Заставь моё сердце согреться

Ирина Муравская (2024)

Он — солист популярной музыкальной рок-группы. Слава, софиты, поклонницы — он был рождён для того, чтобы разбивать женские сердца, прикрываясь сценической маской засранца. Она — талантливая фигуристка. Целеустремлённая, упрямая и не умеющая проигрывать. Их жизни не должны были пересечься, но пересеклись. Дважды. И если первый был кратким и не самым перспективным, то второй… Второй обещается стать куда веселее. Осталось не попереубивать друг дружку в процессе.

Глава третья. Одуванчики

POV АБРИКОСОВА

Вопрос"зачем"остаётся актуальным и через час, и через два, и даже когда мы подъезжаем к конечному пункту. Тот самый случай, когда ничего непонятно, но очень интересно.

Поехали мы на разных машинах. Причём Влад по пути отклеился, и его так долго не было, что мы уж было с Ди обрадовались. Ровно до того момента, пока Бессонов не объявился на пороге кирпичного особняка с бренчащими сумками наперевес.

— Извиняюсь, задержался мальца. Девчата на выходе из супермаркета подловили. Пока не обтискали всего — не отпустили. Пуговицу оторвали, прикиньте?

— У тебя нет пуговиц, — не могу не заметить, тормозя Чинги за шлейку, а то тот слишком уж подозрительно принюхивается к газону.

Да, да. Пришлось заскочить домой и взять котяру.

Он, конечно, изрядно всех достал, пока скрипел всю дорогу в переноске, зато теперь с охотой исследует новые горизонты. Бродячая жизнь, видимо, не изгладилась ещё из его памяти, так как страха или опаски у него нет от слова совсем. Только любопытство и азарт влезть в каждую щель.

А щелей тут немерено, поэтому спускать с поводка чревато. Да и территория просто огромнейшая. Снаружи спокойно можно в футбол играть, а уж внутри…

Я лишь мельком первый этаж успела обойти и уже чуть не заблудилась. Нет, серьёзно: по всем этим петляющим коридорам, делящим два корпуса, только с навигатором можно ходить.

— Правильно. Теперь уже нет. Пришлось на сувениры раздать.

— Такова цена успеха.

— Знаю. Поэтому и не возмущаюсь, — скинув ношу на идеально подстриженный газон, падают рядом со мной в уличные качели, спрятавшиеся от мира козырьком. — Дама с собачкой, ты зачем свою мяукалку взяла?

— Как аксессуар.

— Она ж тебе покоя не даст.

— А то я не знаю! — не хочу огрызаться, но всё равно огрызаюсь. Слишком задолбалась оправдываться. Какое всем дело? Это моя мигрень, а не их. — Но не оставлять же его на два дня без еды. И вообще, мы ответственны за тех, кого приручили.

Разумеется, если бы было можно, я отдала бы кому-нибудь кота на передержку, но… некому. Отец давно живёт в другом городе с новой семьёй, а мать…

Да я ей свой полусдохший фикус не доверю! Не то, что живое существо. Да и не в тех мы отношениях, чтобы о чём-то её просить.

— Слушай, приручи меня, а? — с невинным ликом просит Бессонов, смахивая со лба кудри. — Я дрессированный, углы не деру, хожу в лоток.

— Это просьба?

— Официальное предложение.

Официальное, блин, предложение у него!

— Зачем ты поехал? — поступаю очень по-женски и задаю вопрос совсем из другой оперы.

— Чтобы побыть с тобой.

— Не получится. Я не одна.

— Ничего. Я на расстоянии понаблюдаю.

— Зачем?

— Хочу понять объём предстоящей работы.

— Какой ещё работы?

Ладно. Не только девушки любят соскакивать с темы. Парни тоже этим грешат.

— Давно вы вместе?

Судя по отрывистому кивку — речь идёт о Лёше, что как раз помогает Стёпе засыпать угли в мангал. Мы пока в неполном составе, остальные только едут, но мальчики решают не ждать.

— Давно.

— Как познакомились?

— Это важно?

— Просто любопытно.

— Нормально мы познакомились. По-человечески. Не как с тобой.

— А что не так с нашим знакомством?

— Тебе, видимо, всё так.

