Жизнь как история. Сборник эссе, рассказов, постов

Ирина Шевцова

Сторителлинг все больше возвращается в нашу жизнь. Да, именно возвращается, потому что передавать информацию при помощи историй, делиться опытом, вдохновлять, побуждать – всё это люди делали издавна. Но вот сейчас многие специалисты углядели в этом инструмент. Я смотрю на мир глазами психолога, тренера. И надеюсь, эта книга вас вдохновит тоже стать рассказчиком своих историй.

Там и тогда…

вот такой сторителлинг

Со мною постоянно случаются случаи. Не планетарного масштаба, а вполне себе местные, но все же… Вот в мае, первое, что на памяти… Птицы разбили у моей машины лобовое стекло. Прямо у меня во дворе. Приятель спросил: «А ты сама — то в это веришь?» Я верю, хотя глазами своими не видела, но факты сопоставила. Стекло два дня к ряду было обгажено вполне прицельно, типа, предупреждали, а на третий — лобовое, сквозное, камень рядом лежит. Я голову задрала — точно, хвост на крыше мелькает, тусовка у них там, сбросить камень на припаркованную внизу машину вероятность чуть ниже, чем её о… ть.

Другой пример — при вручении дипломов мне сломали ребро. В знак благодарности, конечно. Мужчина. Обнял и приподнял. А внутри что-то хрустнуло. Девчонки закричали, чтобы повторил, они не успели сфотографировать. Он повторил. И хруст повторился. Я не придала особого значения, а через неделю оказалось, что трещина. Вот жду, когда срастется… И так всю жизнь. Случаи случаются обычно с теми, кто ищет приключения. Поверьте, я не из этих! С малых лет отличалась благоразумием. Еще вариант — это те, кто любит рассказывать истории. Буквально делать их из ничего. Вот это мой случай. Вот как бы поступил среднестатистический гражданин с разбитым стеклом? Выругался и поехал в автосервис. И никаких тебе птиц, задранных вверх голов, а тем более странных историй. Да и с ребром история так себе. Но я же так не считаю! Ребро срастется, а история о благодарности останется. Благодарности учителю, однако)))

Ангелы: импровизация на тему…

Если способностей не хватает на исполнение желаемого, то это верный путь в невроз. Вывод вредный, тем более, что со мною именно это и происходит: вот хочу писать, а слов не хватает! Мысли бурлят и в образы складываются, а слова выскальзывают, как мокрый кусок мыла. Невроз не хочу, значит надо другое объяснение найти. К примеру: желания даются нам вместе с силами на их исполнение. Тренировка нужна, ремесленная работа. А коль краски растирать научишься, и амбиции твои на этом не исчерпаются, есть шанс и до Мастера дорасти.

Тренируюсь — беру с полки первую попавшуюся книгу, читаю первое попавшееся слово, и делаю импровизацию на тему. Вот так попала! «Ангелы»! Ребята, а что-нибудь попроще, уж больно тема не моя, я ведь больше по земным делам!? Торг здесь не уместен, чай не на рынке. Ангелы так ангелы…

…В тот день, когда я родилась, у ангелов была летная погода. А рожениц не много, так бывает — предложение превышает спрос. Вот и явились сразу двое, шурша крыльями и слегка ревнуя друг друга ко мне. Я в это время застряла головой. Опыт предков для меня не указ: являлась я в мир ногами, а наиболее важное припрятала на потом. Вот и поплатилась. Проблему решала толстая, опытная акушерка, которая доверяла больше своим пальцам и интуиции, чем инструментам и картинкам в учебнике. Но и ей было сложно — головастая попалась девчонка. Вот и болталась я между двух миров, и не известно, чем бы это закончилось, если бы не вмешательство крылатых. Помогли, слава тебе Господи, обошлось даже без вывернутой шеи и гематом. Явившись, наконец, заорала, как и положено, и даже чуть громче и решительнее. И тут же была обласкана первым ангелом поцелуем в орущий ротик — «Быть тебе оратором!». Второй приложился к мокрой головке, и если бы не он, молола бы я всякую чепуху….Справедливости ради надо сказать, что были они лишь исполнителями, и действовали согласно плану, составленному и заверенному известно Кем. И могли позволить себе лишь небольшой креативчик. Толстая тетя акушерка с облегчением выдохнула и шлепнула меня по попке — шума ей, наверное, было мало. И потрясла моим тщедушным тельцем над измученной мамашей: смотри, мол, девчонка твоя, чтобы потом претензий не было. Решив тоже поиграть в промысел, заявила: «Пальчики какие длинные, будет на пианине играть.». А мама ей в ответ: «Корову доить будет». Но куда им до моих Хранителей — дело уже сделано!

…С тех пор они рядом, на полшага за спиной. Координируют моё продвижение по жизни. Бывает, шепнут что-то вполне конкретное, и все так и получается. А я то хвалюсь: интуиция! Бывает, поддадут по месту, указанному акушеркой, чтобы не сворачивала на чужие дороги и придерживалась своей. Потру ушибленное и назад: я девушка понятливая, нельзя так нельзя.

Самодостаточность — это ощущение присутствия своих ангелов. Это состояние есть у маленьких детей, которым не бывает скучно в одиночестве, да у стариков, которые только и мечтают, чтобы их оставили в покое и дали возможность побыть в компании с тем, кто всегда рядом. Да еще у тех, кто пробует творить…

— Ну, что, как получилось?

— Так себе, для первого раза сойдет. Наша тема не проста…

— Ну, не взыщите, я же еще в пути. Что вижу, о том и пою: про семью, работу, метро и одежду, про собаку свою написала. А ангельской темы ни разу не касалась…

— О чем бы ни написала — везде ангельская тема есть. И вообще, откуда, ты думаешь, твои сюжеты берутся? Ладно, не благодари, служба у нас такая.

Я помню время…

Иногда я рассказываю своему сыну «про социализм». Он — парень продвинутый в вопросах социального строя, говорит, что это был вовсе не социализм, а диктатура, все мы делали не правильно, занимались подменой понятий и т. д. Я к социализму, как строю, не имею никакого отношения, кроме как — я вынуждена была в нем находиться и другого не знала. Вот всякие митинги, плакаты, торжественные обещания, съезды и прочие «подмены понятий» стираются из памяти, а детали остаются. Я сейчас про детали.

