Свидание по приколу

Ирина Владимировна Щеглова (2007)

Мальчик с бархатными глазами смотрел только на Киру. Только ей он играл на гитаре и пел. Казалось, проникновенными словами чужой песни красавец Даня объясняется в любви… Кира поняла, что влюбилась по-настоящему. Но каково же было ее удивление, когда она узнала, что слова признаний для Даньки не проблема, он говорил их разным девчонкам. И все же — может, именно она станет для юного сердцееда той единственной, ради которой Данька забудет всех остальных?..

Глава 2

Альбом с фотографиями

Валя позвонила после обеда. Я сразу узнала ее по голосу.

— Кирюха! Ух ты! — крикнула она. — Значит, правда! Ты приехала!

— Привет! — обрадовалась я. — Как ты узнала!

— Привет, привет! — она засмеялась. — Да разве тут что-нибудь скроешь. Мне тетя сказала, она видела тебя вчера. Приехала, и ни звука!

— Да вечером только приехала, — начала оправдываться я, — пока то да се…

— Можно подумать, я очень далеко живу, — съязвила Валя. — Всего-то через дом!

— Ну, извини. Я, правда, вчера…

— Да ладно! — она смилостивилась. — Мы сами поздно вернулись. Между прочим, Кира, мы встретили твой поезд на переезде.

— Правда?

— Конечно, шлагбаум опустили прямо перед нашей машиной. А поезда все нет. Отец даже нервничать начал. А я-то знала, что ты именно на этом поезде едешь. Мне твоя бабушка сказала. Ну вот, он, наконец, появился, вагоны мимо проносятся, а я высматриваю, вдруг ты в окне мелькнешь…

— Представляешь, я как раз смотрела в окно. Волновалась…

— Ой, здорово, что ты приехала! У меня столько новостей! Давай, приходи поскорее, я тебе столько всего расскажу!

— Иду, — я положила трубку и, крикнув бабушке, что я к Вале, сунула ноги в шлепки и выбежала из дома.

Она поджидала меня у высоких, крашенных зеленой краской ворот. Сначала мы, конечно, расцеловались, а потом, чуть отстранившись, внимательно посмотрели друг на друга. Валя изменилась. Я пока не могла понять, как. Мы с ней одного роста. Значит, она, как и я, вытянулась. Пожалуй, немного поправилась, но это ее не портило. Лицо округлилось, и вся она стала такая мягкая, женственная. Мне всегда нравились ее глаза — большие, карие, с длинными ресницами. Карие глаза и светлые волосы. По-моему, очень красиво. Валя была в шортах и выгоревшей на солнце майке, кожа чуть тронута загаром. Одним словом, Валя мне понравилась.

— Ты похудела? — спросила она и засмеялась. — Где загорала?

— На даче…

— А-а, — разочарованно протянула она, — я думала, на море ездили.

Мы устроились с Валей, как раньше, в гамаке, привязанном к двум старым яблоням. На табурете — миска с клубникой, чем не жизнь!

Валькино семейство проживает в большом бестолковом доме с множеством пристроек. У Валентины много родни. Здесь и родители ее, и бабушка, и тетя, и родные брат с сестрой — совсем еще малышня. Но есть и двоюродный брат, уже взрослый дядька. Он живет своей отдельной жизнью; в прошлые годы я только и видела, как он подъезжает к воротам на здоровенном мотоцикле. На нас он внимания не обращал, даже смотрел сквозь, как на пустое место.

— Ну, как ты, как прошел год? — торопливо расспрашивала Валька, но я-то видела — ей не терпелось рассказать о себе. На коленях у нее лежал большой альбом с фотографиями. Она всегда любила фотографироваться.

— Что там у тебя, покажи? — заинтересовалась я.

Валька торжественно открыла первую страницу, и мы склонились над снимками ее многочисленных друзей и подружек.

— Это мы в лагере, в прошлом году, — объясняла Валя, показывая снимки, — это в школе, с девчонками, после уроков во дворе, это — наш класс, здесь вся моя семья… А помнишь эту девчонку? Нет? Ну, я же вроде знакомила тебя с ней… Вот, смотри, это — мой парень, бывший… Да ну его, дурак! Вот этот, правда, ничего себе?

— Да, ничего, — я довольно равнодушно рассматривала незнакомых или полузнакомых мне людей, каких-то ребят, или «женихов», как их называла Валька. И вот на последних страницах она торжественно показала высокого темноглазого парня. Фотографий с ним было много. На одной он обнимал за плечи Валю, на другой — ее же и еще кого-то…

Парень показался смутно знакомым:

— Кто это? — спросила я.

— Данька Смирнин, — Валя лукаво улыбнулась.

— Он что, твой родственник? — удивилась я.

— Нет, однофамилец.

— Удивительно, в таком маленьком поселке…

— Ничего удивительного. Смирниных у нас — три разные семьи. Моя, Данькина, и есть еще одни, но они живут в деревне, несколько километров отсюда.

— Что, даже дальнего родства нет? — я не унималась.

— В том-то и дело, — Валя засмеялась. — Мы когда с Данькой встречались, то все говорили: хорошо, мол, Вальке, фамилию менять не надо… Как он тебе? Нравится?

— Симпатичный… Знаешь, у меня такое ощущение, что я его раньше видела.

— Может быть. Хотя вряд ли. Он учится в городе, поступил в музыкальное училище. Приезжает к родителям на каникулы, или в выходные. У него своя компания. В прошлом году ты его встретить никак не могла. Летом его не было, мы познакомились только этой весной, в мае.

