Семья и стая

Илья Александрович Шумей, 2023

Иногда всего одна песчинка способна вызвать разрушительный камнепад, а прекрасно продуманный и надежный план может полететь к чертям из-за крохотной неучтенной детали. И точно так же размеренная и налаженная жизнь в одно мгновение оборачивается настоящим адом, когда тебя внезапно предают люди, которым ты доверял как самому себе.Обстоятельства требуют действовать, причем немедленно, но не так-то просто принимать необходимые решения, зная, что они неизбежно причинят боль твоим близким. В такой ситуации далеко не каждому удастся сохранить хладнокровие и рассудительность. Рано или поздно, но неизбежно придется сделать тяжелый выбор и определиться, что важнее – чувства или долг, жизнь одного человека или благополучие всего племени, семья или стая?

Извивающаяся черная лента дорожного серпантина обогнула скальный уступ, и по глазам ударило клонящееся к закату, но все еще ослепительно яркое солнце. Оксана, прищурившись, вскинула руку и опустила защитную шторку, но это не спасало от густого тепла, начавшего пробиваться через темную футболку. Ей снова захотелось рефлекторно открыть окно и подставить лицо свежему ветру, вдохнуть полной грудью чистый и пьянящий горный воздух, но толстое бронированное стекло не опускалось, а потому приходилось довольствоваться надрывающимся из последних сил кондиционером.

Оксана протянула руку к регулятору, но обнаружила, что он уже выставлен на максимальную мощность, и вполголоса выругалась.

— Ну извини! — хмыкнул сидевший за рулем Руслан, — Антон, начальник моей охраны — жуткий параноик, и постоянно требует, чтобы я перемещался исключительно на броневике. А на жаре этот тарантас, действительно, превращается в ту еще душегубку.

— И у больших денег случаются негативные последствия. Терпи теперь! — усмехнулась Оксана в ответ.

— Да уж! Он, вообще, хотел сам за тобой в аэропорт съездить. Еле его уболтал. Но вот насчет машины он был непреклонен.

— Что, часто киллеры донимают?

— «Так потому и не донимают!» — сказал бы Антон, окажись он сейчас с нами.

Они рассмеялись, и девушка, поправив темные очки, снова обратила взгляд в окно, где открывался красивейший вид на покрытые лесом горы, о вершины которых терлись редкие бледные облачка. Ну а дальше, за этими зелеными барханами вздымались увенчанные снеговыми шапками хребты Кавказа.

Руслан, выцарапав небольшое окошко в напряженных трудовых буднях, пригласил Оксану провести ближайшую неделю вместе с ним в арендованном частном пансионате среди лесов, ледников и бурных горных рек. И отказаться от столь щедрого предложения было бы самым настоящим кощунством. Отдохнуть несколько дней в окружении такой сказочной природы — мечта!

Хотя Евгений с Николаем вполне ожидаемо выступили категорически против. В любой другой ситуации они могли до хрипоты препираться из-за сущего пустяка, но тут вдруг проявили редкостное единодушие. Женю еще можно было понять — мало кому понравится, когда его половина открыто крутит роман на стороне, но вот недовольство вполне взрослого сына, всегда демонстративно дистанцировавшегося от личных дел Оксаны, выглядело немного странным и неожиданным. Мужская солидарность, не иначе.

Она неоднократно терпеливо и обстоятельно разъясняла Жене, в чем смысл ее действий, и почему это так важно, но последний их разговор все равно получился не шибко приятным.

— Ну почему, почему твои амбиции постоянно требуют причинять боль близким?! — Евгений в сердцах пнул ножку кухонного стола, — Или я для тебя — пустое место?

— Нет, нет и нет! Хватит уже! — Оксана и сама уже была готова что-нибудь как следует наподдать, — Я сто раз говорила, что в моем сердце только ты, Коля и Ксюша! А врать я не умею, сам знаешь. Но, пойми, я — не твоя исключительная собственность. На мне лежит ответственность еще и за Стаю. И ради нее мне приходится идти на определенные жертвы.

— И как жертвы? Приятные?..

— Слушай, — прорычала Оксана, теряя терпение, — не испытывай судьбу! Или я тебя и вправду загрызу!

— Ты полагаешь, что сородичи по достоинству оценят твое рвение? Отблагодарят как положено? — Евгений скептически скривился и сложил руки на груди. — Что-то я сомневаюсь, если честно.

— Так мне ничего от них и не нужно. Долг, знаешь ли, это такая штука, за которую благодарности и щедрой оплаты не ждут. Отец доверил мне пост Вожака, и я обязана сделать все, что от меня потребуется, чтобы обеспечить безопасность и благополучие Стаи.

— В том числе лечь под Погожина…

— Заткнись уже, а?..

Воспоминания о том разговоре нет-нет, да и возвращались к Оксане, чтобы снова и снова портить ей настроение и отравляя все впечатление от поездки в окружении роскошной дикой природы. К счастью, извилистая дорога оставляла Руслану не так много возможностей, чтобы глазеть по сторонам. Но все равно, чтобы он не заметил ее озабоченности и поджатых губ, девушка почти все время сидела, повернувшись к окну и якобы любуясь окружающими красотами.

Ее саму раздирали противоречивые чувства. Знаете, говорят, что счастье, это когда ты утром с радостью бежишь на работу, а вечером так же радостно мчишься домой. Так вот Оксана порой испытывала нечто вроде «счастья наоборот». В какие-то моменты ей, уставшей от домашней суеты, хотелось сбежать к Руслану, чтобы хоть на время забыться и отдохнуть, но очень скоро роскошное безделье начинало ее тяготить, и Оксану тянуло обратно, к родне и детям. Быть может, долгое общение с обычными людьми, чей век столь короток, научило ее ценить самые простые радости, на которые, как правило не отвлекаются те, у кого впереди еще века жизни?

Оксана находила Руслана весьма приятным в общении и обходительным человеком, не предпринимавшим каких-либо попыток продемонстрировать ей свое превосходство, что вызывало вполне искреннюю симпатию. Ей даже притворяться не требовалось. Отношения с сильным и независимым мужчиной, не налагающие никаких обязательств, выступали прекрасной отдушиной от бытовой суеты и паутины интриг в Совете Стаи. Возможно, и самому Руслану было интересно в компании кого-то, кто воспринимает его как равного. В их отношениях, не было ни грамма романтической увлеченности и уж тем более пылкой влюбленности. Возраст не тот. Они рассматривали друга, скорее, как интересных попутчиков, помогающих отвлечься от будничных хлопот.

Ни на секунду не забывая, ради чего она затевала всю эту авантюру, Оксана, тем не менее, не спешила приставать к Руслану с расспросами, касающимися его профессиональной деятельности. Она прекрасно понимала, что умелый слушатель способен вытянуть из собеседника все, что ему нужно, даже не открывая рта. Увлеченный человек, найдя благодарную и внимательную аудиторию, рано или поздно расскажет все сам. Ну а Руслан был погружен в свои исследования по самую маковку, что, возможно, и стало причиной того, что ни одна женщина не задерживалась рядом с ним достаточно долго. Жить под одной крышей с поистине одержимым фанатиком своего дела — то еще удовольствие.

И Руслан ее ожиданий не обманул. Уже на втором свидании, стоило Оксане изобразить неподдельную заинтересованность, он вылил на нее целый ушат подробностей, касающихся ведущихся в «Биономе» работ. Без особой конкретики и технических подробностей, разумеется. Как в силу специфичности темы, так и из-за вполне объяснимого нежелания раскрывать корпоративные секреты. Но начало было положено, и Оксана не сомневалась, что, если дело так пойдет и дальше, ни одно важное открытие или изобретение мимо нее не прошмыгнет. Конкретные детали и нюансы ей и не требовались, главное вовремя засечь возможную угрозу и принять необходимые меры.

Так или иначе, но Оксану их встречи совершенно не тяготили, и она была даже рада подобным редким передышкам. Они болтали обо всякой ерунде, смеялись, тренировали подросшего Кашмира, который каждый ее приезд воспринимал как настоящий праздник, снова превращаясь в разбрызгивающего слюни счастливого щенка. Иногда у Оксаны даже проскакивала шальная мысль бросить все, и остаться с Русланом насовсем, но умом она понимала, что ее визиты — не более, чем туристические поездки, не имеющие ничего общего с настоящей Жизнью. Все выглядело исключительно безоблачно и благостно, однако нельзя же все время питаться одними лишь пирожными, что бы там Мария Антуанетта ни говорила.

Девушка прекрасно осознавала, что рано или поздно ей придется определиться и решить, что именно является для нее главной ценностью, чему именно она служит. Ведь невозможно самоотверженно работать на благо Стаи, вплоть до торговли собственным телом, и, одновременно, оставаться любящей и заботливой женой и матерью. Тут уж либо максимальная самоотдача и даже самопожертвование ради чего-то одного, либо халтура на оба фронта. А такой вариант Оксану категорически не устраивал, халтуры она не признавала ни в каких видах и формах. Кроме того, Оксана раз за разом ловила себя на мысли, что никак не может задвинуть в дальний угол снедающее ее чувство вины перед Женей, последний разговор с которым закончился как-то совсем уж некрасиво…

Похоже, Оксана успела задремать, и крик Руслана словно выдернул ее на поверхность реальности. Она даже не успела ничего сообразить, как машину сотряс мощный удар, следом за которым последовал неприятный миг дезориентации. И снова удар!

Мир перед глазами закувыркался, резкими рывками ремней швыряя пассажиров из стороны в сторону и осыпая их летающими по салону вещами. Застилавшая взор белая пелена, оказавшаяся сработавшими подушками безопасности, спала, и за иссеченными сеткой трещин стеклами замелькали кусты и камни. Еще удар, еще! Руслан снова закричал, но теперь в его голосе слышался не испуг, а боль. Удар…

В лицо брызнуло ледяной водой, и бешеная свистопляска резко сбавила темп, превратившись в плавное вращение, перемежаемое редкими толчками. Их машина, кубарем скатившись с горного склона, плюхнулась в реку.

— Черт! — простонала Оксана, отплевываясь от залетевшего в рот песка и лихорадочно пытаясь сообразить, на местах ли ее руки-ноги. — Что это было?

— Камнепад! — сквозь зубы процедил Руслан и, не вытерпев, зашипел от боли. — Нас сбросило в реку!

— Это я уже поняла, — девушка покосилась на плещущуюся за окном воду. — Ты сам-то как, цел?

— Еще не знаю, нога… — машину резко тряхнуло, и Руслан сдавленно вскрикнул.

Потянув носом воздух, Оксана негромко выругалась. Она явственно ощутила заполнявший салон запах свежей крови.

И этой крови, судя по густоте и насыщенности щекочущего ноздри аромата, было много.

— Ты ранен?

— Не знаю, мне ногу зажало! Не могу вытащить… Ох!

Машину сотрясла целая череда толчков, заставивших ее закрутиться. Прибывающая холодная вода плескалась уже на уровне коленей, прозрачно намекая, что очень скоро их внедорожник отправится ко дну. Вытянув голову, Оксана разглядела поверх бушующих за стеклом бурунов проносящиеся мимо камни и отдельные склонившиеся над рекой деревья.

Весеннее половодье превратило небольшой ручеек в бурную стремнину, играючи швырявшую тяжелую машину, словно пустой спичечный коробок. Если попытаться выбраться из нее прямо сейчас, то можно крайне «удачно» угодить между бронированным бортом и очередной каменной глыбой. Только паштет и останется. В такой ситуации следовало дождаться, когда их джип окончательно ляжет на дно, и уже тогда предпринимать какие-то активные действия. Хотя начинать их планировать следовало уже сейчас.

— Ты хорошо плаваешь?

— Я? В смысле? — Руслан словно впал в какую-то прострацию. Судя по всему, его уже начало накрывать волной паники.

— Неважно, отстегни ремень и крепче держись за руль! — довольно резко прикрикнула на него Оксана, отстегивая собственный ремень безопасности. В такой ситуации требовалось отдавать короткие и четкие команды, не требующие от человека мыслительных усилий.

Тем временем бурлящая вода окончательно заполонила все окна. Машину затрясло, когда ее колеса нащупали каменистое дно. Их и без того неважнецкий корабль окончательно превратился в подводную лодку. Следовало поторопиться.

Извернувшись, Оксана нырнула головой в обжигающе ледяную воду, которая поднялась уже до пояса.

Обрушившиеся на них булыжники ударили в левый борт, сильно вмяв его внутрь и зажав левую ногу Руслана между искореженной дверью и рулевой колонкой. Чтобы его высвободить, требовалось отодвинуть назад водительское сиденье. Однако после падения в реку все электричество в машине отключилось, и сдвинуть кресло при помощи штатного привода теперь не представлялось возможным.

