Нянька для мерзавца

Инга Максимовская, 2021

Что делать, если ты карьеристка до мозга костей, душу отдала работе, а тебя уволили? Конечно, начать шпионить для конкурирующей компании. Вот только для этого нужно получить допуск к делам фирмы. А что если устроиться няней в дом Босса? Да легко! Но детей я ненавижу, воспитывать их не умею. Да и девочки подопечные мне попались непростые: подросток ЭМО и мелкая беззубая хулиганка, по прозвищу Козюлька. Они превратили мою жизнь в сущий кошмар и изменили отношение к миру. Я уже не понимаю, кто я на самом деле и зачем мне нужна эта дурацкая карьера.

Глава 4

Алла

Комната, в которую меня привела Нюша, мне понравилась. Светлая, не очень большая, обставленная со вкусом, без вычурности, но дорого. Видно, что кто-то очень старался, обустраивая небольшое помещение.

— Не знаю, но почему-то мне кажется, что хозяин не будет злиться, что я тебя сюда поселила, — вздохнула повариха, оглядываясь по сторонам, словно сканируя пространство взглядом.

— А почему он против должен быть? — спросила я.

— Это комната хозяйки, — тихо пояснила Нюша, и мне стало не по себе.

Я так и не узнала, кстати, куда делась мать девочек, но то, что в этом доме женского присутствия не ощущалось, было ясно с первого взгляда. Нет, прислуга и теща, и даже девочки не в счет. Просто дом был какой-то неуютный, не хватало милых женскому сердцу мелочей, которыми обычно украшают свое жилище хозяйки. Он словно впал в какую-то странную спячку и никак не желал из нее выходить, даже стараниями девочек их отца.

— Ольга Владимировна умерла, — всхлипнула повариха, и я поняла, что она была очень привязана к женщине, чье имя, казалось, повисло в спертом воздухе комнаты. — В последнее время она жила здесь. Не хотела мешать Алексею Михайловичу и пугать дочек. Светлая была женщина. Ангел. Думаю, она им и стала.

— Простите, я не знала, — с трудом сказала я, оглядываясь по сторонам. — Так, может, тогда не стоит мне здесь селиться?

— Не знаю, но у меня ощущение, что именно это ваша комната, — дернула плечом Нюша, — располагайтесь. Через час ужин.

Повариха ушла, а я свалилась на мягкую, покрытую лоскутным ярким покрывалом кровать, и прислушалась к себе. Организм требовал душа и отдыха.

Я пошла в ванную комнату, отметив, что Нюша все предусмотрела вплоть до новенькой зубной щетки и средств гигиены, выстроившихся на полочке ровной батареей. Шампунем я таким обычно не пользуюсь — по цене он превосходит мой любимый в разы. Но на безрыбье, как говорится, и рак рыба.

Пустив горячую воду, я уселась на бортик ванны, наблюдая, как она набирается, и задумалась, что делать дальше. Миссия моя ясна, тем более что хозяин конкурирующей с Зотовской фирмы дал точные вводные, и я знала, какая информация для него ценна. Вот только, судя по всему, Алексей Михайлович не тащит в дом работу, и потому моя деятельность под угрозой срыва.

А еще я поняла, что в концерне и без меня есть крот, да не просто какой-то лох, а человек, имеющий доступ почти ко всем делам. И это тоже ставило мой план под угрозу. Зачем платить бесполезному шпиону, если и так есть вся интересующая информация? Вот бы узнать, кто та сука, которая сливает все конкурентам.

Вода достигла бортиков, я, опустив в нее руку, проверила температуру и, удовлетворенно хмыкнув, сняла костюм, почувствовав невероятное облегчение. Жаль только, что после банных процедур мне вновь придется напяливать на себя несвежее белье и дурацкую тряпку. Дома-то я не была, потому сменной одежды у меня нет. Завтра нужно будет на пару часов отпроситься и съездить домой, потому что я тут, видимо, застряла надолго.

