Дело труба. Баку-Тбилиси-Джейхан и казахстанский выбор на Каспии

Илья Заславский, 2005

Торжественная церемония открытия нового нефтяного трубопровода Баку–Тбилиси–Джейхан (БТД) состоялась 25 мая 2005 года в Баку. В результате этого активно «распиаренного» события огромное количество СМИ и всевозможных аналитиков во многих странах принялись рассуждать о возможных последствиях для России с точки зрения потери или удержания транзита казахстанской нефти по своей территории. Какие факторы (внешние и внутренние) определяют с экономической точки зрения возможность вывоза углеводородов, прежде всего нефти, из Казахстана? Как все эти факторы соотносятся с ситуацией в России и ее вероятными действиями? Настоящее исследование – попытка объективно оценить сложившуюся ситуацию

Глава вторая

Международные нефтяные компании и Казахстан: кто что решает

Для того чтобы понять, как будет определяться судьба экспорта нефти из Казахстана, необходимо до всяких количественных выкладок выяснить: кто вообще в реальности владеет этой нефтью, транспортными путями, как происходит процесс принятия решений относительно выбора того или иного пути для вывоза «черного золота»? Иными словами, важно не то, «кто располагает правом собственности», а «кто в действительности распоряжается произведенными богатствами?». Безусловно, четкий и ясный ответ на данный вопрос дать невозможно, хотя бы в силу того, что это крайне закрытая информация, но некоторые обоснованные предположения относительно общей тенденции в сегодняшнем Казахстане возможны.

Интересы Казахстана (о которых любят рассуждать некоторые аналитики, делая поверхностные и надуманные обобщения) — это на самом деле очень неоднородное понятие. В целях нашего исследования необходимо отметить, что правительственные структуры и государственные добывающие и транспортные компании Казахстана, такие как национальная компания «КазМунайГаз» (КМГ), имеют свои интерес и вес при принятии решений об экспорте нефти^[14], а международные нефтяные компании, за которыми стоят иностранные капиталы, и/или зарубежные правительства, — свои.

Очевидно, что по юридическим нормам международные компании, которые владеют подавляющей частью добытых в Казахстане углеводородов, могут формально распоряжаться «своей» частью нефти так, как считают нужным. Но на самом деле взаимодействие между режимом Нурсултана Назарбаева и компаниями-инвесторами происходит менее радужно, чем может показаться на первый взгляд. Вопрос о выборе того или иного пути экспорта нефти редко является четко предрешенным, и его решение рождается в результате определенной борьбы интересов и взаимных компромиссов.

В этой связи интересно недавнее рассуждение казахстанского издания журнала «Эксперт», посвященное запуску БТД: «Да, мы за диверсификацию нефтяных потоков — мы будем поставлять нефть в различные трубопроводы (БТД, Атасу — Алашанькоу, в Иран). Однако стратегическим партнером для нас остается Россия, а основным направлением — северный маршрут Каспийского трубопроводного консорциума. Выбор этот понятен, и почти все иностранные компании, работающие в Казахстане (а именно они, а не государство как де-факто, так и де-юре являются экспортерами нефти), с этим выбором согласны или же попросту смирились с таковым из-за отсутствия иных реальных альтернатив для экспорта».

О выборе стратегического пути мы будем говорить в следующих главах, а сейчас надо остановиться на вопросе соотношения сил иностранных компаний и государства на примере нескольких последних событий в Республике Казахстан, которые со всей очевидностью демонстрируют реальный расклад.

Коротко основные тезисы можно сформулировать так:

на фоне растущего ВВП и добычи нефти государственные структуры Казахстана действуют более уверенно и самостоятельно по отношению к иностранным нефтяным компаниям, чем это было в начале 90-х.

Более того, эту уверенность дополняет широкий арсенал мер возможного воздействия и манипулирования, который правительство Казахстана использует для лоббирования своих собственных интересов в нефтяном секторе республики.

Прежде всего правительство желает, чтобы компании, пришедшие в страну во время хаоса в период развала СССР, наконец, перестали упирать на инвестиционные риски страны и выторговывать льготы с помощью особого статуса «первопроходцев». Это означает повсеместное и максимальное «соковыжимание» иностранных компаний с финансовой точки зрения. По замыслу казахстанского руководства, они должны согласиться на увеличение налоговых выплат в государственный бюджет по той ставке, которая установлена сегодня в стандартном налоговом режиме Казахстана для всех международных нефтяных компаний.