Недавно видела в одном музее витрину с школьными атрибутами прошлых лет — парта с наклонной, откидной крышкой, плакат «правильная посадка при письме», школьная форма, галстук, горн, барабан….Захотелось быть экскурсоводом, я бы могла дать множество комментариев и ярко обрисовать недостающее. Вот, к примеру…

Я помню время… когда не было колготок. Это самое раннее, что я могу припомнить, моё сознание появилось как раз на стыке чулочек и колготок. В младшей группе на меня еще надевали эту странную короткую кофточку, называемую ужасным словом «лифчик» и к нему и пристегивали чулочки. А уж потом началась колготочная история и сразу стала дефицитом. Редко можно было увидеть ребенка в целых, не штопаных и не зашитых колготках. В позднее брежневское правление детские колготки были одного цвета — коричневого. Этот цвет был тотальным и распространялся на все детское: школьные платья для девочек, шапки, шубки, сапоги, мальчишеские костюмы, сандалии. Был еще темно-синий — цвет спортивных штанов с вытянутыми коленками. Но, о колготках… Это уже сейчас я знаю, что такое «креативная среда»: условия недостатка чего-то, когда человек начинает проявлять творческое мышление. Он сооружает это что-то из нового и по-новому. Колготки, к примеру, красили. Коричневый мало во что выкрасишь, но был особый шик в черных. В хозяйственных магазинах продавался краситель в таблетках — одна штука на 10 литров воды. Красил качественно, и ткань, и таз, и руки, и все, на что ненароком капало бурлящее варево — крашение происходило во время кипения. Ради одной пары затевать все это было не разумно, колготки собирались по подружкам и соседкам: «Буду завтра колготки красить, в черный, надо — приноси свои». После окраски самое сложное было понять где чьи. Хозяева искали знакомые дырочки, узелки на резинке, или, в крайнем случае, просто прикладывали к себе и брали те, что годились по размеру. А размер хлопчатобумажных колготок заканчивался на 18 — это рост девочки 10—12 лет. Дальше был провал между детскими колготками и уже взрослыми — дорогими, капроновыми. Была еще альтернатива — чулки с не менее страшными, чем в детстве лифчики, поясами. Решение было такое: от коротких колготок отрезались ступни и дальше, каким-то особым способом распускался трикотаж, но не весь, а через ряд. В результате такой манипуляции колготины становились чуть ли не вдвое длиннее, зашивались в местах отрезов — получай 22 размер, годится даже на взрослую тетю!

Я помню время… когда не было фломастеров. Были краски «Медовые», которые дети лизали повсеместно, утверждая, что вкусно. Вообще, детям свойственно все пробовать на язык. Слюнявить карандаши — детское изобретение, которое живо и до сих пор — сама видела, когда работала в детском саду. Цвет становится ярким, след широким….А потом вот появились фломастеры. Первые — в количестве 4 штук в упаковке, толстые, с золотистой надписью «союз» на разноцветных телах. Все было хорошо, но уж больно быстро они заканчивались. Тогда была изобретена «дозаправка» — отколупывалась с торца крышечка, и вовнутрь заливалось что-то спиртосодержащее. У кого-то в доме бывала водка, у кого-то духи или одеколон. Фломастеры после такой процедуры оставляли водянистый след, который просвечивал на обратной стороне листа, но зато рисунок приобретал запах. У меня он пах «Серебристым ландышем». Мама унюхала, мне влетело, но отказываться от этой затеи я не собиралась, только теперь не лила, а капала духи, что пошло на пользу — цвет остался, а след исчез. Так опытным путем была изобретена дозировка.

Я помню время… когда не было косметики. Ну, почти не было: пудра «Белый лебедь», тональный крем «Балет», лак «Прелесть»…А красоты хотелось! У вокзалов цыганки продавали тени, голубые, в маленькой пластиковой формочке. При ближайшем рассмотрении дома оказалось, что это толченый цветной мелок, который утрамбовали в обычную шашечную фигурку. За обман обидно, за идею — спасибо. Опять слюнявились карандаши — черный, для глаз, красный — для губ. Вообще, достаточно было иметь что-то черное и красное. Помада, названная моей мамой «кондукторская» за яркий, ядовитый цвет, годилась для наведения румянца. А сколько всего было изобретено для волос! Их крутили на бигуди и бумажки, смачивали пивом, сладкой водой, мыли ржаным хлебом (от запаха избавлялись несколько дней), мазали маслом, чтобы блестели. Всевозможные комбинации хны и басмы давали потрясающий спектр цветов — от зеленого до черного, от каштана до ярко-рыжего. Способы наведения красоты передавались от матери к дочери, от подруги к подруге, даже на уроках домоводства наша, не по-школьному яркая и модная учительница, занималась тем же. Но настоящий кладезь изобретений я открыла для себя, когда поселилась в общежитии. Соседка по комнате, к примеру, рисовала стрелки черным фломастером — к тому времени уже появились тонкие. И их хватало на неделю, не смотря на умывания. Сейчас это называется «татуаж». Там же, в общаге, бойко шла торговля всем заграничным, в том чисел и косметикой. Деньги на эту роскошь имелись не у всех, и мы могли подолгу разглядывать чужие косметички, нюхать, пробовать, восхищаться. Однажды такая косметичка была щедро выдана мне одногруппницей по причине моего похода на свадьбу. Мягкие карандашики, которые не надо слюнявить, чудесные тени, тушь в тюбике, пудра….стала я красавица писаная! Остался один не понятный для меня предмет: похож на помаду, но почему-то зеленого цвета и с чудесным яблочным ароматом. Я, как девушка продвинутая, сообразила — что это для запаха, типа духов или дезодоранта, щедро помазала шею, и отправилась на вечеринку. Еду в метро и замечаю, что все на меня пристально смотрят. Вот, думаю, что значит хорошая косметика! Приезжаю на место, подруга-невеста мне: «Что с тобой?». Я к зеркалу: вся шея в ярко-красных полосах, как будто меня кошки драли. Отмываю — не отмывается… Оказалось, что тюбик то не для запаха, а помада проявляющаяся, и её фиг отмоешь…