Оксана вынырнула обратно, ловя ртом воздух, но не успела она толком отдышаться, как машину сотряс новый мощный удар. Внедорожник дернулся и медленно завалился на правый бок. В результате вся накопившаяся в салоне вода обрушилась на девушку, а Руслан повис сверху, хватаясь обеими руками за руль и шипя от боли. По его левой штанине скользили темные струйки, которые срывались крупными алыми каплями и падали вниз.

— Так, понятно, — вынырнув на поверхность и сориентировавшись, Оксана плечом подперла его бок и вцепилась в край сиденья. — Ну-ка…

Она поднатужилась и рванула. Послышался короткий треск, и водительское кресло, отъехав назад, выпустило Руслана из своих тисков. Тот немедленно рухнул прямо на Оксану, заставив вновь с головой погрузиться в ледяную воду.

На то, чтобы в тесном пространстве, да еще под водой распутать образовавшийся клубок конечностей, ушло определенное время. К тому моменту, когда Оксана и Руслан разобрались, прослойка воздуха, остававшегося в салоне, съежилась буквально до пары ладоней и продолжала быстро таять. Единственный путь наружу теперь, когда машина завалилась набок, лежал через искореженную водительскую дверь, и Оксана всерьез опасалась, что открыть ее будет не так-то просто.

Первые же попытки подтвердили ее подозрения. Дверь подавалась всего на несколько миллиметров, впуская внутрь тонкие холодные струи, но открываться дальше отказывалась наотрез.

— Ладно, попробуем по-плохому. Подвинься-ка, — Оксана сделала глубокий вдох и нырнула.

Чуть погодя над поверхностью показались ее ноги в белых кроссовках. Нащупав подходящую опору, девушка уперлась ими в злосчастную дверь и толкнула. На Руслана немедленно обрушился студеный водопад, который почти моментально сожрал последние остатки воздуха, заставив запрокидывать голову навзничь, чтобы поймать хоть один его глоток.

Поскольку дверь продолжала упрямиться, Оксана отбросила прочь все церемонии и просто ударила по ней что было сил. В стороны полетели обломки дорогой деревянной отделки и куски пластика. В распахнувшийся проем немедленно хлынул бурный поток, мгновенно превративший все вокруг в бурлящий и пенящийся хаос, где уже невозможно было различить верх и низ…

Руслан почувствовал, как рука Оксаны ухватила его за шиворот и рванула. Секунду спустя он уже отплевывался от хлещущих в лицо брызг, пытаясь сообразить, где находится, и что происходит вокруг.

На счастье, в этом месте оказалось не слишком глубоко. Их машина, завалившаяся набок посреди стремительного потока, вздыбила над собой пенящийся вал, а распахнутая дверь вспарывала его подобно черному акульему плавнику. Оксана, ухватившись за нее одной рукой, другой выволокла Руслана наверх и притянула к себе.

— Держись за меня! — пробился сквозь рев воды ее крик.

— Что дальше?! — крикнул он в ответ, обхватив девушку за плечи.

— Теперь постараемся не утонуть!

Оксана разжала пальцы, и в следующий же миг бурлящая стремнина подхватила их и понесла вперед, кувыркая в пенящихся бурунах. По весне уровень реки заметно поднялся, что уменьшало риск удариться о камни, но утешало это слабо. Мощное течение не оставляло шансов выгрести к отмели и выбраться на сушу, и приходилось уповать исключительно на милость счастливого случая. Руслан окончательно перестал понимать, где что, и боялся сделать вдох, опасаясь наглотаться воды. Он совершенно потерял счет времени, и ему казалось, что они так бултыхаются уже несколько минут. Легкие настойчиво требовали кислорода.

В какой-то миг он почувствовал, как Оксана вдруг дернулась и мощным гребком вытащила их на поверхность, однако то оказалось лишь короткой передышкой, позволившей им сделать пару захлебывающихся вдохов, прежде чем снова потащить их по бурлящим порогам.

И все же удача в конце концов над ними сжалилась.

Очередной водоворот вынес их к берегу, и Оксана принялась грести с удвоенной энергией. Через несколько секунд ноги Руслана коснулись дна, отозвавшись резкой болью в левой голени.

— Давай, поднажми, уже почти выбрались! — девушка закинула его руку себе на шею и потащила к берегу, под сень склонившихся над рекой темных елей.

Они без сил повалились на поросшие мхом камни, тяжело дыша и отплевываясь. Руслана начала бить сильная дрожь. И хоть они провели немало времени в ледяной воде, бегущей с горных ледников, основная причина тому была не в холоде. Осознание того, что ты только что стоял на самом краю смерти, всегда приходит с опозданием, но уж тогда-то оно накрывает человека целиком и полностью.

— Как же… я… продрог! — ему приходилось буквально ловить скачущую челюсть, чтобы произнести всего несколько слов.

— Да уж, — согласилась Оксана, — накупались сегодня вволю! Как твоя нога?

— Не… знаю, — Руслан приподнялся на локте и бросил осторожный взгляд на потемневшую штанину, за которой по камням тянулся бурый след, — ниже… колена я ее совершенно… не чувствую.

Оксана повернула голову и нахмурилась. Полученное им ранение начинало ее уже всерьез беспокоить. Судя по всему, кровотечение было довольно сильным и, если не принять мер, Руслан вполне мог отдать концы.

— Дай-ка гляну, — она подсела ближе и, повернувшись так, чтобы загородить своему пациенту обзор, осторожно задрала брючину…

— Что там? — обеспокоенно спросил Руслан, увидев, как тяжело поднялись и опустились плечи девушки. — Жить буду?

— Не волнуйся, немного подлатаем, и снова отплясывать будешь! Вот только сейчас… — Оксана повернулась к нему и, схватив за шиворот, оторвала от камней, на которых он лежал, — извини…

Постепенно гул в ушах начал распадаться на отдельные звуки — плеск воды, щебет птиц, шум ветра в ветвях деревьев…

Руслан открыл глаза. Перед его взглядом все плыло и кружилось, вызывая приступы тошноты, но постепенно водоворот остановился, и он смог разглядеть уходящие ввысь стволы елей и проплывающие в просветах между их ветвями облака, окрашенные в красноватый цвет заходящим солнцем.

Он повернул голову, немедленно отозвавшуюся гулкой болью, и невольно застонал.

— Ну наконец-то! — Оксана склонилась над ним, приложив к ноющей скуле холодную мокрую тряпку. — А то я уже волноваться начала.

— Что случилось? Где мы?

— Я отнесла тебя чуть подальше в лес, иначе там, на берегу, мы бы никогда не просохли из-за постоянно висящей в воздухе водяной пыли. Ты что-нибудь помнишь?

— Камнепад, река… как мы в воде барахтались… потом вроде бы выбрались… а дальше-то что было?

— М-да, — Оксана недовольно поджала губы, — похоже, что я немного перестаралась.

— В каком смысле?

— Ты ногу сломал…

— Ах, да, нога! — Руслан попытался приподняться, но девушка решительно уложила его обратно на подстилку из мягкого лапника. — Что с ней?

— Болит?

— Да, ноет, но вроде терпимо.

— Открытый перелом, — сухо констатировала Оксана, — и значительная потери крови. Мне пришлось действовать быстро, иначе время могло быть потеряно безвозвратно. Поскольку наркоза у нас нет, то, чтобы относительно спокойно вправить кость, сделать перевязку и наложить шину, мне пришлось тебя вырубить.

— Вырубить?! Каким образом?

— Самым обычным, — она подняла руку и несколько раз сжала и разжала кулак. — Однако я чуть переборщила и, судя по симптомам, устроила тебе легкое сотрясение мозга. Тошнит?

— Немного.

— Но это, согласись, все же лучше, чем загреметь в гроб. Увы, у меня не было возможности наложить швы, так что скорей всего останутся заметные шрамы, но тут уж не до жиру. Главное, что основное кровотечение удалось остановить.

— Так ты еще и врач, что ли?! — Руслан потрясенно закатил глаза и тут же об этом пожалел, сраженный новым приступом головокружения.

— Жизнь, знаешь ли, и не такому научит.

— Ладно, я понял. Что дальше?

— Самим нам отсюда не выбраться, ни одной тропинки поблизости я не заметила, а потому глупо рассчитывать, что кто-нибудь на нас случайно наткнется. — Оксана начала раскладывать неприглядную ситуацию, в которой они оказались, по полочкам. — Рано или поздно нас, конечно, хватятся, но организовывать полноценную спасательную операцию в темноте никто не станет.

Она запрокинула голову, всматриваясь в темнеющее вечернее небо.

— Ничего, подождем до утра, — хмыкнул Руслан. — Главное, что мы живы.

— Не так все просто, — охладила его пыл девушка, — ночью почти наверняка ударят заморозки, и мы в промокшей насквозь одежде рискуем до утра не дотянуть. А ты к тому же потерял много крови, и даже небольшой холод может стать для тебя фатальным. Спичек или зажигалки у нас нет, добывать огонь трением я, увы, не умею, поэтому…

— Поэтому что? — еще недавний оптимизм стремительно таял, уступая место вновь нахлынувшему чувству обреченности. — Какие варианты-то?

— Придется позвать кого-нибудь на помощь, — пробормотала Оксана, задумчиво почесывая расцарапанную щеку.

— На помощь?! Здесь?! Кого?! — опешил Руслан. — Ты же сама только что говорила, что не видела вокруг ни единой тропки!

— Неважно, ты отдыхай пока, тебе сейчас силы беречь надо.

Девушка поправила под головой Руслана импровизированную подушку из его же собственной куртки и в качестве одеяла накинула сверху свою, наполовину изодранную на бинты для перевязки. После чего быстро чмокнула его в лоб и, не проронив более ни слова, растворилась в сгущающихся сумерках.

Руслан некоторое время прислушивался, ожидая услышать ее окрик, но так ничего и не дождался. Кроме того здесь, рядом с бурлящей рекой, любой вопль затерялся бы без следа уже на расстоянии в несколько десятков метров. Снова нахлынул озноб, и Руслан обхватил себя руками, подтыкая под себя лохмотья куртки в тщетной попытке согреться. В иной ситуации можно было бы немного попрыгать и поприседать, чтобы разогнать кровь по жилам, но сейчас его мутило даже при попытке просто покрутить головой. Тем более, что со сломанной ногой особо и не порезвишься…

В конце концов Руслан не то задремал, не то просто провалился в забытье, как вдруг его ушей коснулся звук, мгновенно испаривший остатки сонливости и заставивший волосы на всем теле встать дыбом.

Протяжный волчий вой.

Руслан машинально зашарил рукой вокруг в поисках хоть какой-нибудь палки, хоть какого-то оружия, чтобы защититься от хищников, если они за ним пожалуют. Судя по звуку, завывавший зверь находился совсем недалеко и вполне мог почуять запах его крови, которой были щедро политы камни и мох на берегу. Вряд ли он проигнорирует столь недвусмысленное приглашение на пир.

К сожалению, единственным, что Руслан смог раздобыть, оказалась ветка лапника, которую он выдернул из собственной подстилки. С таким «оружием» не шибко повоюешь, но все же лучше, чем совсем ничего.

Руслан попытался приподняться на локте, но на него тут же накатило головокружение, и он провалился во тьму.

В чувство его привели легкие, но звонкие шлепки по щекам.

— Но-но, не дрыхни, а то замерзнешь, — как в полусне услышал он голос Оксаны. — Я тут тебе поесть принесла.

— Ч… ч… что? — Руслан через силу открыл глаза, но увидел лишь темноту. На лес уже опустилась беспросветная южная ночь.

— Вот, жуй давай! — его губ коснулось что-то теплое.

Он замычал, мотая головой и желая сперва понять, чем именно его пытаются потчевать.

— Что это такое?

— Заяц. Свежий, — перед лицом Руслана промелькнули длинные болтающиеся лапы. — Тебе сейчас гемоглобин восстановить нужно, и тут ничего лучше не придумаешь.

— Где ты его взяла?!

— У эльфов одолжила, — Оксана села рядом с ним на землю и заговорила тоном строгой воспитательницы. — Будешь упрямиться — лишу сладкого. Ешь!

Руслану ничего не оставалось, кроме как уступить. Ведь она была абсолютно права. А когда на кону стоит твоя жизнь, привередничать не приходится. Тем более, что ему доводилось пробовать еще и не такую экзотику.

— Вот и молодец! — довольно кивнула девушка и, вцепившись в тушку зубами, вырвала еще кусок. — Держи добавку!

— Даже боюсь представить себе заголовки завтрашних таблоидов, — произнес Руслан, не переставая жевать. — «…провели ночь в лесу, питаясь еще теплым зайцем».

— Хорошо еще, что не друг другом, — фыркнула Оксана.

