Наследник для чужого мужа

Ирина Шайлина (2024)

В один прекрасный день мир сошёл с ума, и я вместе с ним — решила стать суррогатной матерью. И отнюдь не из-за денег, а по причине великой любви и не меньшей дурости. Я рожу ребёнка тому, о ком грежу многие годы — мужу моей сестры. Да, нам не суждено быть вместе, но я могу сделать его счастливее хотя бы так… Но я и не представляла, как это горько и сладко, когда под сердцем растёт ребёнок любимого мужчины… но не мой. В тексте есть #Юмор и грустинки #Толика откровенных сцен #Запретная любовь #Хэ И конечно же малыш, который будет расти в животике, даже не представляя, что вокруг творится.

Глава 3. Влада

Потолок был стерильно белым и совершенно скучным. Взгляду зацепиться не за что. Но все остальное я уже разглядела. Не на макушку же человека смотреть, в самом деле, который внимательно изучает мою вагину.

— Вы что-то ищете? — поинтересовалась я. — Если найдёте точку джи, расскажите мне, я за десять лет использования вагины так её и не обнаружила.

Гинеколог был пожилым и серьёзным. И моё чувство юмора не оценил. Посмотрел на меня суровым взглядом через сползшие на кончик носа очки.

— Барышня, процедура серьёзная и я надеюсь вы отнесетесь к ней серьёзно.

— Постараюсь, — кивнула я.

И улыбнулась. Мой улыбки тоже не оценили. Где-то внутри меня что-то кольнуло, словно в отместку — до сих пор доктор был на редкость деликатен. Затем меня вульгарно похлопали по коленке и разрешили слазить с кресла.

— Результаты в понедельник, я вас жду.

Волокита тянулась уже неделю. Меня рассматривали, словно под микроскопом. Ощущение того, что я дарю чудо рассасывалось, теперь мне начинало казаться, что я прохожу сложный кастинг. Но вины сестры в этом не было, будь её воля, в моей матке был бы уже добрый десяток яйцеклеток. Но ускорить процедуру она не могла и всю эту неделю я усиленно обследовалась.

А сумасшедший Юра заплатил за мою квартиру. Это никак не укладывалось в моей голове. Я привыкла жить скромно и то, что кто-то может просто взять и выложить такую сумму из кармана… уму непостижимо.

Я и боялась и ждала, что он придёт. Нет, не для того, чтобы отговаривать. Я конечно не так уперта, как моя сестрица, но если что решила, то с концами. Просто с ним было так… волшебно. Вот знаешь, что ничего не будет, а бабочки в животе трепещут. И поди объясни этим бабочкам, что мужчина чужой. Глупые, жестокие бабочки. В тот день, проводив его я полдня занималась тем, что вспоминала. Что он сказал и как. Залезла на Юлину страничку в соцсети и поглядела на их фотографии. Этим я тоже занималась часто.

Касалась его губ на фотографии, потом закрывала глаза. Представляла, как целую эти губы. Возбуждение поднималось душной волной. Столько лет, а все никак не проходит. Лишь стоило представить, что мы и правда вместе, пусть даже одну ночь, как низ живота буквально стискивало жаром. Другими мужчинами не лечилось — я пыталась.

— Сумасшествие, — пожаловалась я сама себе.

Вышла из поликлиники в солнечный день, который уже клонился к вечеру. Погода была мягкой — сидеть дома преступление. Пятница у меня день занятой, но ещё совсем рано… я сделала то, что делала иногда, каждый раз подчиняясь внезапному порыву. Сегодня желание было почти нестерпимым. Я поехала на кладбище. Кладбища идеальное место для прогулок, а уж нынче меня словно магнитом сюда тянуло.

Аллеи тонули в тени, старое кладбище было больше похоже на парк. Здесь хоронили редко, в основном если захоронение было семейным. Бабушку мы похоронили в одной могиле с дедом, которого и не видели ни разу. В детстве я фантазировала, что может он не умер. Например работает где-то на северном полюсе. А потом приедет, и наша жизнь изменится. Так же я мечтала и о папе. А затем… перестала. Реальность порой такой бывает, что сладкие мечты кажутся неуместными.

