Марионетка Тьмы 3. Сказки Мёртвого Мира

Ирина Варавская (2024)

Ещё вчера я была Рубиной Коброй — наёмницей из Дома Несущих Смерть, а теперь меня назначили в Гончие Тьмы и одели Ошейник Подчинения страшному Чёрному Богу Немуану. Нужно найти Ключ от его Темницы в Мёртвом Мире и впустить Воинство Тьмы в Убежище магов. Меня ждёт тяжёлый и опасный Путь, но рядом друзья и Владыка модифицированных вампиров, который не может жить без моей крови, а я… Да задолбалась я уже быть крутой и бесстрашной злодейкой, которая тащит на своих плечах гибель целого мира! Хочу простого женского счастья с любимым, но за секунду до Вечности я снова останусь одна…

Глава 5. Город-сказка, город-мечта…

Развалины были живописные. Размерами легендарный населённый пункт был немногим меньше того же Овьерро. Разрушенные временем и дождями дома в готическом стиле были сложены из белого камня и обнесены такой же стеной. Местами она была почти полностью разрушена, и здесь Себуана забирала своё настойчивее всего.

Джунгли заползали в город разлапистыми пальмами и кустами папоротника, цеплялись за дома лианами и разрушали мощёные улицы сочной травой и яркими цветами. Но круглая площадь в центре, которую когда-то могли использовать для торжищ или сходок, ещё сопротивлялась. Даже с высоты и под слоем растительности я разглядела неплохо сохранившиеся уступы каменных трибун.

И над всем этим заброшенным великолепием гордо возвышался белоснежный остов королевского дворца с ажурными арками переходов и разноцветными глазками окон. Его стены почти полностью уцелели, а вот крыше повезло меньше. Она частично обвалилась внутрь, и с её краёв свисали обрывки цепей и ветки плюща.

Я разочарованно сплюнула в искрящуюся на солнце траву. Материться вслух не хотелось, ибо зрелище было поистине величественным, а вот думать я могла сколько угодно! И это был полный…!!!

Во-первых, я попала в Пещеру, в которой благодаря инквизиторам поселилось злобное нечто. Знакомиться или нападать оно не торопилось, и меня это устраивало. Во-вторых, у меня не было ни еды, ни воды, а зелье рано или поздно закончится. Носиться по диким джунглям после тяжёлого ранения в поисках пропитания казалось гиблой затеей. Согласна, жить захочешь — раскорячишься, однако пока меня припекло не настолько. А в-третьих, скоро наступит ночь. Внизу могло найтись хотя бы одно помещение со стенами и потолком. Разведу костерок, окончательно обсохну и решу, что делать дальше: вернуться к началу пути или исследовать развалины. Вдруг наткнусь на останки Ваборы. Бывают же чудотворные мощи, так почему бы не найтись пророчествующему скелету? Это был какой-никакой, а уже план.

Ощутив прилив сил и нездорового энтузиазма, я шагнула вперёд. Бродить по краю воронки в поисках подходящего спуска охоты не было. Высоковато-то, правда. Метров сто, не меньше. Даже земли не видно за пучками облаков и густыми кронами деревьев. Ну что ж, в детстве я иногда мечтала о тарзанке. Так что вот он, мой звёздный час!

Я призвала Силу. Алая Петля надёжно обхватила ближайшую крепкую ветку… и я сиганула вниз, очень надеясь, что и дерево, и Лента выдержат. Глаза закрывать не стала. Ну, пока не долетела до первых древесных макушек, где малодушно зажмурилась. Полёт оборвался неприличным словом, и мои руки обнялись с каким-то стволом. Дерево сотряслось от корней до макушки и сыпануло вниз большими и крайне колючими зелёными плодами. Одного в лоб мне вполне хватило, чтобы сорваться перпендикулярно земле. И наступила тишина.

Вот никакие, даже самые изощрённые и сочные ругательства не смогли бы выразить глубины моих чувств. Сократила путь, ничего не скажешь. Это ещё спасибо, что подушка из опавших листьев была достаточно толстой. Но время шло. Поэтому я совсем немножечко полежала, восстанавливая дыхание, а потом сдула прилипший к носу листок и встала, смутно представляя, в какую сторону идти. Покрутила головой, сопоставила траекторию полёта с картинкой падения и… пошла к развалинам, стараясь при этом не слишком душераздирающе стонать из-за отбитой попы.

А вокруг кипела жизнь. То и дело приходилось перепрыгивать через ручейки деловитых муравьишек, уворачиваться от повисших на лианах змей или уступать дорогу мелким шустрым зверькам. Параллельным со мной курсом пробежало маленькое хрюкающее стадо: две пушистые свинки с мохнатыми мордами и выводок таких же полосатых поросят. Сверху пронеслась стайка чёрно-белых обезьян. Густые заросли оповестили о присутствии крупного хищника, скорее всего, кошки. Выходить навстречу она не спешила, но оружие из сумки я всё-таки достала. И пошла дальше, уже стараясь производить поменьше шума, но каждый мой шаг разносился далеко окрест, будто сквозь джунгли ломился взбесившийся слон.

Городская стена вынырнула из-за кустов внезапно. Только что передо мной были непроходимые заросли и вот уже высится груда камней, оплетённая лианами. Честно говоря, я уже конкретно устала, проголодалась и буквально грезила о том, чтобы стащить с себя грязное платье. Поэтому я просто поплелась вдоль стены, ибо думать о штурме не приходилось. Очень уж трудозатратно. Потом из травы показалась мощёная камнем дорога, а затем и две каменные резные створки двадцатиметровой высоты. Одна болталась на проржавевшей петле, вторая — благополучно вывалилась наружу и оплелась вездесущими лианами.

Под ногами скрежетнуло. Я подняла из травы тонкий металлический треугольник с растрескавшейся жёлтой краской. Три чёрных треугольника по центру знака наводили на неприятные выводы. Себуана, Инквизиция, воронка… Продолжать цепочку, по-новому осматривая края впадины, не стала. Только захотелось спросить неведомо у кого: “А другого места, чтобы спрятать город, вот просто не нашлось?! Неужели эта проклятая Пещера настолько мала?!”.

Впрочем, через мгновение я уже во всю таращилась перед собой, не совсем понимая, что вижу. А видела я обыкновенного пса, серого и в репьях, которых неизвестно откуда взялся и теперь деловито обнюхал заляпанный грязью подол моего платья. Справедливо опасаясь галлюцинаций, я собралась потрогать пса за ухо, однако тот увернулся и, одарив меня взглядом типа"А ты руки-то мыла?", потрусил в джунгли. Тут же в ногу толкнулось надкушенное с одного бока яблоко, и ветер принёс с собой обрывок разговора, лязг металла и женский смех. Но стоило мне прислушаться, как всё исчезло.