Так, например, стало известно, что в первые три месяца 2005 года «Тенгизшевройл» (ТШО) потратил в Казахстане около 780 млн. долларов, начиная от выплат государству и заканчивая зарплатой местному персоналу, но официальная Астана успешно добилась увеличения примерно на 20–30% вклада этой компании в национальную экономику. Случилось это после того, как нынешней весной «Тенгиз-шевройл» получил ряд «дополнительных» претензий от казахстанских ведомств, которые наложили штрафы на компанию за хранение нефтешлама и загрязнение территории. «Экологический» аргумент очень эффективен и суров: к примеру, канадской компании «ПетроКазахстан» за невыполнение разных правительственных указаний в этой сфере было приказано ограничить добычу на Кумкольской группе месторождений, которая крайне важна для стратегии этой компании.

Или другой показательный пример. В начале июня стало известно, что департамент таможенного контроля по Атырауской области Казахстана возбудил уголовное дело по факту уклонения от уплаты таможенных платежей филиалом американской Halliburton International Inc., оказывающей субподрядные услуги ряду крупных нефтяных компаний^[15].

По данным Талгата Каримова, начальника управления по борьбе с контрабандой департамента таможенного контроля Казахстана по Атырауской области, в ходе плановой проверки филиала Halliburton International Inc. был выявлен ряд нарушений таможенного законодательства республики, в первую очередь статьи 14 Таможенного кодекса «условный выпуск». Известно, что режим «условный выпуск», предусматривающий льготы по уплате таможенных платежей, распространяется на товары и транспортные средства, перемещаемые через таможенную границу Казахстана, которые затем, согласно заключенным контрактам, могут использоваться лишь в оговоренных местах и на строго определенных объектах. Каримов сообщил, что Halliburton International Inc. должна была ввозить товары в режиме «условный выпуск» только для ТОО «Тенгиз-шевройл» и международного консорциума Agip KCO, подрядчиком которых она является.

«При ввозе товаров и техники в этом режиме пошлины начисляются, но не взимаются. Однако эти товары должны находиться под таможенным контролем, чтобы в любое время можно было убедиться, что они эксплуатируются только в определенных проектах», — пояснил представитель таможенного департамента. В ходе проверки выяснилось, что некоторые товары и оборудование (компьютеры, расходомеры, бетономешалка, полуприцеп, преобразователи и так далее), ввезенные в режиме «условный выпуск», на момент проверки фактическому контролю предъявлены не были.

По информации Талгата Каримова, это оборудование давно эксплуатируется на других объектах, что может допускаться лишь при условии уплаты компанией всех начисленных таможенных пошлин, чего Halliburton International Inc. сделано не было. Начальник управления сообщил, что, по подсчетам таможенников, Halliburton International Inc. должна уплатить 30 463 026 тенге (то есть 228 тыс. долларов) за грузы и оборудование, ввезенные на территорию Казахстана в льготном режиме для использования на Тенгизском месторождении и в нефтяных операциях на шельфе Каспийского моря, а затем перемещенные на другие объекты.

Ясно, что трактовка тех или иных норм казахстанского права очень часто является исключительной прерогативой официальных органов власти страны, которые уже используют ее в зависимости от политической конъюнктуры и толерантности международных нефтяных компаний по отношению к пожеланиям режима в Астане.

Помимо повышения налоговых выплат казахстанское государство также хочет переложить на плечи иностранных компаний риски по освоению неподтвержденных месторождений на казахстанском шельфе Каспийского моря и, самое главное, платить меньше за свое участие в проектах.

Яркой иллюстрацией подобного отношения может служить апрельская история с вхождением компании «Каз-МунайГаз» в Северо-Каспийский консорциум (СКК), разрабатывающий морское месторождение Кашаган с запасами в несколько миллиардов тонн нефти.

У Казахстана не было формальных юридических прав претендовать на акции консорциума. Их хотели купить другие партнеры, которые боролись за сохранение этого права, но столкнулись с разнообразным ответным давлением казахстанских чиновников.

