Сила жизни. Очерки и эссе

Ирене Крекер

В книге «Сила жизни» автор повествует о судьбах людей, которые, пройдя через жизненные испытания, добились поставленных целей, сохранив человеческое достоинство. Среди них учёный Борис Раушенбах, кинорежиссёр и поэт Эльдар Рязанов, поэт и художник Максимилиан Волошин, спортсмен Валерий Брумель, переводчик Достоевского Светлана Гайер и другие.Книга поможет читателю укрепить веру в возможность исполнения мечты. Ведь сила воли наряду с убеждённостью и способностями – главный рецепт успеха.

Игорь Доминич. Незавершённая строка

На афише внизу слева Игорь Доминич

Молдова. Кишинёв. Осень. 2013 год.

Ныне известный поэт, в то время — библиотекарь, Игорь Доминич дарит библиотеке имени Ломоносова редчайшую книгу «Гамлетъ. Принцъ Датскiй. Трагедiя в пяти дъйствiяхъ Виллiама Шекспира», напечатанную типографией А. С. Суворина в Санкт-Петербурге в 1893 году. Позже выяснится, что этот экземпляр принадлежит известному режиссёру Борису Бертельсу. На последней странице книги есть надпись, сделанная карандашом: «Мечтательный, впечатлительный и с разодранной душой». «Эту характеристику Гамлета удивительным образом можно отнести и к Игорю Доминичу», — скажут позднее коллеги, знавшие Игоря Доминича в последние годы жизни.

В связи с этим сообщением, прочитанным в кишинёвской газете, мне вспоминаются стихи поэта о его мнимом или реальном участии в постановке спектакля «Гамлет» Вильяма Шекспира.

«Прав старик. Распалась связь времён.

Прав старик Вильям, на удивленье.

Я — последний Гамлет, занесён

В списки подлежащих истребленью.

Точно так же, как король-отец,

Должен умереть наследный принц.

Не сейчас, конечно, ведь конец —

Только через несколько страниц.

Ещё будет длинный монолог.

И пройдёт Офелия в накидке…

Я смеюсь? Да нет, помилуй Бог.

Ну какие могут быть улыбки.

Мне ещё решаться, и решать,

И судить (ведь я, увы, не зритель).

А потом, в финале, умирать…

Ничего. Не в первый раз. Сидите.

Вам же интересно посмотреть,

Как старик не справится с сюжетом,

И безумный Гамлет примет смерть.

Как сумею. Дело ведь не в этом.

Как сумею. Здесь мы все равны.

Время на исходе. Потерпите.

(Жаль, что я себя со стороны

Не увижу. Я, увы, не зритель).

Ладно. Умираю. Шпаги звон

Ядовитой капелькой в ушах…

Прав старик. Распалась связь времён.

Всё. Спасибо. Дальше — тишина…»

Что хотел сказать Игорь Доминич последними строками стиха? Почему он эту ценную книгу передал в фонд библиотеки? Как часто, перечитывая Шекспира, он пытался переносить на себя мысли и чувства его героев?

Может быть, и «распалась связь времён», думаю я, в который раз перечитывая эти строки, но люди, подобные Гамлету, с его вечным вопросом «Быть или не быть?», продолжают свой путь по нашей планете. Они живут, страдая и от понимания того, что мы — лишь странники в этом мире, и от того, что когда-нибудь уйдём в синеву небес.

Это осознание конца мучительно для впечатлительной души Игоря Доминича, но не тем, что и для него наступит час прощания, а тем, что он может не успеть.

Об этом говорится в строках поэта:

«С Веста дуют ветры или с Оста,

Дни идут на убыль или в рост —

Сколько мне положено по ГОСТу,

Столько и отмерит мне погост.

Как и всем, единою рулеткой

Мне отмерит славу и покой,

Память и дуэльный выстрел меткий,

Сделанный уверенной рукой.

Надо мной — склонённые штандарты,

Залпы в воздух на закате дня…

Только кто сказал мне, что стандарты

Эти сочинили для меня?

Ведь когда могильщик — морда брюквой,

Заступом помашет полчаса,

Лишь неукрощённые мной буквы

Упорхнут обратно в небеса…»

Всё имеет своё начало и свой конец, но, когда смерть вырывает неожиданно в середине пути друга, — это страшно, несправедливо, немыслимо.

Друзья Игоря — Александр Соломонов, Дмитрий Бикчентаев, Рустам Ахметзянов — не могут смириться с этой трагедией и делают всё, что в их силах, чтобы о поэзии Игоря Доминича стало известно широкому кругу читателей.

