Золотко

Ирина Ваганова

Обыкновенную девочку одноклассники считают волшебницей, не понимая, что настоящее чудо это её искреннее доброе сердце. Школьные годы спустя время кажутся беззаботными, но жизненный опыт редко кто приобретает без ошибок и разочарований.

Летний отдых

Настоящие каникулы начинались в июле. Алевтина Сергеевна давно мечтала побывать в Испании. Хорошие знакомые каждый год арендовали виллу на побережье и приглашали составить им компанию. Муж подруги — программист, ему незачем каждый день ездить на работу, отлаживал программы дома, поддерживая связь с работодателем по электронной почте. Сама Зоя Александровна — учительница сольфеджио в музыкальной школе. Как только начинались каникулы, они всей семьёй отправлялись в Испанию и проводили там два месяца, пока тёте Зое не надо было возвращаться в школу. Там их навещали то одни, то другие приятели.

Обычно Ника проводила каникулы в спортивных лагерях, выбраться куда-то всей семьёй не получалось, родители отдыхали на даче. Теперь, когда организованные тренировки дочери сорвались, Золотовы с удовольствием откликнулись на приглашение Зои Александровны. Весь июнь готовились — оформляли визу, покупали билеты, собирали вещи. К сожалению, у Станислава Андреевича на работе случился аврал со сдачей проекта. Неудачно прошли испытания, надо было срочно переделывать опытный образец. Станислав Андреевич отказался ехать за границу, но уговорил жену и дочь отправиться без него. Вероника поначалу огорчилась, ей хотелось путешествовать вместе с папой и мамой, но делать нечего — работа есть работа. После долгих обсуждений Золотовы решили: в августе Станислав Андреевич вместе с дочкой отдохнёт в Питере у бабушкиной сестры тёти Алисы. Ника не бывала в Санкт-Петербурге и хотела бы посмотреть красивый город, поэтому решила, что так будет даже лучше.

В Испании девочка вернулась к спорту. Мама поднимала на утренние пробежки, проводила разминку. Она выстраивала акробатическую программу дочери, вспоминая собственное спортивное детство. Поблажек Нике ждать не приходилось, Алевтина Сергеевна поставила цель — вернуть дочке звание лучшей гимнастки города. Вероника занималась с удовольствием, мышцы болели, но голова не кружилась. Юная спортсменка под руководством мамы многое успевала до наступления жары. Все окрестные дорожки и тропинки познакомились с подошвами их кроссовок. Лавочки становились снарядами для укрепления пресса, турниками служили толстые ветви деревьев. Когда палящее солнце набирало силу, мама с дочкой прятались в кондиционированном тренажёрном зале. Алевтина Сергеевна вернула былую форму, Вероника восстанавливала навыки. Обе загорели, вдоволь плавали и в море, и в бассейне. Ника верила, что осенью приступит к тренировкам, а в следующем году вместе с Ларисой переведётся в спортивную школу-интернат.

Зарубежный отдых не ограничивался спортивными занятиями. Мамина подруга водила гостей по излюбленным местам. Посещали зоопарк, аттракционы, музеи, любовались улочками и площадями ближайших городов. Тётя Зоя утверждала, что только благодаря Золотовым ей удаётся вытащить на экскурсии сына. Супруг целыми днями занят своими программами, глядя на отца, Игорёк тоже предпочитает торчать у компьютера. «Мотаться по жаре» вместе с мамиными друзьями ему было не по душе, а вот компания Ники его вполне устроила.

Игорь — высокий стройный паренёк с выгоревшими на солнце и поэтому очень светлыми волосами, с пробивающимися тоже светлыми усиками и весёлыми карими глазами. Характер имел общительный. Его нескончаемые шутки частенько вызывали улыбки взрослых, что говорить о девочке, которая не умела так складно говорить и поэтому восхищалась способностью Игоря балагурить легко и непринуждённо. Ника, если позволяла обстановка, весело хохотала в ответ на остроумные замечания мальчика и с усилием сдерживалась в музеях и галереях, где надо было соблюдать тишину. Игорь нашёл в девочке благодарного зрителя, ему уже не так скучно было выполнять мамину культурную программу. Взрослые частенько делали замечания, просили попридержать язык там, где его красноречие мешало другим людям, тогда мальчик переходил на шёпот, вынуждая Нику бесшумно трястись от смеха.

