Фонтан бабочек

Ирина Сабенникова, 2023

Книга Ирины Сабенниковой «Фонтан бабочек» включает в себя рассказы автора, герои которых – дети: совсем маленькие, едва начавшие говорить; школьники, оказавшиеся перед первым в своей жизни моральным выбором; подростки, мучительно преодолевающие грань взросления. Меняется их мироощущение, осознание себя, становятся другими взаимоотношения с ровесниками, но остаётся главное – способность удивляться миру, в котором они живут, желание сделать его лучше, любовь.

Два жирафа

Первое сентября — уже не лето, но ещё не осень, а некое переходное состояние, от блаженного ощущения дачного покоя и неторопливого, только лету присущего медлительного течения времени к чётко структурированному расписанию городской жизни, где у каждого предопределены свои обязанности. Стеша всего этого не знала, но всем своим детским существом чувствовала, как меняется красочная летняя картина настроения, окружавших её взрослых, приобретая более холодную сине-зелёную и фиолетовую тональность. А потому она сама стала задумчивее и даже капризней. А тут ещё детский сад.

Стеша — человек общительный, для неё детский сад — приключение с продолжением, не то что для других. «Социализация» — слово-то какое казённое, а для ребёнка это движение вверх по лестнице: где-то ступенька поменьше — и там легко, а другая покруче и не в размер — там труднее. Но если оставить все эти рассуждения за кадром и сказать просто, то получится — 1 сентября Стеша первый раз пошла в детский сад.

Забрали из садика её пораньше, чтобы не пугать сразу длительным пребыванием в незнакомом месте. Мороженое купили для закрепления положительных эмоций и устроили маленький семейный праздник. Стеше в садике понравилось.

— Клоны, — говорит, — были, играли сказку «Маша и Медведь».

— Какие такие «клоны»? — спрашиваю я, дивясь развитости трёхлетнего ребёнка и одновременно ужасаясь неожиданному предположению.

— Те, которые в цирке выступают!

«Ах клоуны, — доходит до меня, — ну слава богу, не вундеркинд, можно успокоиться».

— Девочки в группе были? — задаю я глупый, но необходимый вопрос, хотя знаю, девочек от мальчиков она с младенчества отличает и своё женское начало всеми фибрами души чувствует, да и использует уже неплохо. Лиса — Стеша.

— Были, конечно, — отвечает она снисходительно.

— А мальчики?

Она кивает.

— А кого больше, мальчиков или девочек? — это уже вопрос на развитие.

— Девочек, конечно. Эх, хорошо, что все мы девчонки! — восклицает она с искренним удовлетворением, а я и не знаю, включена ли я в этот круг девчонок, но полагаю, что включена, от этого мне тоже становится хорошо. Интересно, чувствует ли трёхлетний ребёнок возраст, он ещё почти чистая душа, а у души возраста нет. Не потому ли так легко общаться с детьми, даже без слов, улыбки довольно. Это как от берега оттолкнуться, а дальше уже всё само, и ведущим обязательно будет ребёнок, что бы педагоги по этому поводу ни рассуждали.

— А чем же вы там в садике занимались? — спрашиваю я, хотя и так знаю распорядок дня, заранее всё изучила на доске детсадовской информации.

— Играли, гуляли… — перечисляет Стеша, каждое слово сопровождая кивком головы, потом перестаёт кивать, задумывается и говорит мечтательно: — Спали.

Для неё это необычно, первый раз спала вне дома. Сон для ребёнка не только некое физиологическое состояние, это волшебство, переход в параллельное измерение. Посмотрите на ребёнка, когда он просыпается и не может понять, здесь он или ещё там, и никак не хочет сюда, назад, в нашу социализацию.

Я понимаю, что надо эту тему как-то разговорить, и спрашиваю:

— Ты спала в кроватке?

— Да, — согласно кивает девочка, — мно-о-о-го кроваток.

— А что снилось? — наконец задаю я давно припасённый и самый для меня интересный вопрос.

— Мне снились жирафы, — сообщает ребёнок доверительно, словно приоткрывает мне свою тайну. — Один жираф жёлтый, а другой — фиолетовый.