— Даже более чем. Или тебя смущает то, что я спал с твоей подружкой? — последнее деликатно спрашивается на тон ниже. — Не бери в голову. Это вообще ничего не значит.

— Надо думать.

— Это просто секс. Не самый лучший, к слову, но именно он познакомил меня с тобой. Иначе ведь не встретились бы.

— Считаешь?

— Уверен.

— У нас с тобой контракт в понедельник подписывается, если забыл.

— Не забыл. А знаешь, почему? Потому что я запал на твои блины и косички.

Ээ…

— Не поняла.

— Меня когда звали на это шоу, я по началу отказался. А потом тебя увидел в участниках, и…

— И передумал.

— И передумал. Прям загорелся. Считай, что отбил у другого товарища, которого к тебе собирались приставить. Кстати, он несильно сопротивлялся. За небольшое вознаграждение охотно поменялся.

Просто чудесно.

— Потрясающие откровения. Приятно слышать, что меня можно так легко купить.

— Не тебя, а право оказаться с тобой в паре.

— Дороговато блины выходят. Нецелесообразное вложение.

— Если всё удачно сложится — это будет моя лучшая инвестиция.

— Инвестиция во что? В твои гастрономические закидоны?

А можно как-то расшифровать брошенную в мою сторону таинственную ухмылочку? А то я без словаря не понимаю.

— Как твоя подружка охомутала своего простофилю? — расшифровки, разумеется, не даётся. Вместо этого тема снова скачет резвыми мячиками от пинг-понга. Который мы, кстати, захватили. — Он какой-то прям тёпленький для мажора.

Прослеживаю зрительную траекторию Влада, переключившегося за наблюдением движа у мангала.

— Да какой он мажор? Деньги родительские появились, но Стёпа ещё не научился ими пользоваться. Вот и ссорит ими направо и налево. Попросишь дать в долг — даст, а обратно потом ещё и не возьмёт. Стыдно ему, видите ли.

Чем многие охотно пользуются.

— Ууу… Идеальная дойная корова. Твоя подруженция вытянула золотой билет, а всё равно не хозяйка своей… ну, ей самой.

— Подруженция, подружка. Ты что, её имя не помнишь?

— Если честно, я его даже не знаю. Наверное, она представлялась, но мой мозг фильтрует всю лишнюю информацию. А как её по паспорту, кстати?

— Подойди и спроси.

— Диан, тащи розжиг, — как по заказу кричит Лёша.

— Диана, понятно, — усмехнувшись, Бессонов тянется к коту, подозрительно поглядывающего на его ботинки, но торопливо отдёргивает кисть, услышав предупредительное шипение. — Ша, хорош шикать. Я ж с миром.

— Он не любит посторонних, — притягиваю котяру, усаживая себе на коленки. — Когда выводок котят в подвале обнаружили, всех за пару дней разобрали, а этот не давался никому. Меня-то принял только потому что я его почти полгода подкармливала. Наверное, так и привык. Как холода ударили — сам под куртку полез греться.

— Всем нужна забота и ласка. Как зовут?

— Чинги.

— Чинги?

— Сокращено от Чингисхан.

А ржать в голос, привлекая внимание остальных, обязательно?

— Почему?

— А ты его морду видел? Сплюснутая и бандитская.

— И подранная.

— И это тоже, — соглашаюсь, накручивая кисло-жёлтый поводок на запястье, на манер браслета. Накручиваю и высверливаю взглядом новенький забор, живые изгороди, тропинку, ведущую к резной беседке. Всё, что попадается в поле зрения… — Что? — не выдерживаю, снова оборачиваясь к Владу, который в это же самое время пасёт меня. Не моргая.

Что невозможно долго игнорировать.

— Симпатичная ты, — протянув руку, кончики его пальцев касаются ажурной ткани моей укороченной блузки. В меру приличной, но открывающей достаточно, чтобы по обнажённому плечу побежали мурашки от его прикосновения.

Так и сидим. Чинги, скрипя, пытается выбраться из поводка. Я, затаив дыхание, цепенею, не в силах пошевелиться. А Влад бесцеремонно играет моим хвостом, перебирая пряди.

Солнце светит. Птички поют.

