Ключи от моей души

Инна Разина (2024)

Он похитил меня первым и спрятал на заброшенном складе. Потом уже я похитила его и приковала к батарее. С самого начала наше знакомство не задалось. Но нам все равно пришлось защищать спины друг друга. Преодолеть разногласия и стать партнерами оказалось не так уж сложно. Но сможет ли он подобрать ключи к моей закрытой на все замки душе?В книге: необычная героиня со сложной судьбой; герой тоже не подарок; от ненависти до любви и обратно; все не так, как кажется; борьба характеров или кто кого переупрямит.

Глава 2

Немного подождав, я осторожно встала со стула и прошлась по комнате, что на время стала моей камерой. Впрочем, осматривать здесь было нечего. Просто четыре стены, бетонный пол и такой же потолок, с которого свешивалась электрическая лампочка. Основная дверь, через которую вышли похитители, была большой и железной, ручка с моей стороны отсутствовала. Никаких окошек или глазков в ней не было. И хоть чего-то похожего на камеры на стенах или потолке я тоже не разглядела. А значит, наблюдать за мной никто не собирался. Это немного успокаивало.

Дальше я заглянула во вторую дверь, совсем небольшую. За ней была крохотная комнатка, также без окон. Там притулился унитаз и раковина — вот и все удобства. Я тут же подумала, что могло быть гораздо хуже. Это все-таки полноценный санузел, а не какое-нибудь ведро. И даже мыло с туалетной бумагой присутствовали. А также хлипкая задвижка, выбить которую с противоположной стороны не составляло никакого труда.

Потом я подошла к кровати и внимательно ее осмотрела. Хотя брезгливой отнюдь не была, но элементарные правила гигиены меня заботили. Но здесь все оказалось не так ужасно. С постельным бельем мои похитители не стали заморачиваться, но зато матрас, одеяло и подушка были новыми. На них даже сохранились этикетки. Облегченно вздохнув, я мысленно поблагодарила того, кто готовил мне это ложе.

Я вернулась к столу, подняла с пола пустой рюкзак и собрала в него свои вещи. Потом отправилась в туалет и там переоделась в спортивный костюм. Покопалась в косметичке и вытащила широкую коробочку с румянами. Внутри нее был спрятан маленький складной нож. Задрав штанину, надела на лодыжку специальную резинку и закрепила под ней нож.

А дальше снова запустила руку в рюкзак и отыскала на дне потайной карман. В нем лежал запасной мобильный телефон. Я включила его, отправила сообщение и подождала немного, чтобы мое местоположение успели запеленговать. Затем отключила телефон и снова убрала его в специальный карман. Покинув туалет, пристроила рюкзак рядом с кроватью, забралась на нее и свернулась калачиком, укрывшись одеялом. Несколько минут лежала, предаваясь невеселым мыслям. А потом услышала, как в замке повернулся ключ, и быстро села на постели, прижавшись спиной к стене.

Дверь с противным скрипом открылась. В комнату зашел тот самый молчаливый похититель с кобурой, который до сих пор не произнес при мне ни одного слова. В руках он нес пятилитровую бутыль воды и небольшой поднос с едой. Оставил все это на столе, повернулся и подошел ближе. Заметив, что я инстинктивно отодвинулась, мужчина поморщился. Я неотрывно смотрела на него, испуганно хлопая ресницами. И примерно представляла, как выгляжу со стороны: маленькая женская фигурка, забившаяся в угол, тонкими руками сжимающая одеяло. Тело, которое ненавидела столько лет, сейчас могло сослужить мне хорошую службу.

Пока он хмуро разглядывал меня, я изучала его. Было ему около тридцати, а скорее, немного меньше. Короткие темные волосы и серые глаза, спортивная, подтянутая фигура, футболка хорошо подчеркивала тренированные мышцы. А потом я рассмотрела едва заметный шрам на левой щеке, внимательно взглянула мужчине в глаза и тяжело вздохнула. Сейчас я почти не сомневалась: он побывал там же, где и мой отец. Там, где за каждым поворотом, за любым забором ждала боль, кровь или смерть. И все это он привез с собой сюда, пусть и не желая того. Этот взгляд человека, раненного глубоко внутри, я узнавала легко. Потому что видела его каждый день на протяжении многих лет. Потому что и сама была такой. Война задела меня по касательной через моего отца.

Мужчина все еще смотрел на меня, и в его глазах отчетливо читалась жалость. Теперь я хорошо знала: жалость — опасное чувство. На него и надо давить.

— Спасибо, что принесли мне еду… — произнесла дрожащим голосом. — Извините, не знаю, как вас зовут… — встрепенулась и испугалась еще больше. — Ой, наверное, нельзя об этом спрашивать…

Мой собеседник дернул щекой и с досадой произнес:

— Можешь звать меня Владом.

— А я Алена… Извините, вы это уже знаете… Я… Мне просто очень страшно, вот и говорю глупости… — смутилась, надеюсь, натурально.

— Не стоит бояться, — попытался успокоить меня мужчина. — Твой отец придет, и тебя отпустят.

— Вряд ли он за мной придет, если за целый год ни разу не позвонил… А что вы тогда… со мной сделаете? — прошептала еле слышно.

— Ничего, просто вернешься домой, — не очень уверенно ответил похититель. А я подумала, что успокаивать у него получается плохо. Но говорить это вслух не стала.

— Тебе еще что-нибудь нужно? — хмуро спросил Влад.

Я резко замотала головой и подтянула повыше одеяло. Он кивнул и ушел. Подождав, пока за ним захлопнется дверь, я встала с кровати и подошла к столу. Напилась воды прямо из бутылки, потому что никаких чашек или стаканов мне не принесли. Потом рассмотрела еду: вареная картошка с тушенкой лежали на керамической тарелке, а рядом железная вилка. Я удивленно покачала головой, поражаясь чужой беспечности. А еще прикинула: раз здесь есть посуда, значит, должна быть и кухня. Это может пригодиться.

Немного поковырявшись вилкой в тарелке, оставила еду почти нетронутой. Хотя есть очень хотелось, но показывать, что у меня сохранился аппетит, явно не стоило. Обычно люди не замечают голода в стрессовых ситуациях. Так что я вернулась к кровати, накрылась с головой одеялом и через некоторое время заснула. К сожалению, в моих снах не так уж много изменилось: все те же команды, приказы, муштра. Тренировки до изнеможения. Глухое одиночество и тоска, после сменившиеся тупым равнодушием. А из нового — пальцы в крови. Оружие на асфальте у ног, и болью пронзившая мысль: «опоздала!»