Зоопарк

Илья Вячеславович Паньков, 2019

Илья Паньков – блогер, журналист, автор курсов по журналистике и писательскому мастерству, номинант на премию «Писатель года» РФ 2018, в своей новой книге представляет нам – современность сквозь философский романтизм. По мнению автора, меняются только декорации, человек со своими потребностями и ценностями – постоянен. ЗООПАРК – это сборник рассказов, где главные герои, обыкновенные современные люди, которые, как и их предшественники, с начала времен ищут свое место в этом мире. Хотят быть нужными, любимыми и счастливыми… Содержит нецензурную брань.

Танец на проводах

Место похоже на вокзал или аэропорт. И еще в нем есть, что-то от дома культуры, в каком-нибудь небольшом городке. Ну, например, как в том откуда я родом. В детстве мне часто доводилось в нем бывать. Огромный холл, зеркала на стене почти во всю ее высоту. Отделка помещения под дерево, эдакого гнусно-коричневого цвета. Почти в центре, кстати, не к месту, стоит диван песочного оттенка. В правом углу дивана устроилась женщина в синей форме. Такая типичная проводница или дежурная по вокзалу. Приличные объемы ее занимают половину дивана. Немытая голова, неприятное лицо, все эти детали я замечаю как бы краем глаза, но, тем не менее, сразу подсознательно испытываю неприязнь к этой женщине. Как будто мне придется натянуто улыбаться и унижаться перед ней, чтобы получить свой билет. На синей форме в районе пухлой груди блестит желтизной какой-то знак. В принципе из-за этой женщины я и решила, что нахожусь на вокзале. Но еще где-то глубоко в мозгу бьется мысль, что из этого места можно улететь, поэтому может это и аэропорт.

Я помню, как вошла сюда и вдруг остановилась в центре зала. Я не вижу, куда идти дальше. Кажется, из этого места нет выхода. И вдруг я понимаю, что нахожусь внутри романтического кино. Но тут, же отметаю эту мысль и говорю себе:

«Детка, они бы взяли на эту роль какую-нибудь блондиночку в стиле секси и она бы лупала весь фильм своими красивыми глазками, но никак не тебя.»

Но кажется история все-таки романтическая…

Самое мое любимое занятие — это танец на проводах. Два провода натянуты между домами. Знаете два таких гладких черных провода. В моем детстве их использовали, чтобы сушить белье после стирки. А если провод разрезать, то внутри кроме медной проволоки и изоляции можно обнаружить тоненький стальной тросик. Так вот, танец.

Нет, конечно, танцем это назвать сложно. Я повисаю, взявшись за эти провода руками, раскачиваюсь, и дальнейшее можно описать, как выступление гимнаста на турнике. Но у меня все гораздо интересней. Я как бы управляю проводами, притягиваю, их друг к другу, отпускаю и летаю. Да, именно летаю. Поправляя свой полет касанием о гладкую веревку.

Да конечно, это не танец, а скорее полет, но мне нравиться называть сие действо танцем, так пусть так и будет.

Бывает ко мне приходит друг. Он тоже не прочь потанцевать на проводах. Правда друг не так хорош, как я. Пара оборотов на 360 градусов, резкая смена рук, вот, пожалуй, и все, что он может. А еще друг часто падает. В прошлый раз свалился и грохнулся об землю, удар был сильным. Я видел, что ему больно, но друг виду не подал, и улыбался.

Когда мы вдвоем на проводах я не поднимаюсь по уровню танца над другом. А иногда мы исполняем с ним, что-то синхронно. Какие-нибудь забавные перекаты друг через друга. Но только когда никого нет и я сам на проводах, или друг просто молча, наблюдает, отойдя в сторонку, как бы признавая мое превосходство в этом деле, я действительно лечу в своем танце.