— Ну, я бы не отказался от кусочка, — Руслан попытался ее ущипнуть, но ослабевшие пальцы только скользнули по плотной джинсовой ткани.

— Идешь на поправку, как я погляжу, да? — она протянула ему следующую порцию.

— Твоя «интенсивная терапия» приносит свои плоды… Ты слышала?! Что это?!

Руслан прекратил работать челюстями, напрягая слух и всматриваясь в ночную темноту. Вот! Совсем неподалеку снова послышался какой-то шорох.

— Давай, доедай по-быстрому, — Оксана сунула ему еще один кусок, — и помалкивай. Мне тут кое с кем… переговорить надо.

Подхватив уже изрядно потрепанного зайца, она отошла в сторону и присела на корточки, словно кого-то поджидая.

Руслан изо всех сил всматривался в окружающий мрак, но ничего не мог разглядеть… хотя нет, подождите…

В едва различимом тусклом свете тающей луны вдруг сверкнули два зеленых огонька.

Волк! Выходит, Руслану не почудилось, и он действительно слышал вой! Его рука машинально нащупала припасенную еловую ветку, а зубы вновь принялись отбивать чечетку, но теперь уже скорее от страха. Что задумала Оксана?! Почему она ничего не предпринимает?! Их же сейчас просто съедят и даже не подавятся!

Однако его подруга продолжала сидеть неподвижно, терпеливо ожидая развития событий. Зеленые огни блеснули уже ближе, и чуть погодя в бледных отсветах звезд Руслан разглядел леденящую кровь фигуру хищника, остановившегося прямо перед девушкой.

Двигаясь очень медленно и осторожно, Оксана опустилась на четвереньки и низко опустила голову, склонившись перед ним. Она положила на землю мертвого зайца и так же медленно отступила назад, как будто ожидая вердикта.

Волк подошел ближе, обнюхивая подношение, а потом схватил заячью тушку и скрылся во тьме.

— Что происходит? — просипел Руслан, с трудом проталкивая воздух через стиснутые страхом голосовые связки.

— Заткнись, болван! — зашипела Оксана в ответ. — И не дыши даже!

Спустя некоторое время волк вернулся, но уже без зайца, и в его позе, в его движениях чувствовался вопрос. Оксана, продолжая пригибаться до самой земли, отступила назад, приглашая его следовать за ней, к лежащему на земле Руслану.

Словно завороженный, тот наблюдал за тем, как зверь неспешно подошел к нему и остановился, обнюхивая искалеченную ногу. В голове у Руслана друг на друга громоздились самые разные догадки и предположения. Вполне естественной выглядела версия, что хищник решил прикончить израненного человека, чтобы избавить того от мучений и попутно накормить таким образом свою стаю, но волк почему-то медлил.

Он подался вперед, коснувшись лица оцепеневшего Руслана своим теплым дыханием и скользнув по щеке кончиками усов, после чего отступил в сторону, но ему на смену из темноты вышли еще несколько его сородичей, которые улеглись по бокам от раненого человека и накрыв его голые ноги.

Руслан почувствовал, как его обволакивает мягкое тепло, изгоняющее прочь озноб и беспокойство. Коснувшийся его ноздрей сладковатый запах шерсти странным образом успокаивал и помогал забыть о сломанной ноге и общей немощи. Некоторое время он еще пытался сопротивляться, снова и снова повторяя мантру, что все происходящее ему попросту снится, или он уже бредит из-за потери крови, но вскоре устал бороться и провалился в блаженное и теплое забытье.

А рано утром его разбудил стрекот кружащего над рекой вертолета…

* * *

Сделав большой глоток воды, Евгений закрыл глаза и стал ждать, пока корявая таблетка анальгина протолкается через иссушенное горло.

Вчерашний разговор с Оксаной до такой степени вывел его из себя, что он не нашел ничего лучше, чем в одиночку уговорить целую бутылку дешевого вискаря. Даже несмотря на то, что он прекрасно знал, каким первоклассным похмельем обернется его затея наутро. Хотя, возможно, именно этого он подсознательно и хотел добиться.

Работа журналиста в откровенно желтушных изданиях требует наличия довольно специфических навыков. В том числе и болезненно воспаленной фантазии, способной генерировать самые безумные и извращенные версии и догадки, призванные пощекотать нервы непритязательного читателя.

И вчера его слетевшее с тормозов воображение оторвалось на полную катушку, но уже на нем самом.

Алкоголь не притупил его душевную боль, а, напротив, только добавил масла в огонь. Евгений метался по кухне, словно запертый в клетке лев. Он произносил надрывные обличительные речи, сопровождая их яростной и размашистой жестикуляцией. Цицерон с Шекспиром забились бы в угол, обнявшись и горько рыдая от зависти! А выговорившись, он наполнял стакан, опрокидывал его, после чего рвал в клочья все свои мысленные черновики и начинал по новой.

Евгений примерял на себя и роль невинной, обманутой и уничиженной жертвы, и роль безжалостного судьи, ловко парируя любые беспомощные возможные попытки его оппонентки хоть как-то оправдаться. Как же жалок был ее покаянный лепет, как ничтожны и лукавы все приводимые аргументы…

В конце концов, кто-то из соседей, устав слушать скандал одного актера, начал стучать по батарее, и Евгению ничего не оставалось, кроме как залпом прикончить остатки пойла и рухнуть поперек кровати.

Хотелось бы, конечно, беспробудно продрыхнуть до Второго Пришествия, чтобы, не отвлекаясь на мелочи, прямиком проследовать на Страшный Суд, но бессердечное утро все же наступило. Одно утешало — работа журналиста на фрилансе не требовала обязательного присутствия в офисе, а потому Евгений, даже проснувшись, постарался как можно дольше протянуть свое блаженное неведение по поводу времени и происходящего вокруг, старательно притворяясь трупом еще с полчаса.

Но вставать все же пришлось. Хотя бы для того, чтобы принять пилюльку, иначе голова грозила просто взорваться от тугой давящей боли.

Ну все, таблетка, наконец, сползла в желудок, ну а теперь — кофе! Много кофе!

За дымящейся чашечкой, Евгений привычно пролистывал ленту новостей, машинально прикидывая, из чего можно было бы высосать сенсационную интригу или интригующую сенсацию. Пожар на мебельном складе… У панды в зоопарке родился медвежонок… Запуск движения по новому мосту… В горах Кавказа пропал глава известной фармкомпании… Начались съемки нового фильма с участием…

Стоп! Назад!

Отставив чашку в сторону, Евгений взял планшет в руки и открыл привлекшую его внимание новость. И с первых же строк он почувствовал, как у него неприятно засосало под ложечкой.

«Руслан Погожин, глава фармакологической компании «Бионом», пропал без вести. По предварительным данным его машина попала под внезапный камнепад и упала в реку. Сейчас доступ в тот район закрыт, и спасатели обследуют окружающую местность с вертолетов…»

Сорвавшись со стула, Евгений метнулся за телефоном, на ходу взывая знакомый номер…

«Абонент недоступен или находится вне зоны…»

Черт! Кому бы еще позвонить? Кого спросить?

За прошедшие годы он хоть и перестал восприниматься… родственниками Оксаны как чужак, но своим они его так и не признали. Его терпели, вежливо здоровались при встрече, всякий раз ограничиваясь ничего не значащими ритуальными вопросами про здоровье и вообще, но ни один из них так и не сподобился поделиться своим номером телефона. Даже Николай, находившийся примерно в таком же положении, что и он, не воспринимал Евгения как родного, постоянно сохраняя определенную дистанцию, не дававшую забыть, кто есть кто, и где чье место. Единственным, кто все же видел в журналисте родственную душу, оставалась их с Оксаной дочь, Ксюша, но не звонить же малышке с такого рода расспросами!

Ладно, быть может, если покопаться, то удастся отыскать какие-то более свежие и актуальные новости? Евгений торопливо забарабанил пальцами по планшету, но все, на что он натыкался, раз за разом оказывалось перепевами уже известной ему информации. Какие-то подробности могут быть в головном офисе «Бионом», хотя с писакой из третьесортной газетенки там никто даже разговаривать не станет.

Но Евгений все же попытался, получив в итоге именно тот результат, который и предсказывал.

Услышав в трубке короткие гудки, он оттолкнул от себя телефон, который едва не свалился с края стола, и обхватил голову руками.

Все та же буйная и неугомонная фантазия, что выедала его изнутри вчера вечером, вернулась, чтобы с новыми силами взяться за дело. Вот только теперь она старательно выписывала картины размозженных, расчлененных и утопленных тел, щедро сдабривая рисуемые картины сожалениями о невозможности вернуться назад и переиграть их последний разговор. Как больно ранят свои же собственные слова, когда понимаешь, что они, возможно, были последними, которые ты сказал любимому человеку перед тем, как он…

Телефон загудел, нетерпеливо ерзая по столу, требуя к себе внимания и грозя, если не подберешь, все же упасть на пол. Евгений нехотя вытянул руку и придвинул его к себе. Вызывающий номер был ему незнаком, и он не испытывал абсолютно никакого желания общаться хоть с кем-либо. Он некоторое время подождал, в надежде, что человеку на другом конце линии надоест слушать гудки и он сам повесит трубку, но телефон продолжал настаивать. В конце концов Евгений не вытерпел и не особо вежливо ответил:

— Что?

— Это я, — раздавшийся в трубке голос словно выдернул из его тела часть костей, заставив журналиста обмякнуть и ухватиться за столешницу, чтобы не упасть, — со мной все в порядке.

–…! — только и смог выговорить Евгений, — …,……?!

— Извини, Жень, но мы лишь сейчас добрались хоть до какой-то цивилизации, и я позвонила сразу же, как только появилась такая возможность.

— Что там у вас стряслось-то?

— Мы под камнепад попали и в реку свалились. Еле выбрались, в общем. Пришлось ночь в лесу провести, но все обошлось.

— Погожин жив?

— Да. С месяцок, правда, в гипсе походит, но в целом норм, — Оксана рассмеялась. — Ты и вправду переживаешь за его самочувствие, или же втайне надеялся, что он это… того?

— Да мне плевать! Я при встрече вас обоих голыми руками придушу! По два раза каждого! — накопившееся напряжение наконец нашло выход, и Евгений разразился пространной непечатной тирадой, попутно сражаясь с нахлынувшим желанием рассмеяться и заплакать одновременно.

— Ну ладно, ладно, Жень, не сердись! Только встреть нас в аэропорту, а потом можешь душить, сколько влезет.

— Встретить вас с Погожиным?! Вам и вправду жить надоело?!

— При чем тут Руслан? — искренне удивилась девушка. — Мы с Колей будем. Он мне кой-какую одежду из дома привезет, а то все мои вещи утонули. Он уже вылетает, но я еще дополнительно позвоню, когда буду точно знать номер обратного рейса и время прилета.

— Угу. Понятно, — где-то в душе Евгения маятник настроения, оттолкнувшись от состояния радости и облегчения, все ускоряясь направился в противоположную сторону. — То есть сначала ты все же позвонила Коле. Как только появилась такая возможность, да?

— Так уж сложилось, — голос Оксаны заметно похолодел, — что мой собственный телефон отправился на дно вместе со всеми контактами. К счастью, номер сына я помню наизусть. А вот твой пришлось искать довольно долго, поэтому…

— И понадобился я тебе исключительно затем, чтобы за «спасибо» отвезти тебя куда надобно, так что ли? Я для вас теперь, получается, таксист на добровольных началах?

— Я все оплачу, если ты настаиваешь.

— Пф!

— Ты хоть понимаешь, что я вчера на самом краю смерти стояла?! — Оксана шумно выдохнула. — Я ночь на морозе в промокшей одежде провела! У меня все тело в синяках и ссадинах! Документы утопли, мне даже билет на самолет купить — проблема. И тут, когда мне так нужен рядом хоть кто-то близкий, кто меня поддержит и приободрит, ты начинаешь кочевряжиться и предъявлять претензии! Некоторое время назад я даже начала думать про нас, что мы — Семья, но, выходит, я ошиблась? Так, случайные соседи по купе, не более того? Что мне Ксюхе-то сказать?

— Ладно, — как Евгений ни тужился, он так и не смог придумать достойного ответа, — звони, я подъеду.

Проклятье! Разумеется, апеллирование к их дочери являлось ударом «ниже пояса», но он и без того прекрасно понимал, что согласится. Будет ругаться, ворчать, исходить ядом, но все же согласится.

Являлась ли тому причиной его влюбленность? Да нет, подобные пылкие чувства люди обычно испытывают в куда более юном возрасте. На сладкое безумие его эмоции совершенно не тянули. Быть может, Оксана им элементарно манипулирует, добиваясь своих меркантильных целей? С кем-то другим Евгений, возможно, и испытывал бы определенные сомнения, но тут он был абсолютно убежден, что все ее слова относительно испытываемых чувств честны и искренни. Тут уж сама природа не позволяла Оксане кривить душой.