Расслабившись в теплой воде, я прикрыла глаза, прислушивясь к тихому шипению пенных пузырьков, и едва не уснула — так хорошо мне было. Будильник в телефоне разразился противным писком. Черт побери, я же забыла про ужин! На который Нюша настоятельно рекомендовала не опаздывать. Похоже, в этом доме живут не люди, а роботы. Неужели Зотов такой педант? Или просто самодур, показывающий, кто в доме хозяин? Ладно, разберемся.

Я схватила с полочки флакон с шампунем и щедро плеснула себе на макушку. То, что с шампунем явно что-то не-то, почувствовала сразу, едва коснулась пальцами своих и без того не самых густых кудрей. Точнее, пальцами я просто прилипла к своей многострадальной головушке и никак не могла выпутать их из слепленных в сосульки волосенок. Принюхавшись, поняла, что чей-то коварный план удался. И как я снова попалась на проделки мелких хулиганок? Ведь поняла же уже, что тут надо держать ухо востро. И, кроме того, прикол-то старый. Мы сами с Елкиной развлекались, подливая ее матушке в шампунь яичный производства фабрики «Желтая плесень» кленовый сироп, отмыть который с волос было делом бесперспективным.

Твою мать. Я едва сдержала рвущийся из груди крик.

После получаса бесплодных попыток смыть с себя адский сироп я сломала несколько ногтей и добилась того, что у меня на скальпе появились кровоточащие раны. Ресницы, кстати, тоже слиплись, глазенки щипало от попавшего в них мыла. Я схватила с тумбочки фен в надежде хоть немного привести себя в божеский вид. Нажала на кнопку и взвыла.

Поверьте, дом, скорее всего, привыкший к крикам несчастных нянь, в этот раз содрогнулся по-настоящему. Фен обдал мою многострадальную башку горячим воздухом и облаком муки, котрую мелкие заразы догадались в него засыпать. Надо же какая буйная фантазия у малолеток! От злости я едва не сгрызла расческу, хорошо, что она намертво застряла в моей шевелюре, придавая ей вид очень креативный, если не сказать — безумный.

На ужин я, конечно, опоздала, за что удостоилась такого взгляда о Адольфовны, что будь у меня нервишки послабее, умерла бы на месте от разрыва сердца.

— Прекрасно, — прошипела старая грымза, — вы потому опоздали, что перепутали прием у короля франции Людовика пятнадцатого и ужин в тесном семейном кругу? — ехидно поинтересовалась она, явно намекая на мою прическу, расческу из которой я так и не смогла извлечь.

Ну да, увидь меня сейчас любая фавритка его величества, загнулась бы от зависти. Девочки ели молча, с торжеством поглядывая в мою сторону. Особенно беззубая Козюлька. Теперь понятно чьих рук дело мой позор. Этой развитой не по годам малышки.

— Вас что-то не устраивает? — спросила я, глядя прямо в глаза хозяйской тещи, что ее, кстати, ничуть не смутило, хотя обыкновенные люди — в смысле, не зло в чистом виде — стараются моего взгляда избегать. — Вы так-то тоже не фонтан выглядите. Пятна на лице шарма не добавляют. И учтите, я не люблю, когда со мной разговаривают в подобном тоне.

Старуха прожгла меня взглядом и закашлялась, подавившись кашей, которую не успела проглотить. Явно не ожидала от меня отпора. Девочки перестали жевать и уставились на меня с интересом и, показалось, толикой уважения, что меня определенно порадовало.

— Ты уволена! — взвизгнула Адольфовна, брызнув ядовитой слюной на красивую вышитую скатерть. — Вон пошла, дрянь! Вон, вон, вон!

Я молча посмотрела на беснующуюся фурию и зачерпнула из тарелки ложкой невероятно соленую кашу. Ну конечно, ничего нового.

— Вкусно, я бы еще присолила, — громко сказала, повернувшись к замершей в предвкушении шоу Козюльки. С трудом пропихнув в себя вставшее поперек горла противное месиво, я с улыбкой людоеда племени Мумба Юмба повернулась к Адольфовне, которая уже замолчала и лишь бешено вращала выкатившимися из орбит глазами. — Я уйду, только когда хозяин дома сам мне сообщит об увольнении. А до этого и с места не двинусь, — лелейно пропела, зачерпывая вторую ложку каши. Пусть знают наших. — Надеюсь, вы поняли это, Прозерпина Адольфовна, — сделала я ударение на отчестве злюки.

