Рубль – не деньги

Ирина Бова, 2019

Жанр рассказов Ирины Бова определить сложно – они и комичны, и трагичны, и трогательны одновременно. Ведь это все о нашей жизни, а она, как мозаика, состоит из мелких кусочков – в целом смотрится как единая картина, а уж какое на кого произведет впечатление, это индивидуально. Наше бытие не меняется от того, жили ли мы в советскую эпоху, или живем в постсоветскую. Это так же, как менять страну проживания… Мы вывозим на ПМЖ самое себя, а не чемоданы и контейнеры. Время нельзя разделить на «до» и «после», просто у каждого оно свое, но и относится к нему каждый по-своему. Так же и эти рассказы: любой из них мог бы быть драмой, детективом, сатирой, только автор увидел их сюжеты именно так. Как любят говорить психологи, «каждый видит и слышит то, что он хочет». И если вы хотите (или не хотите) обратно в СССР, просто начните читать эту книгу.

Любовь к Родине

Любовь к Родине (она же патриотизм) должна присутствовать в любом мало-мальски приличном человеке так же, как любовь к родителям или детям. Это чувства врожденные. Выражаются, правда, по-разному, в зависимости от менталитета и ситуации.

Я, например, была совершенно убита на днях, когда посмотрела по телевизору некий опрос наших милых деток (лет так по 17–18). Никто не знает, кто такой Алексей Маресьев и какой подвиг он совершил. Насчет Великой Отечественной как-то получше, но в датах начала и окончания путаются серьезно, помнят уверенно только, что Гитлер был плохой.

Понимаю, времена уже другие и в школе не требуют учить наизусть имена всех пионеров-героев, как требовали когда-то от нас, но элементарную совесть все-таки надо иметь, чтобы хоть что — то знать о людях, благодаря которым ты живешь. Они погибли за свою и твою Родину.

Любить Родину — не значит не видеть недостатков бытия. Наоборот — как-то с ними бороться. А если бороться уж совсем никак, то относиться к ним с некоторым юмором.

В 70-е годы прошлого, то есть ХХ столетия была такая чудная студенческая программа «Спутник», которая позволяла за весьма терпимые деньги побывать в странах социалистического лагеря. Деньги-то вполне удобоваримые, а вот комиссия, определяющая кто поедет, а кто нет — жутковатая. Вопросы задавали просто необыкновенные и конкретно рассчитанные на завал. Например, какова разница между уставами СЕПГ и ХДС (это партии такие были в Германской Демократической Республике — «витрине социализма»). Но уж если комиссию проскочил… Гуляй, товарищ советский комсомолец, по полной программе!

Вот так мы и поехали гулять по Венгрии в 1975 году. И был среди нас хороший парень Юра Минкин, циник и хохмач, душа компании. Поселили всех в очень скромненькой гостинице, но обедать и ужинать водили в ресторан — не Версаль, конечно, но даже минимальная выпивка в меню была. А уж на свои, которые чудом провез, так пей — хоть залейся. Вот Минкин наш и воспользовался этой приятной возможностью и в один из вечеров надрался так, что его до гостиницы доставила дирекция ресторана — за свой счет и с извинениями. А наутро — тоже с извинениями — довезли Юркин плащ, который он в пьяном беспамятстве забыл там же, где пил. Мы все дружно оценили заботу венгерских товарищей и даже несколько обалдели от того, что плащ вообще не сперли.

Обратно из Венгрии нас довезли до Москвы, а конкретнее — до Казанского вокзала. Минкин поставил среди зала ожидания свой чемодан, прилег на него, а плащ пристроил рядом. И тут его охватила такая любовь к Родине, на которой он не был целую декаду, такая нежность, что он чуть не взвыл. Задрал голову к потолку вокзала — а потолки — то на Казанском расписные! — и запричитал:

— Ой, блин-компот! Ай, блин-компот! Ой-ей — ей… мы на Родине… На Родине?

Повернул голову — к месту, где плащик должен находиться, — нету плащика. Совсем нет. И ясно, что никто завтра его обратно не принесет, ни с извинениями, ни без них. Уперли.

И даже как-то радостно стало Всем. Вот она, Родина!