3
Елена
Так.
Так-так.
Так-так-так…
Я исподтишка поглядываю на своего спутника — результат свидания вслепую. Оказывается, телевизионные синоптики тоже бывают мужчинами хоть куда. На лицо он — классический красавец, греческий бог на стероидах. Неудивительно, что его пригласили на телевидение. Таких красавчиков я еще не встречала. А до чего крут! Обалдеть, как он обломал Престона, нависая над ним и с трудом сдерживая гнев. Не припомню, чтобы двое мужчин ссорились из-за меня. Особенно когда я уминаю еду так, словно эта порция у меня последняя в жизни.
Я откашливаюсь.
— По словам Тофера, вы не так давно с кем-то расстались. Вы посещаете сайты знакомств вроде Тиндера? Мне для этого не хватает смелости.
Он хмурится.
— Вы бы поосторожнее с этими сайтами! Тиндер предназначен для ищущих легкого секса. И даже в этом случае от тамошних молодцов исходит опасность, Елена.
Весь этот вечер я только и делаю, что краснею, а сейчас и подавно становлюсь бордовой и проверяю пальцами, насколько горяча моя щека. Прямо горит!
— А что, может, оно и не так плохо… «Будь паинькой и останешься одна».
Он приподнимает одну бровь.
— Марк Твен?
Ох, как интересно!
— Вы читаете классику?
— Постарайтесь скрыть удивление. — Он впивается взглядом в мое лицо, особенно, как я вижу, его занимают мои губы. — Какие ваши любимые книги, Елена?
Я не спешу с ответом. Лучше не перечислять чувственные романчики, которые я поглощаю тоннами.
— Я библиотекарь. Читаю все подряд.
— Вот это да! Настоящая добросовестная библиотекарша… — Он качает головой. — Как я сразу не догадался?
Разве Тофер ему про меня не рассказывал?
— Почему вы улыбаетесь? — задаю я совсем другой вопрос.
Он налегает грудью на стол, подается ко мне, и я чувствую его мужской запах, сочетание выделанной кожи и выдержанного виски.
— Потому что вы — воплощение мужской фантазии о правильной библиотекарше: умница, усердная, большие очки, узкая юбка.
Белоснежная улыбка.
О!
О!
Я еложу ногами под столом, поправляю на носу очки. Знаю, они все время сползают. Все потому, что в ресторане становится жарко, в воздухе сгущается напряжение.
— Надо было воткнуть в волосы карандаш и не выпускать из рук книгу — для полноты картины.
— В следующий раз так и сделайте.
От его взгляда — точно я плитка первосортного швейцарского шоколада — я начинаю таять. Я затравленно озираюсь. Мне неведома вселенная, где такой, как он, способен фантазировать о такой, как я. Нервы натянуты как канаты.
Поменять направление, перенаправить внимание.
— Договорились. Так что произошло у вас с вашей бывшей?
У него каменеют губы и все лицо.
— Моя бывшая ушла от меня к профессиональному хоккеисту, а потом накропала обо мне книжонку, ничего не утаив о нашей интимной жизни. Я вышел у нее запойным пьяницей.
Как-то не верится.
— Это правда?
— Нет!
— Зачем же она вас оболгала?
— Ради денег люди еще не то вытворяют, даже те, кто утверждает, что вы им небезразличны.
Судя по выражению лица, его мысли витали где-то далеко-далеко. Мне ли не знать, что такое сплетни и какой хаос они сеют! Надо отдать должное Престону и Жизель, они не болтают о наших отношениях, но весь городок все равно в курсе, что до нее он встречался со мной. Из-за этого я постоянно ловлю на себе жалостливые взгляды. Не хочу даже думать, что за глупости все эти люди про нас сочиняют. Бедняжка! Престон предпочел ей ее младшую сестру, та и красивее, и моложе. Это не вполне так, но я стараюсь не погружаться в эти воспоминания.
— Хотите, надеру ей задницу? Я и не с такими справлялась.
— Обойдусь, — отмахивается он со смешком.
Теперь я беззастенчиво его разглядываю: могучие ручищи, поросшие светло-каштановыми волосами, длинные пальцы, особенно указательный, которым он легонько проводит по ободку стакана с виски. Что-то заставляет меня ступить на зыбкую почву.
— Дайте угадаю: по части секса она в своей писанине накидала вам одних комплиментов. — От смущения я хватаюсь за свой стакан. — Просто хочется во всем найти плюсы. Что именно она там настрочила?