Она произносит слова раздумчиво, мечтательно растягивая, а я чувствую, что ко мне откуда-то свысока склоняются две жирафьих морды на длиннющих узорчатых шеях: одна — улыбающаяся, жизнерадостная (жёлтая), другая — немного грустная, задумчивая (фиолетовая). У обеих мягкие, большие, подвижные губы, которые щекочут мои волосы. Стеша это тоже чувствует, мы обе смеёмся.

Сон — это всегда чудо. Ну неслучайно же ей приснился такой необычный сон, которым она поделилась со мной, да и не только со мной, а со всеми нами. Значит, этот сон теперь и наш тоже. И что же это всё значит для неё, для меня, для её родителей? Не знаю, что бы сделали вы, но я лезу в сонник — и не в первый попавшийся, а подхожу к вопросу вполне научно и исследую все сонники, до которых только могу докопаться. Получается интересно.

Сначала поискала в шкафу потрёпанный семейный сонник, перешедший мне по наследству от кого-то из двоюродных бабушек (именно эта категория родственников оставляет самое неожиданное наследство, которое не знаешь, как применить, а выбросить рука не поднимается). Но не нашла и тогда, вспомнив, что на дворе двадцать первый век, прибегла к помощи интернета. Сонников в сети оказалась тьма-тьмущая, хорошо ещё, не во всех упоминается жираф. Я не нашла его в древнееврейском и ассирийском сонниках — должно быть, в те далёкие от нас времена мало кто знал о существовании длинношеих животных или просто не было времени на интересные сны.

Не было его и у Карла Юнга. Впрочем, с его методом ассоциаций однозначного толкования и быть не может, для каждого оно своё. По мнению Юнга, главное — понять, почему бессознательное выбирает именно этот символ для спящего, что оно хочет этим сказать. Собственно, я хочу того же, что и великий психолог, — хочу понять, почему жирафы и для чего так причудливо раскрашены. Пролистав ещё несколько страниц учёного трактата и почти уже забыв о первоначальной причине своего интереса, я вдруг натыкаюсь на постулат, в котором говорилось, что если сновидение не имеет смысла для того, кто его увидел, то невозможно и толкование. «Надо будет к этому вернуться и спросить Стешу, что она сама-то думает о своём сне», — решила я и продолжила поиски. Если уж Юнга не поленилась открыть, то надо и Фрейда посмотреть, у него хотя бы символика носит универсальный характер, а значит, и сонник должен быть. Я не ошиблась, основатель теории психоанализа не обошёл вниманием жирафа.

«Видеть жирафа во сне, — повествовал Зигмунд Фрейд, которого прошлое с врезавшимися в него, точно остеофиты, комплексами интересовало гораздо больше, чем будущее с его радужными надеждами, — значит, что вы обратили внимание на человека, который считает ниже своего достоинства общаться с вами. Совершенно непонятно, что послужило стимулом для того, что вам захотелось быть с этим человеком, потому что он — неисправимый сноб и гордец, который любит в жизни только себя одного. Вы испытаете жесточайшее разочарование. Вам это нужно?»

«Нет, — решила я, — ни мне, ни Стеше этого не нужно». Но что-то всё-таки не давало покоя, уж больно красив был этот фиолетовый жираф и загадочен, и я продолжила поиски.

Жирафа не было в толстенном томе Генри Миллера, я нашла там целый зверинец — в алфавитном порядке выстроились: волк, лисица, земляные черви и жабы, царь зверей — лев и символ нашей российской ментальности — медведь, а также небольшой птичник, неизменно включающий петуха, заменяющего собой феникса, ворону, совмещённую почему-то с вороном, сову и орла, как родоначальника целого семейства ястребиных. Что делать, толкователи снов далеки от орнитологии. Любопытно было бы узнать, что снится самим орнитологам, жаль, у меня среди них знакомых нет. Но то, что в этой компании не было жирафа, меня даже порадовало. Единорога тоже не было, а по моему мнению, два этих образа очень близки в эмоциональном восприятии.