Мой парень находится всего в трёх метрах…

И от него, само собой, не укрывается всё это безобразие. Наверное, потому что Бессонов и не думает таиться. Даже когда Лёша подходит, далеко не сразу оставляет мои волосы в покое.

— Принести чего-нибудь? — склоняются, запечатляя хозяйский поцелуй на моих губах.

Жест, сразу расставляющий точки над"и", и дающий чётко понять: кто тут босс и кому именно позволено меня трогать.

Ммм… Он что-то спросил?

Прошу прощения, я слегка в прострации.

— Мороженого, — выдаю первое, что приходит на ум. Потому что мне резко становится жарко. При том, что воздух далеко ещё непрогретый, да и тучи нет-нет, а собираются, обещая к вечеру дождь.

— Где ж я тебе его возьму? — вариант Лёшу не устраивает. — Раньше нельзя было сказать?

— Можно было. Но раньше я не хотела.

— Потерпи до следующего захода в магаз. С утра, по-любому, за опохмелом придётся кому-то гонять.

— Терплю, терплю. Что ещё остаётся, — соглашаюсь, всё больше и больше уповая в то, что действительно хочу мороженого. Попробуйте теперь переубедите.

— Какие-то проблемы?

Э?

А, это не мне. Это уже Владу адресовано. У которого тактичности, как у перфоратора в шесть утра. Вот чего он так смотрит на нас? Мы кто? Попугайчики в зоопарке?

— У меня? Никаких, — криво усмехнувшись, лениво переключаются на свой айфон, начиная что-то активно печатать на клавиатуре. — А вы продолжайте, продолжайте миловаться. Не отвлекаю.

Миловаться? Да если бы. Лёшка не из тех, кого можно назвать романтиком. У нас даже конфетно-букетный период благополучно мимо прошёл, не задев своей ванильностью.

Да и сейчас всё быстро тухнет.

Стоит Бессонову, не предупредив никого, подорваться с качелей и куда-то ускакать, как мой парень мигом вспоминает, что угли уже почти дотлели и надо накидывать на решётку рёбрышки.

Короче, остаюсь одна, отжав релаксирующую качель под навесом в единоличное пользование. Разуваюсь, залезаю в неё с ногами, а под бок подминаю Чинги.

Так и балдеем, играя с ним сорванной травинкой, когда первые ароматные запахи жареного приманивают запоздавших — дивизия пребывает сразу в пять человек, едва уместившаяся в одну машину.

Две девчонки и три парня. Чрезмерно шумные. Только пришли, а уже хочется зажать уши и попросить вернуть умиротворяющую тишину.

Где-то через четверть часа подтягивается остаточный хвост — ещё трое. С переносной колонкой. Ну всё, понеслась душа в рай.

Бутылки звенят, музыка играет, оживлённые беседы беседуются, хохот стоит на весь участок, первая порция мяса выкладывается на большом столе, а Влада и след простыл. Решил, что с нас достаточно Его Величества?

Вот девки-то огорчатся. Те, едва им доложили о вип-госте, уже на низком старте. Лифчики поправляют, гримируются, губы подмазюкивают — намереваются встретить звезду в полной боевой готовности.

И, на удивление, дожидаются.

Бессонов, наконец, объявляется.

С ещё одним пакетом на перевес.

— И чего ты орёшь, истеричка? Пмс? — миролюбиво ворчит он, обращаясь к кому-то в нацепленную на ухо гарнитуру. — И? Вот трагедия-то, на завтра перенеси. А завтра на послезавтра перенеси. Так у меня тренировка только во второй половине дня, в первой я почти свободен, — ноша весьма небрежно суётся мне. — И? Ну ничего страшного, — продолжают с кем-то выяснять отношения. — Я ж под тебя подстраиваюсь, и ты разочек будь лапочкой. Не сломаешься. Слушай, всё, не зуди. Дай отдохнуть без твоей рожи, — нетерпеливо отключаются, вытаскивая наушник. — Во душнила.

— Девушка? — сочувствующе интересуется какой-то парень. Как он там представлялся? Дима?

— Хуже. Брат. Ой, да. Это тоже тебе, — всучивают мне охапку… одуванчиков, которую всё это время держали подмышкой.

Приличную такую по объёму.

Он что, всю ближайшую поляну выкосил?

— Как мило, — фыркает Диана. — И бюджетно.

