Переломный момент

Ирина Мясникова, 2023

Прежде чем выпустить Леру в самостоятельную жизнь, мама обеспечила её всем необходимым: квартирой, машиной и хорошим образованием. Лера изо всех сил старается соответствовать маминым высоким стандартам, но получается у неё не очень. Машину пришлось продать, работа ей подвернулась совсем не та, о какой мечталось, более того, у Леры роман с непосредственным начальником. Вот уж этого мама ни в коем случае не одобрила бы. Приходится держать маму в неведении, благо та решила встречать старость в домике у моря. Зато с соседями Лере повезло. Там её всегда выслушают, пожалеют, дадут совет, научат лечить разбитое сердце водкой, снимать сглаз яйцом в мешочек и похмеляться капустным рассолом.

Глава 3

Дорогое и блестящее

Утром ей позвонил Игошин и сообщил, что она всё-таки Лерочка и солнышко, а никакая не Валерия Сергеевна, и что примерно к часу он подъедет к своему солнышку и обцелует её всю. Лера тут же успокоилась и провалилась в сон. Разбудил её звонок в дверь. Она подскочила на кровати и глянула на часы. Без десяти час. Ругая на чём свет Игошина, она на одной ноге поскакала к двери. Знает же, что у неё перелом, неужели ключи потерял? А как же тогда в парадную попал? Хотя в последнее время, когда из экономии охранников сменили на консьержек, в парадную может попасть любой. Консьержки вечно открывают дверь всем подряд, вполне справедливо считая, что в такой солидный подъезд, кто попало не попрётся. Прыгая мимо зеркала, она заглянула туда, и сама себе понравилась. Волосы, конечно, растрёпанные, и брови, следует признать, почти как у Гюльчатай, но она вся такая сонная и розовая, будто бы ей лет двадцать, никак не больше. Она распахнула входную дверь. За дверью оказался вчерашний незнакомец с костылями наперевес.

— Ох ты ж, ёмаё! — сказал он, увидев прекрасную розовую Леру, и зажмурился, даже одной рукой как бы от неё отгородился.

Ещё бы! Ведь на Лере ничего не было, кроме полупрозрачной кружевной рубашечки на тоненьких бретельках. Лера пискнула и резво ускакала обратно в спальню. Там она закуталась в длинный плюшевый халат и поскакала обратно.

Мужчина уже зашёл в квартиру и стоял на коврике в прихожей. Костыли он пристроил у стенки рядом с собой. На этот раз он был чисто выбрит и выглядел гораздо лучше и приличней вчерашнего, не такой помятый и зачуханый. Ещё бы эту шапку дурацкую с него снять, так и вообще вроде приличный мужик, даже симпатичный.

— Женщина, ты в следующий раз спрашивай, кто пришёл, прежде чем вот так голышом на человека выскакивать. Хорошо, это я оказался, а у кого сердце слабое? Может не выдержать.

— Что вы тут делаете? — Лера почувствовала, что щёки у неё прямо пылают. Ещё бы! Она никак не планировала демонстрировать кому попало свои кружева и всё остальное.

— Тебя проведать пришёл, вот костыли принёс на всякий случай, вдруг у тебя нет. Хорошие костыли, лёгкие алюминиевые, и по росту подогнать можно. Но я б ещё вот это всё с удовольствием посмотрел, — он ткнул пальцем в сторону её груди, — там оказывается есть, что посмотреть, богато.

— Есть, да не про вашу честь, — сказала Лера, хорошо язык ему не показала. — Спасибо, конечно, за заботу, но вы не подумали, что я кого-то жду?

Если б не этот досадный инцидент с прозрачными кружевами, она вела бы себя совершенно иначе, была бы ему признательна, ведь позаботился. А так получается, будто он за ней подглядывать явился, любоваться её достоинствами.

— Кого же это ты ждёшь в таком виде? — Он нахмурился и глядел осуждающе, ни дать ни взять строгий папа из кинофильма. Как смотрит настоящий строгий папа, Лера не знала, так как с отцом своим знакома не была. Однако ей всегда хотелось, чтобы кто-нибудь беспокоился о ней так же, как папа в кино.