Средних размеров луковицу разрезаю пополам. А потом половинки еще пополам. Одну третью часть красного болгарского перца примерно на такие же кусочки. Чуть обжариваю на сковороде. Добавляю свинину нарезанную средним кубиком. Помешиваю, подкидывая все это на сковороде, как заправский повар. Не люблю мешать лопаткой или вилкой. Еда должна готовиться немного и моим духом без посредничества металла. Когда на овощах и мясе появляется золотистая корочка, как любят писать в сборниках рецептур, добавляю крупно нарезанные шампиньоны, цветную капусту, стручки молодой фасоли, зеленый горошек и отварную морковь. Обжариваю еще пару минут. Поливаю соевым соусом, немного горчицы и ложка сметаны. Здесь бы чудесно подошли сливки, но их нет, да и черт с ними. Немного соли и черный молотый перец. Даю блюду потушиться. Рядом на плите булькает продолговатый рис. С ним ведь какое дело — нельзя переварить, да и солить надо хорошо. Рис любит соль.

Промываю рис под краном. Выкладываю в глубокую тарелку. Сверху овощи и мясо. Получилось, что-то, что можно было бы назвать словом — ризотто. Беру китайские палочки, пробую — очень вкусно. Закуриваю сигарету. Сразу начинает немного подташнивать. Вчера отмечали перевод коллеги на другой объект, приехал поздно и в очень нетрезвом состоянии. Ловлю себя на мысли, что за сегодняшний день произнес только: «Доброе утро» — консьержке в подъезде и пару раз: «Угу» — кассиру в супермаркете. Телефон молчит на столе, уставившись черным дисплеем в потолок. С ним всегда так, то разрывается каждые пять минут, связывая меня с десятками разных людей, а то, как будто умирает на несколько дней. Беру его в руки, думаю кому-нибудь позвонить или написать сообщение. Но понимаю, что не хочется, кладу обратно на стол. Сажусь в кресло, беру в руки тарелку с ризотто и начинаю, есть палочками. Включаю дивиди с пульта. Выбираю какую-то американскую молодежную комедию про колледж. Не то чтоб интересно, зато без негатива. Мне его сейчас совсем не хочется. Еда получилась действительно очень вкусной. Первое время ем не отрываясь. Но, обеспокоенный желудок вновь отзывается тошнотой, в висках начинает стучать вчерашний хмель. Ну что же, клин клином вышибают. Достаю из шкафчика гречневую водку, в бутылке на два пальца. Беру банку пива из холодильника. Выпиваю водку в три захода. Аппетит при этом просыпается страшный. Быстро подметаю все на тарелке. Пиво переливаю в стакан и перемещаюсь на диван. Уставившись в экран, где как раз во всем положительный парень-красавчик, ведет на свидание, девушку-раздолбайку, в очень красивое и романтичное место. Пытаюсь вникнуть в сюжет фильма, но как всегда на середине засыпаю.

Люблю в свой выходной поспать подольше. Вот и сейчас, часы показывали начало первого. Я потянулась в кровати. Тело такое мягкое и отдохнувшее. На душе хорошо и спокойно. Эх, как сладко, впереди еще целый день ничего неделанья. В ванной громко напевает соседка по квартире — Слава. Слава конечно очень странная девушка, но такая добрая, ко всему, умеет чудесно готовить. Чего я, если честно признаться, не могу, да и не хочу делать. Я села в кровати, не слезая с нее, натянула белую майку и спортивные штаны. Потом запрыгнула в теплые тапки и потопала на кухню. На плите меня ждала яичница с сыром и кофе, любезно приготовленные Славой. Можно завтракать. Но сперва я поискала глазами сигареты. На столе лежали Славины «Вог слимс» и зажигалка сверху. Почему-то терпеть не могу все эти тоненькие дамские сигареты. Придется идти в комнату искать свои. Вернувшись на кухню, я перелила кофе в чашку, добавила ложку сахара и уселась на табурет у окна, опершись спиной на стену, и подобрав ноги под себя. Подкурила сигарету от черной Славиной зажигалки «Крикет». Затянулась и отхлебнула кофе. Он немного остыл, но ничего сойдет. В голове не было никаких определенных мыслей, и я занялась изучением кухонного стола. Неброская светло кремовая скатерть с рюшечками по краям. С рюшечками? Ну, или как они там называются. Сахарница с цветочком, из нее торчит чайная ложка. Соломенная корзинка. В ней сиротливо завалялись две леденцовые конфеты, надкусанный бублик и уйма крошек. Черная пепельница посреди стола с парой раздавленных окурков, от тонких Славиных сигарет. Я подтянула пепельницу к себе и сбила пепел. Дверь ванной резко распахнулась. В коридорчике появилась Слава, румяная и как всегда веселая. Короткий халат, полотенце намотано на голове, стройные ноги обуты во вьетнамки.

