Венок из одуванчиков

Ирина Градова, 2010

Оставив мужа, целующегося с очередной крашеной блондинкой, Яна Нагибина отправилась на поиски жилья, чтобы продолжить работу. За свою писательскую карьеру она издала уже до сорока любовных романов, надо наконец сосредоточиться на следующем. Приглядев прелестный домик за городом, Яна не сразу поняла, почему, с виду такой роскошный, он сдавался довольно дешево. И о какой такой патогенной зоне пыталась сказать пожилая соседка?.. Но даже непрактичная и рассеянная писательница заметила, что в доме происходят странные вещи. Стоило ей оставить компьютер с рукописью на пару минут, как, возвратившись, она находила в ней абзацы, написанные не ею и превращавшие банальную мелодраму в шокирующий чувственный роман…

Глава 2

Недолгое Янино счастье. — О том, как Яна познакомилась с товарищами по несчастью и как узнала о Курлы Мурзалиеве

Проснувшись, Яна сладко потянулась и открыла глаза, в которые немедленно хлынул яркий солнечный свет. День, как ребенок, радовался ее пробуждению и хорошему настроению, визиты которого в последние две недели стали большой редкостью.

Странно, что Ганс не разбудил, подумала Яна и, встав с кровати, прошлась по квартире в поисках собаки. Ганс, как ни странно, мирно спал, устроившись на коврике в ванной.

Дорвался! — улыбнулась Яна. Ганс обожал дрыхнуть в ванной, что всегда ухитрялся делать, несмотря на угрозы и крики Павлика, но в коммунальной квартире устроиться с комфортом оказалось не так-то просто. Одним из бесчисленных пунктов в списке болезней Стасика Половцева была аллергия, поэтому Гансу пришлось изнывать в комнате вместе с Яной, Ольгой и спутницей Ольгиной жизни. Почувствовав свободу, Ганс улегся в своем любимом месте и не беспокоил хозяйку своим скулежом аж до половины одиннадцатого, за что Яна испытывала к нему огромную человеческую благодарность.

Пес повел во сне ухом, и Яна, чтобы не будить пока еще тихое лихо, осторожно прикрыла дверь и вышла на кухню.

«Неужели я абсолютно одна в квартире…» Яна чуть ли не с гордостью оглядывала свои владения: маленькую комнату, в которой стояла старенькая кровать, столик с потрескавшейся полировкой и колченогий стул; крошечную кухню, где стол так тесно прижимался к холодильнику, что тот недовольно тарахтел, словно обиженный этим соседством; ванную, в которую риелтор, не обладавший миниатюрной фигурой, едва смог протиснуться… Все это вызывало в Яне какой-то благоговейный трепет, и даже мысль о том, что квартира — съемная, совершенно не портила настроения.

«А Ольге я все-таки не позвонила…» — вспомнила Яна и, схватив сигареты, выбежала в коридор, как будто минута промедления — это после целой ночи! — грозила ужаснейшими последствиями. Прижав трубку плечом к щеке, Яна прикурила сигарету.

Набрав несколько цифр, она застыла с трубкой и сигаретой в руках: за входной дверью раздалось отчетливое звяканье связки ключей, одним из которых кто-то пытался попасть в замочную скважину. И не просто замочную скважину, а замочную скважину именно в ее, Яниной, двери.

Разбуженный посторонними шорохами, Ганс выскочил из ванной и принялся истошно лаять на дверь, наивно полагая, что лаем можно спугнуть загадочного визитера.

«Может, хозяин? — попыталась успокоить себя Яна. — Вернулся забрать что-то из вещей… Но почему тогда не позвонил, не предупредил? Ведь Валерий клялся и божился, что оставил ему мой сотовый… Да и по городскому можно, на худой-то конец…»

— Фу, Ганс! — прикрикнула она на собаку и, схватив сопротивляющегося пса за шкирку, оттащила от двери. Ганс огрызался и рвался обратно, но Яна посмотрела на него так выразительно, что он счел за лучшее заткнуться. Во всяком случае, до того момента, когда его возмущение будут готовы выслушать все соседи.