Было известно, что Казахстан способен «помочь» уменьшить стоимость освоения Кашагана. Agip KCO — оператор Кашагана — обратилась в правительство за разрешением внести изменения в экологическую программу для экономии затрат. К примеру, власти могли не заставлять оператора вывозить шлам, промышленные стоки и прочие отходы для утилизации на суше, а разрешить закачивать их в пласт. Так консорциум хотел уменьшить издержки на найме судов, перевозке, сооружении инфраструктуры для уничтожения отходов. Детали этих переговоров малоизвестны, но представляется наиболее очевидным, что казахстанское правительство пообещало акционерам Северо-Каспийско-го консорциума выполнить его просьбы и в ответ на это вхождение государства в консорциум было одобрено.

В результате «КазМунайГаз», приобретающая от имени государства доли в проектах, заплатит за дополнительные акции меньше, чем остальные покупатели: 8,8% акций консорциума (50% пакета компании «Бритиш Гэс») обойдутся ей в 630 млн. долларов, оставшиеся 50% пакета будут пропорционально проданы пяти из шести акционеров СКК за 900 млн. «Бритиш Гэс» начинала продавать свой пакет (16,66%) в 2003 году за 1,23 млрд. долларов, но с тех пор инфляция и инвестиции компании в Северо-Каспийский проект подняли стоимость акций до 1,8 млрд. Сделка затормозилась, поскольку остальные акционеры первоначально противодействовали вхождению в него Казахстана. Эта почти двухлетняя сага четко продемонстрировала, что власти с временными отступлениями все-таки добиваются своих целей.

Вернемся к вопросу принятия решений по экспорту нефти. Пример и анализ ситуации вокруг консорциума здесь будет также крайне показателен.

Сейчас, после вступления в проект государства, западные инвесторы хотят, чтобы «КазМунайГаз» формально документировала обещание «проявлять старание, чтобы не возлагать финансирование своих активов и обязательств по инвестированию на других акционеров». Они опасаются, что компания, не имея собственных средств на покупку доли в консорциуме, также не сможет и полноценно участвовать в опытно-промышленной разработке Кашагана. Весь проект стоит более 10 млрд. долларов — и вполне вероятно, что «КазМунайГаз» постарается решить проблему финансирования за чужой счет.

Но, кроме того, акционеры опасаются, что Казахстан может использовать финансовую проблему как повод для достижения политической цели: перепродажи части доли «КазМунай-Газа» какой-либо китайской компании, например Китайской национальной нефтегазовой корпорации. Поэтому американская компания ExxonMobil, например, требует, чтобы казахстанская компания взяла также на себя обязательство не продавать свои акции без одобрения других акционеров.

Похоже, американцы волнуются не зря.

Астана придает все большее значение энергетическому взаимодействию с Китаем. Казахстан готов и к совместной добыче углеводородов на своей территории, и к существенным поставкам нефти и газа в Поднебесную.

Китай и Казахстан имеют свои четкие политические цели, и это беспокоит инвесторов возможной высокой стоимостью проекта, особенно при строительстве нового экспортного трубопровода.

Позиция иностранных акционеров простая и ясная: они считают, что разработка Кашагана требует больших затрат и усилий, в особенности с их стороны, поэтому до 2013 года вопрос строительства нового нефтепровода не должен даже стоять на повестке дня. Акционеры имеют свои приоритеты и хотели бы в основном экспортировать нефть по маршруту Актау — Баку — Тбилиси — Джейхан (АБТД) и системе Каспийского трубопроводного консорциума (КТК).

Казахстанское же руководство хочет, чтобы новый экспортный путь был построен к 2009 году. Для этого в 2004 году оно подписало соглашение с Китаем о строительстве трубопровода Атасу — Алашанькоу пропускной способностью от 20 млн. тонн в год. Китайцы всеми силами наращивают активы в Казахстане, но без сырья с Каша-гана полноценная загрузка трубопровода нереальна. Для транспортировки углеводородов в западные районы Китая необходимо строительство большой ветки Атырау — Атасу через месторождения Кенкияк и Кумколь с предположительной пропускной способностью от 20 млн. тонн в год. Расчеты по стоимости данного проекта еще не проводились, но по предварительным оценкам она будет не меньше 1 млрд. долларов.