— Эй, привет лежебока. Встала? — радостно заголосила она.

— Ага, доброе утро, — ответила я не совсем бодро.

— Нет, это не утро, а чудесный день, гляди какая погода!

Я посмотрела в окно и поморщилась. Эдакий пасмурный, осенне-зимний день во всей своей красе. И холодно, небось, промозгло, сыро. Но Слава, как всегда не замечает таких мелочей.

— Чудо! — восклицает она, уже подойдя к окну и выглядывая во все стороны.

–А я, тут тебе яичницу поджарила. Ха. Знаешь анекдот про пожарников? — спросила она.

Я отрицательно покачала головой.

— Хочешь, расскажу?

Слава всегда, что-то рассказывает и порой ее истории такие фантастические, что просто закачаешься.

— Накурился наркоман, — начала Слава, не дождавшись моего согласия, — а тут пожар. Приехали пожарные, спасли весь дом, осталась одна квартира, они выбивают в нее дверь, забегают в спальню, а там лежит наркоман на кровати. « О, а вы кто?», — спрашивает он у пожарных. « Мы пожарные», — отвечают те. « О, а пожарьте мне картошечки», — говорит им наркоман. «Да не, ты не понял, мы не жарим, мы тушим», — отвечают они. «Ха, тогда стушите».

Я улыбнулась.

— Не смешно? — спросила Слава, и тут же опять не дожидаясь ответа, добавила, — ешь яичницу пока горячая.

— Хорошо, сейчас, только в ванну схожу, умоюсь.

Я слезла с табурета и направилась в ванну. Проходя мимо Славы, чмокнула ее в щеку, все-таки она хорошая. Слава засмеялась.

Через пятнадцать минут я сижу в комнате на диване поджав ноги. Смотрю то в телевизор, то на Славу. По телевизору какая-то передача про путешествия. Слава куда-то собирается. Есть у нее одна забавная черта — Слава умеет делать уйму дел одновременно. Выщипывает брови пинцетом, держа в руке маленькое зеркало. Тут же сушит волосы феном. Выбирает одежду. Наносит макияж. И все время не перестает болтать. Я изредка бросаю фразы, поддерживая разговор. Мне все лень.

— А может, пойдешь с нами, погуляем, в кофейню сходим? — в который раз предлагает мне она.

— Нет, не хочу, хочу отдохнуть. Да, и буду мешать вам (у Славы новый ухажер) тем более вечером концерт.

— А, я забыла, ты ж с этим длинным Димой идешь на этих металлистов «20 лет асфальту».

— Не с длинным, а высоким Димой и так же общими друзьями. Не металлисты, а «Ария» — рок. «Герои асфальта, 20 лет в пути» — название программы, — поправляю я Славу.

— А, мне все равно, там так барабаны барабанят, — с невозмутимым видом отвечает она и что-то хочет добавить, но не успевает. У нее звонит телефон.

— Да, да, — с кем-то соглашается Слава, не переставая подпиливать пилочкой ногти.

— Через 15 минут, — говорит она и сбрасывает вызов.

Кладет мобильник на журнальный столик и быстро заканчивает туалет, целует меня в щеку и машет на прощание рукой.

–Эй, — кричу я ей, когда она уже обувается в коридоре, — ты хоть приведи ухажера познакомиться, чтобы я знала, могу ли я ему тебя доверить.

–Обязательно, — отвечает мне Слава, закрывая за собой дверь.