Плюнув на осторожность, я смело шагнула за ворота. Широкая улица просматривалась до самой площади и распускалась по сторонам узкими переулками. Вдоль дороги печально возвышались увитые лианами и плющом дома, а то и каменные курганы, поросшие папоротником. Я медленно брела вперёд и глазела вокруг, прислушиваясь и не убирая кинжала. Уж больно аура давила на психику, а воздух сопротивлялся, словно приходилось идти сквозь толпу.

На площади не нашлось ничего интересного, поэтому я сразу перешла к осмотру королевской резиденции. Судя по высоте и ширине проёма, главный вход во дворец когда-то закрывали целые ворота, но сейчас створки, как и их петли, полностью отсутствовали. Я миновала осиротевший вход и попала в просторный зал, который до краёв заливали солнечные лучи. Они искрились на металлических балках каркаса, скользили по листьям серебристого плюща, играли облачками золотистых пылинок.

Обломки крыши лежали на мозаичном полу грудой камней. На её верхушке трепетал лепестками ярко-алый тропический цветок, а у подножия лежала часть поверженной мраморной статуи: голова в короне, мужское лицо с отбитым носом и плечи, укрытые мантией. Вне всяких сомнений, это был один из воровских монархов. Какой из, неизвестно: вторая половина памятника находилась на постаменте в конце широкой лестницы на второй этаж, также засыпанной обломками. Призрев приличия, я уселась прямо на голову статуи и откинулась спиной на зубья короны. Э-э-х, хорошо сидим! Только есть хочется до жути, а так…

Мимо неспешно продрейфовало ещё одно яблоко — красное, с зеленоватой макушечкой и сухим хвостиком. Оно повисело в воздухе, потом подпрыгнуло, будто ему как следует наподдали, и быстро устремилось к выходу под аккомпанемент фальшивого насвистывания. Я бесшумно спрыгнула со статуи и тихими, но быстрыми перебежками помчалась следом.

У выхода на площадь яблоко замерло, помотылялось туда-сюда в воздухе, словно невидимка жестикулировал рукой. Я после такого имела обыкновение вгрызаться в еду зубами. Значит, стоило поторопиться. Я рванулась вперёд, и мои пальцы сомкнулись на вожделенном фрукте. Громко лязгнули невидимые зубы.

— Эй, какого хрена?! Это моё! — возмутился писклявый мужской голос. — Отдай, сволочь!!! — Невидимка вцепился в яблоко и потянул его обратно, но я не отпускала. Мы оба запыхтели от усердия и азарта, а потом всё вокруг изменилось.

Иная реальность проступала сквозь камни развалин. Точнее, исчезала их иллюзия, постепенно разъедаемая неровными пятнами с золотистыми краями. Ещё пара мгновений, и передо мной появился оживший город, который ничем не отличался от любого другого в Убежище, но только в худшем его исполнении.

Грязь тут была повсюду. На домах, под ногами, на одежде и лицах хмурых типов, и даже небо как-то поблёкло, став грязно-серым. Почти на каждом углу стояло по самой потасканной шлюхе, а на площади, до отказа забитой народом, шли торги. Скупщики краденого, продавцы оружия и наркотиков, менялы, гадалки и шуты орали на разные голоса, зазывая клиентов в свои палатки и шатры. Из кабака поблизости доносились звуки пьяной драки и нестройные вопли. Да уж, смотреть на развалины посреди джунглей было куда приятнее. Очень хотелось верить, что когда-то здесь действительно было достойное пристанище для лучших воров магического мира.

— Ты кто такая?! — Воспользовавшись моим замешательством, хозяин яблока таки умудрился выцарапать его из моих пальцев. Узкие чёрные глаза на расплывшемся от жира желтокожем лице окинули меня взглядом профессионального щипача, с ходу способного определить, что и в каком кармане лежит у потенциальной жертвы, и толстяк кисло скривился. — А-а, очередное нищебродье! Опять Банга с чарами перемудрил, а ты и воспользовалась! Ограбить меня хотела?!

Я обозрела толстопузого нахала в некогда роскошном костюме из красного бархата с золотым позументом. Заляпанное белым соусом брюхо неумолимо надвигалось на меня, словно нос пассажирского лайнера на утлую лодчонку островного жителя. Опережало его только амбре от не мытого тела и густой аромат позавчерашнего перегара. Не стошнило меня только потому, что в желудке было пусто.

— А ну, живо показывай, что у тебя в сумке, — ласковым голосом извращенца пропел мужик, и его толстые пальцы, унизанные кольцами, потянулись ко мне, — или я позову стражу!

— Шёл бы ты, дядя, по своим делам, пока есть, чем яблоки грызть, — тихо посоветовала я, украдкой оглядываясь. Вход во дворец охраняли двое небритых хмырей в грязных форменных куртках и с алебардами на плечах. И пускай выглядели они задохликами, но это не значило, что из дворца к ним на подмогу прибегут ровно такие же. Драться охоты не было.

— Угрожать мне вздумала, погань?! — ощерился толстяк. — Слыхали ребятки? Самому Заморе! Первому советнику его величества Манабаты Первого!

Хмыри, может, и слыхали, но делали вид, что происходящее их не касается. Мне же пора было делать ход конём. Вообще-то, план был прост. Отвязаться от толстопузого козла, продать костюм и поговорить с Ваборой, ну а дальше по обстоятельствам. Но это было сначала, а потом… потом меня почему-то понесло.

— Ах, господин Замора, так это вы?! — Возопила я, изображая тряску в коленях и хватаясь за антисанитарный рукав в пятнах разной степени давности. Страшно было представить, сколько раз им утирали рот после обеда. — Нет, действительно вы?!

— Да, я это, я! — Он хотел стряхнуть с себя странную девицу, но я не отцеплялась.

— Ой, люди добрые, сбылась, выходит, мечта всей девичьей жизни! — запричитала я, закатывая глаза, будто в экстазе. — Узрела я его таким, каков он есть!

Стражники повернулись к нам, да и народ вокруг начал подсматривать за происходящим.

— Вы только гляньте на этого сильного и красивого мужчину! Какая стать, какой фас, какой профиль! — Я двумя пальчиками ухватилась за жирный подбородок и заставила опешившего Замору покрутить головой. — Не томи же, красавец, подтверди, что говорят в народе! Ох и славушка о тебе идёт, великий Замора Советник! Как услыхала я о силе твоей могучей, так и поняла, не будет мне жизни, коль не испробую твоих знаний волшебных!

— Да чего надо-то?! — заорал толстяк, брызгаясь слюной. — Каких ещё знаний?!

Я плюхнулась на колени и сложила ладони перед грудью. По моему лицу медленно разливалось выражение полнейшей благодати. А толпа уже окружала нас со всех сторон. Заморе в таком обществе было явно неуютно.

— Не откажи непросвещённой девушке из деревни, покажи, что такое пыл настоящего мужика! Истомилась вся!