Их дружба нравилась обеим мамам. Игорь и Вероника были знакомы с самого раннего детства, но общались мало, ведь юная гимнастка была вечно занята. Теперь Зоя и Аля хитро перемигивались, глядя на детей. Ребята проводили вместе всё свободное от Никиных тренировок и общих экскурсий время. Игорь знакомил подружку с компьютерными программами. Здесь он был настоящий ас, ведь, как и папа, мечтал стать программистом. Девочка многому у него научилась и теперь не боялась информатики, которую ей предстояло изучать в будущем году. Игорь владел самыми разными программами, особенно ему нравились архитектурные.

Ника наконец-то придумала, куда можно потратить заработанные на рисовании деньги, захотела купить планшетный компьютер — будет возможность мультфильмы придумывать. На простенький уже хватало. Такой был у Игоря. Он научил Нику пользоваться, у неё хорошо получалось, Игорь даже злился. Он рисовал потешные комиксы, забавные мультики и считал себя мастером, но его персонажи выглядели не так убедительно, как у девочки.

— Будет у меня покруче аппарат, я покажу, что такое настоящие рисунки, — недовольно говаривал он, рассматривая результаты Никиных трудов.

Девочка не спорила. Игорь старше и чуть-чуть нравился ей. Забавно было наблюдать, как парнишка притворяется равнодушным к таланту соперницы.

Однажды ребята вышли прогуляться по невысоким холмам побережья, они подставляли лица пахнущему морскими глубинами бризу, наслаждались красочными видами. Мальчик считал подружку малявкой, удивлялся спортивному упорству и часто заводил разговор о четырнадцатилетней немочке из соседнего коттеджа. Особых достоинств у блёклой иностранки Вероника не видела, но смирилась с интересом приятеля к другой девочке и с безответностью своих чувств. В конце концов, сердцу не прикажешь, ни своему, ни чужому.

Как-то прогуливаясь по прибрежным холмам, ребята забрались дальше обычного, уже хотели повернуть обратно, но услышали голоса. Игорь заинтересовался, прибавил шагу, Ника спешила за ним. Выйдя из-за кустов, они увидели на небольшой полянке немецких туристов. Тянуло ароматным дымком, кто-то над углями жарил на палочках сардельки, кто-то играл в мяч. Фройлен сидела с книгой.

— Жаль, не знаю немецкого, — посетовал Игорь.

— Думаю, она по-английски прекрасно говорит, — предположила Ника.

— А вот я не прекрасно. У меня тройки.

Увидев соседей, белокурая девочка поднялась и подошла.

— Гуд ивнин, — продемонстрировал свои лингвистические способности Игорь. — Ви а рашн тъюристс. Вот из ё нейм?

— Я изучаю русский, — ответила блондинка, — рада иметь практику.

— Здорово! Я — Гоша, это — Ника.

— Лиз моё имя.

Новая знакомая приглашающим жестом указала на раскладные кресла. Игорёк поспешно уселся и коротко кивнул Нике, опасаясь, что та не захочет остаться. Девочка послушно заняла место, чувствуя себя неловко.

— Ты хороший спортсмен, — обратилась Лиз к Веронике, — я видела твой гимнастик.

— Спасибо, — ответила Ника.

— Она ещё рисует. — Игоря задел интерес немочки к подруге. — Пользуется успехом, по сотенке работы толкает.

Гневный взгляд Ники остановил болтуна. Историю творчества она рассказала Игорю под страшным секретом.

— Можно увидеть? — Лиз не заметила молчаливого диалога новых знакомых.

— Я не привезла, а здесь некогда рисовать. Надо тренироваться.

— Ника головой ударилась, открылся талант. Её картины желания исполняют!

Игорь, нечаянно нарушивший обещание, вёл себя так, будто и не было никакого обещания.

— Попроси нарисовать тебе. Платишь сотню — и желание исполняется.