Юлька так старалась заслужить одобрение бабушки. Бесполезно. Я это поняла гораздо раньше своей старшей сестры и ломать себя не стала. Хуже относиться ко мне не стали, зато я сберегла хоть частицу себя. И сестра, поняв, что ничего не выйдет просто вычеркнула бабушку из своей жизни. В принципе, и меня тоже, но это совсем другая история.

А я вот не смогла. Мне так семьи хотелось, хоть какой-то. И пусть не вышло, бросить старую женщину совсем у меня не получалось. Прав на квартиру мы не имели никаких, нас прописали только после приватизации, а затем выписали, как только появилась возможность. Но я продолжала ходить уже тогда, когда вселилась в студенческую общагу. Зачем? Не знаю. Приходила. Бабушка поджимала губы, но впускала. Поила слабым, невкусным чаем. Я уходила, понимая, что чего-то важного сказать так и не сумела. А потом она умерла.

— Привет, бабуль, — поздоровалась я с обелиском. На фотографии бабушка была неожиданно молодой, сама её выбрала заранее. Улыбалась счастливо. Такой я жизни я её никогда не видела. — Наверное, тогда мир ещё не успел тебя разочаровать, да? Грустно все, печально. А у меня в животе бабочки. Дура я, бабуль, и это не лечится. Не удивлюсь, если ты все это заранее знала… Гнилое семя, что с нас взять.

Я достала упаковку влажных салфеток, отерла лицевую сторону обелиска. У деда фотографии не было, зато мраморная плита приковывала взор. Цветы здесь тоже я посадила, в мае. Обычно я просто приплачивала сторожу, и он их поливал. Сейчас хотелось что-то сделать самой. Петуньям моей пол-литровой минералки не хватило, но обещали дождь… выдернула несколько сорняков, которые своим радостным видом портили благостную картину. Отряхнула руки. Больше мне здесь делать нечего.

Нужные слова нашлись, когда я уже уходила. Впервые за столько нет. Не просто слова нашлись, но ещё и силы, чтобы их произнести. Я волновалась — смешно, бабушка же несколько лет уже, как погибла…

— Я не держу на тебя зла, — сказала я, обернувшись к улыбающейся с обелиска молодой бабушке. — Знаешь, я даже благодарна тебе… Пусть ты не сумела полюбить, но ты нашла в себе силы нас вырастить. Спасибо.

И чуть не бегом с кладбища, и страшно непонятно от чего — светло ещё. И спешить нужно было, сегодня моя последняя в этом году пятница. Нет, дни недели будут, но я буду беременна чужим ребёнком… Душ помог смыть с себя жаркий день. Одевалась я в свои пятницы предельно просто. Обычно джинсы, лёгкие, чтобы не стесняли движений. Можно даже спортивные леггинсы. Сегодня пойду в шортах — тепло. На ноги белые тенниски. К выходу в свет готова.

Охранник на входе был новым и попытался меня задержать. Отчего-то люди считали, что шорты и кеды не лучшая одежда для ночных клубов.

— Всё нормально Толь, — крикнул ему второй парень. — Пусть проходит.

Каждую пятницу я ходила танцевать. Одна пятница компенсировала мне всю нервную неделю. Нормально отдохнуть я могла только после того, как полностью выложусь на танцполе. Здесь все было привычно. Это заведение не было единственным, в которое я ходила, но одним из самых любимых. Здесь мне нравилось все. И музыка, что била по ушам и пьянила, и люди, которым до меня нет никакого дела.