— Клево, — шепнула Надя.

Тихо шепнула, но я услышала и налила себе вина из графина. Надо же отпраздновать эту пусть и небольшую, но победу. Только вот голова чешется жутко, и волосы, наверное, придется состричь, потому что сейчас я похожа на больного проказой бомжа.

Залпом опрокинув в себя рубиновый напиток, я доела гадскую кашу, от которой у меня точно случится несварение и изжога, и с видом царствующей особы поднялась со стула и молча пошла к выходу из столовой, понимая, что нажила себе такого врага, что и врагу не пожелаешь, простите за тавтологию.

— Всем спать, — приказала, обернувшись уже возле двери, нащупывая в кармане, найденный в комоде в моей новой спальне тюбик суперклея, — я через полчаса проверю. И да, Козюлька, крахмал лучше муки. Он твердеет сильнее, и смыть его практически нереально.

Тишина, повисшая в столовой, показалась мне райской музыкой. Этот раунд остался за мной.

***

А? Что?

Я проснулась от вопля и от неожиданности упала с кровати, запутавшись в одеяле. Просто не сразу сориентировалсь, что нахожусь не у себя дома в уютной кроватке, а в обители зла, где царят Адольфовна и две маленькие мерзавки, устроившие мне вчера веселенький вечерок.

Детский крик несся по дому, как разрушительное торнадо, так, наверное, орали подыхающие в агонии храбрые берсерки. Я откинулась на подушку и расплылась в довольной улыбке. Значит, мой ответ дошел до чемберлена.

Дверь распахнулась, и на пороге нарисовалась Козюлька, отсвечивая пунцовыми щеками, что, видимо, означало крайнюю степень неудовольствия. Не зря я ночью совершала диверсионную вылазку. Правда, адской бабке отомстить я очканула, спит она наверняка чутко, как гиена, не приведи господи встретиться с ней в ночном коридоре. Можно и родимчик словить.

— Ты… ты… ты… — задохнулась мелкая паразитка, размахивая перед моим носом ручонками — к правой намертво приклеились зубная щетка, к левой — тюбик с пастой.

Суперклей, оказывается, говно. Запомните этот мой месседж. Я только вымазала несмывающейся ничем идиотской субстанцией пальцы, и все. Сохнет, зараза, на воздухе, за считанные секунды, превращаясь в похожую на лишаи корку. Я погуглила и нашла в сети чудесную ему замену — лепильце, которое застывает только под воздействием тепла. Классная штука клеит намертво все, включая кожу. Даже не поленилась выйти ночью к будке ораны, чтобы встретить курьера, тем более что клеем я не обошлась, но об этом позже.

— Ну да. Я, — озарилась я улыбкой, рассматривая возмущенную девочку, у которой вот прямо сейчас, как мне показалось, из хорошенькой головки начнут пробиваться адские рога, а из курносого носика повалит дым.

— Что ты натворила? — пробухтела кКозулька, маша руками, как ветрянными мельницами, пытаясь скинуть прилипшие к ним намертво артефакты.

— Ты похожа на фею. Щетка в руке смотрится вполне модняво, а тюбик завершает лук.

— Убью! — взвилась девчонка и с разбегу заскочила на мою кровать, я едва успела свалиться с нее на пол.

И, думаю, она бы выполнила с обещание, если бы еще более дикий вопль не озарил теперь уже точно проснувшийся дом. Да что там дом — поселок и часть великой и могучей столицы.

Козюлька замерла, а потом уставилась на меня уже более осмысленно и даже с интересом. На время забыв о моем смертоубийстве и как-то по-охотничьи поведя носом спросила:

— Надька орет только в крайних случаях. Даже мне ее удалось довести только один раз, когда я ей в постель ужика подложила. Он, кстати, умер, бедолага, от разрыва сердца, когда моя сестрица его в стену бросила со страху. А ты ничего так. Бабку вчера здорово уделала.

