Гувернантка в набедренной повязке

Ирина Хрусталева, 2005

Карина потирала руки: ей досталось выгодное бракоразводное дельце. Она его обязательно выиграет и наконец-то станет членом международной коллегии адвокатов! Этим радужным планам помешал какой-то лихач, врезавшийся в ее машину. Мало того, он скрылся с места аварии, бросив девушку одну на дороге! Выписавшись из больницы, Карина вознамерилась найти негодяя и стрясти с него новый автомобиль. Звонок другу-милиционеру – и готов адресок. «Гонщик» принял адвокатшу за… гувернантку для сына, явившуюся из агентства. Недолго думая, Карина согласилась…

Глава 3

Как и обещал доктор, через девять дней Карину выписали из больницы. Чувствовала она себя уже достаточно сносно, только нога была еще в гипсе и немного побаливало в груди. Голова уже давно не кружилась, и девушка не могла дождаться момента, когда покинет эти больничные стены. Герман приехал за ней на своем «шестисотом» «Мерседесе» в сопровождении еще одной машины, в которой сидели охранники. Мужчина вручил Карине огромный букет ее любимых алых роз и осторожно взял ее на руки из кресла, в котором больную вывезли из здания больницы. Он аккуратно посадил девушку на заднее сиденье машины, а сам сел за руль. Карине очень не хотелось ехать к нему, она до ужаса соскучилась по своей собственной квартире, но обслуживать сейчас себя она бы не смогла, поэтому подчинилась обстоятельствам.

«Ничего, доктор обещал, что еще пару недель осталось потерпеть, а потом можно будет снимать гипс, и тогда я уеду домой, — думала девушка, сама себя успокаивая. — Герман прав, я не могу допустить, чтобы мама возилась со мной. У нее слабое сердце, всего год прошел после инфаркта. Пусть спокойно живет на даче, отдыхает и ни о чем не думает. Она и так чуть ли не через день носилась сюда ко мне в больницу, и я прекрасно видела, насколько ей это тяжело. Как же плохо без папы», — вздохнула Карина, и на ее глаза навернулись слезы от воспоминаний об отце.

Эдуарда Константиновича похоронили чуть больше года назад, он умер от рака прямой кишки. До сих пор девушка не может простить себе, что не настояла на том, чтобы отец согласился на операцию. Вернее, он согласился, но только тогда, когда было уже поздно, а до этого терпел, сколько мог. Врачи разрезали его и сразу же зашили, потому что метастазы разрослись по всему пищеводу, и помочь ему уже было нельзя. Карина сама разговаривала с хирургом, и он сказал ей тогда, что, если к нему обратились хотя бы полгода назад, еще оставалась бы надежда на спасение.

— Прямая кишка — это такой орган, который всегда можно практически полностью вырезать и заменить чем-то другим. Мы очень хорошо делаем такие операции, и в восьмидесяти процентах из ста пациенты выздоравливают, — объяснял тогда Карине доктор. — Не совсем, конечно, выздоравливают, но, во всяком случае, не умирают. Единственное неудобство — это строгая диета и никакой твердой пищи. В вашем случае слишком поздно что-либо предпринимать, пищевод вашего отца стал похож на решето, простите за откровенность. Мне очень жаль, но я ничем не могу помочь ему. Я удивляюсь, как он вообще мог терпеть такие боли столько времени, — разводил руками хирург. — Сейчас все, что мы можем сделать, — это хоть как-то обезболивать его, пока не наступит конец.

После этого Эдуард Константинович прожил еще две недели, и все это время его жена, мама Карины, дежурила в больнице у его постели. После похорон у нее и случился инфаркт, и сейчас женщина не могла прожить без таблеток и дня. Родители Карины были во всем примером для нее, и, наверное, их любовь, которая проявлялась во всем, и воспитала в девушке мечтательницу и романтика. Она мечтала именно о такой вот любви, какую видела перед собой с самого детства, и на меньшее была не согласна. Да, Герман был заботлив и внимателен по отношению к ней, но не было чего-то такого, от чего замирало бы сердце и кружилась голова. Не хватало чего-то такого, о чем пишут в любовных романах, а девушка прочла огромное их количество еще в школьные годы.