Лиз не так хорошо владела русским, чтобы понять столь горячую речь, но кое-что уловила.

— У меня нет сто. Можно десять, маленький рисунок?

У Вероники даже дух перехватило от возмущения, она встала, холодно улыбнулась и сказала:

— Хорошо. До свидания.

Задетая предательством девочка резко повернулась и умчалась по дорожке, оставив товарища наедине с его «Джульеттой».

Алевтина Сергеевна не разрешала Нике гулять одной. Увидев, как дочь бежит вдоль ограды, вышла навстречу. Девочке пришлось объяснять, что Игорь встретил соседку и болтает с ней. Скучно их слушать, вот и вернулась без него. Пришёл черёд беспокоиться тёте Зое. Она бросилась на поиски, а Ника села рисовать. Увлеклась, поняла, как скучала по бумаге и карандашам.

На ум пришёл бег с барьерами. Атлет в прыжке. Левая нога согнута в колене, правая вытянута вперёд, размах рук, огромный номер на груди, взгляд устремлён на следующий барьер, символически обозначенное твёрдыми чёрточками лицо — жёсткое, бледное, чем-то напоминает Лиз. Весь вечер раскрашивала. Дорожки, линии, полосатые барьеры, бровка, чуть виден зелёный газон. Подумала и обозначила красную финишную ленточку. «Пусть побеждает, это не мой вид спорта». Тщательно прорисовывая мелочи, девочка засиделась допоздна и выключила лампу, только когда услышала мамины шаги. Взрослые на веранде обсуждали завязавшуюся дружбу Игоря и Лиз, разошлись за полночь.

Когда рассвет прогнал чёрную ночь, Алевтина Сергеевна разбудила Нику. Пробежка! Дочка не выспалась, но не противоречила. Надо пользоваться утренней свежестью. Бежали молча, мама тоже с трудом прогнала сон, и добровольная обязанность давалась ей сегодня непросто. Вероника, вверив бумаге переживания, чувствовала освобождение от них. За повод вернуться к рисованию она прониклась симпатией к Лиз. Ника не рисовала для себя. Истратив множество листов, девочка не имела ни одного альбома со своими работами. Где-то дома спрятана и забыта больничная гимнастка-бабочка. Лечащий врач Наталья Матвеевна, наблюдавшая Веронику после сотрясения мозга, строго-настрого наказала девочке отнести этот рисунок в Дом детского творчества. Там преподавала одноклассница доктора Инна Викторовна. Ника смущалась: одно дело показывать работу таким же ребятам, как она сама, другое — настоящему художнику. Здесь, на отдыхе, девочка забросила рисование, её в конце года утомила нескончаемая работа «на продажу». Теперь, взявшись за карандаши и ощутив радость творчества, задумалась о словах Натальи Матвеевны.

Спортсменки расположились на излюбленной поляне. Механически повторяя за мамой упражнения, девочка размышляла. На тренировках она часто выслушивала критические замечания. Ольга Михайловна не стеснялась в выражениях, «корова» — не самое обидное из них. Это было привычным, с первого года занятий девчушка привыкла утраивать старания, дабы тренер не повышала голос, и даже не надеялась добиться похвалы, лишь бы не ругали.

— О чём думаешь? — спросила мама. — Не стараешься!

Вероника отогнала посторонние мысли. Первым делом — гимнастика, остальное потом. После завтрака мама с тётей Зоей собрались на пляж, Вероника тоже захотела искупаться. Игорь, предпочитавший свободное от мам времяпрепровождение, напомнил ей:

— Ты обещала рисунок для Лиз.

— Нарисовала.

— Так быстро? Покажи.

— Тебе? — с вызовом спросила Ника, обида на Игоря ещё не прошла. Девочка побежала догонять взрослых, нетерпеливо покрикивающих ей из-за калитки.

Мальчик не обратил внимания на её тон, поспешил к своей фройлен сообщать, что картина для неё готова. Лиз встретила приветливо. Выслушав, уточнила:

— Ты только рисунок хочет сказать?

Игорь смутился.

— Ещё я хочет погулять с симпатичной девушкой.