«Неукрощённые мной буквы» — так названа книга Игоря Доминича, концерт-презентация которой состоялась 8 октября 2015-го года в Москве в концертном зале Дворца творчества детей и молодёжи «Преображенский». На презентации прозвучали стихи и песни на стихи Игоря Доминича в исполнении бардов Сергея Никитина, Дмитрия Бикчентаева, Александра Соломонова, Рустама Ахметзянова, Марины Носовой, Марата Фахртдинова, Дмитрия Матюшина, Эльмиры Галеевой и других. Презентация завершилась видеофильмом, в котором Игорь Доминич исполняет песню «Зелёное время восхода» под собственный аккомпанемент на гитаре.

Бард Александр Соломонов, друг и соавтор Игоря Доминича, незадолго до презентации сообщил, что «организаторы презентации — ребята, которые печатали книжку в Москве: Евгений Савельев и Рустам Ахметзянов, ну и я, если так можно сказать, поскольку я — не в Москве».

Рустам Ахметзянов называет книгу — интернациональной: «По содержанию и по оформлению она подготовлена в Германии, напечатана — в Москве, корректура сделана в Молдавии».

«Прошло десять лет с момента выхода первой книжки, — пишет Александр Соломонов во вступительном слове книги. — Она разлетелась по свету, и любители песни и поэзии узнали, что среди нас живёт интересный Поэт Игорь Доминич. Пишет удивительно песенные стихи. И многие композиторы в мире авторской песни сразу откликнулись на музыкальность его строк. А песня летит быстрее стиха и проникает в душу легче. Так и случилось. Больше Игорь не напишет ни одной строчки… Собрать в одной книжке всё написанное Игорем стало нашим человеческим долгом перед ним. Именно поэтому нам хотелось, чтобы стилистика оформления перекликалась с первой, составленной им самим, книжкой „Зелёное время восхода“, которая полностью вошла в этот сборник».

Поэт Александр Городницкий, корифей движения авторской песни, познакомившись с творчеством Игоря Доминича, дал однозначную оценку его творчеству: «Перед нами подлинный самобытный поэт с драматической биографией в своей короткой жизни, человек, нестандартно мыслящий и чувствующий, срастивший себя с лирическим героем. Его книга, помимо многочисленных оригинальных поэтических находок и метафор, поражает своей неподдельной искренностью и эмоциональным нервным напряжением».

«Значит, так. Мы начнём с конца!

Время действия — день дуэли.

Что нам нужно? Чуть-чуть свинца.

Мерка пороха. Снег постелен.

Всё. К барьеру. Звенит звонок:

«Не угодно ль Вам?.. Не угодно».

Дальше выстрелы, кровь, возок.

Моцарт. Занавес. Все свободны.

Всё не то. Двадцать первый век.

Наше время. Начнём отсюда.

Точно так же — постелен снег,

Точно так же — не будет чуда,

Точно так же встаёт страна

И немеет оркестр сводный…

Нет. Не встанет, себе верна.

Моцарт, занавес. Все свободны.

Может так? Ни времён, ни лет.

(Можно Моцарта тихо-тихо?)

Сцена. Кто-то. Актёр, Поэт…

Снег постелен. Ни бед, ни лиха.

Безмятежны черты лица,

А мы знаем, мы с вами знаем —

Мерка пороха. Чуть свинца…

Моцарт! Занавес! Начинаем…»

* * *

Подмосковье. Колонтаево. Весна. 2012 год. Всероссийский фестиваль авторской песни и поэзии «Песня Булата».

Участница фестиваля Татьяна Гольцман вспоминает:

«Доминич взорвал зал, жюри, атмосферу. Все увидели, когда он вышел на сцену, что это Явление. Самое яркое и большое открытие. На сцене он делал что-то совершенно необыкновенное, мистическое. Я никогда ни до, ни после не слышала, чтобы ТАК читали стихи. Он доставал из небытия, из недр души, из воздуха единственно возможные сочетания слов и с их помощью творил новую реальность. Зал замирал, потом неистовствовал и вёл себя, как живое существо, обладающее душой. Разумеется, он стал Лауреатом этого фестиваля. По другому просто быть не могло».

«Город плавился в топке лета,

Человеческая руда

Растекалась, как ток, в продетых

Сквозь троллейбусы проводах.

Но когда я глядел на небо,

Мне мерещился всякий бред —

Запах стужи и запах снега,

Запах будущих зим и бед…

А жара, то ныряла с вышки,

То всплывала наверх, и там

Расползалась по плоским крышам,

Льнула к маковкам и крестам.

Но какой бы я ни был веры,

И какой ни держал обет —

Запах ладана, запах серы

Прочно вписаны в мой сюжет…

Город плавился в топке лета,

Жаждал пива и ждал дождя.

Только, видно, по всем приметам,

Ждал его он напрасно, зря.

Вот и я, хоть анфас, хоть в профиль,

Что осталось от всех сует?