— Одного товарища. — Лера смутилась, не говорить же такому строгому папе, что с минуты на минуту должен пожаловать её любовник, он же и начальник. Никакому отцу такое не понравится.

— Так вот он я! Скажешь, не товарищ? Через весь город тебя тащил. Я и есть твой самый настоящий товарищ.

В этот момент в дверном замке повернулся ключ, и на пороге предстал Игошин с букетом красных роз.

— Вон оно чо, — сказал настоящий товарищ.

— Вы кто? — спросил Игошин.

— Доставка костылей населению, — отрапортовал незнакомец. — С женщины одна тысяча восемьсот рублей, вот чек. — Он полез в карман и предъявил мятую бумажку.

Лера взяла сумку на столике в прихожей, чтобы достать кошелёк.

— А картой нельзя оплатить? — поинтересовался Игошин.

— Картой нельзя.

— Странно. Лера, подержи-ка цветы, — скомандовал Игошин и сунул Лере букет. Сам он достал из кошелька две тысячи и протянул незнакомцу. — Сдачи не надо.

— Премного благодарен. — Мужчина взял деньги и слегка поклонился.

— До свидания, женщина, выздоравливай, — сказал он Лере и исчез за дверью. Тут Лера вспомнила про пять тысяч, и ей стало нестерпимо стыдно. Ещё и костыли притащил. Вон, Игошин-то налегке, с цветочками, двести рублей человеку дал на чай, барин.

— Очень странно, — сказал Игошин.

— Что? — не поняла Лера.

— Как-то не похож этот мужик на курьера.

— У него нет коня и сапог-скороходов? — сказала Лера и сама себе удивилась. Раньше у неё никогда не получалось так складно врать, не моргнув глазом. Хотя, казалось бы, чего тут скрывать? Подумаешь, мужик оказал ей первую помощь, дотащил до дома и принёс костыли. Обычное дело. Ага! Кто в такое поверит? Игошин точно не поверит. Следовало уже признать, что Лера этому человеку с честной причёской определённо понравилась. Интересно, когда это произошло, когда она на тротуаре валялась или уже позже, когда он с неё шубу в травмпункте снял?

— Да какой-то взгляд у него хищный, совсем не курьерский, и парфюм дорогой. Наверное, померещилось. — Игошин снял своё элегантное пальто, ботинки, взял у Леры цветы и поставил их в вазу, и пока Лера осваивала и регулировала костыли, подгоняя их по росту, успел принять душ и нырнуть в кровать. Лера подумала, что только что ушедший настоящий товарищ наверняка помог бы ей с регулировкой костылей.

— Поторопись, солнышко, у меня мало времени, ты ж понимаешь, конец года.

— А тебя не смущает, что у меня нога сломана? — на всякий случай поинтересовалась Лера, не ожидавшая от него такой прыти.

— То ж нога, а не это самое, — Игошин хохотнул и похлопал по кровати рядом с собой.

Лера вдруг посмотрела на него каким-то новым взглядом как бы со стороны, она, конечно, всё понимала: и цейтнот в конце года, и то, что её перелом совсем не ко времени, но почему-то в голове встал вопрос, что же его на самом деле в ней интересует, неужели только, как он выразился, это самое? Наверное, это мама так на неё подействовала и бессонная ночь, проведённая в поисках смысла жизни.

Конечно, Игошин, как она и хотела, подарил ей блестящее. Уже собираясь выходить из её квартиры, он хлопнул себя по лбу.

— Чуть не забыл! — Он полез во внутренний карман пиджака и достал плоскую коробочку. — Это тебе, солнышко. С Новым годом, поправляйся.

Лера открыла коробочку, там оказалась золотая цепочка с цветочками из эмали. Вещь выглядела дорого. Днём раньше Лера, наверное, почувствовала бы себя счастливой, а сейчас её почему-то подташнивало. Странно. Однако Лера нацепила подвеску, растянула губы в улыбке и поблагодарила Игошина.