— Дура!!! — позеленел Замора. — Я не по этой части!!!

— Да как же не по этой, милый? — Я быстренько поднялась и упёрла руки в боки. — Ты — мужик, я — баба! Сплошная человеческая естественность!

Тишина сменилась диким хохотом. Глаза Советника полезли на лоснящийся лоб. Он побледнел, потом посинел и напоследок сравнялся цветом с камзолом.

— Не повезло тебе, девка, не к тому ты со своим горем пришла! — крикнули в толпе. — Эй, а где она?!

— А нетути! Знать, другого силача искать побежала! Специалиста по естественным отношениям!!! — Новый взрыв хохота настиг меня уже далеко от дворца.

— Поймать немедленно!!! — раненым быком взревел Замора. — Чего встали?! Пошли вон!!! Да не вы, идиоты!!! Вы девку ищите! Она не местная, далеко сбежать не могла! Тому, кто притащит ко мне эту мерзавку немытую, сто золотых монет!

Вскоре рыночная толчея оттеснила меня к домам. Галопирующая стража пронеслась мимо, особо не вглядываясь в недобро ухмыляющиеся лица, и какой-то немытый детина, убираясь с её дороги, навалился на меня спиной. Я зажмурилась, собираясь размазаться по стеночке, но та неожиданно подалась и я упала куда-то назад, оказываясь в полутёмном помещении. Единственный светильник под потолком скудно освещал полки с каким-то хламом, а за прилавком с исцарапанной стеклянной витриной сидел торговец в чёрной шляпе и длинным носом. Надо же, как вовремя!

— Я вас категорически приветствую, — заговорил тот вставая. Он прошёлся по мне цепким взглядом, оценивая замызганный вид, но сразу выгонять не стал. В таких местах всегда умели читать не только по внешности. — Таки добро пожаловать в скромную лавочку Зели Цукера.

— Мило тут у вас, — ляпнула я, и хозяин скривился, будто я сунула ему в рот лимон.

— Фима, тока скажи, шо ты тоже это слышала! Труд всей нашей скорбной жизни только шо обозвали добрым словом! — Из-за занавески в глубине лавки выглянуло бледное женское лицо в обрамлении опрятного светлого платочка и юркнуло обратно. — Ну, вы таки заплатили за экскурсионный тур по Городу или у вас дельце к жутко занятому мне?

Я уж было собралась попрощаться и уйти, но опомнилась и шагнула к прилавку. Костюм перекочевал из сумки на витрину, и глаза Цукера тут же конкретно запылали. Он быстро распознал, что перед ним.

— О-о-о, вы позволите скромному работнику торговли осмотреть сие изделие?!

Я великодушно кивнула, и он достал из-под витрины очки. Пристроил их на хрящеватой переносице и уткнулся носом в чёрный материал, беспрестанно шмыгая носом и что-то пришепётывая. Пока проходила экспертиза, я побродила вдоль полок и покрутила в руках разную ерунду.

— Таки вот шо я имею вам сказать, — наконец заговорил торговец. — Я дам вам за эту весчь триста златых. Ударим по рукам, и вы сможете спать спокойно. Зеля Цукер сделал вам предложение себе в убыток.

Я спокойно выдержала взгляд блёклых глаз. Они смотрели на меня как на родную, а родных, как известно, обманывать не принято. По крайней мере, у других.

— Пожалуй, я ещё погуляю, например, во-он до той лавки по соседству, — пожала я плечами и, вернув костюм в сумку, направилась к двери. Оставалось досчитать до трёх и выслушать новое предложение. Торговец сдался на двух.

— Постойте, куда же ви пойдёте?! Вас же безбожно обманут эти уличные негодяи, эти ушлые барыги, эти ничего не понимающие в хорошем клиенте хамы, отбирающие хлеб у честного человека!

— Ну вот пойду и поищу последнего. — Я взялась за истёртую ручку.

— Таки не надо никуда ходить, он уже перед вами, готовый пойти на всё за-ради вашего личного счастья!

Ха-ха, нашёл дурочку! Однако я так и не вышла. Рядом с лавкой Цукера крутились двое стражников и с кислыми минами поглядывали на её зашторенные окна. Наконец, сговорившись, они всё-таки пошли к двери. Я круто развернулась на каблуках, одарила хозяина ослепительной улыбкой и перескочила через прилавок.

— Я шо-то не понял, это таки да? — вытаращился он, стыдливо подбирая подол чёрного балахона.

— Это таки значит, шо я подумаю, но уже после того, как те двое, что сейчас войдут, отсюда уберутся! И да, вы меня не видели! Если шо, у меня тут кое-шо припасено! — Я вытащила из сумки кинжал, и моя рука проворно нырнула под его одеяние. Острие оружия красноречиво кое-куда упёрлось.

Цукер скосил глаза на моё невинное лицо, нервно хихикнул и широко улыбнулся входящим стражникам. Из-под прилавка и балахона я ничего не видела, но слышала всё. Так что дальнейшая беседа походила на пьесу с непредсказуемым финалом.

Торговец. А-а, господин Кшишечек, ви таки решили вернуть те жалкие пятьдесят монет, шо я давал вам на красивую жизнь?

Первый стражник. Откуда ж пятьдесят?! Позавчера только сорок пять было!!!

Торговец. Всё таки верно, мой друг. Позавчера было сорок пять, а сегодня уже пятьдесят. И шо ви смотрите на меня так грустно? Семье старого Зели тоже нужно кушать свой кошерный обед.

Первый стражник. Это грабёж!!!

Торговец. Что ви, что ви, как же можно?! Хотя говорила мне моя Фима, шо связываться с людьми из дворца себе дороже, но я ей не поверил."Фима, — сказал я ей тогда, — ты разрываешь мне за него больное сердце. Господин Кшишечек благородный человек. Он всё вернёт”. Неужели я ошибся и на старости лет увижу на лицах моих исхудавших детей горькие слёзы, потому шо их старый глупый отец не смог правильно наладить свой убыточный бизнес? Вы разбиваете мне сердце!

Первый стражник. Э-э… да я что…

Второй стражник. Заткнись, ты, барыга длинноносый! Про свою убыточность будешь в другом месте петь! — По прилавку грохнули кулаком, и с полок на меня посыпалась какая-то мелочь. — А будешь следствию препятствия чинить, мы тебя живо во дворец спровадим! К Заморе Советнику на ковёр!

Торговец. Фима, ты слышала за этот беспредел?! Таки не даром мне всю ночь снились те белые носки, шо мне подарила твоя мамочка! Теперь она может радоваться даже оттуда, её зять скоро их наденет! Но шо вам понадобилось от такого несчастного меня?

Второй стражник. Говори, морда коммерческая, забегала к тебе девка или нет?!