А еще было же время без цифровых фотографий! Я помню… И не так давно. Свой первый фотоаппарат «Зенит» я нашла в электричке. Почти такой же имелся у моего соседа — профессионального фотографа. Благодаря этому «Зениту» я была допущена в «святая-святых» — соседскую ванну, где по ночам печатались снимки. Там мы творили волшебство! Сосед научил меня по негативу отличать хороший снимок от плохого, проявлять, закреплять, сушить… Но самый высший пилотаж — это вставить пленку в проявочную катушку. Все делалось на ощупь: руки вдевались в рукава пальто, потом заматывались подолом и еще, для страховки, выключался свет. В таком положении надо было извлечь пленку из фотоаппарата и намотать на катушку. Были, конечно, и специальные приспособления, но мы не искали легких путей и не тратили деньги на то, что можно изобрести самостоятельно. Такими мы и остались! При желании можем заменить что угодно на что угодно, и из ничего сделать ВЕЩЬ. Ушли в лету рубрики «Сделай сам» и «Вторая жизнь старых вещей», но навыки то остались….

Трудно быть умной

Трудно быть умной. Умной в плане того, что много знаешь. Хотя, если честно, не так уж и много — на «Что? Где? Когда?» точно не потяну, но все же…

Вот, к примеру, знаю я, методику ведения урока, и инновационные методы обучения. И вижу, как первое нарушается безбожно, а второе не стояло рядом со школой, где учится мой ребенок. Или знаю закон о защите прав потребителей. Вредное, надо сказать, знание, одни разочарования и конфликты.

Еще я знаю, как надо продавать. Не тонкости-премудрости, а элементарные правила коммуникации. Но, когда хожу по магазинам, создается такое впечатление, что это знаю только я.

Понадобилось мне купить платье. Не каждый день случается: деньги и время своё я ценю, да и бесполезных вещей в своем гардеробе не люблю. Отправилась за покупкой — центр города, магазины, торговые центры, бутики… Как профессиональный покупатель определилась с тем, что мне надо. Платье нужно по случаю выпуска моей Мастерской, нарядное, но с дальнейшим переходом в повседневное. Трикотаж, длинный рукав, цветовая гамма… Я готова ответить на все вопросы, только задайте! Но кто же их будет задавать?!

— Вы ищите платье?

— Да, мне нужно…

Девушка стала выдергивать по очереди вешалки и лениво помахивать перед моим носом с пояснениями:

— Вот такое есть, еще вот фасон интересный, и сарафан еще, много всего, вот черное…

— Черное не надо!

— Тогда вот в цветочек.

У меня есть глаза, руки, свой вкус и определенные потребности, такая помощь продавца мне просто не нужна. Сама набираю несколько фасонов и отправляюсь в примерочную. Выхожу в зал, чтобы посмотреть на себя издалека.

— Ну, вот, видите, как хорошо, и бедра ваши скрыло…

О-па, приехали! Если у вас нет комплексов по поводу своей фигуры, сходите в бутик.

Спасибо, не нужны мне ваши платья — бедра мои мне нравятся.

Фирменная торговля, эти уж точно тренинги продаж проходили. Но, видимо, основное, чему они научились, так это быть неуловимыми. Цель — бегущий кабан. Если, конечно, поймаешь, то тебе помогут, размер нужный покажут, или на вопрос ответят. Не больше. А уж своих вопросов задавать не будут, это точно. Наверное, сказывается генетическая память на советскую торговлю: хамить отучились, а продавать не научились.

Был еще приторно-навязчивый сервис, когда ко мне бросились с улыбкой сразу две девушки, и бестолково щебетали, и опять что-то выдергивали с вешалки, но расспросить меня тоже не захотели. И еще поразительно, как меняется выражение лица перед примерочной, и после, когда они видят, что покупка не совершится. Радостное «Здравствуйте!» предусмотрено, а «До свидания!» уже нет. По-видимому, оно приберегается для тех, кто уходит с пакетами.

Через пару часов я поняла, что уже ищу продавца, а не платье. Ну, имею же я право не только на вещь, но и на историю её приобретения. И желательно, приятную. Иначе, носиться не будет, это я уже поняла.

Без особой надежды — магазин дизайнерской одежды.

— Здравствуйте, вы ищите что-то конкретное?

— Да, платье.

— А какое платье вы бы хотели и для какого случая?

Свершилось, я её нашла! Теперь осталось найти нужную вещь. Мне пришлось скорректировать свое первичное представление об идеале — наши дизайнеры оказались более сдержанными в выборе цветовой гаммы, чем турки, итальянцы и французы. Но ощущение, что эти вещи кем-то придумывались, рисовались на бумаге, что специально для них подбиралась ткань… в общем, ощущение любви к этой одежде меня убедило, и я сделала покупки — платье и жакет. А потом еще был ритуал складывания одежды: платье аккуратно расправлялось на прилавке, после каждого движения делался проглаживающий жест ладонью, и, наконец, оно бережно опускалось в пакет. Чем-то напомнило пеленание ребенка. И еще приятное «на закуску» — дисконтная карта со скидкой, не в следующий раз, а уже сейчас. Вы не подумайте, что за все это действие я заплатила неприлично дорого. Оказалось, что две вещи мне обошлись дешевле той, которая «удачно скрывает бедра».

Вывод такой: умной быть тяжело, но надо. Чтобы окружающие потихоньку начали понимать, что им не хватает ума в общении с умными. И начали что-то делать: читать, думать, учиться. И сами стали бы умнее, и богаче, и, наверное, счастливее. Ведь прогресс, это не только новые технологии, материалы, но и новые отношения. А мы этого достойны, не так ли?!

Апрельские тезисы

Ехать в отпуск в апреле — блажь и буржуйские замашки! Лето на носу, день прибывает, солнышко светит… Нет, нам все мало, надо, чтобы быстро и с гарантией! В Египте начало сезона. А может, что другое, Индия, к примеру? Та же ценовая категория, и духовность в придачу: медитируй на берегу океана, приобщайся территориально к великой культуре. Или, можно, Тайланд… Скажу по большому секрету: конечно, можно даже на острова, но несколько минут перелета сверх нормы — это для меня стресс. А уж если несколько часов — это кома. Нет, граждане, моя зона ближайшего развития располагается в районе 5 часов лета, дальше — это уже недоступное!