Мерзнут босые ноги, я укрываюсь пледом, устраиваюсь поудобней на диванчике и незаметно для себя проваливаюсь в сон.

Чертов диск, опять он у меня в руках. Сотни раз, обещал себе, его куда-нибудь деть. Так легко — щелк и он бы переломился, но нет. Я проснулся около девяти вечера. Проспал часов пять. И как-то очумело начал сразу его искать. Комедия давно закончилась, на экране оглавление диска с названиями фильмов. Какими-то чужими руками достаю его и вставляю этот — знакомый до дрожи. На нем наши общие фотки и видеозаписи. И вот я все отчетливей начинаю слышать дождь.

Мы встретились около двенадцати дня. И по обыкновению, беседуя и споря, утопали в «старый город». О чем говорили? Не помню. Наверно, как всегда о книгах или о фильмах. Точно. Она рассказывала мне о книге Керуака: «В дороге». Осень — пасмурно и слякоть. Небо хмурилось и наконец, пошел дождь. Холодный, моросящий, он падал на наши головы. Я застегнул молнию на куртке.

— Хорошая куртка, — заметила она, — в такой наверно очень тепло и уютно.

Я не отреагировал. Хотя внутри очень обрадовался. Черная, кожаная, я купил ее совсем недавно. Куртка была красивой, и мне хотелось, чтоб она обратила на нее внимание. В что же она была одета? Нет, уже не вспомнить. Помню только, как ее светлые и вьющиеся волосы пропитывались влагой, и липли к лицу.

Мы спрятались под сводом какого-то заброшенного здания. Я достал травку, и мы закурили, передовая косяк из рук в руки. Воздух наполнился сладковатым запахом марихуаны.

А дождь из моросящего перешел в ливень. Стало понятно, что он на весь день.

— Гулять теперь явно нельзя, если не хочешь подхватить воспаление легких, — сказал я Лии. Она вся промокла и дрожала. И неожиданно даже для себя продолжил:

— А поехали ко мне, обсохнем, согреемся. Ты же вся дрожишь.

Да, прозвучало, как-то двусмысленно, ну и ладно.

— Пожалуй, действительно холодно, — ответила она и улыбнулась.

Мы едем в большом автобусе и молчим. Лия смотрит в окно, я пытаюсь согреться. Внезапно, она кладет мне свою руку в ладонь, все так же глядя в окно и ничего не говоря. И я держу ее руку пока мы не доезжаем до нужной нам остановки. Это наваждение.

Дома я даю ей чистые джинсы и толстовку. Она переодевается тут же, повернувшись ко мне спиной. Я вижу, краем глаза, тонкую полоску ее стрингов и гладкую спину.

Переодетой Лии я даю теплые тапочки в виде собачек и полотенце. Она вытирает волосы. Мы идем на кухню, где пьем водку, чтобы не заболеть. Я хочу включить музыку. Проигрыватель стоит на полке сверху Лии и мне приходиться тянуться над ней. Я опускаю взгляд и вижу ее хрустально-серые глаза. Она очень пристально смотрит на меня. Я пододвигаю стул и сажусь близко-близко с ней. Моя рука ныряет под толстовку и гладит Лиин живот. Подбирается к груди. Она как оказалось не большая и как раз помещается в моей ладошке. Лия тянется ко мне и целует меня. Ее соски набухают в моих руках, и я пробую их на вкус. Скидываю с нее толстовку, впиваюсь поцелуем в шею. А рука расстегивает пуговицы на Лииных джинсах. Я проникаю внутрь под трусики, и мою руку трепетно встречает разогретая влажная дырочка. Я орудую у нее там изо всех сил. Лия стонет и закусывает губы. В какой-то момент она вдруг озверело срывает с меня одежду. Сжимает в руках моего друга. Я в полной готовности. Вхожу в нее тут же. Она упирается руками на кухонный стол. Я пристраиваюсь сзади. Стол ходит ходуном, чертовски неудобно. Так и не разлепившись, мы перебираемся в комнату на кровать. Я сверху, превращаюсь в маятник, даже не замечаю, как стираю в кровь колено. Потом струя из самой моей сердцевины разваливает вселенную на атомы. И так еще несколько раз.