Замок поддался, дверь открылась, а Янино сердце подпрыгнуло, как кошка, которую что есть сил дернули за хвост. Из-за двери раздалось натужное кряхтенье, и наконец Яна увидела голову немолодого мужчины, а затем и тело его, нагруженное тяжелой поклажей. По лицу мужчины градом лился пот, и он был вынужден поставить сумки и вытереть глаза, чтобы проверить, не поблажилась ли ему Яна.

Ганс напрягся и тихо заворчал на незнакомца, оскалив мощные зубы.

— Вы кто? — спросил мужчина, недоуменно разглядывая Яну.

— Яна… — растерянно пролепетала она, лелея в сердце розовую надежду на то, что мужчина все еще окажется хозяином квартиры.

— Какая еще Яна? — недовольно поинтересовался он, подвинув ногой сумку, чтобы захлопнуть дверь.

— Нагибина… Я же у вас квартиру сняла. Мы договор вчера заключили с риелтором…

— У меня? — Мужчина громко хлопнул дверью и обернулся к Яне. На его вспотевшем одутловатом лице нарисовались признаки явного недоумения. — Я вообще-то сам снимаю… Позавчера только договор подписал…

— Постойте, а кто же вы-то, если не хозяин?

— Я?

— Ну да…

— Жилец. Новый жилец. Вот только сегодня переезжаю. Мне сказали, прежние жильцы уже съехали…

— Чертова шарманка! — Яна положила трубку и так сильно затянулась сигаретой, что закашлялась. — Ничего не понимаю… — откашлявшись, пробормотала она. — Я ведь тоже сняла эту квартиру.

— Вот это новости… — озадаченно пробормотал мужчина. — А деньги вы заплатили?

— Заплатила.

— А договор есть?

— Что-то вроде этого… Я расписку написала… Риелтор сказал, что хозяин налоги платить не хочет. Цена и так невысокая, вот я и…

— Вашего риелтора Валерием зовут?

— Валерием…

— И моего тоже… — Мужчина наморщил потный лоб и уселся на одну из тех сумок, что поставил на пол. — Сигаретку не дадите?

— Конечно, — кивнула Яна и, нащупав в кармане джинсов пачку, протянула ее товарищу по несчастью.

— Валерий, значит… — закуривая, пробормотал мужчина. — Значит, Валерий…

До Яны потихоньку начал доходить смысл того, что случилось, хотя она все еще не понимала, как это могло произойти. Казалось, вышла какая-то нелепая ошибка, и Яна все еще надеялась, что ее можно исправить.

Ганс почувствовал, что незнакомый человек если и угрожает хозяйке, то уж точно не физической расправой, успокоился и улегся под ногами Яны, чтобы на всякий случай быть начеку.

— Может, вы сроки перепутали? — все еще надеясь на чудо, спросила Яна.

— Да ничего я не перепутал, — покачал головой мужчина. — С двенадцатого мая. Сегодня двенадцатое вроде…

— Наверное… — Яна пыталась вспомнить, какое сегодня число, но от волнения все перепуталось в голове.

— Да точно вам говорю — двенадцатое… — настаивал мужчина. — Даже если бы я перепутал число, какая разница? Квартиру-то эту не на одну ночь сдают. Я расписку на год писал…

— И я — на год… — эхом повторила Яна.

— Удивительное совпадение, — язвительно хмыкнул мужчина. — Хотите, я вам объясню, кто мы такие?

— В каком это смысле? — прошептала Яна, стараясь не мигать глазами, наполненными соленой водой, как тарелка — супом.

— В самом прямом. Лохи мы. Настоящие длинноухие лохи…

Признать эту горькую правду Яна не успела, потому что на лестничной клетке снова раздались шаги — на этот раз цоканье каблуков, — и кто-то такой же уверенный в том, что обнаружит в квартире благословенную пустоту, засунул ключ в замочную скважину.

Мужчина страдальчески хмыкнул. Яна затянулась сигаретой и почувствовала, что курит фильтр. Ганс снова напрягся и заворчал, так что Яне опять пришлось хватать его за шкирку и выразительно смотреть в собачьи глаза.