Девочка, больше ничего не говоря, развернулась и побежала к выходу. Ее явно гнало любопытство. Что ж, думаю, хулиганке понравится то, что она увидит. А я для себя решила, что перед сном надо обязательно проверять ложе на предмет непредвиденных гостей, дабы избежать ранней седины и хрогического поноса.

Наслаждаясь триумфом, я прошлепала в ванную, накинув на плечи халат, найденный в шкафу. Все лучше, чем двухдневный трусняк, пожелтевший на косточках лифчик и до чертиков мне осточертевший костюм. Грех признаваться, но стоило все-таки послушаться Елкину, надеть, по крайней мере, джинсы.

Я с удовольствием почистила зубы, поразившись, правда, что паста воняет не мятой, а противным нашатырем, хоть и слегка ароматизированным. Но чем черт не шутит, может, она отбеливающая. Эти богатеи же извращенцы все, могут и кремом из кошачих слюней мазаться, подумаешь — паста со вкусом аммиака.

Умывшись, я посмотрела на себя в зеркало и едва сдержалась, чтобы не заорать. Причем матом. Зубы у меня были розовыми. Такого цвета, что Барби бы хватил эпилептический припадок от зависти, если бы ей довелось увидеть меня сейчас. Да уж, похоже, не я одна шлындала сегодня по дому. Но удовольствия мерзавкам я не доставлю, орать не буду. Хотя очень хочется.

Тем более что паразитки уже стоят на пороге моей ванной, жадно ожидая продолжения концерта. Старшая, кстати, смотится клево, с нарисованными на физиономии несмывающимся маркером, пышными Чапаевскими усиками и насупившаяся, как хорек. Я едва сдержалась, чтобы в голос не захохотать. «То ли еще будет», — промелькнула в мозгу вредная мыслишка, вытеснившая здравую: «Боже, что я делаю? Воюю с детьми…» Но заказанные мною орудия мести и полученные ночью от воровато осматривающегося по стронам курьера ждали своего часа. А отступать я не намерена. За нами правда, и все такое.

— Мы все отцу расскажем, и он вышебет тебя к чертовой матери, — сквозь зубы и усы прошипела Надежда.

— По рукам, — нагло ответила я, — и валите давайте отсюда. Встретимся за завтраком.

— Встретимся в аду. Разминайся, — хмыкнула Козюлька, выглядывая из-за спины сестры. И мне даже на минуту стало страшно от того, каким взглядом меня обожгла малышка.

Алексей

День не задался с самого утра. Откровенно говоря, я был зол до такой степени, что даже донимающая боль в ребрах уже не производила особого впечатления. Начал мой сегодняшний Армагеддон Андрюха, разбудивший аж в шесть утра и заплетающимся языком предупредивший:

— Братишка, сорян. Не смогу приехать. Заболел, прям ноги не держат, — радостно протянул он в трубку. Фоном неслись женские голоса и фривольный смех. — Ты это, шоферу своему звякни.

— Он в отпуске, пузо на Турецком пляже греет. Не думаю, что парень согласится все бросить, чтобы доставить мое бренное тело домой, — сквозь зубы выплюнул я, с трудом подавив желание послать своего компаньона в пеший эротический тур.

Хотя, судя по всему, у него в этом отношении и так все как надо. В смысле дорогого бухла и не обремененных моралью баб.

— Ну, такси возьми, блин. Что мне теперь подыхать, что ли? — полыхнул огнем друг и бросил трубку.

Странное дело, вот вроде он у меня работает, я его, можно сказать, на помойке нашел, отмыл, очистил от очисток, а он мне фигвамы рисует. Надо же, чувствую себя, словно побывал на ковре у деспота-начальника. Ладно, Андрюша, я это запомнил.

Я взял мобильник и только решился набрать номер странной няньки, может, она приедет за мной, тем более что ее дурацкая машинка, которую во времена смутные называли просто и емко «Шмаровоз», так и осталась стоять на въезде в поселок, как увидел на дисплее имя тещи. Блин, вот совсем не вовремя, только ее не хватало.