Закрыв за Игошиным дверь, она сообразила, что вчера весьма энергично опустошила свои запасы «корочек хлеба» в холодильнике, и тут же решила идти к Мальвине, раз у неё теперь есть костыли. Вот где о ней как следует позаботятся, накормят, погладят по головке и пожалеют.

Мальвина проживала в соседней квартире вместе с мужем Мишенькой, домработницей Галиной Ивановной и той-терьером Барсиком. Будучи по профессии актрисой, она служила в театре на вторых ролях, озвучивала книги, фильмы и снималась в эпизодах на телевидении и в кино.

— Скромненько, — говорила Мальвина о своей актёрской карьере. — Зато узнаваемо, востребовано, все знают, но никто не завидует. Актёры редкостные завистники. Могут запросто напакостить, сглазить или порчу навести.

Однако на всякий случай, чтоб не напакостили, она постоянно носила на себе какие-то обереги, а на камине в гостиной у Мальвины красовался огромный фарфоровый двусторонний кукиш. Действительно, ведь дом её периодически полнился теми самыми пакостниками из актёрской среды и прочей богемой, того и гляди сглазят. Роли ей доставались разноплановые, справлялась она с ними, казалось, легко и непринуждённо, однако в жизни, несмотря на солидный возраст пятьдесят с гаком, она придерживалась амплуа всеми обожаемой маленькой девочки, капризничала, делала вид, что категорически не приспособлена к ведению домашнего хозяйства, носила длинные кудрявые волосы распущенными и цепляла на них бант. Все капризы Мальвины оплачивал её супруг Мишенька, ювелир и антиквар, а нянчилась с ней и обслуживала всё семейство, включая той-терьера Барсика, домработница Галина Ивановна. Неизвестно кто и когда прозвал Мальвину Мальвиной, но прозвище прилипло к ней навсегда, и все многочисленные друзья и знакомые звали Мальвину только так. Взрослые дети Мальвины жили в Берлине, а сама Мальвина с мужем имели паспорта государства Израиль, что позволяло им беспрепятственно путешествовать по всему миру. Путешествовать Мальвина любила больше всего на свете и, если ей вдруг не удавалось собрать чемоданы и куда-то умчаться по возникшей внезапно прихоти, она начинала тосковать, впадала в депрессию и ныла. Поэтому эпидемию ковида Мальвина вынесла с большим трудом, хотя со своим паспортом могла запросто уехать куда-нибудь, но её не устраивал локдаун нигде. В локдаун жизнь замерла во всём мире, никаких тебе гостей, бурлений, культурной жизни, спектаклей, выставок и премьер. Мальвине требовалось общество, без него она чахла. Поэтому после окончания эпидемии она стремительно пронеслась по странам и континентам, городам и весям, в промежутках устраивая энергичное бурление у себя дома по соседству от Леры.

У домработницы Галины Ивановны своей семьи не было, поэтому она практически проживала у Мальвины, особенно, когда та путешествовала или уезжала на съёмки, оставляя мужа и Барсика на попечении домработницы. Однако полностью на обслуживании семейства Мальвины Галина Ивановна не зацикливалась, а вела, как она говорила, ещё две квартирки. Но там она бывала строго по графику и только на уборке. Лера подозревала, что Галина Ивановна тем самым как-то поддерживает свою независимость от Мальвины и устраивает себе небольшой отдых от постоянных бурлений. Ей представлялось, что Галина Ивановна сидит в какой-нибудь только что убранной квартире как в японском саду камней и медитирует.