Обычно я выпивала лишь один коктейль. Не из-за любви к алкоголю, не из-за стеснительности. Это была своего рода плата. На входе фейсконтроль, танцевать всю ночь бесплатно мне не позволяла совесть, поэтому я брала маргариту с дикой наценкой. Так и в этот раз я протолкалась к бару. Делать заказ было не нужно, кивнул бармен и вскоре подтолкнул мне бокал на тонкой высокой ножке. Я сделала глоток, покатала жидкость на языке. Вкусная, чуть щиплет, обещает много того, чего исполнить не может. Песня, которая заиграла, мне очень нравилась, я нетерпеливо выстукивала ножкой в такт. Скоро, совсем скоро. Все шло как обычно. Кроме…

Моей руки кто-то коснулся. Такое тоже случалось, одинокая девушка для многих мужчин непреодолимый соблазн. Ситуации всегда решались безболезненно, охрану здесь я знаю, но сегодня… Я обернулась с заранее заготовленной фразой, готовой сорваться с языка.

— Ты здесь часто? — спросил Юра и сел со мной рядом.

Вид уставший, в руках бокал с тёмной жидкостью. Сначала я привычно обомлела — слишком много встреч за одну календарную неделю. Потом испугалась. Как никак, я планирую в ближайшее же время беременеть их ребёнком, и маргарита, в составе которой плещется текила явно не то, что следует употреблять в данной ситуации. Он уловил моё напряжение.

— Ты здесь часто?

— Каждую пятницу. Нет, я не пью…

Он поднял руку, прерывая мой поток слов. Это он правильно — оправдываться я могла долго и со вкусом. Отхлебнул из бокала, закрыл глаза. У меня появилось жгучее желание коснуться его лица. Неправильное желание, опасное и ненужное.

— Ничего не говори. Не хочу думать о настоящем. И пей уже, не смотри на меня так испуганно. Я вот тоже будущий папа и тоже пью… Одна надежда на идеальные Юлькины яйцеклетки. Расскажи лучше, почему ты именно сюда приходишь?

— Мне здесь нравится, — пожала плечами я.

— Ты часто уходишь отсюда с мужчиной?

Он посмотрел на меня так внимательно, что я не выдержала его взгляд. Вопрос этот тоже… опасный. Ещё немного и это будет похоже на флирт. Но я решила быть предельно честной.

— Знаешь… бывает. Но редко. Мужчины это не моя цель.

— А какая у тебя цель?

Я отпила ещё маргариты. Хмеля как не бывало, слишком волнуюсь. Мы так много, как в последние дни не говорили наверное с нашего знакомства. И вдруг появилось желание взять и рассказать то, что никому никогда не было интересно.

— Я люблю танцевать, — просто ответила я. И заговорила дальше, стремясь вылить на него все эти наверняка ненужные подробности. Пусть он узнает меня, отец ребёнка, которого я скоро рожу. — В десять лет я спросила можно ли мне ходить на танцы. Танцы были непотребством… бабушка отказала. Я нашла одну секцию, которую можно было посещать бесплатно. Лгала бабушке целый год, что она на тему палеонтологии… пришлось проштудировать кучу инфы о динозаврах — имей ввиду, я подкована в этом вопросе.

— И что дальше?

— Дальше бабушка все узнала и танцы закончились.

— Печально, — протянул Юрка.

Я кивнула. А что тут скажешь? Наверное и правда, печально. А для меня просто очередной эпизод моей жизни, весьма незначительный. Маргарита кончилась, нужно танцевать, но Юра…мои танцы растеряли всю свою анонимность.

— Когда я устаю от этого мира я просто прихожу сюда и танцую. И вытанцовываю из себя все обиды и всю усталость. Это помогает… А у тебя есть способ сбросить напряжение?

— Есть, — признался он. — Но сегодня не подходит. А жаль.

Я улыбнулась. Если мой способ подходит мне, почему бы не подойти и Юрке?

— Допивай, — попросила я. — Допивай и пошли.

Он осушил бокал одним глотком, но улыбнувшись покачал головой. Я взяла его за руку — боже, какая смелость! Потянула за собой на танцпол.

— Нет, — возразил он. — Я сто лет не танцевал. Тем более, под такую музыку. И здесь столько людей…

— Этим людям на тебя плевать, Юр, — словно в доказательство мимо, едва не снеся нас прошла целая группа молодёжи, даже нас не заметив. — Не бойся быть смешным. Нелепым. Это весело. Просто двигайся под музыку и все. Можно даже поорать.