Торговец. Тише, тише, зачем ви так дерёте горло, когда за этой стеной моя дорогая Фима уже собирает мне скромный узелок в дорогу? Если ви за молодую Розочку, шо забегала утром с запиской от моего брата Эзры, то я таки не имел на неё никаких видов, когда ущипнул за румяную щёчку! Моисей мне в свидетели, я уже давно не по этой части!

Первый стражник. Тогда ты тем более не станешь возражать, чтобы мы тут всё как следует осмотрели. Посторонись-ка, дай пройти! Может, ты её у себя под прилавком прячешь, а? А что, девка молодая, хоть и грязная, всё одно лучше, чем старая жена!

Под издевательский смех я усилила нажим под балахоном. Хозяин лавки дёрнулся, что повысило его шансы действительно оказаться не по той части. Пора было заканчивать с болтовнёй.

Торговец. Таки проходите и всё смотрите! Но зачем же тратить время, когда моим добрым друзьям и так всё прекрасно видно!

По витрине звякнула-прокатилась монета. Остановилась, прихлопнутая ладонью, скрипнула проверяемая на зуб.

Первый стражник. Как-то уж больно дёшево ты нашу дружбу оценил. Почём нынче хорошая дружба, Здышечек?

Второй стражник. Пять златых, Кшишечек. Либо плати нам, либо мы сольём тебя Заморе.

Торговец. Барыги! Но таки ладно! Я дам вам кое-шо получше золота!

Первый стражник. Что может быть надёжнее монет?!

Торговец. Э-э, не скажите, юноша, ви в какой век живёте? Я дам вам ИНФОРМАЦИЮ! Мой старый сосед Левиш держит на своём складе большую партию эльфийского вина на перепродажу, а сборщику податей нагло врал в глаза, шо вчера на том же складе мышь последняя своим же хвостом удавилась! Ну шо, старый Зеля таки смог сделать вам приятное?

Первый стражник. Да на фига нам эта твоя информация?! Золото гони!

Второй стражник. Ты идиот, что ль, совсем?! Пошли, пока кто-нибудь из наших туда раньше нас не вломился. Лады, Зеля, мы сразу догадались, что ты ничего не видел. Ну, до новых встреч!

Стражники ушли. Я выждала пару минут и выбралась из-под прилавка, но кинжал прятать не стала. Мало ли.

— Таки не уверен, шо у моей Фимы не будет повода для траура, — выдохнул торговец, а я уже стояла у окна и отводила край занавески. Стражников уже видно не было. — Вы понимаете, шо произошедшее убило во мне всякое желание расстаться с тем последним за одно ваше доброе слово? Теперь я даю вам половину первоначально озвученной суммы, а вторую часть вы отдадите мне в качестве компенсации за моральный ущерб. И поверьте, в Городе никто не даст вам больше, чем я, а если вас не устраивают предложенные условия, то ви поимеете возможность познакомиться с моими помощниками.

Я посмотрела на хозяина лавки. Тот стоял с кротким и смиренным видом, но его взгляд стал таким же жёстким, как подмётки моих цыганских сапог. Таки здесь меня будут бить, а то и просто — убивать. Но внутренний голос настаивал:"Требуй своё! Не отступай! Надави на него!". Я расхохоталась, чем вызвала новое явление лица в платочке с мгновенным исчезновением за занавеской.

— Браво, браво, браво! — Я слегка поаплодировала, и в помещении резко потемнело, словно Тьма разом поглотила весь свет. Это Сила просилась на волю, но пока я держала себя в руках. Зеля дёрнул тощим кадыком и догадливо отступил на шаг к занавеске. — Вашей хватке, господин Цукер, можно только позавидовать, но в тех местах, откуда я родом, подобный образец стоит в десятки раз дороже того, что предлагаете вы. Даже в том состоянии, в котором он сейчас находится. Не мне вам рассказывать, что восстановить системы этого костюмчика не составит особого труда, а Город Воров всегда славился умельцами на все руки. Так что я сама предложу вам сделку, от которой вы не сможете отказаться, а если и сможете, то я исчезну, а вы останетесь ни с чем. Если выживите, конечно.

Глаза торговца блеснули сталью. С минуту мы молча мерились взглядами. И я, наверное, выиграла.

— И шо же ви имеете мне предложить? — процедил он.

— Обмен, — растянула я губы в такой жуткой ухмылке, что Зеля аж весь вздрогнул. — Вы дадите мне всё, что я у вас попрошу, и, скажем, всего десять процентов от стоимости костюма. Разницу можете оставить себе. Этого хватит, чтобы покрыть тот моральный ущерб, который я вам невольно причинила. Либо я заберу у вас самое дорогое, например… жизнь, а убивать я, поверьте, умею. И, как только я закончу с вами и вашей семьёй, я преспокойно выйду на улицу и предложу свой товар кому-нибудь ещё.

Цукер схватил себя за куцую бородёнку, и его хитрые глазёнки забегали по сторонам. Он просчитывал варианты и начислял проценты.

— Ви таки режете меня без ножа, — наконец сдался он. — И что же вам так примелькалось в моей убогой лавке, шо ви решили пустить мою семью по миру?

— Бросьте, ЗДЕСЬ мне ничего не нужно. Но путешествие по местным джунглям доставило мне массу неприятностей. Как видите, я и моя одежда в грязи.

— Дать вам попить, а то так есть хочется, шо негде переночевать? Как это по-нашему.

— Меня интересуют только ваши связи с городскими торговцами, с остальным я разберусь и сама. А ещё мне нужна информация об одном человеке. Ну что, по рукам? Только у меня есть условие. Не пытайтесь меня обмануть, я всё равно узнаю. И обижусь.

Мужчина растянул узкий рот в нервной улыбке.

— Разве у бедного меня был выбор? Мой несчастный народ всё время к чему-то принуждают. Так шо же вам нужно?

— О, ничего сверхъестественного. — Я снова ухмыльнулась, но уже не так монструозно, и в лавке сразу стало светлее. Зеля едва заметно выдохнул. — Хотя… — Внезапно я решила поддаться давнему соблазну и попробовать кое-что новенькое. — Ванную и парикмахера. Надеюсь, последние два пункта не очень вас обяжут? За отдельную плату, разумеется.

— Шо ви, шо ви, какие вопросы! Всё уладим в лучшем виде, а моя Фима только за-ради счастливой случайности именно то, шо вам нужно!

Тонкая женская ручка тут же призывно откинула занавеску, но я покачала головой.

— Сначала дело, — отрезала я, хотя вымыться хотелось невыносимо. Но где была гарантия, что, пока я буду отмокать за отдельную плату, этот прохиндей не сопрёт костюм и не попытается организовать мне несчастный случай с утоплением?