Полистав другие сонники весьма уважаемых, но большей частью глобально мыслящих провидцев, включая Нострадамуса и Вангу, где жираф также отсутствовал, я перешла к тематическим изданиям. И первым, конечно, выбрала детский сонник, хотя гендерный подход мне не кажется особенно уместным. Но в данном случае мне было любопытно, сильно ли будет отличаться трактовка сновидений.

«Не спорь с теми, кто старше тебя, им виднее» — истина, разумеется, вечная, не поспоришь, только при чём здесь жираф и даже два жирафа. О возрасте и социальном статусе во сне ничего не было, только цвет, хотя жирафу с его колокольни окрестности, конечно, виднее. Ладно, посмотрим, что ещё есть.

Поскольку Стеша — член семьи, даже можно сказать — центр семейной вселенной, вокруг которого всё и вращается, то её сон не может не отразиться на всех нас, и я заглянула в книжечку с многозначительным названием — «Сонник для всей семьи». Да, если предположить, что Стешин сон в руку, то нас ждут большие расходы и африканское сафари с последующим непременным безденежьем. Ничего удивительного, экзотические путешествия сегодня дор́ оги, а если возьмут в заложники (какой-нибудь местный племенной царёк, например), то и вся родня на выкуп собирать будет, и неизвестно, соберёт ли. Нет, в Африку пока не поедем, как это ни заманчиво.

«Если вы погладите жирафа, то скоро добьётесь расположения дамы, о которой мечтаете уже длительное время», — гласила следующая запись в том же соннике. «Интересно, — подумала я, — сонник позиционируется как семейный, а подтекст у него определённо мужской. В наше время всеобщей эмансипации звучит как-то несовременно и не к месту романтично».

В следующей книжке с настораживающе-неопределённым названием «Сонник странника» жираф, как ни странно, присутствовал. Впрочем, «странник» — понятие очень неконкретное, он может оказаться и путешественником, и охотником, а в таком случае жираф просто необходим, как символ чего-то далёкого и труднодостижимого. Однако автор сборника был предельно лаконичен — сон о жирафе означал успех. Это хорошо, но хотелось бы пояснений. Вот так всегда. Либо чернуху какую предскажут с подробными пояснениями, так, что, кажется, неприятностей уже не избежать, а как что приятное, так обязательно кратко, сам, мол, додумывай, и ответственность за предсказание только на тебе: неправильно расшифровал — сам и виноват.

Наконец я добралась и до наших современников — «Сонник Белого Мага», значит, и такие бывают, а ведь двадцать первый век. Здесь всё оказалось неоднозначно и весьма противоречиво, но можно было выбирать, что нравится больше. Так подряд всё и дано, и, как этими толкованиями пользоваться, я не вполне поняла: может быть, как при гадании на книгах — строчку загадывать. Так, например, вторая строка сверху сообщала, что жираф означает недостижимую мечту и надо набраться терпения. На строчке седьмой был дан совет — не стоит недооценивать окружающих и преуменьшать свою значимость. Тоже весьма неоднозначно и противоречиво, одно, на мой взгляд, исключает другое.

Не знаю, видели ли вы где-нибудь стадо жирафов, но такой сон предвещает встречу с врагами и выяснение отношений. Если вы к этому не готовы, то лучше избегайте таких снов или не пользуйтесь сонником Белого Мага. Хотя услугами Чёрного Мага тоже лучше не пользоваться, а то ведь от этого стада потом не оторваться без его же помощи — скорее всего, недешёвой.

«Ладно, Бог с ней, с учёностью, спрошу лучше ребёнка», — решила наконец я, вспомнив давнюю поговорку: устами младенца глаголет истина. Пора было эту истину услышать.

— Стеша, а ты сама как думаешь, почему тебе жирафы снились?

— Потому что кла-си-вые, — нараспев и делая ударение на последнем слове, ответил ребёнок.

Всё тут же встало на свои места. Не надо было больше ворошить гору литературы, скопившуюся у меня возле стола, не надо рыскать по интернету в поисках чего-то упущенного. Всё просто: красота — это главное, она, как тут же подсказала мне услужливая память подходящую цитату, спасёт мир.