И… он поддался мне. Я втащила его в самый центр зала набитого людьми под завязку. Музыка привычно вибрировала во мне, требовала, чтобы я выпустила ее на волю. А танцевать при Юрке… просто воспользуюсь своим советом.

Мне казалось, эта ночь растянулась до бесконечности. И одновременно я остро, всем телом чувствовала каждую ускользающую от меня секунду. И мне не нужно было искать его глазами, я знала, что он рядом. Упоительно, удивительно, неповторимо! Если закрыть глаза, то музыка несёт на волнах, можно думать, что он совсем рядом, что провожает взглядом каждое моё движение, многие из которых весьма провокационны. Откроешь — мешанина красок и чужих тел, двигающихся вразброс и при этом удивительно синхронно. Обожаю пятницы. По сути, пятница это единственный день когда я примиряюсь с чужими людьми и рада действовать с ними заодно. А теперь это ещё и день, когда я танцевала рядом с Юрой, можно даже сказать, что с ним.

— Кавалеры приглашают дам! — прогремел голос диджея

Включилась мелодия родом ещё из моей юности. Под неё я любила грустить, как раз тогда, когда этот шлягер гремел отовсюду я и влюбилась в Юрку — миллион лет прошло. Раньше в эти моменты я тушевалась. Танцевать одной, когда вокруг пары неловко, искать себе пару тоже. Теперь я рыба, которую рыбак пощадив забросил в воду. Мне все равно, будут ли на меня смотреть. А ещё, у меня здесь много таких же приятелей одиночек, с которыми можно выпить, разбежаться и встретиться через три месяца в другом клубе. Но сегодня на атом одна мысль — пригласит ли?

— Позволь, — не Юркин голос, совсем не его.

Я оглянулась, ища глазами мужа сестры и не нашла. Меня ждал Виталик, мой частый партнёр в танце за последний год. Он и в постели бы не прочь моей побывать, но против я, а он не настаивает. Я протянула руку.

— Уж сегодня то ты уйдешь со мной? — фразы было слышно только если говорить склонившись друг к другу. В танце это совсем не сложно. И этот вопрос уже ритуальный.

— Как-нибудь в следующий раз, — улыбнулась я.

Танцевать Виталька умел и любил, поэтому говорить было некогда. Я все пыталась отыскать Юрку. Может, он тоже с кем-то танцует? А как же Юля, где же она? О сестре я подумала первый раз за вечер и испытала острый стыд.

— Ты что, мать, влюбилась? — недоуменно спросил мой партнёр.

— Я эмоционально фригидна, ты забыл? Только танцы, только секс…

— Не со мной, — продолжил Виталик. — И хватит головой вертеть, возле стойки стоит мужчина твоей мечты и в пиджаке за дохренилиард баксов.

Я выдохнула. Уже подсознательно боялась, что Юрка просто ушёл. Этот вечер, единственный когда я позволила себе так много. Нет, дальше я не пойду, но хочется растянуть сладкую муку как можно сильнее… Виталик повёл меня за руку с танцпола к длинной, тянущейся на многие метры барной стойке. Юрку я увидела сразу. Он пил, да, снова пил. И на меня смотрел. Выражения глаз в полумраке не видно, это немножко пугает. Интересно, он весь танец за нами наблюдал? И кольнуло сожаление, нелепое и такое обидное… Как бы я хотела его не знать, Юрку. Тогда я могла бы просто встретить его в этом зале, пить пошлую колу с виски, смеяться, позволить себе флиртовать, а ему — касаться, словно случайно, моей обнажённой руки. А потом… просто ушла бы с ним, куда бы не повёл. Одна ночь, разве я так много у судьбы прошу?

Но злодейка судьба распорядилась иначе, и мы встретились, когда мне было пятнадцать, а он был влюблен в мою сестру… Виталик довёл меня до стойки, кивнул Юрке и растворился в толпе.

— Пойдём пить? — предложил Юрка.

Я сморщила лоб, вспоминая, есть ли у меня назавтра планы. Вроде, нет… а если и есть, то какая разница? Этого сумасшествия больше не повторится и упускать его нельзя. Просто говорить. Просто цедить текилу. А дома буду плакать, пытаться протрезветь, пытаться не любить больше этого мужчину, такого недостижимого.