Лера познакомилась с Мальвиной в лифте, когда та возвращалась с прогулки с Барсиком. Оба они были одеты в одинаковые серебристые пуховые комбинезоны и сапоги дутики. Дутики на Барсике смотрелись уморительно. Лера никак не могла вспомнить, откуда ей так знакомо лицо соседки по лестничной площадке, поэтому она решила спросить её прямо. Мальвина в ответ рассмеялась и сказала, что, видимо, лицо это примелькалось Лере из телевизора, потом, широко распахнув дверь в свою квартиру, сунула ей в руки Барсика, попросила раздеть бедолагу, а сама умчалась куда-то вглубь с криком, что прямо сейчас описается. Лера опешила, но выполнила порученное ей дело, после чего её познакомили со всеми обитателями квартиры и напоили чаем с волшебными пирожками. С тех пор Лера уже не представляла своей жизни без Мальвины и часто заглядывала к соседям, где ей были всегда рады. С Галиной Ивановной она договорилась, по мере необходимости приглашать её прибираться. На «генералочку», как выразилась Галина Ивановна. Однако одной «генералочкой» дело не ограничилось, Лера крепко подружилась и с Галиной Ивановной. Может быть, свою роль сыграла близость квартиры Леры к квартире Мальвины, может быть, то, что квартира Леры, исполненная в стиле японского минимализма, после «генералочки» особенно хорошо подходила для медитаций, а может быть, то, что Лера по возрасту годилась в дочери обеим: и Галине Ивановне, и Мальвине.

Лера нацепила домашний как бы спортивный костюм, в котором обычно выходила к соседям, доковыляла до соседской квартиры и позвонила в дверь. Дверь ей открыла Галина Ивановна.

— О! Раненый боец! — воскликнула она. — Заходи, я как раз пирожков напекла, поспеши, а то Мальвинка все слопает.

За пирожки Галины Ивановны Лера была готова на всё. Настроение сразу улучшилось, и она резво поскакала в гостиную Мальвины.

— Лерочка, деточка, — запричитала Мальвина, увидев Леру на костылях, — как же это тебя угораздило?

— Как угораздило?! — проворчала Галина Ивановна, заходя следом. — Если б ты пешком ходила, то знала бы, как они убираются. Куда всех дворников дели?! Вопрос вопросов! Садись и рассказывай, — скомандовала она Лере. — А ты уже определись, курить или жрать!

Мальвина посмотрела на сигарету в одной руке, на пирожок в другой и со вздохом затушила сигарету в пепельнице. Галина Ивановна молниеносно подхватила пепельницу и тут же вернула её на место уже чисто вымытую.

Лера уселась за круглый обеденный стол и стала рассказывать о своих злоключениях, не забывая поедать вкуснейшие малюсенькие пирожки с курагой.

— Хороший мужик, держись за него, — сказала Галина Ивановна, когда Лера закончила свой рассказ, и подлила Лере чаю.

— Кто? — спросили хором Лера и Мальвина.

— Ну, этот, лысый, — пояснила Галина Ивановна, — даже костыли привёз, заботливый.

— Но он же мне совсем не нравится, — сообщила Лера. Хотя тут она покривила душой, в момент доставки костылей выглядел он уже гораздо лучше, но всё равно, у Игошина и пальто красивое, и вообще, Игошин это Игошин.

— С лица не воду пить, — глубокомысленно отметила Мальвина, — главное, чтоб человек был хороший.

— Кстати, про наше лицо-то мы и забыли! — воскликнула Галина Ивановна, положила на тарелку гору пирожков, поставила на поднос чашку с чаем, накрыла всё салфеткой и удалилась в недра квартиры. Видимо, понесла это всё тому самому хорошему человеку, с лица которого Мальвина не собиралась пить воду. Однако, на взгляд Леры, муж Мальвины Мишенька был вполне себе симпатичным дядькой, почти красавцем, только совсем старым, ну, знаете, как Марлон Брандо в роли Крёстного отца. Или вот ещё Шон Коннери тоже красивый старик. Наверное, Мальвина всё же имела в виду, что это Лере не надо с лица воду пить, потому что не всем же достаются такие красивые старики как её собственный. Лера задумалась, какой старик получится со временем из Игошина. Получалось, не очень, так себе старикашка, разве что, если в красивом пальто.

— А как же я за этого лысого буду держаться, если я даже не знаю, как его зовут? — поинтересовалась она у Галины Ивановны, когда та вернулась.

— Хороший вопрос. — Галина Ивановна пожала плечами. — В следующий раз не упускай, вдруг опять подвернётся.

— Как же! Подвернётся он, — грустно сказала Мальвина. — Хорошие люди на дороге не валяются. Ну, кроме нашей Леры, конечно.

— Даже если и подвернётся, — фыркнула Лера, — я всё равно другого люблю.

