,

Груш, что так и требуют украсть их.

Кто-то любит плен, а я — свободу

От шарфов, сугробов и простуды,

От забот демисезонной моды

И прогнозов метео-зануды.

Я люблю футболки и кроссовки,

Ссадины, царапины, ушибы,

С берега люблю я прыгать ловко

И в полёте превращаться в рыбу.

Я люблю в траве лежать высокой,

Уперев глаза в кусочек неба,

Измарать язык черничным соком,

Быть для комаров вином и хлебом.

Мне по жизни любо многоцветье,

Многоточье и многодорожье.

Ра́дужно хотел бы поседеть я,

После смерти стать коровкой божьей…

Я и осень очень уважаю,

И весну в стихах воспеть могу я.

С ними я дружу, их провожаю,

Но люблю, как водится, другую.

Фотосинтез

Золото высшей осенней пробы

Хмурым дождём по земле распято.

Бывшая роскошь — узнай, попробуй! —

Мокрые, жалкие, грязные пятна…

Счастье давно ли влетало светом

В каждую клеточку хлорофилла?

Самое светлое слово — ЛЕТО!

Самое грустное слово — БЫЛО…

Чёрные липы ждут обречённо

Холод, что скоро сожмёт сердцевину.

«Э-э… ФОТОСИНТЕЗ…» — промямлит учёный —

Умное слово, серьёзная мина…

Полноте! Слово волшебное — БУДЕТ! —

Всё исцелит и помирит нас с прошлым,

И никогда никого не осудит

Счастье, прилипшее к чьей-то подошве.

Ноябрь

Вот и пришел ноябрь,

Бог ему судья…

Может, кто любит, но я — бр-р-р! —

Ненавижу ноябрь я.

Все неустроенно, запустело,

Бесцветно, промокло насмерть,

Простыло и заболело

Мерзким хроническим насморком.

Говоришь: нет плохой погоды?

Взгляни в окно — таки есть!

Злая шутка предателя-года,

За июль жестокая месть.

И что ж теперь делать с нею?

Терпеть…

молчать…

стараться не быть плохим…

Терплю! Но молчать труднее,

Чем писать плохие стихи.