Но почему же тогда он всякий раз, осерчав на нее чуть ли не до рукоприкладства, неизменно все прощал? Да и Оксана, если уж начистоту, неоднократно закрывала глаза на его откровенно «неспортивное» поведение? Вспомнить хотя бы ту давнюю историю, что их познакомила — тогда она имела полное моральное право его удавить, но все же не сделала этого?

Или же Оксана права? Невозможно ведь всерьез серчать на собственную руку, которая что-то сделала не так. Никому не придет в голову ее оторвать только за то, что она в чем-то провинилась. И точно так же они прощали друг другу промахи и ошибки именно потому, что ощущали себя единым целым. Пусть пока еще подсознательно, но понимали, что они — Семья.

* * *

Больничные коридоры во многом уравнивают людей в правах. Будь ты хоть трижды миллиардером, а в палату интенсивной терапии тебя все равно не пустят, требования распорядка будут распространяться на тебя точно так же, как и на всех прочих, да и однотипные пижамы делают пациентов практически одинаковыми. Быть может, вокруг тебя персонал и будет крутиться с чуть большей расторопностью, но принципиально это ничего не меняет. Так что лежи, жди, пока рассосется действие наркоза и сосредоточенно изучай потрескавшийся потолок.

В приоткрывшуюся дверь прошмыгнул Антон в накинутом на плечи зеленоватом халате и остановился возле койки Руслана, разглядывая его облепленное пластырем лицо и слегка заплывший левый глаз.

— О! Привет, Антонио.

— Врач сказал мне, что операция прошла успешно, и уже скоро вы встанете на ноги.

— Скоро?! Это у них шутки такие?! Мне теперь не менее двух месяцев в гипсе щеголять… или что там у них сейчас вместо него?

Оторвав голову от подушки, Руслан с опаской покосился на свою левую голень, оплетенную блестящим металлическим каркасом, напоминающим строительные леса. Оставалось только повесить на ней объявление: «Нога закрыта на ремонт» или что-то в этом роде.

— Думаю, он выражался фигурально. Сказал, что уже завтра-послезавтра вам можно будет вернуться домой. Хоть и на костылях.

— Но это, согласись, все же лучше, чем на катафалке, — Руслан снова откинулся на подушку и устало закрыл глаза. — Врач говорит, что если бы Оксана прямо там не обработала и не перевязала мою ногу, то сегодня я рассвета мог и не увидеть. Да и из затонувшей машины я бы без ее помощи не выбрался.

— Какая всесторонне одаренная особа! — хмыкнул охранник и, пододвинув себе стул, сел рядом с койкой босса.

— Оксана любит говорить, что любой кинолог всегда немного ветеринар, а любой ветеринар — немного психотерапевт. Видимо, еще и хирург-травматолог по совместительству.

— Она же в свое время с ФСБ сотрудничала. Вполне могла тогда и получить соответствующую подготовку.

— С ФСБ?! С чего ты взял?

— По долгу службы я обязан проверять всех, с кем вы так или иначе пересекаетесь, — Антон пожал плечами. — Ведь именно за это вы мне и платите, разве нет?

— Твое рвение уже начинает попахивать паранойей, тебе не кажется? Какого подвоха можно ждать от простого кинолога?

— Вы уж не обессудьте, но я жду подвохов всегда и от всех. Работа такая.

— В данном конкретном случае, как мне кажется, ты все же перегибаешь палку… черт! — Руслан поморщился и зашипел.

— Что такое? — Дима даже привстал со стула, всегда готовый прийти на помощь.

— Наркоз отходит. Меня предупреждали, что может быть немного больно, но их «немного», знаешь ли, понятие растяжимое.

Руслан шумно выдохнул и попытался расслабиться, надеясь, что боль отступит, если поврежденную ногу лишний раз не теребить.

— Ваша нога сильно пострадала? — его охранник демонстрировал живое участие. — Со мной врачи такими подробностями делиться наотрез отказались.

— Насколько я понял, перелом не самый приятный, еще и кровопотеря случилась изрядная. К счастью, Оксана хорошо поставила кости на место и зафиксировала их, что может здорово ускорить выздоровление в дальнейшем.

— Открытый, что ли?

— Ага.

— Эм-м-м… — опешил Антон. — Как же она смогла вам все вправить без наркоза? У вас мог болевой шок случиться!

— Не переживай, наркоз она мне обеспечила.

— Каким образом?

— Обыкновенным. При помощи кулака, — Руслан рассмеялся, указав на свою отекшую и подернутую синевой скулу, но тут же снова зашипел от боли в потревоженной голени.

— Вы хотите сказать, что хрупкая девушка вырубила вас одним ударом?! — глаза Антона раскрылись еще шире. — На спаррингах, помнится, вы мои пропущенные хуки переносили без особых проблем.

— Не забывай, к тому времени я потерял уже довольно много крови, так что мне, чтобы отрубиться, многого и не требовалось.

— И все равно. Человеческая голова — штука на удивление крепкая, — охранник подался вперед, изучая подернувшуюся синевой щеку Руслана, — так просто ее не пробить. А вам врезали, как я посмотрю, от всей души, чтобы с гарантией.

— Тоже ФСБ?

— Возможно, — Антон сел обратно на стул, но чувствовалось, что у него еще остаются сомнения, — но потом еще…

— Проклятье! Что?! Что еще не так?! — взорвался Руслан, которого уже начинала бесить маниакальная мнительность его телохранителя.

— Когда мы вас отыскали, ваша лежанка находилась метрах в пятидесяти от реки. И троим крепким мужикам пришлось изрядно покряхтеть, перенося вас обратно на берег, чтобы поднять в вертолет, — Антон покосился на укрытого простыней босса. — В вас, если навскидку, не менее девяноста кило живого веса, и вы утверждаете, что все та же хрупкая девушка в одиночку отволокла вас в лес?! И не только это! Она вправила вам сломанную кость, сделала перевязку, разорвав на полосы свою джинсовку, наложила шину, подобрав для нее подходящие палки, натаскала лапника, а потом еще вас туда оттащила?! Не многовато ли для «простого кинолога»?

— Можешь думать все, что угодно, а мне достаточно того факта, что Оксана спасла мне жизнь! И так ли важно, какой ценой и какими средствами? — Руслан раздраженно тряхнул головой, но тут же пожалел об этом, поскольку поврежденная нога немедленно откликнулась новым болезненным импульсом. — Мне еще много всего странного вспоминается, но это же еще не повод обвинять ее в колдовстве или сговоре с нечистой силой!

— Вы о чем?

— В таком состоянии, как у меня тогда, всякое померещиться может. Я, например помню, как Оксана где-то раздобыла зайца и, зубами отрывая от него куски, кормила меня, чтобы я не помер.

— Хм…

— И это еще не самое чудное из моих видений! — Руслан закрыл глаза и улыбнулся, предаваясь воспоминаниям. — Ночью же ударили заморозки, и, чтобы я не замерз насмерть, она будто бы пригласила стаю волков, которые улеглись подле меня, согревая своим теплом. То была, возможно, самая необычная ночевка в моей жизни! Пусть даже она мне приснилась. Потерять почти литр крови — не шутки, у любого голова куролесить начнет…

Руслан умолк, провалившись в забытье, но Антон еще некоторое время сидел рядом, задумчиво шевеля губами и озабоченно морща лоб.

Еще недавно он и сам испытывал серьезные сомнения в обоснованности своих подозрений, полагая их плодом чрезмерной мнительности и профессиональной предвзятости. Но всего несколько песчинок, только что оброненных Русланом, стронули с места целый мысленный камнепад, подобный тому, что сбросил в пропасть машину его босса. Где-то в глубине у Антона вспыхнул тревожный сигнал, оглашающий окрестности пронзительным воем сирены. Слишком многое выглядело неестественно, слишком многое выходило за рамки привычного и даже возможного. И весь его непростой жизненный опыт подсказывал, что ничего, окромя неприятностей, такое развитие событий не сулило.

Он осторожно поднялся, стараясь не разбудить Руслана, и машинально осмотрелся — плотно ли закрыто окно, не находится ли койка в зоне поражения при возможном обстреле снаружи, нет ли возможности подсматривать за происходящим внутри из дома на другой стороне улицы… Новые подробности недавних событий вызвали в Антоне неясное беспокойство, обострив все его рефлексы. Он явственно ощущал витающую в воздухе угрозу, хотя и не мог с уверенностью определить ее источник.

— Что-что, а свежие волчьи следы вокруг вам точно не почудились, — негромко буркнул он, — и разбросанные неподалеку еще розовые, только что обглоданные заячьи кости тоже.

* * *

Евгений и сам не знал, чего ожидает от предстоящей встречи с Оксаной, и никак не мог определиться, какое выражение следует натянуть на лицо. Буравить ее угрюмым взглядом исподлобья или же стиснуть в объятьях и расцеловать? С одной стороны, его ревность никуда не ушла, все так же разъедая душу журналиста изнутри, но, с другой, он испытывал вполне объяснимое облегчение от того, что его подруга жива и более-менее невредима.

Последний фактор вносил еще один дополнительный элемент неопределенности. Люди, кубарем скатившиеся в машине с обрыва, обычно не отличаются здоровым и цветущим видом. Их иногда и опознать-то удается с большим трудом… ну, то есть узнать, конечно же, узнать…

На табло высветилось сообщение о посадке нужного рейса, и Евгений поднялся с кресла, чтобы подойти к дверям, из которых с минуты на минуту должны были появиться первые прибывшие пассажиры. Багажа у Оксаны с сыном не было, поэтому им не придется тратить время на его ожидание, и они наверняка выйдут в числе первых.

Всматриваясь в лица идущих навстречу людей, журналист поймал себя на мысли, что испытывает почти такой же мандраж, как и на первом свидании, когда он поджидал свою девушку, пряча за спиной алую розу. Столько лет прошло, столько всего приключилось, уже и седина на висках начала пробиваться, а на макушке от былой шевелюры осталась жиденькая рощица, а ощущения ровно те же самые! То ли в детство впал, то ли на старости лет снова влюбиться надумал. Нашел время!

Впереди мелькнули знакомые черты, и Евгений, отбросив прочь все сомнения и рефлексию, бросился Оксане навстречу, немедленно заключив ее в объятья.

— Привет, писака! — Николай выглядел немного обиженным, как будто тоже рассчитывал на свою порцию нежностей, но просчитался.

— Привет, гуляка!

— М-м-м-ф! — только и смогла промычать Оксана.

Евгений с неохотой отпустил ее и отстранил от себя, подвергнув критическому осмотру.

Черные джинсы, туфли-лодочки, светло-бежевая кофта, поверх которой была накинута тоже джинсовая, но почему-то синяя жилетка — положа руку на сердце, выглядела Оксана в подобном наряде откровенно странно.

— Ну да, — горестно вздохнула она, увидев, как нахмурился Евгений, — у Коли наблюдаются определенные проблемы со вкусом, ничего не поделаешь.

— Я не глядя схватил то, что лежало сверху и помчался в аэропорт! — вполне справедливо возмутился парень. — И так в самый последний момент на борт запрыгнул.

— Что? — непонимающе затряс головой журналист. — Да я и внимания-то не обратил, если честно, я больше о другом переживал.

— О чем же? — Оксана взяла его под руку, и они направились к выходу из терминала. Коля, поправив рюкзак на плече, побрел следом.

— Мало кому удается выбраться из такой серьезной аварии без травм. Я уже был готов увидеть тебя всю в окровавленных бинтах, гипсе и пластыре, представлял себе всякое, а ты — как новенькая!

— Во многом нас спасло то, что у Руслана машина бронированная. Любую другую смяло бы как пивную банку.

— Но его самого броня почему-то не спасла.

— Камни ударили в левый борт, прямо в водительскую дверь, и прогнули ее. От такого, знаешь ли, никакая броня не защитит, — Оксана поежилась. — Ему голень перебило, да так, что кости наружу вылезли. То еще зрелище, доложу я тебе.

Евгению стоило определенного труда удержаться от едкого и злорадного комментария на сей счет. Определенные рамки приличий все же стоило соблюдать.

— А ты сама, похоже, даже не поцарапалась.

— Такое впечатление, что ты меня в чем-то подозреваешь! — недовольно зыркнула на него девушка. — На самом деле щеку я себе разодрала довольно серьезно, весь вороник куртки кровью заляпала.

Оксана повернула голову к свету, но, сколько Евгений ни всматривался, так и не смог найти каких-то заметных следов. Лишь несколько бледных полос на скуле.

