Длиннохвостый ара. Кухонно-социальная дрр-рама

Ирина Верехтина, 2017

Сапагины и Глинские дружили, что называется, домами. На праздники традиционно обменивались подарками. В гости ходили по очереди. В этот раз была очередь Глинских. Принимающая сторона искренне радовалась, представляя восторг друзей, которых ждал царский подарок – итальянская кофемашина «Лавацца». О том, как будут радоваться сами, они не представляли…

Царский подарок

Глинские явились в полном составе — с сыном Вовкой, который держал обеими руками что-то объёмное, завёрнутое в пуховый платок. — «Сервиз!» — ахнула Нина. Гжельский чайный сервиз был её мечтой — чашки густого синего цвета с голубыми прожилками и тонко прорисованными золотыми завитками напоминали музейные, сине-голубые блюдечки сверкали золотыми брызгами и радовали глаз такими же, как на чашках, замысловатыми узорами — невозможно наглядеться! А уж тем более пить из них чай… О сервизе она прожужжала Инне все уши, и теперь смотрела неверящими глазами — купили всё-таки, на двенадцать персон, вон коробка какая большущая…

Глинские выглядели смущёнными. Инна отводила глаза, Сергей разглядывал свои ботинки, и только Вовка сиял как начищенный самовар, Его распирало от желания что-то сказать, но Вовка молчал и крепился из последних сил…

Подарок просто царский! И оренбургский платок! Нине давно хотелось такой — пуховый, ласковый, тёплый как одеяло и лёгкий как пух. Но радовалась она рано: платок размотали и спрятали, после чего гости торжественно вручили обескураженным хозяевам… клетку с попугаем.

В воздухе повисла тишина.

— Это длиннохвостый ара, он дорогой. Он триста лет у вас будет жить, вот увидите! — опрометчиво пообещал Вовка, и все заулыбались. Десятилетний Вовка, обрадованный вниманием взрослых и тем, что все его слушают, продолжал. — Там магазин на ремонт закрывался, а его не брал никто, он заболел даже — от холода и потому что расстроился. Нам его за полцены отдали, сказали, может, у вас не подохнет, а у нас уж точно, — ляпнул Вовка. Инна дёрнула его за рукав, и он замолчал. Попугай тоже молчал — видимо, не знал, что сказать.

Положение спасла пятнадцатилетняя Танька Сапагина — запрыгала от радости и, схватив клетку, умчалась в свою комнату. Вовка отправился следом.