— Эта тварь… — заверещала Прозерпина, так что у меня зазвенело в ушах, а перед глазами поплыли цветные пятна. Я отключился. Как это делал всегда, дабы не сойти с ума от злобного словесного поноса «любимой» родственницы. Пришел в себя, только услышав ее последние слова, из которых понял, что нянька-то оказалась ей не по зубам. — Сам расчикивайся с этой… — плюнула ядом теща.

Ничего себе! А девка-то не так проста, как показалось на первый взгляд, раз даже Адольфовну смогла вывести из себя.

— Алло, — услышал я, наконец, чуть хрипловатый голос Аллы. Она сняла трубку не сразу, пришлось выждать пять гудков. Интересно, зачем я их считал? — Ну говорите же, черт вас дери.

— А вы всегда так разговариваете с работодателями? — ехидно поинтересоовался, надеясь сбить с нее спесь.

— Только когда работодатели отвлекают меня от завтрака, — парировала она, — мы с девочками едим, вообще-то. Да, кстати, я хотела ненадолго отпроситься, чтобы заехать домой за вещами, но ваша Адольфовна свинтила с самого утра, оставив меня на растерзание ваших адских детишек. Так что ставлю в известность, что я заберу их с собой, иначе вам некуда будет возвращаться. Их натуру я уже поняла и скажу вам: детей надо лучше воспитывать. Ну ничего, я исправлю огрехи в их поведении, раз родной отец не в состоянии приструнить дочерей.

— Что сделала Адольфовна?.. Тьфу, то есть Прозерпина Альбертовна? — переспросил я.

Забавно, но из уст чопорной дамочки мне нравилось слушать сленг.

— Лыжи смазала, свалила, так вам понятнее? — съехидничала мерзавка.

— Ты не забудь отцу рассказать, что с нами сделала. Пап, она няня из преисподней, хотела нас освежевать! Не позволяй ей таскать нас с собой! Она же заживо сдерет с нас шкуру и кости по ветру развеет! Даже Козюлька… — закричала Надя, но Алла, судя по всему, прикрыла динамик телефона рукой, и мне так и не довелось дослушать историю дочери до конца.

Хотя, признаться честно, за девочек я не испугался. Они умеют за себя постоять. Странно только, что няня не плачет в трубку.

— Так что я вас предупредила, дорогой начальник. А теперь адьос, я люблю завтракать в спокойной обстановке. А не пикироваться с нахалами, которые не понимают нормальной русской речи.

— Алла, подождите, — выкрикнул, чтобы привлечь ее внимание. — У меня к вам просьба. Не могли бы вы забрать меня из больницы?

— Мы же договорились, — хохотнула она, явно что-то жуя с таким аппетитом, что у меня тут же забурлило в животе от голода, — я не работаю с большими, нахальными мальчиками. Вы забыли?

— Господи, и откуда только вы свалились на мою голову?! — прорычал я. Ее манера разговаривать начала меня не раздражать — бесить.

— Меня принесло попутным ветром, — весело засмеялась нахалка.

Бедные мои девочки, даже они не выдерживают новую няню, обычно-то наоборот няньки сбегают из моего дома с дикими криками. Ну ничего, сегодня же выставлю вредную бабу из своего дома. Тоже мне, Мерри Поппинс, блин. Скорее уж фрекен Бок по характеру.

— Ладно, заеду. Только после того как со своими делами разберусь. И как только вы миллионером стали, такой немощный? — всъязвила Алла, весело при этом чавкая. — Девочек беру. Или пусть они тут на хозяйстве?

— Берите, — обреченно вздохнул, — и поесть захватите чего-нибудь. Жрать охота, быка бы съел.

— Ну вот, начинается: покормите, трусы смените, до дома доставьте. Я с вас за это отдельно деньжат сдеру, — пообещала нянька и отключилась.

Блин, ну вот как так-то? Почему мне всегда везет, как утопленнику? Я откинулся на подушки и приготовился ждать. «А что делать-то? Делать-то нечего».