— Ничего не вижу, — честно признался он.

— Ну да, наверное уже зажило. Но я еще и синяков целую коллекцию собрала, дома могу показать, если хочешь. Хотя они, наверное, тоже…

— Перекидывалась, что ли? — вздохнул Евгений, догадавшись, в чем тут дело.

— Обстоятельства вынудили. Речь шла о нашем выживании.

— Прямо на глазах у Погожина?!

— Ну хватит прикидываться дурачком, Жень! Да и не в том он был состоянии, чтобы за мной подсматривать. Когда тебе только что чуть ногу не оттяпало, то мысли, как правило, немного другими вопросами заняты.

Выбравшись на парковку, они залезли в машину, и Евгений начал потихоньку выруливать к выезду. Его первоначальная эйфория от счастливого воссоединения слегка поугасла, и он вернулся к своему привычному брюзжащему настроению.

— Куда едем, шеф? — поинтересовался он, изображая из себя таксиста.

— Домой, в Вельярово, — Оксана устало провела ладонями по лицу. — Отдыхать, отлеживаться и осмысливать случившееся.

— Хорошенькое дело! Вы там дрыхнуть завалитесь, а мне три часа в темноте обратно пилить?

— Не болтай глупостей! В нашем доме достаточно комнат. Сейчас я могу в твое распоряжение вообще целое крыло выделить с гостиной, камином и двумя санузлами. Там, кстати, даже твоя зубная щетка до сих пор на полочке лежит.

На это у Евгения не нашлось, что возразить. Строго говоря, он кочевряжился больше в силу привычки, требовавшей обязательно набить цену себе и своим страданиям. Еще только выезжая в аэропорт, он уже догадывался, чем все закончится, а потому прихватил с собой ноутбук, чтобы иметь возможность работать, даже пребывая в гостях.

Ему не раз случалось гостить в поместье Вельгеров, куда его приглашала Оксана, хотя остальные его обитатели воспринимали его присутствие и без особого восторга. Впрочем, пойти против воли Вожака никто не решался, и все держали себя с вклинившимся в их ряды человеком подчеркнуто тактично и вежливо. Сохраняя, впрочем, необходимую дистанцию, чтобы тот ни на секунду не забывал, кто он такой и где находится.

Поднявшийся шлагбаум выпустил их машину на трассу и Евгений прибавил скорости, не переставая крутить в голове накопившиеся вопросы. Некоторые из них он уже задавал и не раз, но сейчас, в свете последних событий, они вновь обрели актуальность.

— А я ведь говорил тебе, что ты ходишь по очень тонкому льду. Ты по-прежнему уверена, что эта так необходимо? — Евгений нервно тряхнул головой. — Безотносительно ваших с Погожиным… отношений.

— А я уже отвечала тебе, что работы, проводимые в его «Биономе» крайне близки к тому, чтобы раскрыть нашу тайну. Я не могу оставить такое опасное направление без присмотра. Мне и Сережиного слепленного на коленке анализатора хватило. А если этим направлением всерьез займется достаточно крупная исследовательская контора, то нам конец.

— Но Кравцов уже давно является бизнес-партнером Погожина и находится в курсе всех работ, проводящихся в его компании! Разве этого мало?!

Оксана некоторое время молчала, глядя в одну точку перед собой, и по ее лицу пробегали отсветы не самых веселых мыслей.

— Проблема в том, что я Толе не доверяю.

— С чего вдруг? — подал голос Николай с заднего сиденья. — Он же тебе присягнул вроде?

— И тем не менее. Это не значит, что он может открыто выступить против меня, такое не в его стиле. Но иногда достаточно в ответственный момент просто отвернуться и смотреть в другую сторону, ничего, по большому счету, не предпринимая. Порой бездействие способно убивать ничуть не хуже открытой атаки. А вот в подобных фокусах Толя уже не одну собаку съел.

— Но он же тогда не только тебя под удар подставит, — недоумевал Евгеинй, — но и всю Стаю. Да и самого себя, в конце концов! Неужели он самых очевидных вещей не понимает?

— Сильные эмоции всегда заглушают голос разума, — девушка неопределенно махнула рукой, — а Толя настолько тщеславен, что ради удовлетворения своей главной страсти способен пожертвовать всем, чем угодно. Даже здравым смыслом и собственной безопасностью.

— Какого лешего вы тогда вообще с ним нянчитесь, если он в любой момент может всех вас под монастырь подвести?!

— Если бы не его властолюбие, Толя никогда бы не сумел вскарабкаться так высоко по карьерной лестнице. А иметь своего представителя во властных коридорах всегда полезно. Стая в свое время ему подсобила, и до сих пор он исправно отрабатывал свой долг… Но все равно, я ему не доверяю. Сама не знаю, почему. Чутье, наверное.

— И ты ради того, чтобы подстраховаться, сама сунула голову в пасть льву, который ее тебе вчера едва не откусил, — Евгений фыркнул. — Сначала чуть не угробилась, а потом еще и облик меняла, чтобы спасти человека, представляющего смертельную опасность для всей Стаи. Совсем с логикой не дружишь, что ли?

— Если бы Руслан там окочурился, то вопросов ко мне возникло бы несравненно больше, — голос Оксаны снова похолодел, — и терзали бы меня с особым пристрастием. Да и у Руслана теперь меньше оснований меня в чем-то подозревать. От человека, спасшего тебе жизнь, так просто не отмахнешься. Так что с логикой у меня все в порядке, не беспокойся. Я по-прежнему держу ситуацию под контролем.

Евгений задумчиво пожевал губами, собирая воедино разрозненные мысли, из которых складывалась не самая веселая и где-то даже тревожная картина.

— Думаю, именно в этом и состоит твоя главная проблема, — заключил он наконец.

— В чем? — встрепенулась Оксана, уже решившая, что их диспут завершен и собиравшаяся немного подремать.

— Ты постоянно стремишься к тому, чтобы абсолютно все вокруг оставалось в поле твоего неусыпного внимания.

— И в чем проблема?! — девушка ошарашено уставилась на журналиста. — Почему твои слова звучат как упрек? Разве не в этом состоит одна из главных задач любого руководителя?

— Да, но ты хочешь все и всех контролировать лично! А распыляя свои усилия по множеству задач и целей, ты неизбежно будешь что-нибудь упускать из виду. Такое не под силу никому! Просто в силу физических ограничений!

— Но я, как видишь, вполне неплохо справляюсь. Всегда лучше самой находиться в курсе происходящего, чем полагаться на путаные доклады «испорченных телефонов».

— Хороший начальник и телефоны себе подберет нормальные, на которые положиться можно, — хмыкнул Евгений и торопливо добавил. — Не пойми меня неправильно, хватка у тебя — что надо! Одно только воспоминание о том, чем закончилась затея с объявлением тебе Вотума Недоверия, очень у многих заставляет трястись поджилки.

— Не все сразу. Взращивание и обучение толковых помощников требует определенного времени.

— У тебя есть какие-то сомнения в квалификации Фазиля? Лены? Или ты не до конца уверена в их преданности? — Евгений удивленно вскинул брови. — Нет-нет, как мне кажется, тобой движет нечто иное, нежели банальное желание не выпускать из рук рычаги управления или неуверенность в других людях.

— И что же именно? Не поделишься? — ледяной тон Оксаны более чем прозрачно намекал, что они подошли опасно близко к одной из тех красных черт, за которые заступать не следует.

Однако затронутая тема тянула за собой слишком многое, чтобы просто бросить ее на полпути. Некоторые вещи буквально требовали, чтобы их произнесли вслух. Теперь оставалось только идти до конца, пусть даже это грозит очередной размолвкой. Ведь милые бранятся — только тешатся, не так ли?

— Твоя проблема в том, что ты постоянно хочешь окружающему миру что-то доказать. Не подпускаешь других к своим делам, поскольку уверена, что можешь сама все сделать лучше, а они тебе не ровня, — Евгений набрал воздуха в грудь. — Твоя гордыня не позволяет признать, что многие могли бы справиться с теми же задачами ничуть не хуже, а то и лучше тебя. Ты до последней капли крови будешь оборонять цитадель своего превосходства, пока неумолимые обстоятельства не сровняют ее с землей. Ты никогда не признаешь, что несовершенна, что можешь ошибаться и упускать из виду какие-то мелочи. Быть может, ты просто боишься посрамить честь своего отца, передавшего тебе руководство в Стае, но твое упрямство и нежелание прислушиваться к мнению окружающих рано или поздно тебе аукнутся. И аукнутся больно.

— Ну ты и загнул! — протянул Николай после довольно продолжительной паузы. — Внушает!

— Заткнись, а? — бросила Оксана, даже не повернул головы.

Судя по всему, короткая речь Евгения все же затронула какие-то струны в глубине ее души. Хотя бы в чем-то, но он все же был прав! Хотя возмездие за подобную откровенность могло оказаться весьма и весьма болезненным. И оно не замедлило последовать.

— Если ты не возражаешь, — каждым ее словом можно было резать закаленную сталь, — то я сама разберусь, что и как мне делать. Хорошо? В такого рода вопросах мне чужие советы без надобности.

— То есть я для тебя — чужой?

Евгений прекрасно понимал, что выступает в роли провокатора, но ничего не мог с собой поделать. Работа журналиста в основном из таких вот провокаций в основном и состоит. Иначе ничего и никогда не выяснишь. Хочешь — не хочешь, а приходится рисковать.

— Лично для меня — нет, — четко отрезала Оксана, — но вот во всех вопросах, касающихся жизни Стаи, твой голос никакого веса не имеет. Надеюсь, это тебе понятно?

— Ты, писака, здесь — никто! — поддакнул Николай.

— Так же, как и ты, кстати, — Евгению было почти физически приятно спустить зарвавшегося юнца с небес на землю, — так что ты тоже помалкивай, ладно?

И возражений у того действительно не нашлось. Любой человек почитался в Стае изгоем, а то и угрозой, подлежащей скорейшему устранению. Николай уже успел на собственной шкуре вкусить все прелести такого рода охоты, выступая в роли дичи, так что его бахвальство тут же рассеялось без следа. Он умолк и угрюмо уставился в окно.

— Тише, мальчики, не ссорьтесь! — Оксана решила выступить в роли арбитра. — Мы же одна семья, не правда ли?

— Для этого нам надо сперва научиться доверять друг другу, — буркнул Евгений, который был уже не рад, что затеял весь этот разговор, — а то ругаться и скандалить на ровном месте все горазды…

* * *

Кое-как выкарабкавшись из машины, Руслан остановился, опершись на костыли и обреченно глядя на парадное крыльцо своего дома. Само здание, приземистое и массивное, отделанное натуральным камнем, излучало спокойствие и уверенность. Широкая лестница вела на тянущуюся вдоль всего фасада веранду, крышу которой подпирали квадратные увитые плющом колонны. Он уже не помнил имени того испанского архитектора, который делал ему дизайн, но результат выглядел именно так, как требовалось — солидно и богато. И все бы ничего, если бы не ступеньки…

— Кабы знал, где упасть, так предусмотрел бы пандус, — проворчал Руслан и со вздохом поковылял вперед.

Навстречу им выбежал Кашмир, яростно вращавший тонким хвостом и непрестанно метавшийся от Руслана к Антону и обратно. Складывалось впечатление, что пес был искренне рад вообще любому человеку, забредшему в их глухомань.

— Позвольте, я вам помогу, — охранник попытался подхватить шефа под руку, но тот торопливо отдернул локоть.

— Побойся бога, Антонеску! Я еще не настолько стар и немощен, чтобы меня на руках носить! Справлюсь как-нибудь, не волнуйся.

Охранник послушно отступил в сторону, но недалеко, чтобы иметь возможность прийти на помощь, если Руслан вдруг споткнется. Впрочем, тот вполне успешно одолел лестницу, и вскоре костыли уже глухо стучали по темному паркету роскошной гостиной.

Добравшись до любимого кресла, Руслан скинул куртку, и осторожно в него опустился, вытянув больную ногу, закованную в массивный фиксирующий «сапог». Немного покружив вокруг, неугомонный Кашмир улегся у ног хозяина. Воспользовавшись свободной минуткой, вернулась ноющая боль, доселе терявшаяся на фоне общей суеты и упражнений с костылями.

— Сильно болит? — его недовольная гримаса не укрылась от цепкого взгляда Антона.

— Терпимо, — Руслан осторожно покачал закованной в ажурные металлические латы ногой. — Так и вижу, как на старости лет, когда она будет ныть, отзываясь на промозглую сырую погоду, я закутаюсь в теплый плед и устроюсь тут у огня, чтобы погреть свои кости.

Он кивнул на погашенный камин перед собой.

— Но сейчас и так тепло, а если сообразить капель пятьдесят «Реми Мартана», то будет вообще отлично!