— Ну сорян, — парируют, ища по карманам пачку сигарет и зажигалку. — Тут с цветочными затык. Брал, что есть.

Слышу их и не слышу, озадаченно разглядывая содержимое пухлого пакета, раздутого от… мороженого.

Всякого. Всех видов.

Эскимо, рожки, фруктовый лёд, пломбирное с сиропными наполнителями в баночках. Кажется, кто-то помимо поляны ещё и ларёк обчистил.

Мороженое, одуванчики — не слишком ли? Теперь не оберёшься шёпотков и сплетен. Не говоря о том, что…

Поднимаю голову, встречаясь взглядом с Лёшей. Который не сулит ничего хорошего.

Ой. Как бы до разборок не дошло.

***

Нет. Поразительно, но обходится без разборок. Момент чудесным образом сглатывается, а вот у самой меня внутри колбасятся противоречия. Ещё и эта охапка ярких одуванчиков…

Не придумав ничего лучше, варганю из них венки. Которых получатся так много, что впору идти на речку и запускать по воде. Жаль, что у нас не Иван Купала, или когда там обычно на суженого гадают?

Пока я трескаю в колоссальных количествах мороженое, обеспечивая себя симптомами ОРВИ, остальные времени даром не теряют: поели и пошли кутить. Уж места для этого у них предостаточно.

Как там показывают в американских ромкомах? Пати у кого-то дома — это реки пойла, оргии и пьяные дебоши. Ну… у нас пока выходит всё куда цивильнее.

Сперва парни в сокращённом составе шумно играют в футбол. Потом переходят на пинг-понг, пока девочки сэлфятся на фоне кустов с ещё не распустившими бутонами роз, после чего вся компания возвращается к столу.

И только ближе к закату, когда становится слишком прохладно, мы перебираемся в дом, в зал с бильярдом. Где и зависаем до наступления ночи.

— Абрикосова, слабо партейку? — подзуживает меня Влад, что ведёт себя всё это время просто божественно невозмутимо. Будто не чувствует, как Лёша щедро нашпиговывает его стрелами…

Я даже не знаю, как их обозвать.

Недоверия? Скептицизма? Осуждения?

— На желание? Если я выиграю, ты уходишь с проекта?

— А давай.

А чего это мы так быстро соглашаемся? Не потому ли что девчонок, как их там… Оля и Алёна вроде, он обыграл в один ход?

Хотя, на самом деле, они и не старались выиграть. Господин Джек Дэниэлс давно начал свою схватку с женским алкоголизмом и те больше строили звезде глазки, чем следили за партией.

Смотреть со стороны на их потуги — отдельный вид театра сатиры. Хотя бы от того, что Бессонов явно не настроен сегодня на романтические порывы без обязательств.

А его финальное усталое:"курочки мои, ну что ж вы так кудахчете"и вовсе вызывает у меня приступ смеха. Однако сфоткаться с ними в обнимку, кстати, Влад не отказался.

И автограф каждой оставил. Маркером, на груди.

Ох, сколько визгов довольных было, кто бы только слышал! И столько же молчаливого неодобрения от ребят-одиночек, чьё наличие полностью перекрыло присутствие гостя.

Их печаль легко объяснить. Они-то планировали склеить кого-то себе на ночь, а тут такая подстава в виде патлатого брюнета с ироничной ухмылкой, стоящего в обнимку с кием и ждущего, приму ли я его вызов.

— Запросто, — вручаю поводок Лёше. Правда протянутый мне второй кий игнорирую. Зачем нам посредник? Рукой разбиваю выстроенную для партии пирамиду, поочерёдно закатывая каждый шар в лузы. Так же вручную. Все, кроме чёрного. Чёрный торжественно вручаю Бессонову. — Выиграла.

Не, ну я ж не совсем ку-ку, чтоб рисковать! С моим-то опытом заранее знаю, что продую, так что нечего лишний раз тешить чужое эго.

— Это читерство, — мой метод вызывает у Влада лишь улыбку.

— Это женский подход, — парирую и иду искать свои вещи, оставшиеся где-то в холле.

Усталость постепенно берёт своё, да и бедный Чинги давно мечтает заполучить свободу. Не говоря о том, что надо уже заставить его сходить в лоток, чтоб он нигде в углу не надул. Место-то новое и бедолага стесняется.