Она очень кстати вдруг вспомнила, что всё же испытывает к Игошину чувства. И не абы какие.

— Это ты про начальника своего, что ли? — уточнила Галина Ивановна, которая, как и Мальвина, была в курсе отношений Леры с Игошиным.

Лера кивнула.

— Не выдумывай. Ничего ты его не любишь. — Галина Ивановна налила себе чая в блюдце и шумно отхлебнула.

— Почему это?

— Человек в первую очередь любит себя, и когда ему самому хорошо. Только не каждый в этом даже сам себе признается.

— Не поняла. Как это? — Лера запихнула в рот очередной пирожок.

— Да, поясните, пожалуйста. — Мальвина подперла щёку кулачком, всем своим видом демонстрируя готовность внимательно слушать. — Люблю, когда Галина Ивановна объясняет, — пояснила она Лере.

— Вот посмотри на Мальвину. — Галина Ивановна ткнула пальцем в сторону своей работодательницы. — Как по-твоему, ей хорошо живётся, её всё устраивает?

— Конечно! — Лера кивнула. Действительно, чем плоха жизнь Мальвины? Делает только то, что хочет, всем бы так.

— Вот поэтому она мужа своего и любит. Любишь мужа? Отвечай! — Галина Ивановна строго посмотрела на Мальвину.

— Очень, — сказала Мальвина и счастливо зажмурилась.

— А теперь ты честно скажи, тебе хорошо, тебя всё устраивает?

— Нет, мне плохо, — призналась Лера.

— Вот! — Галина Ивановна подняла вверх указательный палец.

— Что вот?

— Как ты можешь любить кого-то, когда тебе при нём плохо? Этот фраер просто не делает тебе хорошо. — Галина Ивановна смотрела на Леру с недоумением.

— Делает, но редко, — вступилась за Игошина Лера, — просто он женат, но любит-то меня. Я уверена, что он вот-вот уйдёт от жены и будет со мной, но пока он не может, обстоятельства такие, так получилось.

Мальвина расхохоталась.

— Кто б сомневался? — Галина Ивановна всплеснула руками и ухмыльнулась. — Зуб даю, он никогда не уйдёт от своей жены.

— Как это не уйдёт? Вы б её видели! — возмутилась Лера.

— Зачем нам на неё смотреть? Даже если она кривая, косая, рябая и с костяной ногой, она всё равно всегда будет с ним в качестве прекрасного повода не жениться на разных секретаршах.

— Каких ещё разных секретаршах? — Тут Лера подумала, что она сама сейчас хоть и не кривая, и косая, но секретарша с костяной ногой, это точно.

— Таких! Кроме тебя есть же ещё секретарши, а ещё есть уборщицы, курьерши, официантки, бухгалтерши, не знаю, разные, но непременно хорошенькие. Не жениться же ему на всех. Думаешь, ты у него одна? Он же начальник!

— Конечно, одна! — Лера даже обиделась сначала за себя, потом за Игошина.

— Я бы на твоём месте не была так уверена, — припечатала Галина Ивановна. — Никак не пойму, зачем ты теряешь время с этим подозрительным типом?

— Человек, который врёт своей жене, врёт и всем остальным. Иначе и быть не может, — добавила Мальвина.

Лера расстроилась и надулась. Вдруг, и правда, она у Игошина не одна? Вдруг есть ещё толпа этих самых курьерш с официантками? Нет, не может быть! Лера вспомнила состав финансового отдела и бухгалтерии их компании, потом мысленно изучила службу персонала. Нет! Никого подходящего не обнаруживалось даже в маркетинге, где, сами понимаете, всегда самые красивые девушки концентрируются. Ну, допустим, Лера у него действительно единственная и неповторимая, тогда чего тянуть кота за хвост? Не может же он любить свою корову! Если б любил, вокруг Леры не подпрыгивал бы, не вился бы как кот вокруг мышиной норы. Значит, корову однозначно не любит, а любит Леру. Но если б он любил Леру, то ушёл бы от своей коровы. Сделал бы Лере хорошо, как говорит Галина Ивановна. Ведь так? Значит, он и Леру не любит, а она сама, действительно, теряет с ним время. Такая вот логика и диалектика, как её ни крути.