— Понял, сейчас сделаем!

Антон утопал на кухню, а Руслан попытался наконец расслабиться и хотя бы несколько минут ни о чем не думать. Что, однако, оказалось не так-то просто сделать. Несмотря на то, что с момента аварии прошло уже около двух суток, те образы снова и снова всплывали перед его мысленным взором, стоило лишь на секунду закрыть глаза.

Кувыркающиеся за окном кусты и камни, хлещущая из всех щелей обжигающе ледяная вода, отчаянные попытки не захлебнуться в неотвратимо тонущей машине, швыряющий их с Оксаной бурлящий поток… В больнице его обкололи болеутоляющим, после которого он спал как убитый, но Руслан опасался, что здесь, в тишине дома, те воспоминания ночью еще вернутся. В цвете и красках.

Антон вернулся, толкая перед собой сервировочный столик.

— Арина спрашивает, что вам приготовить на ужин? — кивнул он назад, в сторону кухни. — Вы ведь два дня почти ничего не ели.

— Еще один вечер ничего не принципиально изменит, — покачал головой Руслан, — мне сейчас вообще ничего в рот не полезет. То ли из-за усталости, то ли из-за нервов. Так что пару рюмочек — и на боковую. Да и себе стаканчик принеси, все же на редкость нервный отпуск у нас в этот раз получился.

От стаканчика, правда, Антон категорически отказался и молча сел на краешек соседнего кресла, задумчиво глядя в черноту очага, словно представляя себе пляшущий в нем жаркий огонь. Руслан плеснул себе в рюмку немного коньяка и откинулся в кресле, покачивая янтарный напиток.

— А все началось с того, что вы ко мне не прислушались, — негромко буркнул Дима.

— Твое присутствие в машине сильно бы увеличило ее плавучесть? — Руслан скептически приподнял бровь. — Или сделало бы ревущий горный поток более к нам благосклонным? Что бы изменилось?

— Да я той ночью, когда вы пропали, чуть не поседел!

— Благородная седина добавляет солидности и респектабельности, так что не жалуйся. Еще спасибо потом скажешь.

— Да бог с ней, с моей шевелюрой! Вы мне платите за то, чтобы я оберегал вашу жизнь, и смотрите, что произошло, как только я чуть-чуть ослабил бдительность! — Антон погрозил Руслану пальцем. — Второй раз я такой ошибки не повторю, без моего одобрения вы теперь и шагу не ступите! Хватит нам одной утопленной машины и одной сломанной ноги!

— Какой же ты параноик, Антониус! Ты даже в сидящей на потолке мухе угрозу увидишь!

— Такая у меня работа, уж извините. Я предпочитаю перестраховаться, нежели потом рвать волосы на голове.

— Твое рвение похвально, но иногда ты все же перегибаешь палку, — Руслан неодобрительно покосился на охранника. — Почему ты сегодня утром не пропустил Оксану ко мне в палату? Чего тут-то опасаться?

— Не стоит лишний раз засвечивать некоторые связи. Стервятников, падких на слухи и дешевые сенсации, вокруг и без того немало ошивается, не нужно их подкармливать.

— А то что? Моя репутация пострадает? Карма испортится? Чакры прохудятся? Я уже давно привык к тому, что в замочную скважину моей жизни постоянно кто-то подсматривает. Одной сплетней больше, одной меньше — какая разница?! Ты можешь хотя бы в мои личные дела свой длинный нос не совать, а?!

— Ваша личная жизнь тут ни при чем. Я занимаюсь обеспечением безопасности, и буду оставаться параноиком, пока окончательно не буду уверен в полной безопасности контактирующего с вами человека и в отсутствии у него каких-либо неясных мотивов, способных представлять угрозу.

— Матерь божья! — Руслан закатил глаза. — Ну от Оксаны-то ты какой угрозы ждешь?! Что она мой кошелек выпотрошит? Или, паче того, на себе женит? Брось! Вокруг меня вертелось столько охочих до легкой наживы дамочек, что я кой-какой опыт в этой области успел наработать. Оксана — девушка вполне состоявшаяся, отнюдь не бедная и вовсе не спешащая обменять свою свободу на мнимый комфорт и безбедное существование. Быть может, именно эта черта ее характера меня в ней и привлекает? Ей же ничего от меня не нужно, а такие отношения мне, знаешь ли, в диковинку! И тут ты со своей мнительностью…

Руслан встрепенулся, словно что-то вспомнив и оглядываясь по сторонам.

— А где мой телефон? Стоило бы ей позвонить, хотя бы из вежливости здоровьем поинтересоваться.

— Это как раз она о вашем самочувствии беспокоиться должна, у нее-то все кости целы, — проворчал Антон и не без ехидства добавил, — а телефон ваш на дне реки отдыхает, так же, как и ее. Так что даже при всем желании позвонить сейчас вряд ли получится.

— Черт! Действительно!

Руслан обреченно вздохнул и, заглянув в бокал, сделал небольшой глоток. Он откинулся назад и закрыл глаза, наслаждаясь тем, как приятное тепло разбегается по измученному телу и заставляет отступить усталость и боль.

Однако его охранник все еще сидел рядом и вовсе не спешил оставлять своего босса в покое.

— Я, конечно, понимаю, что сам себя не похвалишь — никто не похвалит, — заговорил Антон негромко, — но мне все же кажется, что красоваться на страницах желтой прессы — не самая лучшая реклама.

— Любой пиар хорош, кроме некролога, — буркнул Руслан в ответ, не открывая глаз, но тут же рассмеялся. — Мы с Оксаной еще там, в лесу обсуждали возможные заголовки в сегодняшних изданиях относительно нашей с ней ночевки в лесу под открытым небом. Даже тогда это звучало забавно, и уж тем более сейчас я не вижу причины слишком переживать из-за чьей-то излишне воспаленной фантазии.

— Моей, что ли?

— Вообще-то я имел в виду журналистов, но ты тоже не промах. Вот скажи мне, что можно было найти компрометирующего в послужном списке обычного кинолога, чтобы так ее невзлюбить? — приоткрыв один глаз, Руслан покосился на насупившегося Антона. — Не изображай невинность, я знаю, что ты пропесочиваешь каждого, кто приближается к моей драгоценной персоне ближе, чем на пушечный выстрел.

— Уж не собираетесь ли вы поставить мне в укор добросовестное исполнение служебных обязанностей? — охранник печально усмехнулся. — Видеть в каждом встречном потенциального шпиона или диверсанта — моя работа. Да, определенная профессиональная деформация неизбежна, но в случае с Оксаной вопросов действительно намного больше, чем ответов.

— Например? — заинтересованный Руслан открыл и второй глаз.

— Сколько мы ни копали, но так и не смогли отыскать никаких сведений о ее детстве. Ни документов, ни школьных фотографий, ничего. Такое впечатление, что она возникла буквально из ниоткуда и сразу же поступила в медучилище.

— Так вот откуда у нее столь глубокие познания в области лечения переломов!

— И в этом смысле вы должны на нее буквально молиться! — торопливо закивал Антон. — Врачи в больнице сказали, что, если бы не ее грамотные действия, то вы могли запросто ноги лишиться! А так им оставалось только обработать рану и наложить уже окончательные швы.

— Надо будет поблагодарить ее при случае, — согласился Руслан. — Но, в любом случае, данные из старых архивов иногда теряются. Пожары там или другие стихийные бедствия… Что такого?

— Да, разумеется, но не из всех же сразу! Не осталось вообще ничего! Ни косвенных упоминаний, ни фото с подругами или одноклассниками, ни табелей с оценками! Мы узнали, что ранее она неоднократно посещала Финляндию, и предположили, что там у нее могли оставаться какие-то родственники, но и здесь все наши попытки хоть что-то выяснить точно также натыкались на зияющую пустоту. Складывается впечатление, что кто-то целенаправленно вычищал всю имеющуюся информацию, могущую иметь к ней отношение! Или же настоящей Оксаны Вельгер попросту никогда и не существовало.

— Ты подозреваешь, что она — подсадная утка?! Что ее ко мне подослали целенаправленно?! Но кто?! И зачем?!

— Трудно сказать. Если бы созданием «легенды» занимались серьезные спецслужбы, то мне ни единой шероховатости не удалось бы найти, тут у них все делается по высшему разряду, — Антон почесал нос. — Частникам такие вершины недоступны, но даже того, что я вижу в случае Оксаны, достаточно, чтобы понять — у ее покровителей очень длинные руки.

— Даже если мы на минуту предположим, что ты прав, и некто весьма влиятельный действительно надумал подослать ко мне шпиона, то сразу возникают два вопроса. Во-первых, кто это? И, во-вторых, почему именно сейчас? Что такого случилось за последнее время, чтобы кто-то вдруг надумал так плотно мною заняться?

— Помилуйте! — развел руками охранник. — Я ничего не говорил насчет того, кто или что является предметом интереса. Вполне возможно, что странные провалы в биографии Оксаны являются следствием каких-то ее собственных темных дел в прошлом, и не имеют к вам ровным счетом никакого отношения.

— Программа по защите свидетелей, что ли?

— Или что-нибудь подобное, — согласился Антон.

— Тогда зачем ты мне попусту нервы мотаешь? — Руслан сделал еще один небольшой глоток. Тревога оказалась ложной, и ему требовалось как можно скорее восстановить пошатнувшееся душевное равновесие. — Ради чего ты загружаешь меня своими подозрениями, если даже сам в них еще не разобрался, и ничего конкретного у тебя нет?

— Я просто хотел сказать, что не стоит слишком уж с Оксаной откровенничать. По крайней мере, до тех пор, пока я не заполню некоторые белые пятна ее прошлого. А то чем черт не шутит — может случиться такой пиар, что даже некролог лучшим выбором покажется…

Антон прервался, чтобы ответить на звонок.

— Я слушаю…

— Да, все нормально, добрались без приключений…

— Что еще не так?..

— Что?! — он буквально выпрыгнул из кресла. — Ты уверен?

— Да, да, я понимаю…

— Разумеется мы примем меры!..

— Обязательно! Если вдруг что-то узнаю, сразу же сообщу!..

— Спасибо, что предупредил, держи меня в курсе…

Антон отнял от уха руку с телефоном и остановился посередине гостиной, озадаченно вытянув губы. Руслан наблюдал за ним с плохо скрываемым беспокойством. Требовалось нечто поистине неординарное, чтобы так взволновать профессионального телохранителя.

— Что случилось? — осторожно поинтересовался он. — Что-то серьезное?

— И вы еще называете меня параноиком, — Антон снова вскинул руку с телефоном, набирая номер, — с учетом новых обстоятельств, думаю, обеспечение безопасности потребует привлечения дополнительных сил.

— Да что там стряслось-то, черт тебя дери?! — рявкнул не на шутку встревоженный Руслан.

— Веселье оказалось куда более зажигательным, нежели нам казалось вначале! — его охранник шумно выдохнул. — При разборе того завала, что сбросил вас с Оксаной в реку, были обнаружены фрагменты взрывного устройства.

* * *

Наблюдая за отползающими в сторону ажурными коваными воротами, Евгений невольно вспомнил, как несколько лет назад впервые въезжал через них на территорию усадьбы Вельярово.

Молодой, наивный, бесшабашный и авантюрный — сколько самых разных эпитетов он мог применить к себе прошлому, и сколь многих иллюзий он лишился с тех пор. Жизнь не раз и не два доказывала ему, что ровно в тот момент, когда тебе кажется, что ты уже достаточно хорошо изучил все ее уловки, и застать тебя врасплох ей уже не удастся, эта бессердечная тварь, громогласно хохоча, отправляла весь его жизненный опыт на свалку. Окружающий мир снова и снова доказывал, что он гораздо сложней и многогранней, чем мы способны себе представить, и что его реальное устройство не имеет ничего общего с теми примитивными схемами, что мы рисуем у себя в воображении. Евгению стало даже любопытно, не будет ли он, спустя еще лет десять, воспринимать себя сегодняшнего как точно такого же прекраснодушного идиота?

Он ничуть не сомневался, что именно так все в будущем и случится, и его занимал лишь один вопрос, каких жертв ему и окружающим будет стоить этот горький опыт, какие испытания придется пройти, чтобы усвоить этот новый жизненный урок?

Ворота остановились, и он тронул машину с места, неспешно покатив по кленовой аллее, подернутой зеленой дымкой молодой весенней листвы.

— Дом, милый дом, — донесся с заднего сиденья неизменно оптимистичный голос Николая.

— Раньше ты, помнится, любил проводить здесь лето, — заметила Оксана. — Целыми днями на площадке пропадал, возясь с щенками.

— Некоторые из которых, чуть повзрослев, объявили на меня охоту, ага. Я сейчас аж ностальгическую слезу пущу.