Его указательный палец на ободке стакана замирает. Темно-желтые глаза смотрят прямо на меня. Я моргаю. Глаза у него, конечно, не желтые, но и не карие, а что-то среднее, золотистое, пронзительное, пристальное, цвета теплых солнечных лучей, не меркнущих даже в ресторанной полутьме. На его губах появляется улыбочка, раздвигает точеные черты лица и превращается в полноценную улыбку.
— Вы угадали, Елена: меня она никогда не забудет.
По моей спине пробегают мурашки.
Он, конечно, возмутительно самоуверен, но любопытство во мне берет верх.
— Это еще почему? — Сердце в груди предательски колотится. С Марка Твена мы перешли на разговор про секс, и от этого я сползаю на краешек сиденья.
— Вы серьезно? Вам любопытно, каков я в постели?
— Лучше я прочту про это в ее книжке. Как она называется? — Я достаю телефон. — Сейчас все можно найти на «Амазоне».
Я бросила ему вызов, и он клюнул на наживку.
— Лучше не надо.
— Тогда сами расскажите, сэкономьте мне деньги и время.
Он битых десять секунд смотрит на меня из-под полуприкрытых век, его грудная клетка вздымается.
Я нервно сглатываю. Далековато я зашла. Не надо было на него давить. Разговорчики про секс! Что со мной стряслось? Не иначе, виновата встреча с Престоном и Жизель.
— Елена… — произносит он вкрадчиво, словно пробует мое имя на вкус, перекатывает на языке все три слога. Голос у него сейчас тихий, низкий, шероховатый — как экзотический шелк богатой расцветки, с преобладанием золотистых тонов, текущий у меня между пальцами. — Я скажу так: я знаю, как удовлетворить женщину, как заставить ее вожделеть меня каждое мгновение, которое мы проводим врозь.
Если бы я не сидела, то завороженно шагнула бы вперед.
Что?!
Немедленно перестань!
Я сижу затаив дыхание.
Похоже, из этого ресторана разом выкачали весь воздух.
Февраль — неподходящий сезон, чтобы обливаться потом. Я смотрю на свой стакан. Пора бросать пить.
— Нечего сказать? — воркует он.
До меня доходит, что Грег изрядно обошел меня в категории сексуальных забегов. Держу пари, он привык оприходовать все, что движется. Чему тут удивляться, раз он — нэшвиллская знаменитость, вот уже и целая книга о нем написана! А что я? Провожу свои лучшие годы в обществе вибратора.
— Звучит заманчиво. — Я изо всех сил стараюсь сохранить спокойное выражение лица, надеясь, что еще не залилась багряным румянцем. Почему-то вспоминается пижама — целиковый пижамный костюм! — Престона, в которой он забирался вечером в нашу постель. В пижаме и в носках — в вонючих черных носках.
— Заманчиво? — Он улыбается. — Вы умеете выбирать слова.
Я меняю тему:
— Престон встречается с моей сестрой. Вон она, видите? — Я сижу к ним спиной, поэтому указываю на середину зала кивком головы. — Высокая красотка. Они познакомились у нас на семейном барбекю в День независимости, она как раз вернулась в Нэшвилл.
— Вот дерьмо!
— Даже двойное. — Я залпом допиваю свой стакан. Официант торопится ко мне с очередной порцией выпивки.
— Моя бывшая хотела, чтобы я надел колечко ей на пальчик. Я на это так и не осмелился, вот она и решила отомстить мне своей книгой. — Он делает паузу. — Она просто не была той самой.
Я фыркаю.
— Я пришла к выводу, что все эти разговоры о «поиске своей половинки» — полная туфта.
Он ревностно кивает:
— Полностью с вами согласен. Потому и поставил крест на любых отношениях. От них одна боль.
Я наклоняюсь над столом, тянусь к нему.
— Престон даже не мог найти у меня… Начинается на «к-л-и»… Наверное, он не очень старался… Мой внутренний голос, называемый женской интуицией, твердил: «Что-то здесь не так», — но я не желала к нему прислушиваться… — Я морщусь, осознав, что несу.
Что я вытворяю? Кокетничай, но знай меру! Угораздило же меня такое ляпнуть… Со своим «к-л-и» я явно поторопилась.
Я вздыхаю и даю задний ход.
— Ой, простите! Сама не знаю, что несу. Вся эта затея со свиданием вслепую в День святого Валентина была ошибкой…
— Никакой ошибки, Елена.