Внезапно стемнело, мы лежим в моей кровати, не включая свет, и молчим. На столике рядом тихо тикают часики. Мне очень хочется пить. Я поднимаюсь и иду на кухню. Пью воду прямо из чайника. Застыв у кухонного окна, смотрю на городские сумерки. Пальцы сами находят сигарету, и я прикуриваю ее от спичек. Сзади раздаются шлепки босых ног. Лия подходит и обнимает меня. Ее щека прижимается к моей спине.

— Ты проводишь меня на остановку? — нарушила она тишину.

— Да, конечно.

Я пробую развешенные, здесь же на батарее, ее вещи рукой — они сухие.

Минут сорок валяюсь в ванне, тупо уставившись в одну точку. Да, что же, это такое? Сколько, это будет продолжаться? Чертов диск. Решительно встаю. Но тело разомлело. Чувствую головокружение, перед глазами мелькают черные точки.

Курю сигарету на балконе. После, возвращаюсь в комнату на диван и включаю комедию с того самого момента на котором уснул.

Просыпайся, просыпайся, стучит в голове. Я открываю глаза. Комнату наполнили сумерки. Тепло и тихо. Включенный телевизор создает своим голубоватым светом атмосферу уюта. Звук как оказалось, я отключила и телефон. Так хорошо. И чего это за просыпайся. Я решаю снова заснуть. Но вдруг появляется смутное чувство, что я о чем-то забыла. Ну, точно — концерт! В сумерках пытаюсь нащупать телефон. Нахожу его под подушкой и включаю — 17-10. Боже! Начало в семь, встретиться договорились в шесть. Проспала, все проспала. В голове зашевелилась мысль послать все к чертям. Но тут, же вспоминаю, что Дима отдал мне билеты, сославшись на то, что он может их потерять. Да и концерт. Мне действительно нравиться эта группа. В школе пару их песен я даже играла на гитаре. Нельзя. Вскакиваю, как ужаленная. На телефон, вновь появившийся в сети, градом посыпались сообщения, но мне до них пока нет дела, разберемся потом.

В ванной из зеркала, на меня смотрит мое, чуть припухшее ото сна лицо. На голове бардак. Умываюсь холодной водой и сразу мою голову под душем. Выбегаю в зал, не переставая вытирать волосы полотенцем. Включаю свет. На диване уже, кажется, в третий раз разрывается телефон. Беру трубку, даже не посмотрев на имя звонящего, в принципе я и так знаю.

— Эй, привет я тебе уже наверно в десятый раз звоню. Ты чего телефон отключаешь? — слышу я голос Димы.

— Понимаешь, в телефоне батарея села, а я не заметила, — соврала я.

— Ну, ты даешь. Я уже на место еду, Толик с Ирой и Семен уже тоже почти там. Ты, что только проснулась, голос у тебя какой-то сонный?

— Нет, Дима я уже почти выхожу, — вру на ходу.

–Хорошо, тогда лови машину и приезжай, мы будем ждать тебя в кафе.

Дима называет мне адрес и название кафе. Я прошу секунду подождать. Нахожу на столике ручку и какой-то чек. Записываю под диктовку координаты.

— Ксюша, а хочешь, анекдот расскажу? — весело предлагает Дима.

Достали они со своими анекдотами. Издеваются, что ли:

— Дима, если я буду слушать твои анекдоты, то точно опоздаю. А мне не хотелось бы. Да и думаю тебе тоже, ведь билеты у меня.

Получилось хамовато.

— Окей, злюка, собирайся, не буду мешать. До встречи.

— Пока, — отвечаю я и сбрасываю вызов.