В квартиру вошла невысокая девушка в туфлях на очень высоких каблуках и с очень высокой прической. Культурный уровень девушки, правда, был не таким высоким, как все остальное, потому что все ее удивление и возмущение воплотилось в одном коротком возгласе:

— Ну ни хрена себе!

— Мы тоже так считаем… — кивнул мужчина, поднявшись с сумки и галантно пропуская невежливую девушку в прихожую. — Надо думать, и вы писали расписку Валерию?

— А вы-то откуда знаете? — выпялилась на него девушка. — И вообще, хрен ли вы оба тут делаете?

— А мы, понимаете ли, тоже сняли эту квартиру. И тоже через Валерия, чтоб ему пусто было…

— Давайте ему позвоним, — предложила Яна.

Мужчина посмотрел на нее как на умалишенную.

— Толку? Сто пудов он уже выкинул свою симку и тратит наши денежки на новую… Я же говорю, лохи мы. Кинули нас. Развели. Нае… — продолжил было мужчина синонимический ряд, но, вспомнив, что рядом девушки, спохватился. — В общем, нет никакого риелтора Валерия. Есть обыкновенный жулик, который нам, троим кретинам, чужую квартирку и втюхал…

— Помягче на поворотах, — оскорбилась девушка. — Я, между прочим, себя кретинкой не считаю. И вообще, мне пофигу, что вы тут гоните. Может, это вы меня развести хотите. — Окинув подозрительным взглядом обоих, девушка достала из сумочки телефон в чехле, оклеенном пластиковыми стразами, и принялась кому-то звонить.

— Толку? — обиженно пробормотал мужчина, глядя на Яну. — Все равно трубку не возьмет…

— И что же теперь делать? — выдавила Яна.

— Узнавать, кто хозяин, и звонить ему. Пока соседи милицию не вызвали…

— Вы думаете, хозяин не знает?

— Девушка… Яна… Я вас умоляю… Конечно нет… На него все стрелки-то и падают — ему же в первый черед по башке и настучат. Зачем ему такое удовольствие?

— Так кто же сдал нам квартиру?

— Жуликус примитивус. Жулик обыкновенный. Вначале сам снял квартиру у нашего «хозяина», потом обзвонил «клиентов», то есть лохов вроде нас, и сдал. Содрал с каждого по три суммы, а потом смылся…

— Значит, денег нам не вернут… — похолодела Яна.

— Надо думать… Если, конечно, доблестная милиция не отловит нашего жуликуса примитивуса… Сами понимаете, это уже из области фантастики. Братья Стругацкие отдыхают…

— Че-ертова шарманка… — Яна разжала холку Ганса, взирающего на хозяйку с недоумением и сожалением, и нащупала в кармане сигареты.

Девица с Эйфелевой башней на голове, очевидно, осознала тщетность своих попыток и, запихнув сотовый в сумочку, окинула собравшихся взглядом, в котором подозрение сменилось недоумением.

— И что теперь?

— К соседям, в милицию… Хотя толку… Дверь в квартире слева попросту не открыли, хотя Яна отчетливо слышала чьи-то шаги и недовольное пыхтение.

— Испугались, надо думать… — помотал головой мужчина, которого, как выяснилось, звали Алексеем Станиславовичем. — Ладно, поищем тех, кто посмелее…

— Вот люди, блин… — фыркнула Инна, девица с Эйфелевой башней. — Чё, трудно хотя бы ответить? Быдло…

Яна не знала, кем в действительности были осмотрительные соседи слева, но характеристика «быдло» больше подходила девице с башней на голове. Впрочем, эти соображения Яна решила оставить при себе.

Из квартиры справа раздалось недоверчивое:

— А вы кто такие?

Голос был скрипучим и, похоже, принадлежал какому-то пожилому человеку неизвестного пола. Инна Эйфелева Башня собралась было ответить в своем духе, но Яна вовремя вмешалась:

— Простите за беспокойство, мы по делу. Насчет вашего соседа. Нам срочно нужно с ним связаться, иначе у него будут проблемы…

Дверь открылась медленно, со скрипом, похожим на голос. Из-за двери высунулась старушка, древняя, как сама вечность.