Кое-как уговариваю его сделать свои дела в комнате, которую нам отвели с Лёшей. Там же высвобождаю кошака из шлейки, снабжая ужином, и попутно вытаскиваю из глубины сумки телефон.

Мне редко звонят, ещё реже пишут, обычно если только Олег что-то хочет уточнить или в чате универа начинается активность, однако в данном случае обнаруживаю несколько пропущенных и непрочитанных сообщений. От матери.

"Дешёвое теле-шоу?! Это ради этого я столько сил и лет вложила в твою карьеру? Чтобы ты её угробила, превратившись в цирковую зверюшку, скачущую всем на потеху!?"

Не такое уж и дёшевое, кстати. За один выход спортсменам платят вполне прилично. В разы, конечно, меньше, чем медийникам, что, между прочим, обидно, но и такие суммы на дороге не валяются.

А так нисколько не удивлена её реакции.

Мне только интересно, откуда она про это пронюхала? Ещё же даже никакого анонса не давалось. Видимо, не растеряла ещё связей, после того как я соскочила с крючка.

Сижу на краешке огромной постели, разглядываю большую картину с лесным пейзажем на стене, откуда на меня таращится лупоглазый лось, и размышляю над тем: отвечать или не отвечать.

Отвечу — всё закончится очередным скандалом с окончательно испорченным настроением, не отвечу — она не угомонится и продолжит доставать, пока всё не закончится тем же самым скандалом.

Так есть ли смысл тянуть, если можно сразу отмучиться? Потому что у этой женщины начисто отсутствует такт и уважение. Иначе бы за семнадцать лет она научилась хотя бы стучаться, прежде чем вламываться в мою комнату.

Ещё одна причина, почему я съехала сразу после совершеннолетия. Терпеть заявления в духе: это мой дом, и"всё здесь моё — когда хочу, тогда и захожу, забыла тебя спросить"стало уже просто невыносимо. Как и ощущать себя не родной дочерью, а выгодным финансовым проектом.

Собравшись с духом, уже начинаю печатать ответное сообщение, когда заходит Лёша.

— Куда убежала?

— Животину покормить, — киваю на миску с рагу, в которую с аппетитом уткнулась усатая моська.

Пауза. Слишком затянувшаяся.

Поднимаю глаза от дисплея, вопросительно вскидывая бровь.

— Ммм?

— Сказать ничего не хочешь?

Я — нет, а вот он точно да.

— Например?

— Это нормально, что эта звездулька вокруг тебя так скачет?

— Не знаю. У него спроси.

— Спросил.

— И?

— Ответ мне не понравился.

— Ну а я причём? Мне его мотивы уж точно неизвестны.

— Точно?

Ясно-понятно. Телефон ставится на блокировку. Потом с матерью поругаюсь. Тут другие разборки грядут.

— Ты меня пытаешься в чём-то обвинить? Мне кажется, я не давала повода.

— Мне не нравится, что он так рьяно ошивается рядом с тобой. Ещё и при свидетелях. Я выгляжу полным идиотом, которого водят за нос.

— Так не выгляди. В чём проблема? Или тебя одуванчики смутили? Мог бы и сам нарвать.

— Тебе нравится это, да? — подозрительно щурятся.

— Что?

— Его внимание.

— Не стану лукавить — любой девушке нравится внимание. Но, повторюсь, это не повод меня в чём-то обвинять.

— Я и не обвиняю.

— А что делаешь?

— Я даю понять, что меня такое положение дел не устраивает.

— И что я должна сделать? Игнорировать его?

— Как минимум.

— Нам предстоит несколько месяцев вместе работать. Согласись, с тотальным игнором это будет сложно.

— Значит, не работай.

— Ну, вытурить у меня его не получится. Он корни прочно пустил.

И сто пудово не только моему прошлому партнёру, но и тренеру на лапку отстегнул за то, чтоб посильнее закрепить позиции. Иначе бы Олег так активно его мне не всучивал.

— Значит, сама откажись от участия.

Отличный поворот.

— А кто только утром говорил, что мне важно светиться в эфире?

— Это было до того, как все начали сплетничать о том, что ты наставляешь мне рога.