— Ты как здесь? — решилась спросить я, получив свой заказ.

— Просто мимо ехал, — пожал плечами он. — Вдруг понял, что мне необходимо срочно выпить. Правда, я не ожидал, что меня заставят отплясывать под Барских. А ещё меня потрогали за задницу. Искренне надеюсь, что это была женщина.

Я засмеялась. Сделала глоток, потом ещё один. Юрка тоже был пьян, вот таким я его точно не видела. Я вообще не любила пьяных людей. Но… Юрка не сквернословил, не распускал рук, не пытался корчить из себя гения. Но он словно добрый десяток лет сбросил. Даже морщинки на лбу, которые мне всегда хотелось раз гладить пальцем, исчезли. И глаза улыбались.

Из клуба мы вывалились далеко за полночь. Пятачок перед зданием забит курящими людьми, а я никогда не курила, не помню даже, пробовала ли. Юрка прошёл дальше, туда где было посвободнее, сел на гранитную ступеньку уже закрытого ресторана, достал сигарету и с удовольствием закурил. Я испытала шок — даже не знала, что он курит. Сколького я ещё не знаю, о самых близких, по сути мне людях?

— Будешь? — спросил он.

— Мне, наверное, беременеть скоро…

Он сунул мне сигарету в губы и прикурил, щёлкнув зажигалкой. Я послушно втянула дым и закашлялась. Дым был терпким, неожиданно вкусным, а ещё — пьянящим. Ноги буквально подогнулись, я сползла и села рядышком. Гранит холодный.

— Не говори мне ничего про беременность и детей, — попросил Юрка и затянулся. Кончик сигареты вспыхнул в тёмное и погас. — Только, блядь, не сегодня.

Я кивнула. Начинало светать. Обычно я танцевала до самого закрытия, а сейчас музыка ещё грохотала позади нас. И Юрка так близко, курит, молчит. Что его привело сюда сегодня, будущего отца ребёнка, которого я рожу? Он должен быть там, вить свой идеальный очаг с моей идеальной сестрой… Сигарета в моих руках почти погасла, я решилась, и затянулась ещё раз.

— Ты знаешь, что мы с Юлькой расставались? — я округлила глаза. — Видимо, нет. Мы живём очень закрытой жизнью… так вот, мы расстались на полтора года. А потом жизнь снова столкнула, закружила, затянула… Теперь сижу и думаю вот, ну как оно так, сука, вышло все?

Он замолчал, словно захлебнувшись горечью своих слов. Я понимала, что они словно вершина айсберга — показывают лишь самую малость. И я знаю, что идеальных браков не бывает, но осознание накрывает. Господи, они расставались… С Юлькой я встречалась раз в несколько месяцев, и она ни словом ни жестом не дала понять, что в её жизни случилось такое. Идеально уложенные волосы, аккуратный маникюр, отглаженная блузка…

— За эти полтора года, — выталкиваю из себя слова и горький дым. — У тебя были женщины? Другие женщины?

Отчего это так важно мне? Юрка отбросил сигарету, она разлетелась искрами по асфальту. В нескольких метрах от нас смеются и кричат люди, но они так далеки от меня, пожалуй, если бы земля разверзлась и поглотила их, я бы даже этого не заметила. Юрка смотрит на меня, чуть склонив голову, едва заметная улыбка трогает его губы. Я вдруг думаю, что он был бы другим, если бы его не высосала Юля. Улыбался бы, шутил, не курил бы нервно так… Но я вообще иду по запретной территории, по минному полю, пора бы просто закрыть глаза и ступить в сторону. Чтобы — бах! И нет глупой Владки, как не было.

— Да, — отвечает Юра. — Были.

Глупые бабочки так бешено пляшут в моем животе, что врезается друг в друга ломая крылья, и приходя в экстаз от боли. Словно мне что-то даст это знание. Нет, ничего не даст, только горечи принесёт, а мне её и так вдоволь, хлебать не выхлебать.