— Вы насчет Витьки? И чего у него стряслось?

Алексей Станиславович бегло обрисовал ситуацию.

Старушка явно напряглась, услышав про съем, риелтора и милицию, но все-таки отнеслась к горе-соседям по-человечески.

— Надо же как… — покачала она головой, седой, как отцветающий одуванчик. — А я кажный день слышу — кто-то шастает. И шастает, и шастает… Смотрю в глазок — кто-то ходит. Ну мало ли, думаю, Витька опять комусь сдает… А вон оно что, оказывается. Подождите, найду телефончик, позвоню… Он мне еще в прошлом году оставлял. Звони, говорит, если что… Вот вам и «что»…

Старушка черепашьим шагом прошаркала в глубь квартиры, долго рылась по ящикам, потом наконец вышла и торжественно протянула Алексею Станиславовичу замусоленную телефонную книжку.

— Посмотри-ка, сынок. А то я уж совсем слепая, ничегось не вижу… Витька… Ах ты, господи, голова дурная… Самойлов он, Виктор Геннадиевич…

Оказалось, хозяин квартиры припеваючи живет в Переделкине и, естественно, ведать не ведает, что творится в его квартире, которую, как выяснилось, собирался снять вовсе никакой не Валерий, а какой-то Курлы Мурзалиев, родом из солнечного Узбекистана, с семьей. А вот мужчину, который представился родственником Курлы Мурзалиева, действительно звали Валерием. Он сказал, что Курлы очень занят, поэтому оформление поручил ему, то есть Валерию. Паспортные данные загадочного узбека у хозяина были, а вот с Валерием дела обстояли хуже. Незадачливый арендатор даже не додумался поинтересоваться, почему родственник Курлы Мурзалиева даже при ближайшем рассмотрении не смахивает на узбека. Деньги Виктору Геннадиевичу заплатили сразу, так что повода волноваться не было. Так, во всяком случае, посчитал хозяин.

— Вот тебе и курлы-мурлы… — потрясла головой старушка. — И чего он с этим урюканом связался…

— Да при чем тут урюкан… — обреченно вздохнул Алексей Станиславович и повернулся к Яне: — Теперь уж точно плакали наши денежки. Паспорт чужой, данные непонятно чьи… В расписку-то он тоже не свои вписал, а хозяйские… Менты этого Валерия днем с огнем не сыщут. Ни денег, ни жилья…

— Я же говорила, что ты — дите неразумное, — вздохнула Ольга. — Говорила, дождись меня, ну дождись… Нет, поехала одна. Вот теперь и пожинай плоды своих трудов. Расписка! Ну это надо же! Обалдеть можно… Кому рассказать, не поверят, что в наше параноидальное время кого-то так запросто можно развести…

— Оль, и так фигово… — простонала Яна, отхлебывая кислый травяной чай, от которого, по словам Ольги, «улучшается аура».

— Фигово ей… Слушала бы меня — все было бы хорошо. Я даже гороскоп твой читала на вчера. Паршивенький, знаешь ли, гороскоп… Тебе, Рыбе, надо было спрятаться где-нибудь под камешек…

— Ты меня с Раком, случайно, не перепутала?

— Ладно, за камешек, и вообще не перебивай… сидеть и не высовываться…

— Оль…

— Ну что «Оль»? Откуда в тебе это овновское упрямство?

Яна пожала плечами. В отличие от Ольги, помешанной на гороскопах, ей было совершенно наплевать, кто она: Овен, Рыба, Рак или Водолей. Кем бы она там ни была, факт оставался фактом: в ее жизни наступила полоса фатальных неудач. И с этим надо было срочно что-то делать.

— Оль, а у тебя денег можно занять? — робко поинтересовалась Яна у подруги.

— Можно, — вздохнула Ольга. — Только, будь добра, опять не вляпайся. И если соберешься что-то снимать, позвони мне.

— Ладно, — кивнула Яна, — позвоню…