И так, про самолет. Писать эти самые строки я начала в воздухе. Нет, конечно же, не стучала пальцами по клавиатуре и не строчила в блокноте — я сидела, укрывшись с головой пледом, и констатировала все, что происходит внутри меня и снаружи. Такая психотерапия: что вижу, то пою, «здесь и сейчас», чтобы почувствовать, что еще жива и в сознании. Пристегнулись мы с сыном сразу же, как сели в кресла. Всех надо упрашивать, и еще контролировать, а мы законопослушны, у нас это создает иллюзию безопасности. Традиционно просмотрели ламинированный лист, на котором изображен «комикс» про наши действия на случай чего… Особенно поражают выражения лиц тех, кто надевает кислородную маску, затягивает ремешки на жилете и дует в свисток. А эвакуация по надувному трапу — вообще парк развлечений! Вот бы нам так! (шутка, черный юмор). Милый голос сообщает: «Время в пути 5 часов 30 минут». Как? Всегда за 4 долетали! Может нас уже захватили, и мы делаем крюк в Эмираты? Хотелось встать и сказать: «Я на такое не рассчитывала, выпустите меня отсюда!». Но я держусь, контролирую свое состояние и свои порывы. Для пущего спокойствия читаю книгу. И Данька рядом сидит и читает. Минут через тридцать говорит: «Прикинь, я один абзац раз десять прочитал — ничего не понял!». Со мной та же история. Вот странно, ведь летала же я на Камчатку, и не 5, а 14 часов болталась над землей, 3 взлета, и столько же посадок. Ах, да, у меня был мотив — я зарабатывала на квартиру! Мотивация отпуска явно слабее. Я могла дома дождаться лета, выйти с покрывалом на травку… Нет, я хочу к арабам, к теплому морю, цветущим кустам, шведскому столу… Только, пожалуйста, пусть это случится побыстрее!

Случилось. Хотелось расцеловать смуглого юношу в рабочем комбинезоне, и отвешивать поклоны песчаным горам, и улыбаться всем открытой улыбкой: «Мы долетели и мы счастливы!». Наш арабский гид в автобусе изрек историческую фразу: «Добро пожаловать в Египет — вашу вторую Родину!», и я с ним согласилась. Мы здесь в пятый раз, и, учитывая такую маниакальную потребность в возвращении, можно предположить, что наши предки имели отношение к этим местам. По крайней мере у меня, а муж и сын — заложники моей маниакальности.

Въезжая на территорию отеля историческую фразу изрекла я: «Добро пожаловать в рай!». Если он где-то есть, то выглядит, как этот отель: в цветах и пальмах, с голубыми бассейнами и фонтаном, блюдом, наполненным клубникой и лазурной морской панорамой. А еще в раю должны быть дружелюбные, улыбчивые люди, мало, но хорошо одетые, красивые и спокойные. И должны быть скромные, предупредительные ангелы, которые донесут твои чемоданы, которые будут кормить, развлекать, убирать. Нет, ради этого стоило пять с лишним часов читать молитвы!

Я по своей натуре — космополит. И не на словах, а на практике. Куда ни приеду — везде мне хорошо. И хозяева мне, непременно, нравятся. Но, как оказалось, за радостным принятием находится терпение, а уж за ним — нетерпимость. Довели. Нет, не хозяева, а такие же гости, как и я, но претендующие на роль хозяев. Милые, беззастенчивые итальянцы, то ли наивность, то ли наглость. Еще в первый вечер пребывания, наш арабский гид на чистом русском языке изрек: «Отстойный отель! Они считают его итальянским клубом и в упор не видят русских!». Я ему не поверила. Но оказалось, что «они» — это не арабы, а собственно итальянцы, которые работали в этом отеле аниматорами, гидами, поварами, администраторами. И действительно не хотели нас видеть. В ресторане мы пытались выяснить у веселого, общительного «раздавальщика» спагетти, есть ли в соусе мясо. Он поменял лицо и изрек: «Я не понимаю по-русски». И тут же надел другое лицо и защебетал с сеньорой. Английский он тоже не понимал, и язык жестов был ему не знаком. На следующий день мы пытались заказать экскурсию, на что получили ответ по-русски: «Мы не обслуживаем русских туристов». Аниматоры на пляже смотрели на нас, как сквозь стекло, а когда мы все же вписались в их мероприятие, восприняли нас, как досадное недоразумение. Да, по-английски они тоже не говорили. «Что происходит? — возмущались мы, — пол отеля русских, и никто не хочет их видеть!» Муж, изгнанный вместе с другими нашими туристами с волейбольной площадки (там затеяли танцевать латинские танцы — больше на пляже места не нашлось), раздраженно изрек: «Ненавижу итальянцев!». А сын сказал: «Не обобщай!». И мы вспомнили, что у нас в Италии есть родственники, и новорожденный ребенок, в котором течет миланская и кубанская кровь, и наш новый зять Даниеле, и его родители, и друзья моей сестры… Сын прав, и гид прав — просто отель такой попался. А рай располагается где-то в соседнем отеле.