Цукер кивнул и пригласил меня в отдельный кабинет всё за той же занавеской. И уже через пару часов я стояла перед выходом из лавки — свежевымытая и отдохнувшая. На мне были чёрная хлопковая рубашка, тёмные плотные брюки и крепкие ботинки на толстой рифлёной подошве. Чёрную куртку, покрытую шипами по вороту и рукавам я убрала в накопитель. Что-то мне подсказывало, что в свете применения Советом чудесных собачек Габриэля, такие украшательства могут и пригодиться. А вот кинжал закрепила в набедренных ножнах. В качестве дополнительного оружия он меня устраивал. Напоследок Зеля отдал мне мешочек с моими десятью процентами.

— Сколько там? — Я подбросила кошель на ладони. Надо же, тяжёлый.

— Ну что ви, как же можно оценивать нашу дружбу? — ухмыльнулся торговец. — И пусть мои милые дети съедят на завтрак мой грустный кукиш, но уговор таки дороже тех последних ста монет, шо ви забираете у бедного Зели!

Набивая болтающийся под рубашкой багажный амулет всем, что могло и не могло понадобиться мне в дороге, но просто грело душу своим наличием, я не спрашивала цен. Главное, что мне удалось заполучить запас нормального женского белья, вполне себе качественного и с кружевами в положенных местах, а ещё щётку и тюбик мятной зубной пасты, которыми я с наслаждением воспользовалась сразу после того, как вымылась и Фима сотворила на моей голове нечто невообразимое. Короткие волосы топорщились по сторонам весёлыми рваными прядками, чуть подвитыми магией на концах, и навевали шкодливое настроение. Что касается прочего инвентаря “искательницы приключений”, то коллеги Зели явились к нам сами. И хотя каждый из них встречал меня с одним и тем же скорбным выражением лица, в накладе никто из них не остался, а то и перевыполнил план по недельной выручке. Так что ныл торговец скорее по великой привычке.

— Я выпью за здоровье ваших крошек в ближайшей таверне, — пообещала я, поочерёдно поправляя кольца на руках. Невзрачные на первый взгляд цацки имели способность накапливать колоссальное количество энергии из любого источника. За них ушла большая часть моего обмена.

— Шо ещё нужно бедному, но гордому отцу, — поклонился Зеля. — Помнится, ви шо-то говорили за информацию о каком-то человеке?

— Ах да, — опомнилась я. — Я ищу Дэлфа Вабору.

Не успела я договорить, как Цукер побледнел и заметался по лавке, натыкаясь глазами на окна и ушами на пол. Потом он выглянул из-за занавески, обозрел уличную толпу и убежал за прилавок, где уселся на табурет и схватился за сердце. Ох и чуяла моя печень, начиная поднывать, что ничего так просто не получится.

— Сколько ви хотите за свой уход? Я таки готов отдать вам последнюю рубашку, только давайте забудем, шо мы с вами имели общее дело!

— Мне нужен Вабора, — отрезала я. — Кстати, у вас тут надёжная звукоизоляция?

— А шо? — тут же насторожился торговец.

— Ну, вдруг мне вздумается громко заговорить и привлечь нежелательное внимание? Уж не знаю, чего вы так боитесь, но предполагаю, что нас обоих схватят и, возможно, даже повесят. Или сначала будут пытать, а уже потом повесят. И пусть я не в курсе за что, но мы таки отправимся к праотцам вместе.

— Но это же бесчеловечный шантаж замученного меня! — вздохнул он, становясь ещё печальнее. Я кивнула, дескать, он самый, и тогда он заговорил: — На другой стороне площади есть трактир"Шустрый воришка". Заправляет там Сефрис Кроун, который мне кое-что должен. Шепните ему за ушко, шо старый его дружок — Григор Три уха, склеил ласты и нынче же шлёт ему свой привет с того света, мол, пора платить по общим счетам. А ежели он не хочет склеить свои, то пусть сотрудничает с тем, кто приветик ему этот перекинет, да так, шо би ни одна мышь про это не узнала. Ну, и шо ви имеете мне сказать за эту информацию?

Я пожала плечами и спрятала кошелёк с монетами в накопитель. Не нравилось мне в этом в Городе всё сильнее.

— Таки большое человеческое спасибо, приятно было иметь с вами дело, господин Цукер. Всех благ и прочего! Но, если что-то пойдёт не так, я вернусь. — Я развернулась и выпорхнула на улицу не оглядываясь. Последнее слово осталось за мной. Из-за чего был сыр-бор я так и не выяснила, но сделала вывод, что впредь с расспросами о Провидце нужно быть поосторожнее.

А погода снаружи неожиданно испортилась. Над Городом быстро неслись тяжёлые чёрные тучи и цеплялись за дворцовый шпиль. Похолодало, и ветер забирался под рубашку, покрывая спину колючими мурашками. Но я с удовольствием растрепала свежеостриженные волосы, смахнула с рукава невидимую соринку и без каких-либо препятствий со стороны горожан или стражи добралась до “Шустрого воришки”. После водных процедур и плотного обеда мне было хорошо. И если бы не отголоски боли в ранах, то я бы сочла себя даже счастливой. Впрочем, была я таковой примерно до того момента, как, обозрев облупившуюся вывеску трактира, рискнула зайти внутрь.

В нос шибануло сразу всем: прогорклым куревом, вонью немытых тел, перегаром, помоями и некачественной едой, которую быстро поглощала разношёрстная публика. Толстяк за стойкой сонно елозил тряпкой по стойке, размазывая по ней мутные пятна и обводя равнодушным взглядом монотонно гудящее помещение. Среди столов двумя вялыми мухами переползали разносчицы неопределённого возраста, а в дальнем углу, чередуя храп и икоту, терзал облезлую лютню в хламину пьяный эквивалент менестреля. Не падал он со своего табурета только потому, что был предусмотрительно привязан к нему растрёпанной верёвкой.

При появлении чистенькой меня установилась тишина. Перестали стучать кружки да ложки, и даже менестрель заглох с особенно гнусавым всхрапом. В этот момент из-под стойки выбралось тропическое насекомое, зело похожее на обычного таракана, и дунуло мимо трактирщика. Грохнул-чавкнул хлопок, покарябанная столешница застонала-завибрировала, а на кухне со звоном рухнуло-покатилось что-то железное. Обстановка чудесным образом разрядилась, и воровская братия вернулась к прерванному занятию.

Я направилась к стойке, где уже сидел гном в заляпанном кожаном плаще. При виде меня он икнул и предпочёл слинять, прихватив с собой кружку с остатками мутного пива. Я брезгливо осмотрела сиденье освободившегося стула и опустилась на соседний. Ещё не хватало, испортить новые брюки.

— Чужаков не жалуем, — буркнул трактирщик, насквозь прошивая меня острым, как заточка, взглядом. — Говори, чего надо, и убирайся к такой матери!

Вокруг заржали, а с ближайшего стола на меня уставились двое подозрительно трезвых лысых узкоглазых мужиков, которые лениво шлёпали картами по столу.