— Да брось! Те времена давно в прошлом! Сейчас подобное и в голову никому не придет! — Оксана повернулась на сиденье, оглянувшись назад. — Расслабься, здесь все свои.

— Знаешь, мам, — буркнул парень, — мне, конечно, хочется верить, что тебе удалось переубедить их своим весомым добрым словом, но я-то прекрасно знаю, что все несогласные просто пошли на компост. И меня как-то не особо воодушевляет мысль, что мое спокойствие и моя безопасность были обретены такой ценой.

— Я старалась не ради тебя, а ради Стаи. Если судьба поставила тебя руководить другими, то тут у тебя остается всего два варианта на выбор. Либо ты, стиснув зубы, делаешь то, что считаешь нужным и берешь на себя всю ответственность за последствия, либо становишься послушным проводником чьей-то чужой воли. Но тогда от тебя уже ничего не будет зависеть, даже твоя собственная жизнь и жизни твоих близких. Поэтому твоя безопасность явилась следствием укрепления моей власти в Стае, но никак не наоборот.

— Я знаю, что ты скажешь, будто детские воспоминания всегда яркие и безоблачные, — не унимался Николай, — но в те времена, когда всем заправлял дед, обстановка здесь выглядела более… живой, что ли. Да, порой склочной, порой скандальной и даже опасной, но живой. А под твоим руководством все ходят, вытянувшись по струнке, и даже слова против сказать не смеют. Того и гляди строем маршировать начнут. А все потому, что дед Стаей правил, а ты норовишь ею командовать.

Евгений очень надеялся, что хруст гравия скроет невольно вырвавшийся у него тяжкий вздох. Все то же самое, только другими словами, он неоднократно пытался донести до Оксаны, но она неизменно отметала все его претензии, раз за разом апеллируя к тому, что он не является членом Стаи, а потому их проблемы его не касаются. Но что она возразит собственному сыну, упрекающему ее все в той же чрезмерной властности и склонности к авторитаризму?

Оксана, однако, ничего особенного не сказала, ограничившись короткой сухой репликой:

— Повзрослеешь немного — сам все поймешь.

Машина остановилась, и Евгений поспешил выбраться на воздух, словно тяжелая атмосфера, что сгустилась в салоне, мешала ему нормально дышать…

И в следующую же секунду едва не был сбит с ног маленьким вихрастым ураганом, радостно верещавшим:

— Папа! Папа приехал!!!

И этот звонкий голосок в одно мгновение отбросил на задний план все прочие заботы и тревоги. Ксюша одни своим существованием освещала жизнь Евгения, подобно мощному прожектору, в ослепительных лучах которого бытовые неурядицы казались мелкими и несущественными. А ее жаркие объятия и неподдельная радость от его появления в Вельярово были способны растопить даже вековые льды на полярных шапках.

Она была, пожалуй, единственным живым существом на свете, кто радовался ему абсолютно искренне, безо всяких скидок на правила вежливости или требования субординации. И только необычно крепкая хватка ее детских ручонок, после которых на теле у Евгения оставались заметные синяки, не позволяла забыть, кем в действительности является эта маленькая вихрастая девчушка.

— Привет, веретено! — подошедший к ним с рюкзаком Николай немедленно удостоился своей порции радости.

— Вы к нам надолго? — Ксюша запрокинула голову, вопросительно заглядывая в их лица.

— Как получится, — пожал плечами Евгений, — но на пару дней точно.

К счастью, в этот раз ему даже не пришлось кривить душой даже самую малость. Его собственное будущее терялось в тумане, и он предпочел до поры до времени просто плыть по течению.

Евгений в очередной раз поймал себя на мысли, что, как бы ни напрягался, не способен солгать своей маленькой дочери, даже из соображений жалости или милосердия. Он, журналист, успевший поработать в самых бессовестных таблоидах, и никогда не стеснявшийся в выборе средств для получения требуемой информации, оказался полностью обезоружен взглядом ее широко распахнутых серых, как у матери, глаз.

И если ее собственные соплеменники оказывались в кабале патологической честности волею своего происхождения, то его, чистокровного человека, в те же кандалы заковала испытываемая им всепоглощающая любовь к маленькой и озорной родственной душе.

— Отпусти мальчиков, Ксюш! — рассмеялась Оксана. — Им с дороги еще в себя прийти надо! Потом пообщаетесь!

— Мам! — девчонка немедленно переключила все свое внимание на нее, обстреливая градом вопросов. — Где ты была? Что там случилось? Тут все так за тебя волновались!

— Все расскажу, не волнуйся. Дай нам хоть переодеться-то!.. О! Привет, Лен!

Евгений и не заметил, как Лена присоединилась к их компании, беззвучно материализовавшись у него за спиной. Годы работы в качестве личного секретаря Кирилла Вельгера превратили ее в человека-функцию в строгом брючном костюме и с аккуратно собранными волосами, всегда оказывающуюся рядом, если требовалась ее помощь, и бесследно растворяющуюся, когда нужда в ней отпадала. Даже сегодня, занимая должность директора кинологического питомника «Вельярово», Лена так и не смогла избавиться от прежних навыков и привычек, а потому Евгений снова и снова вздрагивал от неожиданности, внезапно услышав над ухом ее негромкий голос.

— Добрый день, Оксана Кирилловна! Коля, Женя, — девушка чуть наклонила голову, приветствуя их и, одновременно, демонстрируя всю ту иерархическую бездну, что в ее глазах отделяла двух безродных мужиков от Вожака. — Рада всех вас видеть! Ваши комнаты всегда готовы к вашему приезду. Располагайтесь пока, а чуть позже я приглашу вас на обед. Идем, Ксюш, не будем им мешать, после дальней дороги всем нужно отдохнуть…

Малышка послушно ухватилась за протянутую ей руку, и они с Леной зашагали к дому. Несмотря на неприметный внешний вид и кажущийся кротким характер, девушка каким-то образом умела убеждать других людей делать то, что от них требовалось. Даже таких неугомонных и своенравных, как Ксюшка.

— Пошли, писака! — Николай, всегда отличавшийся на редкость своеобразным чувством юмора, ткнул Евгения в бок. — Будем надеяться, что на обед сегодня подают не нас с тобой.

Журналисту ничего не оставалось, кроме как издать очередной тяжкий вздох и поплестись следом за ним к дому.

Шагавшую впереди Оксану в данный момент обуревало одно-единственное желание — поскорее оказаться в окружении родных стен, под защитой знакомых с детства сводов. В Вельярово прошла большая часть ее жизни, и какая-то часть ее души впиталась в эту землю и кирпичи массивных сводов особняка.

За свою долгую историю усадьба прошла через множество передряг, начиная с революции семнадцатого и вплоть до Великой Отечественной. В последний раз обстоятельства потребовали от Оксаны решительных действий почти два года назад, и после того главную залу пришлось буквально отстраивать заново. Наведение порядка в Стае нередко требовало жертв, и чуткий нюх Оксаны до сих пор улавливал запахи крови и пороховой гари, до сих пор пробивавшиеся из-под более свежих ароматов шпаклевки и краски.

Ремонт тогда изрядно затянулся, поскольку избавление от подпалин и пулевых следов потребовало реконструкции всего фасада. Оксана не преминула, воспользовавшись случаем, внести некоторые коррективы в архитектуру здания, но все же постаралась по возможности сохранить его прежний исторический дух. Дух традиционной русской усадьбы, который, несмотря ни на что, сумел пережить и революцию, и войну, и прочие невзгоды.

Где-то здесь, кстати, крылось одно из главных отличий Вельярово от особняка Руслана. Родовое гнездо Вельгеров выглядело пусть и не так внушительно и богато, как его особняк, обладало своей непростой историей, пропитывающей его стены и доски пола. Дом же Руслана, несмотря на вложенные в его строительство немалые средства, был обречен всегда восприниматься как стилизованный новодел, безуспешно пытающийся казаться чем-то большим.

Так же, как и его владелец, честно говоря. Руслана постоянно окружала аура неудовлетворенного тщеславия, и все его действия так или иначе преследовали одну-единственную цель — любой ценой пробиться наверх и утвердиться на вершине. Его «Бионом» в последние годы развивался весьма успешно и динамично, однако Руслан жаждал большего, поскольку ни секунды не сомневался, что заслуживает лучшей судьбы. А потому не упускал ни единой возможности продемонстрировать окружающему миру свою успешность и доказать другим, что он чего-то да стоит.

И его ничуть не смущал тот факт, что средиземноморский стиль в окружении русских березок и зимних сугробов смотрится несколько странно и чуждо. А вот Вельярово, хоть и выглядело существенно скромнее, вписывалось в родные пейзажи исключительно легко и органично.

На время недавнего ремонта все занятия с четвероногими питомцами были перенесены в другие филиалы, но даже сейчас, когда вся стройка давным-давно закончилась, Оксана не спешила возвращать их обратно. Так что сегодня Вельярово, помимо семейной резиденции Вожака Стаи, представляло собой координационный штаб, где Лена лишь изредка принимала особо важных клиентов и откуда управляла деятельностью остальных подразделений. С одной стороны, все уже успели привыкнуть к новому формату работы, который для многих оказался более удобным и привлекательным, поскольку не требовал по любому поводу таскаться в Тверскую область, и предоставлял возможность работать в одном из кинологических клубов рядом с домом. С другой — самой Оксане откровенно не хотелось снова превращать уютное родовое гнездо в вечно галдящий, лающий и скулящий балаган, где ты, едва спустив утром ноги на пол, сразу же оказывался на рабочем месте. Работать, как ни крути, следует на работе, а дома нужно расслабляться и наслаждаться заслуженным отдыхом.

И сегодня Оксана была полна решимости отдохнуть на всю катушку. Что ни говори, а она это заслужила. Первым пунктом в ее программе значился горячий душ.

Однако хлещущие по телу горячие струи, вопреки ожиданиям, не принесли ожидаемого облегчения, поскольку шум льющейся воды невольно пробуждал в памяти недавние пробирающие до мурашек сцены пытающегося поглотить незадачливых путешественников горного потока. У Оксаны мелькнула мысль, что ее последнее приключение теперь надолго отбило у нее желание поплескаться в бассейне.

За обедом все они собрались в столовой, хотя четыре человека за огромным столом, способным уместить не менее дюжины едоков, выглядели несколько сиротливо. Это может показаться странным, но их семья еще ни разу не собиралась вот так, в полном составе. Николай и раньше предпочитал жить сам по себе, а Евгений и вовсе несколько лет скрывался под фальшивой личиной. Но вот им выпал уникальный шанс собраться, наконец, всем вместе, драматические события неожиданно напомнили им о том, что именно их объединяет, но особой радости от такого воссоединения почему-то не наблюдалось.

Тягостная атмосфера, царившая в их семейном кругу, разряжаться не торопилась, а потому даже стук ложек и вилок по тарелкам, словно опасаясь ее разрушить, звучал несколько приглушенно. Ксюша, как и положено ребенку, ничего не замечала и щебетала почти непрестанно, болтая под столом босыми ногами. И только ее старания не позволяли трапезе окончательно превратиться в поминальную.

Оксана только сейчас в полной мере осознала, насколько голодна. Она ведь почти сутки ничего толком не ела, а потому полностью сосредоточилась на обеде, упорно не замечая тяжелого взгляда, которым ее то и дело одаривал Евгений. Ну а Николай традиционно делал вид, что он здесь вообще посторонний.

Ксюха, подобно пулемету осыпала мать расспросами, но набитый рот не позволял той нормально отвечать, вынуждая ограничиться только мычанием и выразительной жестикуляцией.

— Слышь, веретено, — не вытерпел Николай, — ты можешь формулировать свои вопросы таким образом, чтобы на них можно было бы отвечать просто — «да» или «нет»? Ты же видишь, что мамка не в том настроении, чтобы давать развернутые ответы!

Девочка на секунду насупилась, исподлобья глядя на брата, после чего возобновила свой словесный «артобстрел». Она честно старалась следовать данной рекомендации, но все ее усилия немедленно шли прахом, поскольку новые вопросы вылетали из ее ротика едва ли не раньше, чем она успевала закончить предшествующий. В итоге все громоздилось друг на друга, просто не оставляя места, чтобы вставить ответную реплику или даже простой кивок головы.

Чуть позже, когда совсем уж острый голод был утолен, Оксана все же сжалилась над ожидавшей ее отчета аудиторией и кратко описала те события, что приключились с ней и Русланом. По возможности она старалась избегать каких-то острых углов, то и дело оглядываясь на нахмуренного Евгения, а также предпочла воздержаться от чрезмерного натурализма в описаниях, который за обеденным столом представлялся неуместным.