Я люблю этот отдых за то, что каждый может делать, что ему захочется. Муж играл на пляже в волейбол (когда там не танцевали латинос), сын нырял в бассейн и читал Паланика, а я медитировала на тему «как мне хорошо!». И еще фотографировала. Надо сказать, что на отдыхе я всегда превращаюсь в фото маньяка: сижу в засаде, делая вид, что изучаю устройство своей камеры, или ползаю по песку, в поисках нужного ракурса, или лезу на крышу (за ним же), или на гору, или под гору. Мне удаются макро, но не получается панорама. Вот за ней то я и полезла по крутой лестнице, ведущей в невесть куда. За мной увязался Данька, прихватив свою «мыльницу». И вот, поднимаемся мы и видим потрясающий пейзаж. А еще видим, что мы вышли за территорию отеля и оказались на пустыре. Решили дойти до мыса, а потом решили пройти дальше… В общем, уперлись далеко, дома не видно. И тут замечаем, у обрыва да над пропастью, группу подростков: сидят, ноги свесив, ведут неспешные беседы. По всему видно, что местные. Мне стало как-то не по себе, главным образом из-за дорогой камеры, которую держу в руках и спрятать некуда. Подростки оглядываются, переговариваются, и дружной толпой направляются к нам. А потом начинают задавать вопросы — на ломанном русском и английском, обычные вопросы из разговорника: как нас зовут и откуда мы приехали и т. д. Мальчишки, пользуясь случаем, решили попрактиковаться в языке. Мне стало стыдно за свою подозрительность и дурные мысли, а Данька принялся активно общатья. Они предложили сфотографировать нас, и я смело отдала свою камеру. Все закончилось хорошо. И пейзажи мы тоже поснимали. Но лучшие кадры получились у Данилы, снятые на его «мыльницу».

Еще мы ездили в пустыню. Гоняли на квадроциклах, а потом отправились на джипе. Пустыня прекрасна, как любой нетронутый уголок природы. Наш гид пытался внести разнообразие и отработать полученные деньги — показал поселение бедуинов, и гору, похожую на женскую грудь, и другую — напоминающую отдаленно (очень) мужской член. Я опять искала нужный ракурс, и опять лазала на горы (на «член» не полезла — слишком крут). Еще нас посадили на верблюдов и повезли вдоль моря. Даня отказался, остался в джипе — это противоречит его взглядам на гуманность по отношению к животным. Через несколько минут поездки я поняла, что он был прав: и морды, и тела верблюдов были изуродованы шрамами, сквозь ноздри протянуты веревки, бока натерты седлами. Кататься на верблюде — это вообще сомнительное удовольствие, наше анатомическое строение не приспособлено к сидению на горбе. За преждевременное снятие с верблюда пришлось заплатить. И еще нас ждал гвоздь программы — кладбище бедуинов. Зачем нужно везти туристов на место захоронения людей, я не понимала никогда. Там мы столкнулись с большой иноязычной делегацией, люди шумно делились впечатлениями, фотографировались на фоне могил. Происходящее противоречило уже моим взглядам. Это было единственное место, где я не фотографировала.

Родина встретила нас сурово: хмурым лицом таможни, холодом, дождем, оставленными «на потом» проблемами. Учителя мстили моему сыну за загар и пропущенные дни. Муж уже через неделю забыл, что он был в отпуске. А я получила небольшую передышку, возможность адаптироваться к будням. Привела в порядок фотографии и впечатления, задумалась о будущем отдыхе. Наверное, все — таки в Индию. В апреле.

Вот что за профессия такая — тренер?!

Ну, понятно, когда это про футбол, и про гимнастику тоже понятно, и фигурное катание — бесспорно, там без тренера никак. Но тренировать душу!

…Лечу на самолете «Санкт-Петербург — Петропавловск-Камчатский». Вернее, не лечу еще, а только села, но уже страшно. Рядом мостится дяденька интеллигентного вида и, судя по нервному пристегиванию к креслу, боится еще больше, чем я.

— Ну, давайте знакомиться…

— А то очень страшно — добавляю я про себя.

— Что, вместе полетим?

Чувства явно захлестывают, а логика отстает — ясно дело, что не в разных направлениях. И расклад — кто здесь тренер, а кто клиент, тоже ясен. Завязывается беседа, эдакий шестичасовой шерринг. По искренности и открытости это напоминает ночь перед казнью — последняя исповедь. После приземления в Красноярске он облегченно вздохнул, как будто объявили помилование, на радостях и с благодарностями презентовал мне коробку швейцарского шоколада и спросил:

— Скажите, а кем вы работаете?

— Штирлицем — захотелось выпалить мне. Уж если я за шесть часов не обмолвилась о своей профессии, то слава полковника Исаева имеет отношение и ко мне.

— Если бы я не видел, что рядом сидит женщина, я бы подумал, что вы священник.

И ушел, поднятый на новую ступень личностного роста, а я полетела дальше, веря, что после сказанного небеса меня хранят.

И так, первая составляющая найдена. А дальше традиционно: Мать и Отец. Мама принимающая, прощающая, с платочками и вопросом: «О чем твои слезки?». Мама любит тебя всяким: сопливым, неуспешным, опоздавшим, не понимающим. Она может повторить одно и то же трижды для тех, кто в танке без тени раздражения. С Отцом же не забалуешь — «Анализируй это». Отец строг, но справедлив. От него платочка не дождешься, разве что стакан воды. Одновременно их выпускать на тренинге нельзя — от диссонанса участники впадут в невроз. Поэтому очередность: вначале материнская фаза, а уж к концу — отцовская. Вот, работаю я как-то, и дело уже к завершению и вдруг, одна дама рыдать начинает. По технологии бы пинка ей хорошего, чтобы не впадала в незапланированные чувства, но Мать во мне сильнее — протягиваю пачку с платочками, еще не распечатанная, думала, что уже не пригодятся. И вдруг девочка моя, как от нашатыря вздрогнула, слезы моментально просохли… Оказалось, платочки ментоловые и плакать в них невозможно. Вот так опытным путем был найден инструмент для отцовской фазы.

Что еще? Конечно же Врач-душевед со множеством специализаций.

— «Направьте свой внутренний взор вглубь себя» — это Окулист.

— «Повторите, что вы услышали» — Лор.

— «Я опишу вам несколько способов выхода из кризиса» — Проктолог.

Но самый главный Врач — Патологоанатом. Это он беспристрастно и объективно препарирует тренерские ошибки.

— Пока не научились — тренируйтесь на кроликах.

— А кролики — это, извините, кто?

— Те, кто готовы за бесплатно подставиться под твои тренерские опыты.

— А, понятно, это типа хомяки.

— Еще говорят, у каждого врача есть свое маленькое кладбище. А у тренера имеется?

— Учитесь, друзья мои, будет вам светлое будущее со своим кладбищем и кроликами, и хомяками.

Идем дальше — Учитель. С садистскими наклонностями, потому, что безоценочен.