— Тихо, уважаемый, зачем шумишь? — улыбнулась я. — Моё золото такое же звонкое, как и у других.

Монета жёлтым солнышком прокатилась по стойке и исчезла в широкой ладони толстяка. Скрипнул стёртый от постоянной работы клык, и златый перекочевал в карман его штанов.

— Чего тебе? — Голос оттаял на полградуса, но взгляд стал ещё жёстче.

— Того же, что и всем. Промочить горло, поговорить с добрым человеком. Ты ведь подскажешь, где я смогу такого найти?

— Слышь ты, Сефрис Кроун никогда никого не сдавал, так что вали отседова, покуда тебе наш брат не объяснил, в чём разница между мужиком и хреном! Одна, небось, не выдюжишь всех учителей-то?! Эй, парни, кому девку свеженькую на потребу? Налетай!

Желающие нашлись быстро, причём сразу трое в разной степени опьянения. Загрохотали по полу отодвигаемые стулья, и остальные засвистели, предвкушая бесплатное шоу. Трактирщик и его лысые прихвостни зашлись поганым хохотом, а я даже не стала призывать Силу, настолько была довольна тем, что уже нашла своего информатора. Лезвие кинжала упёрлось в мужское горло с удивительной даже для меня быстротой. Дёрнулся волосатый кадык, и за ворот скатилась алая капля.

— Считаю до одного, и вы все, дерьмо озабоченное, валите туда, откуда вас всколыхнуло, — очень ласково улыбнулась я. — Иначе, когда я закончу с вашим дружком, у меня может пропасть то хорошее настроение, с которым я сюда вошла. Ну, не вижу ваших действий, или мечтаете обзавестись инвалидностью ниже пояса?

Похоже, хоть какие-то мозги, не затронутые постоянной пьянкой, в их головах ещё имелись, и троица с матюгами разбрелась между столами. Я обвела помещение профилактическим тяжёлым взглядом и повернулась к трактирщику.

— Как ты сказал, милейший, тебя зовут, Сефрис Кроун? — уточнила я и убрала кинжал в ножны. — Вот ты-то мне и нужен. Хочу приветик тебе передать от одного человечка.

Толстяк сразу перестал ухмыляться, побледнел и схватился за сердце. Да что ж они тут все такие нервные!

— Я дам в два раза больше!!! — догадливо запыхтел трактирщик, и я вздёрнула бровь. — В три с половиной, но это предел!!! — проблеял он и опомнился: — Эй, Уррик, Вэнь, подь сюда!

Я даже не обернулась, и так было ясно, что делового разговора у нас не получится. Лысые встали у меня за спиной, и в поясницу упёрлось что-то острое и почти наверняка антисанитарное.

— Ну, и как теперь запоёшь, девка?! Чай, и размахнуться-то не успеешь, как мои парни в тебе дырку проковыряют! Говори давай, кто посмел тебе заказ всучить?!

— Ша, дядя, таки вышло досадное недоразумение! — замерла я. — Я ж говорю: один уважаемый человек попросил передать тебе маленькое сообщение! Ну так что?

Сефрис медленно кивнул. Видимо, любопытство пересилило страх.

— Так не при свидетелях же, — фыркнула я. — Ты ушко-то своё склони пониже, я в него и чирикну, что к чему. Но не раньше, чем твои амбалы отвалят.

— При них говорить будем, а не нравится, так и вали отсюда.

— Не доверяешь, значит? — усмехнулась я. — Ладно, можно и при них.

Я поманила Сефриса пальчиком, дождалась, пока его лоснящаяся морда склонится ко мне и, стараясь не дышать вонью заскорузлого пота, предала адресату сообщение господина Цукера. Трактирщик мгновенно проникся информацией до правильной консистенции. Знаком отослал вышибал, нацедил себе кружку мутного пива из бочонка за стойкой и молча выдул в два глотка. Напоследок подавился и закашлялся, утирая слёзы углом замызганного фартука.

— Вот что. Я хочу сделать заказ. Сколько возьмёшь за ответное… сообщение?

— Посмотрим, любезный, посмотрим, — туманно пообещала я. Вообще-то, кодекс наёмников не запрещал перепродавать заказы, но я точно не собиралась браться за старое ремесло. Хотя кое-где уже начинала зудеть привычка длинною в жизнь. — Для начала хочу у тебя кое-что спросить, только не ори и не падай в обморок.

— С чего бы мне? — выпучил глаза Сефрис.

— Ну-ну, — хмыкнула я и огляделась. Лысые продолжили резаться в карты, пьянчуги пили, разносчицы делали своё дело, и тот единственный забулдыга, что проявил интерес к нашей беседе, икнул и упал мордой в тарелку. — Где найти Дэлфа Вабору знаешь?

Я посмотрела на него в упор, и Кроун снова малость сбледнул.

— Дык… чего ж не сказать… скажу. Только вот надо ли оно тебе, девица? — облизнулся он. — Может, по рюмашке хлопнем, да и пойдёшь ты себе с миром и живая, а?

— Нет уж, уважаемый, так не пойдёт. Либо ты колешься, либо я начинаю громко орать, что ты человек ненадёжный. Обещал свести с Ваборой, а теперь в отказную прёшь.

— Ах ты ж, стерва! В-э-э…

Я гибкой кошкой нырнула за стойку. Кончик кинжала упёрся в один из подбородков толстяка и вынудил его заткнуться. Со стороны могло показаться, что мы решили по-дружески обняться.

— Зачем нам чужие ушки, дядя?! Всё, что ты мне расскажешь, останется между нами. Клянусь честью наёмницы.

— Х-хорошо, — проблеял Сефрис, и я с облегчением вернулась на стул.

— Крепко же Зеля Цукер меня подставил, — ухмыльнулся он. — Про Дэлфа Вабору этого у нас болтать не принято.

— И почему это? — Мне даже не пришлось изображать живейший интерес. Любопытство и так зашкаливало.

— А потому это, — огрызнулся принуждённый рассказчик. — Первый наш король, Святой Шилли Фалоне, привёз его сюда, чтобы люди ему подвластные удачливы в делах своих воровских были. А вот ему самому не больно-то и свезло. Угрохали его собственные советнички, а Вабора из дворца с концами исчез. Но тати ночные, они ж куда хочешь пролезут, коль будет на то надобность, ну или дурость, это как посмотреть. Вот и полез один парнишка в королевский дворец ловкость свою испытать, а увидел то, чего видеть не стоило. Никуда не девался провидец. В подземельях дворца свой век доживает. Старец уже совсем.

— И всего-то? — хмыкнула я.

