Круги на воде

Ирина Корсаева, 2020

В обычном районном городке Акшинске преступления совершаются и расследуются обычными людьми. Может ли предположить ничем не примечательный следователь-криминалист Анна Чернышова, что работа по обычному убийству прошлых лет выведет на самого кровавого маньяка России? Чем определяется успех расследования уголовного дела: случайной удачей или многодневной незаметной работой обычных людей? Отражается ли преступление только на своих жертвах или его последствия затрагивает, казалось бы, совсем непричастных, расходясь как круги на воде? На все эти вопросы предстоит ответить читателю, ознакомившись с одним из расследований следователя Чернышевой и ее коллег. Таких, как мы с вами. Содержит нецензурную брань.

2011. Анна Чернышова

Одним из самых важных документов в уголовном деле по убийству является протокол осмотра места происшествия. Почти все следы, которые потом будут использованы для доказательства причастности убийцы, обнаруживаются в ходе осмотра. Восполнить некачественный осмотр места происшествия практически невозможно.

Дело по факту убийства Зенкиной чем-то цепляло ее и не позволяло засунуть в кучу таких же безнадежных дел прошлых лет.

В этом деле осмотр деталями не блистал, две странички матричного серого текста: труп, обнаруженный предмет, расстояние от трупа, факт изъятия. Из описаний — лишь повреждения на трупе. Имелась в протоколе фототаблица — пять черно-белых фотографии в недостаточном фокусе, слегка передержанных в проявителе. Неясная лесополоса вдоль дороги, неестественно белое тело в неестественной позе, несколько человек со спины в темных спортивных куртках, смутные очертания каких-то предметов в траве, опознать которые возможно только после прочтения протокола. Фотографии были приклеены на канцелярский клей, который проступил через фотобумагу желтыми неряшливыми пятнами. Внизу страницы приклеен сверток с негативами, открывать который не имело смысла.

Протокол был скучный и неживой, как будто его писали в кабинете криминалистики с пустыми стенами в заданных условиях, манекеном и разложенными преподавателем по углам вещественными доказательствами. Картинка произошедшего из прочитанного не складывалась.

Вопреки распространенному заблуждению, следователь не занимается раскрытием преступлений, он их расследует. Раскрывают преступления оперативные сотрудники, задача которых, найти, кто совершил преступление, задача следователя — доказать, что преступление совершил (или не совершил) этот человек. Следователь — человек, который профессионально умеет работать с информацией, извлекать ее, воспринимать все ее виды, а, главное, анализировать, оценивать, выделять важное, исключать несущественное. Хороший следователь умеет обращать внимание на детали, причем, на те, которые имеют отношение к делу, и не отвлекаться на второстепенные. Хороший следователь умеет из косвенных доказательств, находящихся в разных слоях пространства и времени, сложить картину преступления, так, чтобы у следующих звеньев юридической цепочки — прокуратуры и суда — не возникло сомнений в виновности преступника. Не малое значение при этом играет следственная интуиция, не врожденное, а приобретаемое качество, возникающее от бесконечной напряженной переработки огромных пластов информации в ходе работы.

Следователь — особый вид мышления, мышление следователя всегда ретроспективное. Далеко не каждый юрист может качественно выполнять работу следователя, потому как это признание и образ жизни.

Одна из главных задач следователя — в ходе осмотра места происшествия представить, что же конкретно произошло в данном случае, найти логическое объяснение либо его варианты для каждой обнаруженной детали. Вот поэтому лучше, когда дело расследует тот следователь, который выезжал на осмотр места происшествия. В большинстве случаев, несмотря на разнообразность сценариев убийств, на месте остаются стандартные следы и предметы, происхождение которых достаточно просто объяснить.

На третий раз бесплодного прочтения протокола Анна решила составить к нему план-схему, однако визуализация не давалась. Пришлось брать Макса Силкина, преодолевая его сопротивление, возмущение и лень, и ехать на место.