Через полчаса машина подъехала к дому Германа, и один из охранников отнес Карину к лифту. Там он передал ее на руки хозяину, и тот уже сам внес ее в дверь, когда лифт довез их до квартиры.

— Ну, вот и приехали, — проговорил Герман, с нежностью глядя на девушку. — Я очень рад, что ты поживешь у меня, пока будешь выздоравливать. По крайней мере, я буду совершенно спокоен, зная, что за тобой здесь будет достойный уход. Сейчас я отнесу тебя в комнату, где ты будешь жить это время, она как раз напротив моей спальни. Если тебе что-нибудь понадобится, я всегда буду рядом.

— Спасибо, Гера, ты очень внимателен, — улыбнулась Карина. — Я в самом деле очень тебе благодарна. А уж за маму — вдвойне. Она звонила мне и рассказывала, что ты постоянно следишь за тем, чтобы у нее не кончались лекарства, да еще и продукты привозишь. Спасибо тебе, ты настоящий друг, — еще раз искренне поблагодарила она молодого человека.

— Не нужно никаких благодарностей, ты же прекрасно знаешь, что делать что-то для тебя и твоей мамы мне в удовольствие. Вот ты все никак не хочешь дать согласие выйти за меня замуж, а напрасно. Знаешь, как бы я ухаживал за тобой? Как за принцессой, — вздохнул Герман и посмотрел на Карину с хитрой улыбкой. — Может, все же согласишься и распрощаешься со своей холостяцкой жизнью, а?

Он внес ее в комнату и осторожно положил на широкую двуспальную кровать.

— Гер, мы же договорились, что ты не будешь на меня давить, — нахмурилась Карина. — Мне, честное слово, сейчас не хочется об этом говорить, я имею в виду замужество.

— Я и не собирался на тебя давить. С чего ты это взяла, любимая? — усмехнулся мужчина. — Я лишь хотел сказать, как много ты теряешь, не будучи моей женой, — с некоторым пафосом произнес он.

— Став твоей женой, думаю, я потеряю намного больше, — сделала ответный удар Карина.

— Ой, ой, с чего это такие упаднические мысли? — засмеялся Герман. — Я что, серый волк, а ты — семеро козлят?

— Нет, как раз напротив, ты слишком покладист, слишком уступчив, слишком шоколадный. Одним словом, белый и пушистый, — смешно сморщила нос Карина.

— Так в чем же дело, Кариночка? Чем тебя такой муж не устраивает? — разведя руки в стороны, снова засмеялся мужчина.

— Ты меня не дослушал. Это ты сейчас белый и пушистый, а как только я стану твоей законной супругой, ты сразу же посадишь меня в свою золотую клетку и задавишь как личность, — буркнула девушка.

— Что значит — задавлю как личность? — тут же нахмурился Герман, и улыбка пропала с его лица, будто ее там и не было. — Я не понимаю, о чем это ты.

— Да все ты прекрасно понимаешь! Ты никогда в жизни не потерпишь, чтобы твоя жена работала и делала карьеру. Я слишком давно тебя знаю и очень хорошо изучила твой характер. А моя работа для меня очень важна, я просто не смогу без нее существовать.

— А если бы я дал тебе обещание, что не буду препятствовать твоей карьере, ты бы дала согласие стать моей женой? — спросил Герман и пытливо посмотрел на Карину.

— Ну, тогда я, по крайней мере, как следует подумала бы над твоим предложением, — улыбнулась девушка. — Честно, честно, — увидев недоверчивый взгляд друга, закивала она головой.

— Ну хорошо, тогда я тоже подумаю над твоим условием, — задумчиво проговорил молодой мужчина. — Хотя не буду скрывать, что мне это совсем не нравится. Ты же прекрасно знаешь, какое положение я занимаю в обществе, и меня просто не поймут, если моя жена будет носиться как ненормальная по судам и ворошить чужое грязное белье на бракоразводных процессах, — немного раздраженно высказался он.