Лиз улыбнулась:

— Не надо румянить щёки, я шучу. Пойдём гулять.

— Очень сложно выражаешься, надо говорить «не красней». Румянят щёки только модницы.

— Спасибо, замечай мне, это полезно.

— Ладно, буду замечать, — засмеялся Игорёк.

Новые знакомые прогулялись и пришли ждать художницу на веранду занимаемого русскими туристами дома. Разговаривали, Гоша даже выучил несколько немецких фраз. Едва Алевтина Сергеевна открыла калитку, пропуская дочь, Лиз вышла их встречать.

— Сейчас принесу, — заторопилась Ника.

— Можно смотреть твоя комната?

— Пойдём, — Вероника с удовольствием отметила вытянувшееся лицо Игоря.

Девочки поднялись на второй этаж. Немочка окинула взглядом типовую обстановку. Её ожидания оправдались.

— Здесь похоже… на твоя комната дома?

— Непохоже, — Ника достала рисунок.

— Там есть картины?

— Мои? — удивилась художница. — Нет, я не храню.

Лиз взяла работу, долго смотрела.

— Ты есть талант!

Она протянула Нике двадцать евро.

— Зачем? Не надо, это подарок!

— Пожалуйста! Я не верю желания, Гоша шутит. Мне нравится картина. Надо смотреть и знать: работа, терпение, потрать силы, будет победа.

— Ты отлично говоришь по-русски.

— Гоша тоже сказал так, — улыбнулась Лиз, — русская жена дяди помогает мне.

— Здорово. Я английский учу со второго класса.

— Мы английский со второго, русский с пятый. Возьми деньги, мой папа разрешил платить. — Лиз положила банкноту на тумбочку. — Я рада иметь эту память про Испания. Напиши имя.

Ника вывела: «Золотова».

— Золотко — это медаль за первое место, так?

— Золотко меня в детском саду звали из-за фамилии. А медаль золотая.

— Фамилия победы!

— «Золотовой вручается серебряная медаль» — звучит не очень, — согласилась Вероника.

Девочки расстались подружками. На следующее утро Игорь, побывавший накануне вечером в гостях у соседей, рассказывал, как немцы приняли рисунок. Неплохо знающий историю живописи отец Лиз предрёк юной художнице большое будущее.

— Прикинь, они думают, дёшево купили твой шедевр! — веселился мальчик. — Двадцать евро за каляки-маляки! В чудеса не верят, желаний не стали загадывать, так и не смог их убедить.

Ребята сидели около бассейна. Наплавались, набрызгались, чуть не утопили друг друга. Теперь по просьбе родителей отдыхали на скамейке-качалке. Вероника слушала разглагольствования друга.

— Признайся честно, придумала про исполнения желаний?

Девочка кивнула.

— Зачем? Выставила меня фантазёром! Я всем доказываю! — Он стучал кулаком по коленке. — Врать стыдно! Родители не учили? Как тебе в голову пришло, что рисунки желания исполняют?

— Одноклассники так думают. Рисую, когда просят, ничего не обещаю.

— Стали бы они покупать твою мазню, если б не ждали чуда.

— Лиз купила, хотя не ждёт.

Игорь смотрел в сторону. Досадно было, что повёлся на девчачьи россказни, хорошо, ещё не успел попросить у неё рисунок. Вон немцы сразу раскусили. Тоже мне, волшебница!

— Врушка.

Вероника сползла со скамейки.

— Трепло! Обещал никому не говорить. Я с тобой, как с другом, поделилась, а ты…

Девочка разбежалась и нырнула в бассейн. Игорь тоже вскочил.

— Спасибо скажи! Двадцать евро заработала благодаря мне.

— Разве ты рисовал? Просто завидуешь.

Игорь не успел ответить, Вероника подняла столько брызг своим кролем, что он потерял дар речи. Хотелось прыгнуть в воду бомбочкой, догнать эту вредину, но сдержался. Натянул шорты, майку и побрёл к соседнему коттеджу.