Запах курева, запах кофе,

Да семь бед, да один ответ…

А асфальт прилипал к подошвам,

Воровал у меня следы.

Как допытывался о прошлом

Непутёвой моей судьбы.

Но судьба бьёт в одни ворота,

Что накоплено в сумме лет?

Запах крови и запах пота,

А другого — пока что нет…»

* * *

Молдавская АССР. Город Кишинёв. 25 декабря 1959-го года. В этот день родился Игорь Доминич — поэт, творчество которого востребовано в наше время.

Всё начинается с детства. Там его истоки. И чтобы попытаться понять суть поэзии самобытного поэта, ещё одной звёздочкой вспыхнувшего на небосклоне, попытаемся открыть занавес в его прошлое.

Игорь был единственным ребёнком в семье. Его отец, Эдуард Доминич — честный труженик, много лет проработавший на заводе, по своей природе был человеком мягким и тактичным. По словам Рахмиля Евгеньевича Вайнберга, мастера спорта по туризму, в то время руководившего кишинёвским клубом туристов, Эдуард Доминич стоял у истоков туристского движения Кишинёва. Отец Игоря умел видеть и ценить прекрасное. Имея способность к рисованию, он принимал участие и в клубных оформительских работах.

Сам Игорь рассказывал: «О музыкальной школе и речи не было. Родители меня таскали по лесам чуть ли не с года (они были заядлые туристы), а в лесах вольницы хватало. Вот и авторская песня оттуда, из леса.»

Мать Игоря была доброй интеллигентной женщиной. Она работала делопроизводителем в юридическом учреждении. Судьба отмерила ей небольшой срок. Она умерла в 56-летнем возрасте после тяжёлой неизлечимой болезни, что не могло не отразиться болью в его впечатлительной душе.

Был ещё у Игоря в родственниках дядя — Юлиу Эдлис, известный в России и Молдавии литератор и сценарист. О нём Игорь часто рассказывал друзьям. Возможно, разговоры о писателе в семье оказали своё влияние на его первые юношеские увлечения, театр и стихотворство…

А дальше было всё, как у всех: окончил среднюю школу, отслужил в армии — в Забайкалье, в ракетных войсках.

Его друг, талантливый бард из Гамбурга Александр Соломонов, вспоминает, что в их с Игорем юношеские годы в Кишинёве работал молодёжный театр «Данко», руководителем которого был Борис Довженко. Первоначально театр располагался в клубе Строителей, а потом получил в аренду под театральное помещение Харлампиевскую церковь. Творчески настроенная молодёжь теперь имела своё помещение. «Замечательно было и то, что оно находилось достаточно близко к центру города. Там были и мастерские, и подсобки, и костюмерная, и телефон. В общем — реализованная мечта! Там я впервые и встретился с Игорем Доминичем. Он тогда занимался светозвуковой техникой. Театр был самодеятельным. Все где-то работали и театром занимались в свободное время. Дальше всё шло своим чередом. С театром работал и профессиональный режиссёр Арнольд Бродичанский — ученик Товстоногова. Были поставлены очень хорошие спектакли: «Эдит Пиаф», ставили Ионеско, Брехта. Народ ходил и на спектакли, и на концерты.

Девчонки в театре были красавицы. Многие пары тогда появились. Игорь и Маринка стали мужем и женой. Появились дети. Потом произошла страшная трагедия. Маленький ребёнок выпал с балкона четвёртого этажа. Мы все были на похоронах. Может, поэтому их семейная жизнь дала трещину…

Прошло ещё какое-то время. Кажется, Игорь Доминич работал в школе учителем трудового обучения. Однажды он показал мне стихотворение «Ну, не любит Россия поэтов». Думаю, что оно было посвящено Владимиру Высоцкому. Это были уже стихи.

Сколько ж можно? Опять вы про это…

Бросьте, ваши упрёки — враньё!

Ну, не любит Россия поэтов,

Ну, кружится над ней вороньё!

Ну так, господи, мы ж не поэты,

Мы ж не лезем в петлю к палачам…

Так что бросьте вопросы-ответы,

И советы оставьте врачам!

Тут проблема не в этом, не в этом.

Тут — как зубы болят, тут — как зуд!

Ну не любит Россия поэтов,

А поэты ползут и ползут!

И рождаются, и умирают,

И страдают — едрит твою мать!

Ну не знает Россия, не знает

Куда этих поэтов девать!

Уговаривать их бесполезно,

А лечить — слишком много хлопот.

Их железом… Железом? Железно!!!

То, что надо, железом — пойдёт!

Значит ночью, без шума, без света,

Их построить рядами у стен…

Залп — и нету в России поэтов!

Залп — и нету… России… Совсем…

Конец ознакомительного фрагмента.