— Та-ак, — протянула Карина и хмуро посмотрела на Германа. — Это почему, интересно, ты называешь меня ненормальной? И ворошить, как ты выразился, грязное белье — это моя работа адвоката. И ворошу я это белье не ради удовольствия, а ради того, чтобы хоть чем-то помочь той семье, которая разваливается. Я стараюсь хоть что-то сделать, потому что зачастую в такой семье имеются дети, которые в первую очередь и страдают. А уж если у меня не получается сохранить семью, то я пытаюсь хотя бы отстоять права этих самых детей с наибольшей для них выгодой. Смею заметить, что это еще в моих силах, я, к твоему сведению, очень даже неплохой адвокат, — вздернула она нос. — Вот видишь, Герман, ты еще мне не муж, а уже говоришь о моей работе в таком недопустимом тоне, — обиделась Карина. — А потом удивляешься, что я отказываю тебе! Пойми, Гера, я пять лет училась в университете, а потом еще два года в магистратуре не для того, чтобы стать домохозяйкой. Я сидела за компьютером и конспектами как проклятая, ночей не спала, чтобы получить диплом с отличием. И все для того, чтобы забить на свою карьеру? Тебе же прекрасно известно, что совершенно случайно меня рекомендовали в международный союз адвокатов, и моя задача теперь доказать, что я достойна этого. Не думай, что, помимо профилирующих предметов, так просто и легко выучить два языка в совершенстве, да еще и на профессиональном уровне! В адвокатуре своя лексика, и уметь ее выразить не только на русском языке, а и на других языках не так просто, как может показаться. За этот год, пока я носилась по районным судам, я очень многое сделала, и мой карьерный рост — это моя заслуга. Понимаешь, Гер, именно моя, и ничья больше! Я не сплю с нужными людьми и заместителями этих нужных людей, как это делают многие ради карьеры. Чтобы продвигаться дальше, я просто работаю. Хорошо работаю, добросовестно, с полной самоотдачей, и мне это нравится, — объясняла девушка, запальчиво жестикулируя. — И ты думаешь, что я должна вот так запросто отказаться от своей дальнейшей карьеры и от перспективы все-таки попасть в этот союз? Да никогда в жизни! Женщина только тогда остается женщиной, когда она реализована как личность. Только тогда ее будут уважать окружающие и в первую очередь муж. Это моя точка зрения, и переубедить меня в обратном не сможет никто, — твердо подытожила она.

— Но у любой женщины есть определенные обязательства еще и перед природой, — возразил Герман. — Она должна иметь семью, рожать детей и сохранять семейный очаг. Как ты на это смотришь?

— Здесь я, пожалуй, с тобой соглашусь, но только на пятьдесят процентов.

— Почему же только на пятьдесят? — удивленно приподняв одну бровь, поинтересовался Герман.

— А потому! Рожать детей женщина должна только тогда, когда сама уже крепко стоит на ногах и что-то понимает в жизни. Какое воспитание она может дать своим детям, если сама еще ничего не знает и не умеет? Я совсем не понимаю молодых мамочек, которые еще вчера сидели за школьной партой, а сегодня уже возят коляску. Чему вот такая девочка может научить своего ребенка? А если еще и папа только-только бриться начал, то вообще караул! И получается, что в результате таких вот малышей зачастую воспитывают бабушки. А если таковой нет, что тогда? За этот год я достаточно насмотрелась на разводы, которые происходили только потому, что семья слишком молодая, слишком необеспеченная, слишком не приспособленная к быту. Хорошо, что я не занимаюсь сама такими разводами, им адвокат не нужен, иначе нервы не выдержали бы. Если бы была моя воля, я бы издала закон, что заводить семью и детей имеют право только те люди, которые достигли определенных результатов в жизни, — запальчиво высказывалась Карина.

— Ну, здесь ты, по-моему, загнула, — засмеялся Герман. — У нас с демографией и так напряженка, а если еще и такой указ будет, то мы все вымрем, как мамонты.