Три дня ребята дулись друг на друга. Вероника усилила тренировки, Игорь бегал за фройлен. Алевтина Сергеевна, заметив грустные глаза дочери, пробовала с ней пооткровенничать, однако предположения о причинах замкнутости не подтвердились. Веронике всё нравится, она не устаёт, не скучает, не обижается, чувствует себя хорошо. Алевтина Сергеевна упокоилась — с девочкой полный порядок, а тоска напала из-за подросткового возраста. У Игоря другая крайность — приступ показного веселья. Шутил, рассказывал анекдоты, зачитывал вслух отрывки из какой-то юмористической книжицы. Настроение мальчишки соответствовало общей радости от яркой природы, близости моря, свободного времени и ощущения здоровья. Нике было одиноко. Взрослые отводили взгляд от её кислой физиономии, а Игорь поглядывал торжествующе. Избегая его общества, девочка подолгу оставалась в тренажёрном зале, вспоминала отрывки акробатической программы. Прошлой зимой готовила к первенству, да так и не показала. Она гимнастка и станет чемпионкой, а он… пусть за Лизкой гоняется — немецкий прихвостень!

Поездка в музей Сальвадора Дали, запланированная тётей Зоей, срывалась. Игорь наотрез отказался, заявив, что он уже был там и второй раз его в этот сумасшедший дом никто не заманит. Ника, услышав такое «авторитетное» мнение, тоже засомневалась, а без неё и Алевтина Сергеевна не могла ехать.

— Побывать в Испании и не заглянуть в страну Сальвадора Дали — преступление! — горячилась Зоя Александровна. — Алечка! Ника! Поверьте, это невероятное место, самое яркое моё впечатление от Испании. Обожаю этот музей.

— Я, честно говоря, Зоя, не поклонница его творчества, — призналась Алевтина Сергеевна, Стасик наверняка бы загорелся, но мне, если Ника не хочет, лучше не ездить.

— Ника, дорогая, выручай! — обернулась к девочке тётя Зоя. — Я так хочу ещё раз там побывать, а моих ретроградов не вытащишь. Этот музей поистине потрясающий, но чтобы посмотреть все экспонаты, необходимо съездить раза три, за один раз на все просто не хватает сил. Работы Дали требуют осмысления, они так экспрессивны, что тяжело воспринять и проанализировать без подготовки.

— Мы не успеем три раза съездить, — растерялась Ника, — нам скоро домой!

Тётя Зоя засмеялась:

— Будет повод побывать в Испании ещё и ещё! Поехали, Ника, папе расскажешь, он порадуется за тебя.

— Хорошо, — согласилась девочка и заметила, как повеселел Игорь.

Тут она догадалась, что приятель, увиливая от поездки, надеялся пообщаться с немецкой подругой, пока мама с тётей Алей и Никой путешествуют. Обида, которая уже отпускала, всколыхнулась опять. Девочка села в машину в скверном настроении. Пусть бы Гоша был равнодушен к ней. Но считать её помехой? Это уже слишком. Будто она навязала ему свою компанию!

Всю дорогу Зоя Александровна просвещала подругу, воодушевлённо расписывая достоинства самого Дали и его страны.

— В Фигерасе отличный музей Дали, никакого сравнения с парижским, например, и только из-за этого туда стоит ехать, да и так, миленький старинный городок! На мой взгляд, этот дом-музей сейчас главная достопримечательность Испании.

— Хорошо-хорошо, дорогая, мы уже едем, не волнуйся так, — с улыбкой говорила Алевтина Сергеевна.

— Пойми, Алечка, я должна вас подготовить, поэтому и рассказываю.

— Ладно, рассказывай.

— Музей в здании бывшего муниципального театра, его, кажется, построили в 1849 году. Молодой каталонский архитектор Перес Пиньеро сделал проект реконструкции. Дали просил оставить фасад, но изменить интерьер. Потолок стал куполообразным витражом, на него ушло больше двух тысяч разноцветных треугольных стёкол. Изнутри музей похож на лабиринт разных по размеру темных комнат, по ним можно кружить до бесконечности.

— Надеюсь, мы с Никой всё увидим собственными глазами. Хотя кружить до бесконечности я не готова.