— Дура ты, хоть и наёмница! Кто Ваборой владеть будет, тот власти огребёт столько, что пупок развяжется властвовать. Уж сколько королей у нас сменилось, а он всё живёхонек. Другие-то монархи что передают: земли да знаки власти, а наши — ключики от того подземелья. Охраняют его так, что ни одной крепости и не снилось. Цельная армия нелюдей имеется, и даже, кажись, один шибко сильный ифрит. Может, и ещё чего страшное, про то нам неведомо. Всё тайной покрыто.

— Откуда ж тогда слухи идут?

— А сбежал тот парнишка. Правда, был скорее мёртв, чем жив, когда в первый попавшийся кабак завалился, да так с порога и начал языком чесать. Ему уж всё равно было, а тех, кого в тот вечер глотка к бутылке притянула, всех порешили. Были, и нету. Но кое-кто убраться успел, до того, как нелюди нагрянули. С тех пор все знаем про старца, а молчим. Жить охота.

Я усмехнулась. Если бы за пределами Города Воров узнали, что Вабора жив, кто знает, кого бы понесло на осаду здешних достопримечательностей, и это я уже молчу об Инквизиции. Очень сомневаюсь, что тем счастливчикам удалось ускользнуть чисто случайно. В какой-то мере сплетни и слухи были на руку здешнему монарху. Будут бояться, будут и уважать, ибо кому захочется лишиться единственного в Убежище места, где можно почувствовать себя как дома? Казалось бы, всё учли убийцы Святого Шилли, кроме одного — сердечной привязанности Петру. И уж тем более не могли знать, что однажды здесь появлюсь я.

— Не спеши радоваться, здесь даже у стен есть уши, — прервал Сефрис мои размышления. — Я не сдам тебя людям Манабаты, но не жди, что Город позволит тебе уйти.

Я молчала, слушая мерное гудение прокуренного трактира. Выходило, что Зеля Цукер подставил не только Сефриса Кроуна. Он меня подставил, а Рубинова Кобра страсть как подобного не любила, ей нравилось, когда всё получалась ладно да складно.

Внезапно двери распахнулись и впустили внутрь глоток свежего воздуха с ароматом дождя и очередного забулдыгу. Вошедший тип плюхнулся на соседний со мной табурет. Попахивало от него смесью человеческого и конского пота.

— Привет, крошка! Какие дела? — вякнул он, облапив меня взглядом. — Меня Горг зовут если чё!

Я промолчала и отвернулась. А то ведь не сдержусь ещё…

— Понял, не дурак, — осклабился тип. — Эй, Кроун, нацеди-ка мне своего фирменного!

— Деньги вперёд, — отозвался трактирщик. Он снял с полки кружку, но подносить её к носику крана не спешил.

— Да на, подавись! — хохотнул Горг. По столешнице прокатилась медная монета. Толстяк смахнул её в карман и поставил перед клиентом полную кружку. Тот сглотнул пересохшим горлом и начал пить с таким видом, будто отведал пива в столичной таверне. — Эх, красота! Что ни говори, а у тебя лучшее в Городе пиво! Нектар богов, не иначе! Вот у кого ещё можно было бы отметить такое шикарное дельце, каковое мы с моим братишкой провернули? Только у Сефриса Кроуна! Пригнали на продажу десяток отборных кобылиц из Альшахры. Вся Великая Пустыня на ушах стоит!

Вновь открылась дверь, и в трактир ворвалось конское ржание.

— Дык, вы что, на площадь их, что ли, пригнали, идиоты?

— Да не, — почесал макушку Горг. — На конюшнях оставили, потом с Римардо сторгуемся!

— Тогда какого лешего там какую-то скотину мучают? — Сефрис кивнул на дверь.

— А-а, так не утерпел братишка, всем хотел находку показать! Редкой красоты зверюга. К'яард, кажись. Мы его под городской стеной поймали, будто ждал кого, туда-сюда слонялся. Ну, глянули, что без упряжи и без хозяина, ну и к нему, а конь — на дыбы. Так приложился Линдеру копытом по лбу, что искры из глаз сыпанули, а сам тикать! Да у братишки при себе особая верёвочка была, он петельку-то из неё сладил, да как бросит! Так сразу на шею коню и накинул! Ну, тот на землю упал, а Линдер подскочил и давай его охаживать своим концом верёвки, быстро уму разуму научил! Вот мы его за собой и привели. Слушай, Сефрис, нацеди ещё малость, а? Линдер заплатит, как добычу сбагрим!

— Вот когда сбагрите, тогда и нацежу, — отмахнулся трактирщик, тоскливо поглядывая в сторону двери. С рынка снова донеслось иступленное ржание.

Лично меня уже начало тошнить, и это значило, что пора было убираться из этой вонючей дыры. Для начала на свежий воздух, а там видно будет. Платить мне было не за что, так что я огляделась и молча скользнула к выходу.

— Остерегайся Города, дочь Смерти, — сказал Сефрис Кроун мне в спину. — Его тайны всегда остаются с ним.

Отлично, очередного предсказания мне только и не хватало. Оставив и эту часть своего путешествия позади, я вышла на улицу, а там…

Небо почернело и разверзлось. Подчиняясь внезапному порыву, я подставила лицо под тёплый ливень и закрыла глаза, изредка слизывая с губ сладковатые капли. Малоинтересный шум, столпившихся вокруг людей, почти не касался моего сознания. Мне было хорошо. Просто хорошо. Это была свобода. Но, увы, ничего в этой жизни не может продлиться вечно. Где-то рядом заржал конь. А потом толпа расступилась, обнажая отвратительное зрелище.

Коротышка в кожаных штанах и грязной рубахе, распахнутой на волосатой, но какой-то совершенно цыплячьей груди, наслаждался тем, какие раны оставлял его шипастый кнут на лоснящейся шкуре вороного коня, привязанного к вбитому в землю кольцу. Конь истово ржал и отчаянно рвался на свободу, снова и снова дёргая точёными головой и шеей, которые облепила пропитавшаяся кровью белоснежная грива. Мучитель улюлюкал и добавлял удар за ударом, заставляя кнут посвистывать.

— Поднажми-ка, Линдер!!! — заорали в толпе. — Пускай демон запомнит человеческую руку!!!

Коротышка слегка поклонился и нарочито медленно размахнулся. Шипастая тварь в его руках яростно свистнула, и по чёрной шкуре пробежала багровая судорога. Конь взвизгнул от боли, попытался взвиться на дыбы, но узда выдержала и снова дёрнула его к земле. Он упал на камни, сбивая колени, и снова вскочил, чтобы тут же упасть. Наши взгляды скрестились всего на мгновение, и в пылающих яростью глазах я легко прочла историю собственной жизни. Не так уж и давно меня держали на привязи и подчиняли чужой воле, а теперь и вовсе нацепили ошейник.