— Да лучше так, чем плодить беспризорников, наркоманов и бандитов, — нахмурилась девушка. — Посмотри, что творится, Гер! У нас же только на бумаге пишется о защите прав ребенка, матерей-одиночек и тому подобное. А на самом деле что?

— Кариночка, мне кажется, что ты завела нашу беседу куда-то в далекие дебри. Мы с тобой начали говорить о твоем замужестве, а договорились бог знает до чего. К чему осложнять свои умные мозги тем, что тебя совершенно не касается? Я — обеспеченный человек, бреюсь уже давно и думаю, что буду прекрасным мужем и отцом своих детей.

— В этом можно не сомневаться, и здесь я с тобой не спорю. Речь совсем о другом, Герман. Я хочу быть уверена в том, что крепко стою на ногах, и только тогда пойду замуж. А знаешь почему? Опять же сошлюсь на мой опыт работы адвокатом. Вроде бы большинство пар женятся по любви, не считая, конечно, браков по расчету. Такие пары, как правило, не разводятся, а если и разводятся, то полюбовно и без адвокатов, за некоторым исключением.

Так вот, те люди, которые когда-то женились по любви, прожили какое-то количество лет, нажили какой-то капитал, имущество, при разводе, естественно, начинают делиться. И знаешь, что происходит? Зачастую бывшие жены получают гроши и остаются практически без средств к существованию. В нашей стране официальные зарплаты очень далеки от реальных доходов, думаю, что тебе не нужно этого объяснять. И вот что получается. Жена не работала, ухаживала за мужем энное количество лет, детей растила, ну, и все такое прочее. Сохраняла семейный очаг, так сказать, помогая своему мужу взбираться по служебной лестнице, добиваться каких-то высот и тому подобное. А в результате при разводе она остается вроде как с половиной имущества, а на самом деле — ни с чем. А в наше время это происходит еще и оттого, что ее муж занимается каким-нибудь криминальным бизнесом, который, как известно, остается неучтенным, и в результате те миллионы, которые он заработал, остаются только у него. А она все это время была просто домохозяйкой, сохраняющей домашний очаг, вместо того чтобы сделать свою карьеру и не зависеть от настроения своего супруга. Это очень долго объяснять, как-нибудь в другой раз, у меня что-то голова разболелась, — внезапно прервала Карина разговор. — Могу сказать лишь одно: пока сама не буду зарабатывать столько, чтобы мне на все хватало, ни о каком замужестве не может быть и речи. Я надеюсь, ты понял, что я хотела тебе объяснить? И теперь скажи мне, что я не права, — возбужденно спросила Карина и уставилась на друга сердитыми глазами.

— Ну хорошо, хорошо, не сердись, пожалуйста, — начал успокаивать девушку Герман. — Может быть, я действительно не совсем прав, а ты, наоборот, права. Давай мы не будем снова ссориться из-за твоей работы и твоей точки зрения. Сейчас самое главное — это твое здоровье, об остальном мы и потом сможем с тобой поговорить. Ты хочешь есть? Я сейчас скажу Вере Ивановне, чтобы она приготовила для тебя что-нибудь вкусненькое, — поторопился перевести молодой человек разговор в более безопасное русло. Герман улыбнулся и погладил Карину по щеке. — Чего ты хочешь? — снова спросил он.

— Нет, я не хочу сейчас есть, не нужно беспокоиться, — отказалась девушка. — Я лучше немного посплю. Сегодня ночью почему-то не спалось, сколько я себя ни уговаривала. Гер, скажи мне, пожалуйста, почему ты так настойчиво зовешь меня замуж? Именно меня? — вдруг задала она вопрос на больную тему. — С тебя же бабы глаз не сводят, где бы ты ни появился. За тебя замуж любая вприпрыжку побежит, вон какой ты красавец, — улыбнулась она. — Любая девушка за честь почтет стать твоей женой, а ты почему-то прицепился именно ко мне. Почему?