Итак, начнем. Я хватаю фен и подсушиваю волосы. В перерывах раскидываю одежду по комнате, подыскивая, чтобы одеть. Останавливаю свой выбор на черном коротком платье, высоких черных сапогах и черном пальто сверху. Задумываюсь, не одеть ли сверху платья красную короткую кофту, одеть красные, а не черные сапоги, взять с собой красную сумку и намотать на шею красный шарф. Тогда и губы можно накрасить поярче. Но в красных сапогах ноги быстро устают, а правый еще и давит. Нет, оставляю все как есть.

Усаживаюсь перед зеркалом. Наношу тон с пудрой, румяна, тени. При помощи специальной щеточки, делаю ресницы длинными и красивенными. Еще раз корректирую румяна. Хватаю сумочку, телефон, помаду и выбегаю в коридор. Обуваюсь, надеваю пальто, крашу губы. Так, вроде все. Блин, где ключи? Ищу в карманах, сумочке, шарю по коридору, прохожу назад в комнату, ищу там. Нету. Вот так всегда. Начинаю паниковать. Еще раз обшариваю все и нахожу их на дне левого кармана пальто. Вот хрень!

Выскочив на улицу, я очень быстро добегаю до дороги. Вечерний час-пик, машин полно. Взмахиваю рукой, и тут же рядом со мной притормаживает светлая отечественная машина. За рулем пожилой мужчина в коричневой кепке. Спрашивает куда мне надо. Я хаотично начинаю искать листик с названием кафе в сумочке. Ну, конечно же, я его забыла дома. Пытаюсь припомнить, ничего не выходит. Пытаюсь объяснить. Мужчина морщиться и кажется, понимает, примерно.

— Найдем, — говорит он мне и называет сумму.

Я проверяю на месте ли кошелек и есть ли в нем деньги. С радостью обнаруживаю там искомое и даже больше — билеты на концерт. Вау! Я соглашаюсь с ценой и усаживаюсь на переднее сиденье. Наконец смотрю на время — 17-50. Ух, ты, какая я молодец, успела всего за сорок минут. Но вскоре опять начинаю нервничать. На «Московском мосту» тянучка, наверно авария. Машины еле ползут. Только этого мне не хватало. Но, вот мы проезжаем огороженное место. Две стукнутые машины. Вокруг ходят толстые гаишники. Полно осколков от стекол.

— Где они права только покупают, прут по этой реверсивке, — возмущается мой водила. И внезапно обращается ко мне:

— Девушка, а хотите анекдот расскажу?

Это уже не смешно! Я отказываюсь. Место аварии осталось позади и движение пошло оживленней. Водила включает радио «Шансон». Я прошу поменять волну, и он совсем выключает радио. Едет дальше, насупившись и почти молча. Только изредка ругает матом других водителей. На меня ноль внимания, ну и, слава богу. По дороге еще два раза звонит Дима.

Доезжаем мы довольно быстро. Я расплачиваюсь и вылезаю из машины. Махнув водиле рукой, я смотрю на время — 18-20. Захожу в кафе. Своих вижу почти сразу. Дима как всегда в центре внимания, рассказывает, что-то веселое, жестикулируя руками. Все смеются и курят. На столе стоит пепельница, фрукты и почти пустая бутылка коньяка. Вдруг они видят меня и очень радуются. Ира подбегает, чтобы обняться со мной. Меня усаживают на свободный стул.

— Ну, ты даешь, мы уже думали, что концерт накрылся. Вот с горя коньяк пьем, переживаем, — весело говорит мне Дима.

— Со мной всегда так, — отвечаю я.

Толик заказывает еще одну бутылку коньяка. Понятно, как всегда платит он. Мы выпиваем. Семен не пьет он за рулем. Первый бокал коньяка сразу бьет по затылку. Я вспоминаю, что за сегодняшний день, съела только яичницу. Закусываю виноградом, закуриваю и чувствую, что пьянею. Справа Дима мне, что-то весело рассказывает, слева, как всегда хмурый Семен.