— Да, наверное, показалось, — согласилась я, отрывая взгляд от фотографии. — Данька, Данька, странное имя…

— Ничего странного. Его зовут Даниил. Назвали в честь деда. Обычное дело.

— Ну да… Конечно…

— Ладно, — Валя захлопнула альбом, — какие у тебя планы на вечер? На дискотеку пойдем? Я тебя с двоюродным братом познакомлю, он классный!

— Пойдем, — согласилась я.

Потом ее позвали на огород полоть, и мы расстались до вечера.

Дед возился в саду с кустами малины. Я заметила, как мелькает его старая соломенная шляпа. Когда-то он привез ее с юга и летом надевал, когда шел на работу. Теперь и он, и его шляпа на пенсии. Раньше дед с бабушкой жили в городе, а дом в поселке построили позже и стали использовать его как дачу. Теперь они живут здесь постоянно. В их городской квартире остались моя тетя — сестра мамы и ее сын.

Поселок постепенно наполнился такими же пенсионерами-дачниками. Бабушку часто приглашают подработать, она — бухгалтер. Деду повезло меньше, он всю жизнь был начальником в НИИ связи, а теперь стал никому не нужным пенсионером, это его раздражает, хотя он старается не показывать своего настроения; целыми днями читает, уединившись в своей комнате. Иногда, как сейчас, работает в саду, или берется готовить что-то вкусненькое — а готовит он великолепно!

Большинство молодежи ездит на работу все в тот же город. Правда, это часа два на электричке, но люди привыкли.

Здесь, в поселке, никогда ничего не происходит. Очень тихо. Мировые бури и катаклизмы обходят это место стороной. Гулять можно днем и ночью, совершенно безнаказанно, никто не тронет. Все друг о друге все знают. Не спрячешься. Разве что воруют… Однажды, я еще маленькая была, дед привез откуда-то целую машину арбузов. Арбузы разгрузили в летнюю кухню. Конечно, вся улица видела и машину, и арбузы. А на следующий день, после того как прилегли после обеда отдохнуть, мы с бабушкой обнаружили, что арбузов нет. То есть совершенно! Пока мы спали, соседские пацаны перетаскали все наши арбузы в неизвестном направлении. Причем сделали это быстро и бесшумно. Нам даже показалось, что никаких арбузов не было вовсе, что они нам приснились… Если бы не многочисленные корки и куски красной мякоти, разбросанные неподалеку в леске. Дед страшно ругался! Но потом плюнул и махнул рукой. Арбузов не вернешь, не судиться же с соседями.

У поселка статус районного центра, поэтому здесь останавливаются поезда дальнего следования. На одном из них я и приехала. Причем в этом году родители меня отпустили одну!

Я окликнула деда и спросила:

— Помощь нужна?

Он молча отмахнулся.

На крыльцо вышла бабушка.

— Позвони Наташе, — сказала она.

— Я звонила уже, никто не брал трубку, — ответила я.

— Она только сегодня приехала.

— Надо же, — удивилась я, — а где она была?

— С родителями в Ялте, — ответила бабушка.

Да, действительно, я вспомнила, Наташа писала, что собирается на море. Это у них такая семейная фишка — каждый год обязательно я Ялту. Кстати, у другой моей бабушки, папиной мамы, такая же мания. А мои родители не выносят общественных пляжей. Ну, да ладно, каждому — свое.

Я обрадовалась, конечно, что Наташка приехала. Я ее помню столько же, сколько и себя. Кажется, мы всегда дружили. Бабушка говорит, что мы познакомились, когда нам было года по четыре. В тот год мои родители окончили институт и отправились на работу по распределению, меня же оставили бабушке и деду. В то лето дом был уже готов, и меня привезли, так сказать, на природу.

Наташины родители тогда еще не получили квартиру и тоже жили в частном доме недалеко от нашего. Бабушки выводили нас на прогулки. Во время одной из таких прогулок мы с Наташей увидели друг друга и как-то сразу сдружились.

Теперь ее семья переехала, они живут за железной дорогой в одной из многоэтажек нового поселка. Его еще называют заводским — из-за кирпичного завода.

Валю я тоже знаю давно: еще бы, ведь мы соседи! Да вот беда — мои местные приятельницы не дружат между собой. Никогда не дружили, такой необъяснимый антагонизм. То есть они общаются, конечно, но только тогда, когда я приезжаю.

Так, теперь надо позвонить Наталье и сказать, что сегодня я уже пообещала Вальке сходить на дискотеку. И еще надо как-то извернуться перед Валькой, если вдруг Наташка захочет пойти с нами.

Я сняла трубку…

— Кира! Здравствуй! — пропела подруга. — Наконец-то слышу твой голос! Мы буквально только что сошли с поезда. Меня все еще качает. Страшно хочу тебя увидеть!

Я люблю с ней говорить. Наташка очень много читает, а потому сыплет цитатами, где надо и не надо. Но у нее прекрасное чувство юмора, и она умница. Мне не хотелось ее огорчать или разочаровывать, но и врать не хотелось тоже. Поэтому я созналась, что сегодня иду с Валькой покорять местных обывателей (опять-таки Наташкино выражение).

Она рассмеялась и посоветовала «задать им жару», то есть этим самым обывателям.

— Я все равно никакая, — сказала она, — так что веселитесь без меня. Но, надеюсь, завтра мы наверстаем упущенное?

— Конечно, завтра я безраздельно твоя! — с пафосом прогнусавила я.

— О! — воскликнула Наташка, — я вся в нетерпении и предвкушении!

Вот так проблема рассосалась сама собой. Оставалось дождаться вечера.