Уже? Как оперативно.

— То есть, их мнение весомее моего?

— Ты не пресекаешь слухов. Что наводит на определённые мысли.

— Не пресекаю? А что я должна делать? Табличку на шею повесить — не покупайте мне мороженого. Моего парня это оскорбляет?

— Не самое подходящее время ёрничать.

— Я не ёрничаю, а начинаю злиться.

— А ты вот прикинь, какого мне?

— Даже прикидывать не хочу. А выслушивать предъявы — тем более.

— И куда ты? — бросают мне в спину, когда я хватаю Чингисхана и протискиваюсь к выходу.

— Даю время парам виски, ударившим тебе в голову, выветриться, — выскакиваю в коридор прежде, чем мне успевает прилететь что-то в ответ.

Я Лёшу хорошо знаю. Несмотря на то, что он далеко не пьяный, алкоголь всегда развязывает ему язык, превращая и без того вспыльчивую натуру в порой совсем уж невыносимую.

Наверное, именно поэтому мы до сих пор не живём вместе, хотя предложение поступило ещё тогда, когда я сбежала с чемоданом из дома.

И всё же временным местом жительства было выбрано соседство с Ди. Чтобы в таких вот ситуациях, которые пусть и нечасто, но случались, имелась возможность сохранить за собой право уйти. Хоть куда-то.

Кстати, о Диане.

Проходя мимо обособленно выстроенной кухни-столовой на террасе, без труда узнаю голос подруги.

— Только попробуй кому-нибудь рассказать!

— О чём? О том, что ты труженица передового производства? Вряд ли ж я единственный такой у тебя привилегированный.

О, Бессонов…

Стоп. Я не поняла, после моего ухода народ что, резко раскучковался?

— Только попробуй!

Подруга лютует. Весь день копила в себе возмущения, чудом удерживая маску беспечности, и, наконец, решила выплеснуть всё.

— А иначе что? Ну-ка расскажи, прям интересно.

Решаю больше не подслушивать, появляясь в поле их зрения.

— Вы бы чуть децибелы понизили, — не могу не заметить, стискивая габаритную тушку. — Это благо я мимо проходила, а не кто-то посторонний. Тогда бы точно все уже были в курсе.

— Да все пошли дурью накачиваться, им не до нас, — отмахнулась Ди.

Дурью!?

Блин, прекрасно. Значит, приличная часть мероприятия закончилась. Теперь начнутся причуды с неадекватностью, а потом у всех начнётся отходняк. Значит, раньше вечера завтра домой точно не выйдем, а я так надеялась ещё успеть своими делами заняться.

Вот за это ненавижу большие компании и подобные сходки! Было ж всё прекрасно и культурно, зачем в деградирующее стадо-то превращаться?

— И всё равно, не палитесь лишний раз.

— Ей скажи, — локтями облокотившись на столешницу, саркастично скалится Влад. — Это она понесла. Ещё и с таким гонором, что я теперь из принципа сволочью стану.

— И что ты этим добьёшься? — шипит Ди, скрестив руки на груди.

— Проучу. Чтоб в следующий раз ты не на дыбы вставала, а вежливо попросила.

Фырк. Пшик. Рычание. Топот ногой.

Полный комплект эмоций.

— Какая нервная, — хмыкает Бессонов, когда Диана горделиво покидает кухню, цокая каблуками. Потому что в таких домах босиком не ходят. — Ей бы чай с ромашкой принять.

— И вот оно тебе надо, её подзуживать?

— На самом деле мне на неё плевать, но и разговаривать с командорскими замашками я ей не позволю.

— Согласна. Есть у Ди такой грешок.

— Как вы вообще подружились? Вы же кардинально разные.

— Школа сблизила. В старших классах вместе учились. Потом пошли по разным направлениям, но общаться не перестали.

— Так она твоя ровесница? Выглядит в разы старше. И потасканней.

— А я не выгляжу?

— Нет. Ты как наливное яблочко: аппетитное, сладкое и хрустящее. Правда кожура жестковата.

— Будь осторожней, зубы не обломай.

— Обязательно. Спасибо за беспокойство.

— Не льсти себе, — перехватив под зад вырывающегося Чинги оставляю Бессонова одного, ещё какое-то время побродив по здоровенному дому и пытаясь хоть немного понять дурную планировку.