— А с кем мне терять время? — поинтересовалась она у всезнающей Галины Ивановны.

— Разуй глаза и посмотри вокруг. Может, всё-таки найдёшь, кто сделает тебе хорошо, тут ты его и полюбишь сразу. Женщины так устроены. Они местами как кошки, любят из благодарности.

— Легко сказать, посмотри вокруг, — проворчала Лера. — Тут хоть как смотри, никого нету. Один мой Игошин, его шофёр Петя и вот ещё этот незнакомец лысый с перегаром.

— Этот незнакомец не с перегаром, а с костылями, — поправила Леру Галина Ивановна. — Хотя если пьющий, тоже ничего хорошего. Пьющие ненадёжные. Был у меня один пьющий, упаси, Господи. — Галина Ивановна с тяжёлым вздохом перекрестилась.

— А как же тренеры по фитнесу? — вдруг встрепенулась Мальвина. — У меня абонемент есть, я, правда, редко хожу, некогда мне, но там тренеры, я видела, мускулистые такие, маечки у них в обтяжку. Есть из кого выбрать.

— Совсем обалдела, что ты несёщь?! — рявкнула на Мальвину Галина Ивановна. — Что это за профессия такая, тренер по фитнесу? Опа-опа, два притопа! Он до ста лет в маечке скакать будет?

— Ну актёры же наши некоторые и до ста лет скачут по сцене как кони, правда, без маечек.

— Сравнила. То актёры, они ещё и текст какой-никакой знают. А тренер чего? Одним словом, спортсмены. Тьфу! Всех достижений-то: прыгнул дальше всех или пробежал. И вообще, их скоро всех мобилизуют, они ж здоровые, вот и будут бегать и прыгать, гранаты метать.

— Злая вы, Галина Ивановна, я думала только моих актёров ни в грош не ставите, так ещё и спортсменов. — Мальвина задумчивым взглядом окинула пустое блюдо из-под пирожков и засунула в рот сигарету.

— На себя посмотри! — огрызнулась Галина Ивановна. — Кто давеча учителей училками обзывал?

— Это не со зла, а потому что есть учителя и есть училки, воспитатели и воспиталки, актёры и актёришки, — наставительно сказала Мальвина. — В каждой профессии дураков хватает.

— Знаешь, спортсмен — так себе профессия, а я злая только на тех, кто ничего общественно-полезного не создает.

— Ну, да, я помню Райкина про балерину и динамо-машину к ноге, чтоб свет давала. — Мальвина хихикнула.

— А что? Хорошая идея, между прочим, при нынешних тарифах на электричество. Тебе бы тоже какой прибор приспособить, чтоб впустую не суетилась.

— Ой! Я ж и забыла, а как с этим быть? — Спохватилась Лера и вытащила на всеобщее обозрение из-под толстовки подарок Игошина. Что ни говори, вспомнив о нём, она испытала огромное облегчение. Такое всем подряд и кому попало не дарят. — Вот! Подарил на Новый год, а вы говорите курьерши и уборщицы! Или думаете, он всем официанткам такое дарит?

Лера смотрела торжествующе на удивлённую Галину Ивановну и Мальвину, глаза которой вдруг стали круглыми и засветились странным светом. Наверное, именно такие глаза и были у Булгаковской Геллы.

— Неужто Шопард?! — воскликнула Мальвина. — Это, и правда, дорого, очень дорого! Мишенька, Мишенька, — иерихонской трубой проорала она внутрь квартиры, — Иди, глянь, тут Шопард.

Надо сказать, что муж Мальвины, обычно не жалующий дамские посиделки, вдруг моментально возник в дверях. Видимо, этот Шопард действует на ювелиров как заклинание.

— Вы позволите? — Он посмотрел на подвеску Леры.

— Да, конечно, — Лера расстегнула замочек и протянула ему цепочку.

Он взял её в руки, покрутил, поднёс к глазам, потом наоборот отодвинул подальше.