— Конечно, увидите. Я просто хочу вас предупредить: в любом предмете, в любом уголке есть маленький сюрприз, будто ты в сказке. Дали был очень разносторонним и в каждую частичку этого музея вложил что-то своё.

Зоя Александровна делилась впечатлениями от музея и творчества великого мастера мистификаций, а Ника разглядывала симпатичные виды, мелькавшие за окошком автомобиля. Она уже не думала о Гоше и Лиз, вспомнила папу, жалела, что он не с ними, ведь мама сказала, ему было бы интересно побывать в Стране Сальвадора Дали.

Несмотря на старания Зои Александровны, Вероника оказалась совершенно неподготовленной к посещению сюрреалистичного мира Дали. Необычное сооружение её поразило сразу.

— А зачем на крыше куриные яйца? — спросила она тётю Зою.

— У Дали огромная любовь к яйцам и хлебу. Он ещё носил шляпу-батон и считал яйца и хлеб самой здоровой пищей.

— Огромные какие, — удивилась Алевтина Сергеевна.

— Высотой почти три метра, а диаметром чуть меньше двух.

— Ничего себе! Вот будет грохоту, если свалятся, — хмыкнула Ника.

— Погоди, посмотришь, что дальше, — тётя Зоя потянула девочку за руку, — пойдём-пойдём!

Экскурсантки долго бродили по залам, внутренним дворикам, тёмным переходам. Порой мама охала и торопилась прикрыть глаза Ники ладонью, возмущаясь:

— Но вот это уж бесстыдство какое-то.

— Искусство, Алечка! Индивидуальный взгляд на мир. Гений раздвигает привычные рамки! — спорила с ней Зоя Александровна.

— Сколько ж курить надо, чтобы всё это создать, — не соглашалась с подругой Алевтина Сергеевна, — это за гранью моего понимания.

Вероника слушала обеих женщин и готова была согласиться с каждой. Ярая поклонница творчества Дали утверждала, что этот уникальный человек внёс огромный вклад в искусство и сотворил действительно невообразимые вещи, а музей-театр — яркое доказательство тому. Этим словам девочка верила, ведь и её поражала безудержная фантазия маэстро. Но многого она не понимала, кое-что вызывало у неё отторжение, поэтому Ника была благодарна маме, когда та защищала её глаза от чего-то совсем уж непривлекательного.

Палитра впечатлений была настолько разнообразной, что Ника не всегда могла ответить на повторяющийся время от времени вопрос тёти Зои:

— Нравится?

Девочка пожимала плечами и говорила:

— Интересно.

Понравилось Нике «Дождливое такси», около него толпилось много народу. Дети развлекались, бросая монетку в специальное отверстие в ожидании, что из кадиллака брызнет вода. Ещё произвело впечатление лицо актрисы Мэй Уэст, сложенное из различных предметов в отдельном зале. Вероника несколько раз заглядывала в специальную линзу, стараясь понять, как из разрозненных вещей складывается улыбающееся лицо. Ей даже захотелось поваляться на конфетно-розовом диванчике, изображавшем губы.

Уставшие, возвращались они домой. Молчали. Подкрались сумерки. Проголодавшиеся путешественницы по пути заглянули в кафе в уютном уголке узкой улочки. Был тёплый приятный вечер. Неподалёку звучала гитара, несколько голосов пели на незнакомом языке. Очень красиво.

— Что-то не пойму, это артисты? — спросила подругу Алевтина Сергеевна.

— Нет, простые люди, они по вечерам собираются на улицах, общаются.

— Как? Послушай, играют профессионально. Просто виртуозы!

— Да. Такие они, испанцы. Бесподобно играют на гитаре, танцуют, поют, и всё это радостно и простодушно. Много раз видела, а восхищаться не устаю.

Вероника слушала красивые мужские голоса, быстрые переливы аккомпанемента. Ей было очень хорошо. Должно быть, счастливы люди, способные душевно петь прямо на улице, оставив дневные заботы где-то за гранью сознания. Девочка ощутила потребность в мире и спокойствии, хорошо бы позабыть обиды, полюбить всех-всех людей и ни на кого не сердиться. Думала о Гоше. Зря он с ними не поехал.