— Потому что я люблю тебя, дурочка, — вздохнул Герман и посмотрел на Карину смеющимися глазами. — Неужели ты до сих пор не поняла этого? Мне не нужна та, которая побежит за мной вприпрыжку, мне нужна именно ты, и никто другой. На тех, которые «вприпрыжку» скачут, не женятся, с ними просто проводят время. Женятся на других, моя хорошая, с которыми потом и в горе, и в радости живут, — терпеливо объяснял он тихим, задушевным голосом. — На таких, как ты, например.

— Ты действительно так сильно любишь меня? — недоверчиво спросила Карина. — Но за что? Я никогда не слушаюсь тебя и все делаю по-своему. Я часто бываю грубой с тобой. Я больше внимания уделяю своей работе, а не тебе. Так за что же тогда ты любишь меня? — повторила она свой вопрос.

— Любовь, Кариночка, это такая штука, которую невозможно объяснить, — развел руками Герман. — Когда любишь, не замечаешь никаких недостатков своей страсти.

— Ага, понятно: «Любовь зла, полюбишь и козла», — усмехнулась Карина. — А в твоем случае — козлиху… или козу, — заливисто захохотала она, чем немного разрядила напряженную обстановку.

— Ладно, отдыхай пока, а как проснешься, Вера Ивановна сразу же покормит тебя. А мне пора на работу, не скучай, любовь моя, — улыбнулся Герман и, поцеловав девушку в губы, вышел из комнаты.

Карина проводила его тоскливым взглядом.

«Может, Галка права, и я действительно набитая дура, что не хочу выходить за него замуж? — откинувшись на подушку, подумала она. — Что мне еще нужно? Герман богат, красив, умен, внимателен да плюс ко всем этим достоинствам любит меня. Правда, он слишком какой-то обтекаемый, слишком покладистый, какой-то… ну, совсем не романтичный, — подытожила девушка. — Нет, Галка права, я не вижу того, кто находится со мной рядом, а, как идиотка, мечтаю о чем-то эфемерном. Тем более, он обещает, что не будет мешать моей карьере. Может, все же стоит подумать? Ну и что, что он не романтичный? — тяжело вздохнула Карина. — Ведь так и в старых девах можно остаться со всей своей романтикой. Ладно, вот выздоровею окончательно, разберусь с этим нахалом, который меня чуть на тот свет не отправил, и тогда решу вопрос о замужестве… может быть», — приняла решение девушка и, поудобнее устроившись на подушке, закрыла глаза, чтобы уснуть.

Сон почему-то не шел, и Карина, поворочавшись с боку на бок, вновь начала думать.

«Что теперь будет на работе? Слушание дела должно было состояться двадцать пятого, и его отложили из-за меня. Теперь истица наймет другого адвоката, — тяжело вздохнула Карина. — Черт возьми, и откуда ты только свалился на мою голову?» — с досадой подумала она о водителе той «Ауди», которая так некстати врезалась в ее машину.

Карина была адвокатом по бракоразводным процессам. После того как она окончила университет и два года отучилась в магистратуре, Виктор Петрович, давний приятель ее отца, порекомендовал ее в самую престижную адвокатскую контору, куда практически невозможно было попасть вчерашней студентке. Сам он занимал очень высокое положение в адвокатской среде, поэтому место для Карины сразу же нашлось.

— Поработаешь там хотя бы год, и если сумеешь показать себя с наилучшей стороны, я подумаю о твоем дальнейшем продвижении, — пообещал ей мужчина. — Не подведи меня, девочка, это место дорогого стоит.

И Карина не подвела: она целый год с полной самоотдачей занималась любимым делом и за это время приняла участие в девяти серьезных процессах. Ни одного из них она не проиграла, и о ней уже начали поговаривать как о беспроигрышном адвокате. В день аварии она встречалась со своей десятой клиенткой, которая хотела отсудить у своего мужа-ловеласа, как она его представила, несколько миллионов долларов. Карину клиентке порекомендовал все тот же Виктор Петрович, когда та позвонила ему и попросила, чтобы именно он вел ее дело. У него в это время в производстве были уже дела, которые невозможно было отложить, поэтому ему пришлось отказаться. Но он сразу же успокоил клиентку, сказав, что у него есть адвокат, которого по праву считают беспроигрышным: Карина Эдуардовна Воскресенская. Клиентка решила с ней встретиться, прежде чем принять решение, и как только поговорила с девушкой за дружеским ужином, прямо из ресторана позвонила ему и согласилась. Она передала трубку Карине, и Виктор Петрович тут же сказал девушке:

— Если выиграешь это дело, быть тебе членом международного адвокатского союза, гарантирую на сто процентов.