Даже на улицу снова выползаю, однако быстро замерзаю от поднявшегося ветра, пригнавшего тучи с моросью, и возвращаюсь обратно в комнату. В которой теперь уже оказывается пусто.

Куда ушёл Лёша?

Меня искать или дальше веселиться?

Хотелось бы верить в первый вариант, но…

Переодеваюсь в прихваченную пижаму и ныряю под холодное одеяло, вот только сон не идёт. Мало того, что мысли в голове настырно жужжат, так ещё и царящий гомон снизу невероятно раздражает.

Смеются.

Нет, ржут как кони.

Что-то роняют. Снова ржут.

Орут.

Потом словно чем-то пуляют: хлопки такие, как если бы мягкими мячиками из детских пистолетов стреляли.

Девчонки визжат, потом хохочут.

Парни матерятся через слово, что-то с энтузиазмом рассказывая.

В какой-то момент убеждаюсь, что Лёша тоже там. Улавливаю его голос, окончательно сдавший позиции и превратившийся в заплетающийся.

Кто-то слишком вошёл во вкус. Пора тормозить человека, иначе мне до утра придётся скакать вокруг него с тазиком.

Неохотно вылезаю из мягкой кровати и спускаюсь вниз — туда, где в фешенебельной гостиной царит полная анархия.

Ди, усевшись на Стёпу, активно суёт язык ему в рот, одна из трёх приехавших девчонок, кажется, Оля, активно трётся возле Димы, довольного, что ему всё-таки обломится в эти выходные, а Лёша…

А Лёша по-царски развалился в кресле в полном невминозе. Глаза мутные, фокус сбитый, сам заторможенный. А на кофейном столике следы веселья…

Слышу, как внутри с треском что-то разбивается.

Наверное, доверие.

— Ты обещал, — замираю над ним, едва сдерживаясь, чтоб не отвесить затрещину.

Когда мы только сходились, моё первое и единственное условие было — никакой запрещёнки. Никогда. Не знаю, насколько оно выполнялось, но при мне он никогда не позволял себе превращаться в овощ…

До этого дня.

— Да брось, святоша. Дай человеку расслабиться. Лучше присоединяйся, — прилетает от какого-то парня, имени которой я, если честно, и не помню. Только знаю, что все зовут его Сыч.

Вдох-выдох, Ярослава. Вдох-выдох.

Устраивать разбор полётов не имеет смысла. Не сейчас. Пытаться выяснять отношения с человеком в таком состоянии тоже самое, что биться головой об стену. Бесполезно. Только лоб расшибёшь.

Лёша что-то пытается пробубнить в оправдание, даже встаёт, пошатываясь, чтобы меня догнать, но я быстро теряюсь в тёмных коридорах, реагирующих на движение умной подсветкой.

Нужную мне лестницу благополучно пропускаю, зато снова каким-то образом оказываются на кухне. И едва не взвизгиваю от ужаса, когда впереди вырастает силуэт.

Влад.

Сидит на кухонном острове, болтая ногами, и трескает моё мороженое.

Он отсюда вообще что ли не уходил?

— Ты что тут делаешь в одиночку? — спрашиваю, придерживаясь за сердце, которое всё ещё долбит, как у загнанного зайца.

Нельзя же так пугать! Кентервильское приведение, блин. Особенно в своей белой футболке.

— Ныкаюсь, — салютуют мне ложкой, выковыривая остатки из карточного стаканчика. — Иначе эти дурёхи меня изнасилуют. А я нежный.

— Бедненький.

— Нет, я не против групповушки, если что, но предпочитаю, чтобы все участники были в трезвом уме.

— Расслабься. Они там уже других для утех нашли, менее капризных.

— Вот и чудно. А то девчата и так оказали мне медвежью услугу: посливали все фотки в сеть. И я очень надеюсь, что без геолокации.

— Ты знал, куда едешь.

— Знал. И мы оба знаем: ради чего. Вернее, ради кого.

Знаем. Более того — в голову, подобно вспышке, приходит на редкость шальная идея.

— Ты сегодня пил?

При мне он ограничивался одним кофе.

— Нет.

— Отвезёшь меня домой? Прямо сейчас.