— То есть ты призвала на помощь волчью стаю и полагаешь, что Руслан ничего не заподозрил?! — выражение лица Николая явно свидетельствовало о том, что он испытывает серьезные сомнения в умственном здоровье матери.

— Он был не в том состоянии, чтобы адекватно воспринимать окружающее, — парировала Оксана, — а если начнет задавать вопросы, то я всегда могу сослаться на галлюцинации из-за большой кровопотери. Да и головой ушибся немного… ну, то есть я его стукнула.

— Он видел… другую тебя? — Евгений также испытывал серьезное беспокойство. Оксана опасно близко подошла к тому, чтобы раскрыть постороннему человеку свою сущность, что не сулило ничего хорошего.

— Нет, конечно! Не болтай глупостей!

— Насколько проще было бы просто позволить ему утонуть…

— Коля!!! — раздраженно отброшенная вилка зазвенела по столу.

— А что такого? — искренне удивился парень. — Есть человек — есть проблема. Нет человека — нет проблемы. Один из твоих же излюбленных принципов, разве нет?

— Вот только не надо делать вид, будто ты не понимаешь разницы между открытым противостоянием, когда противник сам намеревается тебя убить, и помощью попавшему в беду человеку! — Оксана подобрала вилку и заговорила уже спокойней. — Кроме того, мне потом было бы крайне непросто объяснить, почему я выбралась, а Руслан утонул. А мне столь пристальное внимание ни к чему.

— Но ты же могла просто… исчезнуть. Река бурная, тело так и не нашли, родственники льют слезы на камеру и все такое. Потом, чуть погодя, спокойно переродилась бы и жила себе дальше.

— Я — Вожак, и моя смерть, пусть даже мнимая, на какое-то время оставила бы Стаю без руководства, обезглавила бы ее. А достойного преемника я пока не вижу, поэтому мне все же пришлось стиснуть зубы и выжить. Вместе с Русланом.

И вновь эта непоколебимая уверенность в том, что без ее внимания и заботы Стая непременно развалится и вообще вымрет. Все то же настойчивое желание сосредоточить в своих руках абсолютно все нити и рычаги управления, дабы никого к ним не подпускать даже на пушечный выстрел. Но не по причине болезненного властолюбия, и из-за уверенности в том, что все прочие — лишь несмышленые щенки, которым нельзя доверить ничего серьезного, и только ее, Оксаны, мудрость и жизненный опыт спасают их Стаю от верной гибели. Евгений снова вздохнул.

— Потрясающе! — в голосе Николая проступили ехидные нотки. — И ты тогда, захлебываясь в тонущей машине, успела все это просчитать? Я восхищен твоим самообладанием, мам!

— Не надо ерничать, Коль, — Оксана недовольно скривилась. Специфическое чувство юмора ее сына почти у всех, кто его знал, вызывало острые приступы изжоги. — Разумеется, мне совсем не до того было. Только бы выбраться, только бы выжить! Все остальное — неважно. А Руслана я просто не могла там бросить. Не могла и все. Видимо, для хладнокровного и циничного мерзавца, каким на твой взгляд следует быть истинному Вожаку, во мне еще слишком много человечности. Есть над чем поработать.

— Лучше не надо! — невесело рассмеялся Евгений. — Ведь в результате ты превратишься в стопроцентного человека! И вот тогда уж точно — всем хана!

— Как Игорек, да, — кивнул Николай, вытирая пальцы салфеткой. — Так что пусть уж все остается как есть. Сделанного все равно не воротишь. Просто не стоит объяснять свои поступки, додумывая рациональные аргументы задним числом. Уж мы-то с Женей тебя знаем, нас так просто не проведешь!

На это у Оксаны не нашлось, что ответить, и она предпочла спрятаться за чашкой, упорядочивая разбежавшиеся мысли. Сейчас ей и самой было сложно дать однозначный ответ, что именно определяло ее действия там, посреди бурлящей стремнины. Действовала ли она спонтанно, руководствуясь сиюминутными эмоциями, или же где-то на подсознательном уровне в ней говорил Вожак, заставляя принимать именно те решения, которые требовалось?

— Мам, я пойду на улицу? — прервала Ксюша ее раздумья.

— Да, конечно! Погуляй пока.

Ткнув на прощание отца в бок и увернувшись от попытки ее поймать, шустрая девчонка выбежала из столовой. На несколько секунд все позабыли о своих проблемах, глядя ей вслед и испытывая что-то вроде светлой зависти.

Однако суровая действительность немедленно вновь заявила о себе. В дверях появилась Лена, которая протянула Оксане свой телефон.

— Фазиль говорит, что у него есть какие-то новости.

Оксана положила аппарат перед собой на стол и включила громкую связь. Ей показалось неуместным и даже нелепым делать секрет из обсуждения темы, в которую так или иначе погружены все присутствующие. Да и хватать чужой телефон перепачканными в сахарной пудре пальцами не очень-то красиво.

— Привет, Фазиль! Я слушаю.

— Привет, Оксан! Ты как, в порядке? Добрались нормально?

— Да, все отлично, спасибо! Ты заглянешь к нам сегодня?

— Нет, не смогу. Я сейчас в отъезде.

— Куда-то командировали?

— Я сам напросился, слишком уж ответственное дело, чтобы оставлять его на самотек.

— И где ты сейчас?

— В Махачкале, в гостинице. Сегодня вечером вылетаю домой.

— Но что ты там делаешь?! — удивилась Оксана. — Какого черта тебя туда понесло?!

Вытянувшиеся физиономии Евгения и Николая свидетельствовали, что их такой поворот также немало озадачил. Да, машины в горные реки не каждый день падают, но почему последний случай привлек внимание одного из самых опытных оперативников ФСБ?! В воздухе явственно повеяло серьезными неприятностями, Фазиль на всякие пустяки не разменивался.

— Пришла оперативная информация, причем довольно щекотливого характера, — Фазиль негромко кашлянул. — Там с тобой есть еще кто-нибудь?

— Тут все свои, продолжай.

— Ладно, как знаешь. В общем, вчера при разборе того завала обнаружили следы взрыва и даже отдельные фрагменты СВУ.

Теперь, следом за вытянувшимися лицами у всех присутствующих вдобавок отвисли челюсти. Серьезные неприятности начали плавно перетекать в серьезные проблемы.

— В новостях ничего такого не сообщали, — Евгений первым сумел совладать с внезапным столбняком, — а я не пропустил ни одной заметки, включая откровенные сплетни.

— О таком не трубят на каждом углу, — голос Фазиля словно обреченно закатил глаза. — Вот если быстро выйти на заказчика или исполнителя не удастся, тогда да, можно и подразнить их немного, попробовать спровоцировать на спонтанные необдуманные действия. Но до поры до времени подробности стараются не разглашать, хотя…

— Что там не так? — теперь ожила и Оксана.

— С учетом того, сколько машин со специфическими номерами туда нагнали, мало у кого остаются сомнения, что дело нечисто. Обычный камнепад или оползень такого ажиотажа не вызывают.

— То есть мы имеем дело с покушением, — заключила девушка, — ясно. Кто-то целился в Руслана, но, к счастью, промахнулся.

— Эм-м-м, — протянул Фазиль. — Такая версия напрашивается сама собой, но я бы не был столь категоричен. Вот вы можете припомнить хоть один случай, когда Погожин вступал с кем-либо в столь серьезный и бескомпромиссный конфликт, что речь могла идти о физическом устранении конкурента? Вот и я тоже. Его «Бионом» нашел свою уникальную нишу на рынке и никому дорогу серьезно не перебегал. Внутри компании все управляющие контуры замкнуты на самого Погожина, а все остальные сотрудники и партнеры — лишь мальчики на побегушках, пусть и весьма высокооплачиваемые. Подсиживать его ради того, чтобы занять место во главе компании просто некому. В общем, картина показалась мне несколько странной, и я решил лично ознакомиться с ситуацией на месте.

— Что-нибудь удалось разнюхать?

— Разнюхать… м-да… В общем, днем я туда даже соваться не стал. И чтобы внимания излишне не привлекать, да и условия там были неподходящие. Я счел более разумным наведаться на место позже, когда завал уже разобрали и сняли оцепление. Ночью, да без лишних свидетелей возможностей существенно больше.

— Я поняла, — кивнула Оксана.

Их племя никогда не обсуждало по телефону столь… интимные подробности своей жизни, но, те кому надо, все прекрасно понимали. Даже Евгений сообразил, что Фазиль решил перекинуться, чтобы острым звериным обонянием различить даже самые слабые следы.

— Непосредственно на месте обвала ловить было откровенно нечего, — тот продолжил свой доклад, — толпа народу, бульдозеры, пыль — затоптали там абсолютно все. Поэтому я решил пройтись по окрестностям и внимательно обследовать те тропинки, по которым злоумышленник мог забраться на скалу.

— И что? — по мере повествования Фазиль говорил все медленней и осторожней, тщательно подбирая слова и все чаще делая паузы. Складывалось впечатление, что он старался оттянуть неприятный момент раскрытия всех карт, а потому уже начинающей нервничать Оксане то и дело приходилось его подталкивать. — Нашел что-нибудь интересное?

— Да, нашел. И следы, и то место, откуда следили за дорогой. Все было организовано исключительно грамотно. Обычный человек ничего и не заподозрит, только запах… запах, который я ни с каким другим не спутаю.

— Что-то… знакомое?

Оксана догадывалась, что ответ Фазиля ее вряд ли обрадует, но прозвучавшее имя словно с размаху ударило ее по голове тяжелым булыжником. Мир перед глазами поплыл, контуры предметов утратили резкость, превращаясь в нечто нереальное, в какое-то подобие скверного сна. Ведь не может же такого происходить в действительности! Это просто невозможно!

— Прости, я… — она обхватила голову руками, массируя виски и пытаясь отрешиться от мерзкого звона в ушах. — Ты уверен, что ничего не перепутал? Слишком уж это… нелепо!

— Я и сам не сразу поверил, несколько раз все вокруг обежал, чтобы убедиться, — послышался тяжелый вздох, — но ошибки быть не может. Тот взрыв организовал Гриша Хуварин.

* * *

Отсветы включенного телевизора плясали по стенам расплывчатыми цветными тенями. Их вспышки выхватывали из мрака скудную обстановку маленькой комнатки недорогого придорожного мотеля и сидящего в продавленном кресле невысокого, но плотного человека. Он оставался совершенно неподвижен, и только его правая рука, словно живущая своей собственной независимой жизнью, время от времени машинально поглаживала окладистую черную бороду.

И еще на окаменевшем Гришином лице какие-то признаки жизни подавали глаза, следящие за экраном невидящим и немигающим взглядом.

Рекламный блок закончился и начался очередной ежечасный выпуск новостей, по сотому разу перетрясающий одни и те же события минувшего дня. Ничего нового.

Гриша протянул руку и взял со столика свой телефон. Он без особой надежды понажимал кнопки, но испещренный трещинами экран оставался мертв. М-да, все же не стоило в приступе гнева швырять его об стену. Тем самым он по сути полностью обрезал свой канал связи с внешним миром, и единственным источником информации теперь выступал телевизор, выцедить хоть что-то новое из передач которого оказывалось совершенно невозможно.

Разумеется, завтра, по дороге в аэропорт он купит себе новый аппарат, но это будет только завтра. Ну а сейчас ему предстояло до самого утра сидеть на информационной диете и маяться от невозможности хоть с кем-нибудь связаться или пролить хоть какой-то свет на происходящее.

С утра новость об аварии, в которую попал Руслан Погожин, еще пару раз промелькнула в сводках, но после, когда стало ясно, что все закончилось благополучно, ушла в небытие, вытесненная более актуальными репортажами. Гриша же жаждал знать подробности, но прекрасно понимал, что некоторыми деталями случившегося с широкой публикой никто делиться не станет. Если одна машина отправилась на дно, то с другой все только-только начиналось…

Гриша положил разбитый телефон обратно на столик, борясь с искушением приложить его об стену его еще разок. Вот вечно он сперва что-то делает, поддавшись сиюминутным эмоциям, и только после начинает думать, кроя себя самого распоследними словами.

Да, последний разговор получился крайне жаркий и самого начала шел на повышенных тонах, тем более, что у Гриши имелось более чем достаточно причин для того, чтобы прийти в бешенство. Но нужно же хоть как-то держать себя в руках! Проклятье! Гриша тяжело вздохнул, и вскоре его мысли вернулись в накатанную колею из сомнений, подозрений и догадок…

Во входную дверь осторожно постучали.

Недоумевая, кого это нелегкая принесла посреди ночи, Гриша выбрался из скрипучего кресла и побрел в прихожую. Быть может, кто-то из администрации мотеля или соседям что-то срочно понадобилось?

Конец ознакомительного фрагмента.