Помирила ребят Лиз. Соседи отправлялись в Германию, их отпуск окончен. Накануне отъезда устроили пикник, куда пригласили Игоря и Веронику. Оказавшись среди незнакомых взрослых людей, Ника невольно держалась товарища, а он опекал её, показывая своё великодушие. Лиз вела себя тактично, уделяя внимание обоим гостям. Её тётя была родом из Харькова, она с интересом расспрашивала о жизни в России, о школе, о гимнастике. Удивилась, узнав, что Вероника занимается в бесплатной секции:

— Надо же! Я думала, теперь всё на коммерческой основе.

— Много платных групп, но если тебя находят перспективной спортсменкой, то не надо денег.

— Значит, ты перспективная? — улыбнулась женщина. — Ладно, не смущайся. Просто мы тебя художницей числили, а ты, оказывается, спортсменка.

— Тётя Мария тоже занималась спортом, — пояснила Лиз, — а теперь тренирует маленьких фигуристов.

— Да, были времена, — улыбнулась женщина. — Спорт — это хорошо, но рисовать не бросай. Деверь признал в тебе талант.

— Трудно всё успеть.

— А братишка твой не рисует?

— Кто? — удивилась Ника.

— Гоша.

До этого дня соседи принимали Веронику за сестру Игоря и были удивлены, узнав, что они вовсе и не родня. Ника сказала, что была бы рада иметь такого брата. Она это сделала специально. Пусть мальчишка не воображает, будто она в него влюблена. Наблюдая, какими глазами Игорёк смотрит на Лиз, девочка старалась убедить себя, что её интерес прошёл. Лиз грустила, скоро в школу. Ей нравится учиться. Но кто не любит отдыхать? У русских ребят ещё больше месяца каникул впереди.

Пикник немцы тщательно продумали. Играли, устроили смешные эстафеты. На прощание Игорю подарили ежедневник в бордовом переплёте, а Нике небольшой пейзаж в скромной раме. Папа Лиз — художник-любитель, он пишет акварели для родных и друзей. Пейзаж девочке понравился, она узнала изображённое на картине место, где часто делала разминку. Обменялись электронными адресами. Обещали присылать фотографии, делиться впечатлениями.

На следующий день ещё до рассвета соседний коттедж опустел, работники клининговой фирмы наводили в нём чистоту, готовили к приезду новых туристов. Игорь ходил с унылым видом, не расставался с подарком. Скоро все заметили, как мальчик записывает что-то в ежедневник. Сначала думали, завёл дневник, но со временем поняли — поэзия. Взрослые делали вид, что не видят. К подростковой лирике все относятся бережно — с каждым такое случалось, и каждый знает, как неловко быть пойманным. Веронику же мучило любопытство. Перемена, произошедшая в Игоре после отъезда Лиз, потрясла девочку, она окончательно забыла о былой симпатии к нему. Как мог весёлый, заводной парнишка, шалопай и приколист превратиться в задумчивого философа — этакий Пьеро вместо Буратино. Ника просила Игоря дать ей посмотреть ежедневник, но мальчик даже «одним глазком взглянуть» не разрешал. Купил подходящую по размеру сумочку с длинным ремешком, носил её через плечо, пряча туда свои тайны.

Случай представился, когда юного поэта увезли в больницу. У Игоря разболелся живот. Испугавшись аппендицита, отец поехал показать сына доктору. Мать осталась провожать подругу. Алевтина Сергеевна торопилась на работу, они с Вероникой улетали. Женщины укладывали вещи, о чём-то толковали, плакали даже, а девочка бродила по дому, по двору, вокруг бассейна, прощаясь с полюбившимся местом. Было грустно уезжать без Игоря. Вспоминались их ссоры, доверительные беседы, дружба с Лиз. Присев на скамейку, заметила ежедневник. Точно, мальчик был здесь, когда скрутило живот. Так и оставил заветную книжку. Вероника взяла её в руки, открыла.

Навсегда понравились веснушки золотые

И красивые глаза нежно-голубые.

Голос твой, пусть в нём металл,

Жаль, что я несмел.