Я потёрла горло и ощутила под пальцами вполне реальные шипы. Рука сама отыскала кинжал. Конокрад замахнулся для очередного удара и вдруг застыл. Острое как бритва лезвие рассекло кожу на его горле, пуская тонкую струйку крови. Глаза коротышки расширились от удивления и наполнились ужасом: одно моё движение и из рассечённой трахеи вырвется последний глоток воздуха. Крики вокруг озадаченно стихли.

— Т-ты… кто?! — Линдер нервно облизал губы и затрясся. Меня передёрнуло от отвращения.

— Что такое, милый, ты уже не такой храбрый? — проворковала я в оттопыренное ухо. — Брось кнут или улыбнёшься от уха до уха! — Рукоять вывалилась из его пальцев и со стуком упала на камни. Я отпихнула её носком сапога. — Слушай сюда. Сейчас я тебя отпущу, и ты подойдёшь к этому чудесному созданию, отвяжешь его, а затем извинишься за ту боль, которую причинил! Ты меня понял?!

Коротышка затрясся ещё сильнее.

— Это ж к'яард, эти твари не прощают! А если ты хозяйка его будешь, так я заплачу! Всё отдам, только не убивай!

— Надо было раньше думать! — Я убрала кинжал от торчащего кадыка и пнула его ногой в живот. Линдер охнул, клацнул зубами, но на ногах удержался и, одарив меня злобным взглядом, поплёлся к кольцу. Хотелось дать этому хорьку в брутальных штанишках дополнительного пинка под зад, но взгляд поднимающегося коня и так сулил ему скорое возмездие. Между тем до толпы всё-таки дошло, что что-то пошло не так.

— Эй, ты, с…ла, совсем что ль о…а, честного конокрада по горлу ножиком чикать?!

— Порвём её на лоскутки, зубами загрызём!!!

— Навалися, братва воровская, на стерву наёмничью!!!

Остриё кинжала воткнулось в горло самому ретивому, оборвав наметившийся бунт. На стерву я не обиделась, но отвлеклась всего на секунду. И это мерзкое ничто Линдер бросился на меня и попытался сбить с ног. Я ушла от нападения обратным сальто, но, когда приземлялась, поскользнулась на луже грязи и откатилась прямо под копыта беснующегося на привязи к'яарда. В тот же миг дождь упал на Город Воров непроницаемой завесой. Видимость сократилась почти до нуля. По моему лицу неслись потоки сладковатой воды, а над головой рычал конь, копытами отбивая в воздухе яростную дробь.

Под предводительством Линдера кольцо желающих порвать меня на лоскутки и загрызть гнилыми зубками начало сжиматься. Почуявший свободу к'яард поддавал задними ногами, защищая меня с тыла, но спереди на нас надвигалась живая стена. Воры многообещающе скалились и вынимали кто откуда кривые ножи.

Я прикинула свои шансы. Скольких я успею успокоить, если призову Силу? Десять, пятнадцать? Если сильно повезёт, то и за третий десяток переберусь, а их тут почти сотня. Пока замахнусь по-новой, эти гады успеют навалиться всем скопом. Придётся работать быстро, очень быстро, в ближнем бою, а ведь раны всё ещё давали о себе знать. Ох, не успеешь ты, Виринеюшка, а уйти-то просто так не дадут!

Дождь закончился внезапно. Только что стоял сплошной стеной, и вот уже с неба посыпались последние редкие капли. Выглянуло солнце, весело бликуя на лужах и ручьях. Только оптимизма сей факт не внушал. Открывшаяся перспектива мне не понравилась. До противника было рукой подать, точнее, широко размахнуться кинжалом и попасть кому-нибудь в сердце. Им же хватило бы и одного прыжка, чтобы завертелась настоящая драка. Однако нападать на меня не спешили. Судя по ухмылкам на лицах, предвкушали.

Подлянку мне подкинул к'яард. В конец разъярённый конь дико заржал и всё же вырвался на свободу, выворотив из щели между камнями то самое кольцо. Издав победный вой, он начал прокладывать себе путь на волю прямо сквозь толпу. Тати с воплями и матюгами шарахнулись по сторонам, уворачиваясь от ударов копыт и болтающегося между ними кольца. И всё бы ничего, ведь теперь им было не до меня, но никогда бы не подумала, что получить по затылку ржавой железякой будет так больно и обидно. А я получила. И снова кубарем полетела под копыта взбешённого жеребца, считая звёздочки перед глазами.

Уж не знаю, дошло ли дело до нового сотрясения, но за ворот рубашки неприятно потекло что-то тёплое. Впрочем, выскочила я уже в коняшкином арьергарде и в относительном здравии остальных частей организма. С горем пополам приняла вертикальное положение и поудобнее перехватила рукоять кинжала. Перекошенные рожи подозрительно двоились, усиливая рвотные позывы, но лезть на окосевшую меня всё же никто не решался. Ноги подкашивались, звуки странно растягивались, на глаза будто накинули серую вуаль, сквозь которую было больно смотреть, а жеребец неумолимо отдалялся. Между нами быстро разрасталась перемычка из желающих поквитаться.

И вот тут я поняла, что падаю, не в силах сопротивляться накатывающей темноте. Ну, это был не тот финал, на который я рассчитывала, влезая в историю с к'яардом. И теперь он ускакал, а меня разорвут на части в обезумевшей толпе. Неувязочка вышла.

Только упасть мне не дали. Подхватили у земли, как-то странно подбросили и на что-то положили. Висеть вниз головой было отвратительно неудобно и мало чего видно. Только блеск длинного узкого лезвия с вязью эльфийских рун, пока мой спаситель расчищал себе путь сверкающей мельницей смертоносных ударов. Но противников было слишком много.

Спасение пришло от вернувшегося к'яарда. Разогнав негодяев ударами копыт, он великодушно предложил нам свои услуги по вывозу из горячей точки. И вовремя, потому что от дворца уже неслась стража. Лично у меня, даже с отбитым мозгом, сомнений в том, на чью сторону встанут эти небритые хмыри, не было. У моего спасителя, скорее всего, тоже. Он сдёрнул меня с плеча, ловко подхватил перевязь со злосчастным кольцом и, взлетев на жеребца, легко усадил меня перед собой. Не дожидаясь команды, к'яард злобно молотнул копытами и рванулся с места, грудью сметая криминальный контингент.

Борясь с подкрадывающейся отключкой, я, кажется, пропустила тот момент, когда поводья перекочевали в мои ослабевающие пальцы, и кольцо потянуло меня вниз. Уж не знаю как, но моему спасителю удавалось невозможное: размахивать мечом, ловко меняя руки, и при этом возвращать меня в сидячее положение за секунду до катастрофы. Но мы прорвались.

К'яард почуял свободу и устремился к воротам по самой короткой дороге. Никто им не управлял. Ну я так точно. Просохшая на ветру грива завивалась колечками и летела в мой привередливый нос. Я набрала побольше воздуха, чихнула и с чувством выполненного долга… отключилась.