— Это не Шопард, подделка, — он протянул цепочку Лере и исчез так же быстро, как появился. — Галина Ивановна, пирожки как всегда высший пилотаж, настоящие! — донеслось из коридора.

— Какая жалость. — Мальвина сочувственно посмотрела на Леру, цепляющую подвеску обратно на шею, и сунула в рот очередную сигарету. Глаза её утратили таинственное мерцание. — Но никто же об этом не догадывается, не все же ювелиры. Пусть думают, что Шопард.

— Да какая разница Шопард или не Шопард! — воскликнула Галина Ивановна. — Дался вам этот Шопард. Беда в том, что это цепь на шею, а не кольцо на палец.

— Точно, — согласилась Мальвина. — Тут не поспоришь. Любое колечко в твоём случае лучше самого навороченного колье.

Лера тяжко вздохнула, захотелось плакать.

— Не расстраивайся, будет на твоей улице и Шопард, тьфу ты, кольцо. — Мальвина погладила Леру по голове. — Тебе надо обязательно куда-нибудь уехать на праздники, сменить картинку, как говорится. Если я думаю, что Мишенька вдруг делает мне недостаточно хорошо, я всегда еду во Флоренцию. Ах, как же хорошо во Флоренции. Ты там была?

— Вот же ты балда! — сказала Галина Ивановна. — Какая Флоренция? Куда она поедет со сломанной ногой?

— Действительно, — согласилась Мальвина. — Что же это мы всё о грустном? Давайте лучше музицировать.

Она подскочила к роялю и сыграла «Чижика».

Тут Лере стало жалко несчастного чижика, а ещё жальче себя, свою ногу, стало обидно за недоступность Флоренции и не только. Она не выдержала и всё же расплакалась.

— Чего ты ревёшь? — удивилась Галина Ивановна. — Ты ж не башку сломала. Вот одна моя знакомая, тоже квартиры убирает, — пояснила она присутствующим, — шторы поправляла, так сверзилась с подоконника на пол, тут спина у неё и хрясь! Сразу работы лишилась. А у тебя и работа, и квартира своя хорошая. Коммуналка, в смысле платежи, конечно, не приведи Господь, зато соседи, вон, — она ткнула пальцем в сторону рояля с Мальвиной, — затейливые. Начальник опять же подарки делает, хоть и поддельные, но всё ж подарки. Не выгонит же он тебя с работы со сломанной ногой?

Лера помотала головой.

— Он тоже сказал, что я ногу сломала, а не это самое, — сообщила она сквозь слёзы.

— Ага! — Мальвина аж подпрыгнула у рояля. — Знаешь, что я тебе скажу, за это самое он тебе явно недоплачивает, за это самое мог бы и натуральный Шопард подогнать. Что?! — вопрос предназначался Галине Ивановне, которая тяжело вздохнула и укоризненно покачала головой.

— Приличные дамочки так не разговаривают, вот что. — объяснила своё поведение Галина Ивановна. — Но спать с начальником аморально. Тут я согласна.

— Девочки, как вы не понимаете! — возмутилась Лера. — Аморально, это когда не по любви, из корысти, а у нас с ним любовь самая настоящая. Он должен был в этот Новый год уйти из семьи ко мне.

При этих её словах Мальвина и Галина Ивановна многозначительно переглянулись.

— Бросить жену и несчастных деток в семейный праздник? — Галина Ивановна посмотрела на Леру как на умалишённую.

— «Я сама тебя придумала, стань таким, как я хочу»! — пропела Мальвина, аккомпанируя себе на рояле. — Мамой клянусь, а я её очень люблю, что ничего такого даже близко он тебе словами не говорил. Приходи к нам на Новый год, будет весело.

— А вы разве никуда не уезжаете? — удивилась Лера. — В Эмираты, к примеру. Там тепло и море.

— В Новый год? — Мальвина покрутила пальцем у виска. — У артистов самые заработки. Школьные каникулы, утренники, ёлки.

— Опять снегурить будешь? — поинтересовалась Галина Ивановна. — А ведь тебе уже сто лет в обед, пора бы и угомониться.