Зоолог-орнитолог. А началось все с тренинга, где встречались со своими тотемными животными. Вот, как водится, глаза закрыли и пошли на лесную полянку. Сижу жду, когда животное ко мне придет — тренер настаивает, чтобы дождалась. Думаю про лису, или белку, в крайнем случае — выдра. Вдруг слышу треск — выходит лось. Здрасьте! С тех пор я, традиционно — лось. И страсть поиграть в зверей неистребима.

— Что это за гуси такие, все время на кого-то нападают! Прямо истребители, а не гуси!

— Когда мы спасались от жажды к нам приперлась колибри и сперла чайник.

— Сначала я был воробьем, но потом внедрился в гусиную стаю и стал их вожаком. Может это потому, что мечтаю быть аистом?

Есть в тренерстве что-то от Строителей. То храм своей души возведем, то беседку исполнения желаний, а то и просто дом… И ты хочешь в него войти — дом не против!

Отдельная роль — Экспериментатор. С коллегой перед тренингом:

— А давай их всех разденем!

— Зачем?

— Не знаю, но прикольно…

Еще эксперимент: на принятие своей внешности. Логика такова: если ты что-то в себе не принимаешь, то у тебя есть склонность преувеличивать свой недостаток. «Вот, представь себе, что ты попадаешь в волшебную страну (это по типу Алисы в стране чудес), и там есть бутылочка с волшебным (опять же) напитком. Ты выпиваешь из неё и подходишь к зеркалу, и видишь, что все твои физические недостатки увеличиваются и растут… Что ты чувствуешь при этом?» Даже во время визуализации было видно, как людей колбасит. А добрый тренер еще: «Поделитесь своими впечатлениями».

— Смотрела я и думала: или это не я, или не оттуда хлебнула.

Ну, если после таких экспериментов участник не выживет, у нас имеется Патологоанатом.

Еще хочется быть Волшебником. Проникнуть в дебри подсознания и вытащить все истинное запрятанное, чтобы жить стало осознаннее. Например, образ избранника. Для этого превратись, пожалуйста, в девочку 5 лет, приди на новогоднюю елку, встреться с добрым дедушкой, залезь ему на колени, а дальше… правильно, надо перебирать пальчиками его резной посох и за это он покажет тебе твоего суженого. Я не знаю, как у вас, но я после этой картинки на Деда Мороза без истерики смотреть не могу.

(Все эпизоды этой зарисовки взяты из реальных случаев моих тренингов и тренингов коллег).

Впечатления, привезенные из командировки

На самом деле командировка — это что-то насильственное. Кто-то (командир) кого-то (подчиненного) куда-то посылает (командирует). В моем случае это совсем иное: меня пригласили поработать в Минводах, и я согласилась. Но подходящего слова для подобных мероприятий не найдено, и я называю все это «командировкой». По случаю южного направления и ремонта полов в собственной квартире, я взяла с собой сына. Не без сопротивления с его стороны — может для него это действительно была командировка? Про работу писать не буду, опишу наиболее яркие впечатления, которые жалко терять.

На второй день пребывания в новом городе у нас с балкона улетели футболки. Абсолютно бесследно. Пропажа обнаружилась поздно вечером, считай, по южным меркам, ночью. Мы отправились их искать под окна. Оказалось, что в такой темноте ничего найти невозможно, даже свои окна. Безрезультатно поползали в кустах, пытались разглядеть пропажу на деревьях — может что-то там сереет-голубеет, и вернулись домой. Тут я вспомнила, что рано утром, часов в 6, был звонок в дверь. Открывать не стала — разве может доброжелатель явиться в такую пору?! А теперь вдруг представила, что это какой-нибудь сосед с нижнего этажа, к которому на балкон приземлились наши тряпочки, хотел их вернуть. Так я поплатилась за свое недоверие и пессимизм. Ну, да ладно — будем считать, что это как монетки в воду кинуть: ритуал на возвращение…

У подъезда с истошным криком нас встретил кот. По степени ободранности и худобы он превзошел сам себя. В довершение картины — сломанная задняя лапа, вывернутая подушечкой наверх. Сын спросил: что у него с глазами? Я ответила, что он слеп на один глаз, но кот поднял свою морду, установил со мной зрительный контакт и еще пронзительнее заорал. О, Боже, глаза от разный котов: один ослепительно-голубой, второй — желтый, как янтарь! Вообще-то мы выносили мусор, но фотоаппарат берется автоматически, даже на помойку. Вот и пригодился. Кота накормили в благодарность за фото сессию. А позже, перед сном, я думала, что может этот кот — как талисман на удачу. Кто его убогого и покалеченного, приютит, тому счастье будет! То, что больше всего в жизни желается: избавление от болезни, или от безденежья, любовь долгожданная или ребеночек желанный… Ведь не даром же его Господь отметиной наградил. Кто в это верит, даю ориентир: город Минеральные Воды, где-то в районе новостроек.

На обратном пути мы заехали в Новороссийск. Я не могла не воспользоваться близостью к морю, тем более, что это город моего детства. Но смотрела на город я уже взрослыми глазами, повидавшими многие курорты мира, и мучительно пыталась адаптироваться к действительности. Ребенок, избалованный многими курортами мира, возмущался беззастенчиво и фотографировал прибрежные помойки. Весь пляж, включая вход в море, в Новороссийске засыпан острой, крупной щебенкой. Удовольствие для мазохистов, особенно не предмет полежать. Вволю помучавшись, мы решили «сделать ноги» и поискать что-то более приятное. И нашли аквапарк — любимое наше развлечение. Решено было быстренько сбегать домой за деньгами и еще часа четыре до отъезда развлекаться на горках. Чувствуя подвох, я подошла к кассе. И подвох нашла: аквапарк закрывается на обед с 14 до 16 часов! Грандиозно и очень по-русски! То ли страсть к деньгам такая ненормальная: выгнать людей в середине дня и потом опять продать желающим билеты, то ли просто отсутствие ума и рефлекс на обеденные перерывы, независимо от вида деятельности, то ли хроническое неумение оказывать услуги? В аквапарк мы не попали.