Я б тебя нарисовал,

Если бы умел.

Этого нельзя делать, зачем она прочла! Словно обжёгшись, Ника выронила ежедневник и убежала в дом. Чувствовала себя преступницей. Ни о чём думать не могла, в голову стучались Гошины строки. Понятно, посвящены они Лиз, но Веронике казалось, что кто-то неведомый, не Игорь, а другой, обращается к ней этими словами. Веснушек, ни золотых, ни серебряных, Ника не имела, а глаза у неё были яркие, васильковые. Из-за этого малознакомые люди часто путались и называли её не Вероникой, а Василисой. Но не слова важны, а чувства, вложенные юным поэтом в посвящение. Подавляла возникшую из-за проникновения в чужую тайну неловкость привычным способом — побежала к тренажёрам. Физические нагрузки помогали справляться с эмоциями.

Алевтина Сергеевна нашла дочь в тренажёрном зале. Сейчас не время тренироваться! С минуты на минуту уезжать! Вероника, подчинившись маминой настойчивой просьбе, пошла в комнату, проверила свои вещи. Присели на дорожку. У калитки ждало такси. Зоя Александровна поцеловала Нику на прощание:

— Что-нибудь передать Игорю?

— Можно я ему записку напишу?

— Словам не доверяешь? Что-то личное? — лукаво спросила тётя Зоя.

Женщины переглянулись, Никина мама достала из сумки листочек и ручку:

— Время есть, пусть пишет.

Девочка отошла в сторонку и, примостившись на перилах, вывела следующее: «Извини, Игорь, я прочла твоё стихотворение, только одно. Мне очень понравилось. Не понимаю, как люди становятся поэтами. Ника». Она свернула лист и отдала Гошиной маме. Та с улыбкой потрепала её по щеке и, поцеловав в макушку, проводила до калитки. Таксист успел сложить вещи в багажник. Алевтина Сергеевна с Вероникой сели в машину и оставили в прошлом свой испанский отдых.

***

Папа заждался своих девочек. Встреча была радостной, с долгими красочными рассказами. Алевтина Сергеевна, хвастая загаром и восхитительной фигурой, говорила о многочасовых тренировках и сожалела, что супруг всё это время просидел в городской духоте.

— Вижу-вижу, — смеялся Станислав Андреевич, — ты так похорошела, дорогая! Гламурные журналы передрались бы за право напечатать твоё фото как рекламу зарубежного отдыха.

— Я вовсе не о себе, — хитро щурилась супруга. — Вероника вернула форму, это главное. В Питере не ленись, ей нужно обязательно продолжать тренировки!

— Посмотрим. Да, Золотко? — обернулся он к дочери.

— А мы были в музее Сальвадора Дали, — невпопад сказала Ника.

— Что ты говоришь! Как же мама отважилась на такой подвиг?

— Да это всё Зоя! — пояснила Алевтина Сергеевна. — Она фанатка Дали, мне бы в голову не пришло любоваться на воплощённый бред.

— Ну и как впечатление?

— Гением я этого человека не назову, но побывать там и познакомиться с его творениями можно, раз уж занесла судьба в эти места.

— Строга!

— Знаешь, Стас, не люблю, когда художник намеренно ищет способ соригинальничать. Лишь бы шокировать, поразить. Всё только ради этого. Никакой философии я не увидела за его фокусами.

— Почему-то меня это не удивляет. А тебе, дочка, понравилось?

— Да, — неуверенно сказала Ника, — не всё… Многое понравилось. Необычно. Он большой фантазёр. Тётя Зоя говорит…

— Вот-вот, — перебила её мама, — тётя Зоя все уши девочке прожужжала этим Дали. С тобой, Стасик, она бы нашла общий язык, зря ты не поехал.

— Что ж, как-нибудь в другой раз. А пока мы с дочкой окунёмся в понятное искусство. Побродим по Русскому музею, по Эрмитажу.

— Найдите время съездить в Пенаты, — предложила Алевтина Сергеевна, — дом Репина я бы сама хотела посетить, да пока не получается.

— Хорошо. Я там был лет двадцать назад, посмотрим, какие произошли изменения.