Поэтому нужно подчеркнуть, что если официальная Астана действительно захочет подключить китайские компании к разработке Кашагана, то это идея будет продвигаться в жизнь так же настойчиво и энергично, как была осуществлена идея вхождения в СКК.

По этой причине недавнее требование иностранных акционеров СКК к «КазМунайГазу» не перепродавать купленную долю без согласия партнеров не может рассматриваться как надежная защита их интересов. Акционерам следует заранее определить для себя, в обмен на какие уступки со стороны казахстанских чиновников им следует соглашаться с будущим прямым или опосредованным китайским присутствием.

Подводя итоги изложенному в этой главе, можно сказать, что внутриполитические процессы (как показывает пример «Тенгизшевройла», Северо-Каспийского консорциума и других проектов) не дают полной уверенности иностранным инвесторам. Но они подсказывают всем компаниям в Казахстане, что разумнее обдумывать варианты извлечения хоть каких-нибудь выгод из уступок властям, а не способы противодействия им.

Суть сегодняшней ситуации — в фундаментальном противоречии между властями и иностранными фирмами при оценке факторов инвестиционной политики, включая вопросы добычи и транспортировки углеводородов. Инвесторы уверены, что Казахстан далек от выгодных рынков сбыта, а по внутреннему устройству не близок к экономическим демократиям ЕС и США. Поэтому западные иневесторы ожидают в нефтяных контрактах соответствующей налоговой или иной финансовой компенсации. А правительство, напротив, убеждено, что условия внутренней экономики и экспорта значительно улучшаются, цена на нефть растет, льготы, предоставленные десять лет назад, уже с лихвой компенсировали инвесторам все первостепенные риски. Теперь отношения должны поменяться, и правительство может и должно играть ключевую роль в определении векторов развития нефтяной индустрии, включая вопросы добычи и экспорта. Пока общая ситуация с добычей и продажей казахстанской нефти будет улучшаться в краткосрочной и среднесрочной перспективах, Астана продолжит увеличивать давление на инвесторов.

Государство, персонифицированное кланом Назарбаева, будет играть не то что не меньшую, а скорее большую роль в определении маршрутов экспорта казахстанской нефти. Но, безусловно, оно не может делать это в полном отрыве от коренных интересов инвесторов, а также от объективно существующих факторов: уровня добычи, проблем эксплуатации, мощностей и тарифов — то есть того, что будет рассмотрено нами в следующих главах.

В заключение важно отметить следующее: то, что мы привыкли понимать под общим понятием «руководство», «власть Казахстана» или даже «назарбаевский клан», не является чем-то однородным и единым: внутри «семьи» Назарбаева намечается раздел на «подкланы», которые в политической сфере начинают между собой конкурировать, как, например, клан Дариги, одной из дочерей Назарбаева, и клан Тимура Кулибаева, зятя президента. По оценкам экспертов, Кулибаев, обладающий колоссальным состоянием и влиянием, особенно в банковской и нефтегазовой сферах, но в отличие от Дариги не имеющий подчиненных ему СМИ (которые Дарига имеет во множестве), пытается в последнее время этот недостаток восполнить. Его цель — использовать СМИ так, чтобы влиять на политические решения страны накануне выборов (более подробно о политических факторах читайте в заключительной главе)^[16]. Фактически соперничество этих двух кланов (и многих других «околосемейных») начинает приобретать публичный характер, и таким образом само руководство и «семья» Назарбаева становятся источниками некоторого «плюрализма». Соответственно судьба нефтегазовых проектов в Казахстане будет зависеть как от «разборок» между властью и международными нефтяными компаниями, так и отчасти от политических, экономических и персональных предпочтений и степеней влияния тех или иных представителей властей предержащих.

Примечания

14

Внутригосударственные интересы, кстати, между собой тоже могут быть крайне противоречивыми (об этом подробнее будет написано в разделе, посвященном современной внутренней политике Казахстана).

15

Интерфакс, 11 июня 2005 г.

16

Фурман Д.Е. Постсоветский политический режим Казахстана / Доклад Института Европы РАН № 142. — М., 2004.