Макс бухтел всю дорогу:

— Зачем тебе этот висяк? Мы тогда, знаешь, как все отрабатывали? Козлину того и проверяли, и в СИЗО прессовали. Он тогда крепился, Веня этот. Это же Ленка Зенкина была, Зенка дочка. Зенок когда-то известной личностью был, типа, положенец, крутился рядом со смотрящим. Отморозком был конченным. В восемьдесят седьмом сел за двойную мокруху: завалил одного химика и его пацана. Десять или двенадцать лет пацану было, я уже не помню, это Ванька мне рассказывал. Дали ему тогда четырнадцать лет. Он от звонка до звонка отсидел, черноходом был.

— Слушай, а как там Ванька Попов поживает?

— Да как? Пенсионерит по-тихому. Он после ДТП попробовал в охране поработать, не понравилось. На рыбалки ходит, и побухивает понемногу, пенсии на дешевую водку хватает. Скучает конечно, столько лет в розыске проработать.

Макс с трудом развернулся на водительском сиденье пыльного служебного уазика:

— Ты мне скажи, какого мы сюда приехали? У меня дел — куча, а у тебя — блажь. Висяков у нас тоже куча, чего ты к этому-то делу прицепилась?

— Ты знаешь, вот что-то зацепило, а что именно, понять не могу.

— Порожняк гонишь, короче, а я тебя катать должен по-беспонтовому.

— Так уже никто кроме тебя не работает, из тех, кто выезжал туда.

Серый УАЗ"Хантер"остановился на окошенной обочине у съезда в посадки, всего-то 23 километра от города, слева от трассы отлично видны бело-синие корпуса"перегонки"нефтепровода. Съезд был хорошо накатан сельхозтехникой.

Светлые сосновые посадки шли вдоль федеральной трассы. Между трассой и посадками пролегла минерализованная полоса. Светло-зеленые иголки бросали кружевную тень, под ногами приятно пружинила опавшая рыжая хвоя, и пахло настоящим лесом. С Максом Анна пересекла лесополосу и вышла к краю кудрявого поля, засеянного соей.

— Вот здесь труп был, — Макс ткнул пальцем в траву, — под капотом от ЗИЛа. Тогда в поле бурьян стоял, по пояс. Помню, вымокли, как собаки. Петрович ее тогда случайно нашел, через день после убийства. О ней и не заявил никто. Здесь ее изнасиловали и убили.

— А с чего ты взял, что ее здесь?

— Было видно, что она уползти пыталась.

— А вот здесь, — на обратном пути Максим махнул рукой в сторону съезда с трассы, — я тогда нашел гандон и бинтики.

— Что за бинтики?

— Ну бинтики сложенные, как салфетки, маленькие, на которые ты кровь берешь. На них потом, кстати, сперму нашли.

Марлевые тампоны. Вот, чем этот осмотр отличался от всех остальных. Кто возит или носит с собой марлевые тампоны? Как будет выглядеть мужчина, который сложит марлевые тампоны и возьмет их с собой? Кому они вообще доступны? Только людям определенных профессий. А может, убийца был не один, а с ним была женщина, например, медицинский работник? Ни одно предположение не давало картину произошедшего здесь восемь лет назад.

— Эх, в такую-то погоду, да на бережок, — Макс сожалением хлопнул дверцей нагревшейся машины, отсекая от Анны смолистый воздух и запирая в пространстве, в котором пахло бензином и нестиранной одеждой.

Распечатывая к протоколу осмотра местности цветную фототаблицу с идеалистической, почти шишкинской картинкой, Анна отдавала себе отчет, что никакой юридической силы данный документ не имеет, так как предварительное следствие по уголовному делу никто не возобновлял и к производству никто не принимал.

Зато теперь по делу имелась картинка, и даже план-схема к ней, только вот пригодятся ли они кому-нибудь?