На пляже (еще когда мы там пробовали загорать), ко мне стал клеиться мужчина. А я, дожив до своих зрелых лет, совсем не научилась «отшивать». В силу профессиональной деликатности, как черты характера. Жду, когда само рассосется и претендент поймет, что усилия тщетны. А он пытался общаться и задал вопрос о моем роде деятельности. Врать я тоже не умею. И пляжная болтовня стала превращаться в первый этап консультирования — выслушать клиента. Ему было о чем рассказать, а я активно слушала и старалась не задавать вопросов, дабы не перейти на следующий этап. Просто держала себя в руках из последних сил. Что порадовало: хоть спрос на женщин и высок, но на психологов он тоже есть. К тому же, предложение не столь богатое.

На обратном пути с нами в вагоне ехала четверня! Четыре пацаненка — близнеца приблизительно двух с половиной лет от роду. К ним примкнули еще трое ровесников из соседних купе, и получилась маленькая группа детского сада. Я смотрела на все это великолепие со стороны и умилялась. Умилялась потому, что мой собственный сын уже не требовал беготни по коридору и целый день читал книгу, освободив меня для пассивных наблюдений. Было интересно — кому же привалило такое счастье?! Немолодая, спокойная женщина, с печатью мудрости и закономерной усталости на лице. Никакого пафоса, никакой истеричной растерянности, приятно глазу. В Питере их встречал еще более немолодой мужчина. Он взял чемоданы, а мама тянула паровозик из четырех вагонов. И все встречающие — приезжающие смотрели им в след и тоже умилялись.

Вот такие впечатления.

Где обитают мужчины?

Вообще то мне это не надо — я замужем давно и надолго. Но инстинкт… К тому же, редкий тренинг обходится без этого вопроса, и ответ, почему-то требуют у меня: то ли потому, что я выгляжу, как удачная охотница, сумевшая отхватить завидный трофей, то ли потому, что я тренер, и мне положено знать ответы на все вопросы.

Постараюсь воду не лить, а сделать анализ эмпирически полученного опыта:

Дорога. Мужчины очень любят дорогу. Все равно какую — на дачу, или в космос. Картинка: едем с мужем в машине загород. Остановились: муж — в кустики, я — ноги размять. Стою на обочине, притоптываю, пейзажем любуюсь. Притормаживает: «Девушка, вам помочь?». Я с улыбкой: «Нет. Я просто отдыхаю!» — «Давайте отдохнем вместе?» — «Спасибо за предложение, но у меня муж в кустах…». Взял «быстрый старт» и уехал, но тут же остановился второй. Третий вышел из машины и принес с собой карту: «Не скажите, как удобнее проехать на Скотное?». Тут управился муж, подключился к рассматриванию карты: «Мужик, да ты что, совсем не соображаешь? Дуй по главной!». Мне было неловко за грубость мужа, я улыбалась и пыталась смягчить ситуацию. Мужчина быстро ретировался и дунул по главной, прямиком на Скотное. Муж был недоволен — он из кустиков за всем этим безобразием наблюдал. По-видимому, в этом случае трофеем была я.

Дорога железная. Вариант длительный и способствует разглядыванию и примериванию. Мужчины смотрят на женщин, женщины делают вид, что им все равно. Не буду описывать свой опыт, он не так он безобиден, как предыдущий. Но уж коль вызвалась давать рекомендации, то очень многое зависит от типа вагона. Плацкарт — студенты и курсанты, молодые и энергичные. Будут балагурить и пить пиво, играть в карты и шутить. Знакомятся сразу, за десять минут после отправления успевают сделать полный мониторинг попутчиц. Купе — выбор меньше, но солиднее. В основном, знакомятся с соседней полкой, межкупейные связи случаются редко, уж больно короткий контакт встречи в коридоре по маршруту «чай-туалет». Если же вам повезет с попутчиком в купе, то это будет не просто влечение природы, а душевное единение — в поезде люди много разговаривают. Серьезные предложения, типа замуж или обменяться телефонами, делаются мужчиной уже на перроне, по приезду, когда он убедится, что вас никто не встречает (бабушка не в счет).

Бизнес-класс — солидные и деловые. Очень занятые: таскают с собой ноутбуки, умные книги, звонят по мобильнику на каждой станции. Не расстраивайтесь — это защитная реакция. Они такие же мужчины, как и все прочие, и многие из них озабочены поиском подруги, но уж очень запуганные! Им необходимо присмотреться, узнать, что за человек сидит перед ними. Они собирают информацию о вас: обложка книги, перекуска, косметичка, моете ли руки перед едой… Разговор начнется, скорее всего, с книги.

Дорога воздушная. Самолет. Боже, как я его не люблю! Особенно, если лечу одна. Моя тревожность выражается через идиотское желание прислониться к кому-то сильному, у кого есть пара крыльев и в случае чего за него уцепиться. И ведь находятся такие, делают вид, что действительно окрыленные и трогательно начинают ухаживать, как за маленьким ребенком или параноиком: «Водички? Конфетку? К окошку или лучше по серединке?». Один пожилой джентльмен, видя, как меня колбасило на взлете, решил развлекать анекдотами. Он читал их из сборника, нарочито громко, смеялся неестественно, заглядывал мне в глаза и ждал ответной улыбки. Долетели как-то незаметно. Даже посадка прошла для меня беспроблемно — уж больно хотелось побыстрее смыться! Поскольку общение в самолете кратковременно, люди начинают присматриваться к друг другу в аэропорту. Это может быть поиск симпатии, а может — попытка вычислить террориста.