— Неправда ваша, тётенька! Буду снегурить обязательно, и Бабой Ягой тоже. Я обычно стараюсь на две ставки. Могу и волком. Ууууу, — Мальвина очень убедительно завыла.

— На две ставки? Вот ты ж жадина какая. — Галина Ивановна расхохоталась.

— Я не за ради денег, я для тонуса. Актриса должна быть в тонусе. Думаешь, Мишенька на меня посмотрит, если я не в тонусе буду?

— Да все твои подружки, которым пенсию не дали, и у которых мужа такого богатого нет, тебя должны за это со света сжить. Людям, может, жрать нечего, а ей тонус подавай, — проворчала Галина Ивановна.

— У настоящей актрисы не бывает подруг в профессии. — Мальвина хихикнула, подскочила с места и чмокнула фарфоровый кукиш на камине. — И не в профессии тоже. Только дома няня типа вас, моя дорогая Галина Ивановна, наша приходящая писательница для пущего заплетания мозгов и вот младшее поколение по соседству. — Она подмигнула Лере. — А скажи, детонька, чего ты так из-за своего женатого начальника убиваешься? Какие твои годы? Ищи себе спокойно товарища, чтоб и в горе, и в радости хорошо с ним было. Желательно, конечно, с еврейским паспортом по нашим временам.

— Да, — согласилась Галина Ивановна. — Из-за чего весь кипеш-то? Или он, начальник твой, гигант большого секса? Помню, был у меня один…, — Галина Ивановна мечтательно закатила глаза к потолку, — оргазмический товарищ, иначе и не скажешь!

— Ничего он не гигант, просто мне скоро тридцать уже, пора рожать, — пояснила Лера.

— Кого? — спросила Галина Ивановна, моментально перервавшая мечтательные воспоминания о своем оргазмическом гиганте.

— Детей, конечно.

— Дети — это такие…, — Мальвина обхватила голову руками. — Я помню! Кашляют всё время, балуются, уроки, отметки, драки и всё такое, а ещё училки. — Она поморщилась как от горького. — Воспиталки и училки — самое неприятное, что может случиться с детьми. Нет, конечно, бывают нормальные учителя…. Где-то, наверное. Не знаю.

— Да, — согласилась Галина Ивановна. — У меня детей никогда не было, но я в курсе этой проблемы. Детей актрисы и другие шибко занятые делами дамочки обычно сдают бабушке, у которой уже есть пенсия. Как у тебя с бабушкой? Есть ли у неё пенсия?

— Да, сколько лет твоей маме? — поинтересовалась Мальвина.

— Не знаю, — честно призналась Лера.

— Как это?

— Эту тайну унесла в могилу её мама, то есть моя бабушка, у которой была пенсия, правда, маленькая, и которой меня мама сдала на воспитание, хоть и не актриса. Она бизнесмен, вернее вумен, ну вы понимаете. Вот. — Лера достала смартфон и показала всем фотку мамы. На этой фотографии мама сидела с бокалом белого где-то на открытой веранде ресторана на фоне пальм и моря.

— Красивая у тебя мама, — сказала Мальвина, потом добавила, — почти как я была в этом возрасте. Ей тут лет тридцать пять?

— Это недавно, в этом году, в сентябре, — пояснила Лера.

— Не может быть! — Мальвина нашарила на груди очешник на цепочке, нацепила на нос очки и снова уставилась в смартфон. — Кому она душу продала? Я тоже хочу.

— Не мели ерунды, — рыкнула на неё Галина Ивановна, увеличивая фотографию. — Но это точно даже близко не бабушка. Факт! Так что, Лера, придётся тебе самой выкручиваться. Подумай хорошенько, так ли уж нужны тебе эти дети, чтобы из-за них во все тяжкие пускаться?

— В любом случае у тебя еще есть в запасе пара-тройка годочков, — добавила Мальвина. — Эх, где мои тридцать? Я бы сейчас ух!

— Чего ух? — поинтересовалась Галина Ивановна со скепсисом в голосе.

— Не знаю, — Мальвина задумалась. — Во Флоренцию поехала бы.

— А сейчас, кто тебе мешает?