В погоне за махаоном

Иоланта Ариковна Сержантова (2024)

Рассказы, новеллы и эссе о природе России, о детстве и воспоминаниях людей, живущих свою недолгую жизнь долгой жизнью Родины, вне которой не смогут почувствовать себя людьми. Все персонажи являются вымышленными, сходство с реальными событиями и людьми случайно. Рекомендуется для внеклассного чтения.

Кашка

Дождавшись, покуда небо оставит своё мытьё и стирку, приятели вышли прогуляться в сад. Не сделавши ещё и пары шагов, они заметили, что и туфли их оказались мокры, и рейтузы по самую середину маковки икр.

Идти дальше не хотелось, но и возвращаться в отсыревшие за лето комнаты было скучно. Порешив постоять так, приятели сдвинули цилиндры на затылок, благо ни дам, ни барышень близко не было, и вертели головами по сторонам, забавляясь тем, что сбивали тростью с листьев дождевую воду. Но, между прочим, молчание явно затянулось.

— Вы только посмотрите! Вот, что значит быть на виду! — Нашёлся, наконец, один из приятелей.

— И куда смотреть?

— Так на троян!

— Не понимаю вас, простите…

— Да вот же, вот, прямо перед вами!

— Ах… вы про кашку!

— Ну, к чему сие просторечие! У этого цветка имён больше, чем лепестков на листьях!

— Неужто поболе трёх?

— А вы сочтите! Трилистник, дятлина, дятельник, дятловина, троян…

— Так вы про него уже говорили!

— Но не счёл же! Не мешайтесь, а лучше слушайте дальше! — троезелье, троица, медовик, макушка, митлина, лапушка…

— Довольно! Сразили вы меня своей ботаникой! Сдаюсь!

— То-то же!

— Ну и для чего был тот урок?

— Да вот, подумалось мне вдруг, постоянно эта трава кашей под ногами, куда ни глянь — там она, а ведь как хороша! Но мы свыклись с ея видом, не замечаем. Обидно ей, небось.

— Ну, что вы, право! Чего ей таить-то, не человек, чай, знает себе цену, на других не смотрит. Пчёлы, вон, кружат подле неё от зари до зорьки, почтение оказывают, мёду с неё, говорят, немало берут. Корове если дать немного с сеном, так молоко сладким сделается.

Приятели примолкли, присматриваясь к простому цветку, что и впрямь казался им теперь не обычной будничной травкой, но потешным огнём⁴, на который приятно глядеть.

Грузная после ливня, солидная, в серебристых богатых, чуть ли не в собольих мехах, сосна рассердилась от невнимания к себе в угоду какой-то там простолюдинке, и излила на товарищей всё своё негодование, отчего те вымокли от шляпы до колена, после чего, само собой, поспешили в дом. Переодевшись в халаты, выпив по чашке чаю с мёдом и белой булкой, приятели открыли книгу, которую взяли себе за правило читать в очередь вслух по вечерам. Первое, на что обратили они свой взор, — на тиснение в конце предыдущей главы, которого не замечали раньше.

— Слушайте! — Обратился один приятель к другому. — Так сия загогулина тоже… кашка⁵!

— И впрямь! — Рассмеялся тот.

События дня, как-то совсем, незаметно увязли в уюте сумерек, скапали дождём на землю, канули, словно их и не было никогда. Ну, и потекла жизнь приятелей по-прежнему, — в вечном тщании рассмотреть недосягаемое и небрежении к тому, что рядом.

Вот, такая вот… кашка…

Примечания

4

фейерверк

5

заставка, вытисняемая в конце главы или книги для украшения (в книгопечатании)