По уже известным причинам Карина не смогла защищать интересы своей клиентки, и первое слушание дела было отложено на месяц. Прошло уже чуть больше двух недель, скоро этот месяц закончится, а Карина все еще нездорова, поэтому она уже с тоской думала о том, что никто не будет ждать, пока ей снимут гипс.

«Виктор Петрович, конечно же, понимает, что это не моя вина, но мне от этого совсем не легче, — думала сейчас Карина, лежа в постели с гипсом на ноге и досадой в душе. — Если вместо меня дело будет вести Скороходов и выиграет его, то может случиться так, что и в международный союз адвокатов вместо меня будут рекомендовать именно его… И мне это совсем не нравится. Теперь он снимет все сливки, а я как будто и ни при чем», — с досадой думала Карина.

Она повертелась в кровати.

— Целый год работы, целый год, и все зря! — сплюнула девушка. — Неужели придется начинать все сначала? Может, еще стоит побороться? Ладно, вот выздоровею окончательно и попробую разобраться, что там к чему. Нечего раньше времени панихиду заказывать, я еще не умерла, чтобы опускать руки: у меня еще хватит сил, чтобы доказать свою правоту. За год у меня — ни одного проигранного дела, а они были достаточно сложными, — сама себя постаралась успокоить девушка, но получалось у нее это не слишком-то хорошо.

Назойливые мысли тормошили сознание со страшной силой, не давая успокоиться окончательно. Сна не было ни в одном глазу, и Карина продолжала ворчать, как старуха:

— Мало того, что неизвестно, как пойдут дела, я еще и без машины осталась. Ну, погоди, Шумахер фигов, дай только выздороветь, я тебе так нервы помотаю, что не забудешь меня до конца дней своих. Я все тебе припомню! И мою разбитую вдребезги машину, и мою карьеру, которая может закончиться, еще не начавшись по-человечески, и мою покалеченную ногу, я уже не говорю про голову, и вообще… Почему мне так не повезло именно сейчас, когда на работе все так замечательно складывалось? — посетовала Карина. — Клиентка — просто прелесть, жена миллионера, хочет отсудить половину состояния. Договор подписали прямо в ресторане, и я уверена, что выиграла бы дело, есть там зацепки… А какой гонорар — сказка, о которой можно только мечтать! — прищелкнула Карина язычком. — Впрочем, теперь меня это не касается, — опомнилась девушка. — Теперь его получит кто-то другой, и как отчаянно обидно мне за себя, любимую! По-моему, в небесной канцелярии что-то перепутали, это точно, — проворчала она. — Никогда и ни за что не прощу этому негодяю с тремя шестерками, что из-за него на мою голову свалилось столько неприятностей. Пусть только попробует не купить мне новую машину, тогда сразу же сядет в тюрьму! Почему это я должна делать вид, что ничего особенного не случилось? Галка права, за свои поступки человек должен отвечать с полной ответственностью. Если он не дурак, то купит мне новую машину, и я постараюсь забыть обо всем остальном. Другая бы на моем месте вообще запросила такую сумму за моральный ущерб, что в другой раз этот тип подумал бы, стоит ли так поступать. А нервы я ему все-таки потреплю и посчитаюсь за свои неприятности!

Если бы только Карина знала, к каким непредсказуемым, загадочным и страшным событиям приведет ее желание посчитаться с тем водителем, который сидел за рулем белой «Ауди», она бы сразу согласилась впасть в продолжительную кому. Чтобы ничего не помнить, когда придет в себя, и навсегда забыть о том проклятом автомобиле со страшным номером — тремя дьявольскими шестерками.

А впрочем, кто знает?..