Дима по случаю одет в черную «косуху». А вообще-то высокий, симпатичный и с прической под хиппи, он явно считает себя неотразимым. Но лично мне он не очень, чего-то не хватает. Семен смотрит на часы и говорит, что нам, пожалуй, пора. Мы быстро допиваем коньяк и вываливаемся на улицу. Семен подгоняет машину, мы грузимся. Откуда-то в моей руке появляется пиво, я пью. Справа ко мне приклеилась Ира и рассказывает про какую-то кофточку, потом вдруг переходит на Толика, и говорит мне по секрету, что они скоро поженятся. Интересно скольким она уже рассказала это по секрету.

Свое восхищение от услышанного я высказываю фразочками типа: ого, ух ты, да ты что и т.д. Но ехать, слава богу, не долго.

Мы на месте. На входе нас проверяют милиционеры и пропускают. Внутри хаос. Куча пьяной и странной молодежи. Все пьют и курят. Концерт только начинается. Обстановка не очень. Какого-то молодчика, пытавшегося перемахнуть через ограждение в более дорогую зону, лупасят дубинкой. Дима исчезает и возвращается с выпивкой. Дает мне пластиковый стакан со светлым и говорит:

— У меня есть товарищ, он рассказывал, что когда в учебке был, их, курсантов посылали, стоят в ограждении, на разных концертах. Дело говорил жуткое.

Я киваю головой.

Но вот, вокалист начинает, исполнят старые хиты, и я ору во всю глотку, вместе с залом. Поют все, даже застывший камнем Семен.

К середине концерта у меня жутко начинает болеть голова. Ира и Толик куда-то пропали. Я спрашиваю у Семена, где они.

— Опять набрались порядком и где-то выясняют отношения. Семейная жизнь сама понимаешь, — отвечает мне он.

— Чего понимаю я ж не замужем?

Семен, только странно улыбается мне в ответ.

А Дима довольно пьян, прыгает и веселиться. Я пытаюсь вновь вникнуть в окружающую атмосферу, но головная боль усиливается и не отпускает меня до конца концерта.

Мы со всей толпой вываливаемся на улицу. Все вокруг пьяные, бьют бутылки, орут песни. Дима в приподнятом настроении, тоже орет. Кажется, ему понравилось больше всех. Я усаживаюсь на заднее сиденье Семеновой машины. Голова не проходит. Ира и Толик отвалили не попрощавшись.

— Они уже дома и помирились, я звонил, — сообщает Дима, и продолжает, — Семен, братуха, поехали надо еще выпить.

— Я за рулем, — говорит Семен.

— А вот, Ксюша очень хочет выпить. Правда Ксюша? — шутливо произносит Дима.

— Нет, не хочу, голова болит. Семен ты можешь отвезти меня домой?

Голова действительно просто раскалывается.

— Могу Оксана, не вопрос, — отвечает Семен.

— Ксюша, зачем домой? Сейчас все вылечим. Семен поехали в барчик, — не унимается Дима и пытается обнять меня за шею.

Я останавливаю его взмахом руки и говорю:

— Пожалуйста, Дима, очень болит голова, я все равно поеду домой, пусть даже и на попутке.

— Ладно, как хочешь, зачем так нервничать? — обижается он.

Семен заводит машину, и мы трогаемся.

В пути Дима снова оживляется и всю дорогу пытается залезть своими руками мне под пальто. Это быстро надоедает, и я говорю:

— Дима, не заставляй меня совсем в тебе разочаровываться.

Он, кажется, вмиг трезвеет. Смотрит на меня серьезными и грустными глазами.

— Зря ты так Ксюша, я ведь жениться на тебе хочу, — произносит тихим голосом, отворачивается к окну и замолкает совсем.

Но через 5 минут, вдруг переключается на Семена. Рассказывает, что ему очень понравилось на концерте, просит остановить у ларька, чтобы купить пиво. Я прошу остановить на обратном пути, очень хочется в постель. Семен проезжает мимо ларька. Через несколько минут машина тормозит возле моего парадного. Диму еще больше развезло, он порывается меня проводить до квартиры, но я быстро прощаюсь и убегаю в свой подъезд.

Конец ознакомительного фрагмента.