Собаки. Да, да, они самые, на четырех лапах, домашние животные, как способ познакомиться с мужчиной. Повторюсь, мне это не надо, но как только у меня появилась боксерская девочка, круг мальчиков стремительно вырос. Причем, на двух ногах тоже. Собачники знакомятся молниеносно. По породам, или, в крайнем случае, по размеру питомцев. Все просто: настоящий кобель никогда не пропустит без внимания сучку. Это я про собак. «Ой, какая красивая девочка! Посмотри, Джек, какая девочка! Тебе тоже понравилась?». Не понятно, на кого он смотрит, но через секунду мы уже болтаем. У меня очень общительная собака, ее любят все окрестные кобели. Наверное, она как-то по-собачьи сексуальна, потому, что каждый хозяин непременно скажет, что его мальчик любит только Клеопатру, на других внимания не обращает. Не секрет, что хозяева похожи на своих собак. Или наоборот. Собирательный образ хозяина боксера — коренастый, спортивного типа мужичок, ведущий активный образ жизни, интеллектуал (недалекий заведет питбуля и будет выгуливать на детской площадке), но с веселым, добрым характером. Хозяева ротвейлеров, а с ними мы тоже дружим, посерьезнее и поспокойнее, но к общению расположены так же. Не советую борзых — не угонитесь. Еще меня настораживает, когда мужчина гуляет с пуделем.

Музеи. Странно, правда? Я бы тоже не подумала! Случилось это так: в будний день, где-то в середине недели, мой ребенок проспал в школу. Не серьезно, всего на первый урок. И мне вдруг приспичило рассмотреть этот факт с точки зрения возможности. Ну, например, без толкотни и суеты сходить с сыном в музей. Выбрали военно-морской. Пришли почти сразу после открытия. А там — мама дорогая! Вместо воскресных, орущих, едва научившихся ходить, или бегающих толпами будущих «морских волков» и их родителей — черным черно (форма такая) от «волков» нынешних, в разный званиях и возрастах. Оказалось, что музеи — это не только способ выполнения родительского долга, но и научно-исследовательское место. Мужчины ходят с блокнотами и фотоаппаратами, курсанты гуськом за экскурсоводом, от погон в глазах рябит. Даже экскурсовод при звании. Я постаралась не забыть, зачем я здесь, и примитивно стала выполнять роль экскурсовода для моего ребенка: «Смотри, наверное древняя, ржавая вся, из не стреляли, представляешь, какими снарядами?…» — «Ну, что вы, это вполне современный экземпляр, просто он поднят из затонувшей лодки, несколько лет пролежал на дне. И сейчас орудия этого класса есть на вооружении. А снаряды вон там, пойдемте я вам покажу!». А еще в музее есть кафе…

Автошкола. Я в ней не училась, прошла экстерном в домашних условиях. Потому, что у меня есть знакомый владелец автошколы. Но вот экзамены в ГБДД потрясли до глубины души. Странно, за рулем учебных машин можно увидеть только женщин, а на экзаменах — сплошь мужчины. Толпами, пачками, парами и в одиночку. Нервозная ситуация сближает, у нас же есть общий противник. И мы его сделаем! Не у всех, но у некоторых просыпается инстинкт защитить женщин-детей-стариков. За неимением всех категорий, забота достается женщинам. Я думаю, что уставшие от эмансипации мужчины наконец то получают возможность (пусть гипотетическую) хоть здесь быть более знающим и умеющим — ведь речь идет о нескольких тоннах железа, которыми надо управлять! После успешно сданных экзаменов наступает эйфория: «Мы их сделали!» — и желание всех любить. Специально для этого придумана многочасовая очередь на оформление водительского удостоверения.

Да, кафе в ГБДД тоже есть…

Тренинги. Скромно — на последнее место. Но это не значит, что шансов познакомиться меньше всего. Для меня, вот, наоборот (к сожалению, мне это не надо…). Самые продвинутые, умные, целеустремленные, ответственные мужчины ходят учиться. В любом случае, даже если вы не найдете на тренинге мужчину своей мечты, прийти сюда стоит. Хотя бы для того, чтобы разобраться: почему я — такая красивая, умная, образованная до сих пор одинока? Почему я сижу и страдаю, или гроблю свою жизнь на работе, или связываюсь с бесперспективными, женатыми, альфонсами или алкоголиками? Почему попадаются не те? Где, какими переулками я хожу, чтобы подцепить мужчину, подобного вирусу, и лечиться потом много лет? Или — почему я не живу так, как положено жить свободной, красивой, образованной: танцевать латинос или ходить на байдарках, летать на курорты или просто играть в волейбол на местном пляже, изучать языки или дизайн… Без явного намерения — заарканить и приручить, а так, по процессу. Активность, как способ жизни, способ получения удовольствия. В любом случае, благоприятный исход в виде замужества более вероятен, чем случайная встреча у мусоропровода или у бабушки на даче.

Девочки, оглянитесь, мужчины же есть — вот они, ходят рядом. Разглядите, улыбнитесь первой, выразите взглядом симпатию, ничего страшного от этого не произойдет. И — удачной охоты!!!

Кстати, вот тут надумали ремонт делать. Искала рабочих по объявлениям, мужу это делать некогда. Выбрала мастера по голосу. Вечером он пришел оценить объем работы. Внешность голосу соответствовала. После его ухода муж сказал, что дальше переговоры будет вести он. Ну, да мне это и не надо…

Долгий ящик

Два ящик письменного стола обычные, а третий — долгий. Туда складываются дела нужные, но «на потом».

— Статьи написать надо, уже штук пять в голове сидят — вполне оформленные и зрелые, только записывай. На каждую по часу — полтора, но где ж время взять то…

— К врачу собираюсь с весны. И врач хороший, и близко. Надо набрать номер и записаться. Всего один звонок. Я же женщина цивилизованная, понимаю, что идти надо не когда болит, а чтобы не болело…

— Пилинг. Осень — самое время. Тоже один звонок…

— Новый цикл вебинаров. По возрастным кризисам, материал «вкусный», на него огромный спрос и для меня — польза и удовольствие. Поставить в календарь и вывесить программу на сайт…

— С подругой в Карелию собирались съездить. Отпуск у подруги прошел, а теперь наши выходные хронически не совпадают — в ящик! Все в ящик…

Долгий ящик очень вместителен. Если поковыряться, можно найти дела и делишки многолетней давности, все интересные, важные. Со временем они покрываются пылью нереализованности и начинают попахивать досадой и тоской. Открываю ящик и чувствую этот запах. Он дурманит и успокаивает: да ну их, эти дела, может и не нужно мне это все…

Год назад я убирала квартиру и под гул пылесоса думала думы. И вдруг свежая мысль — идея, как это обычно бывает, из неоткуда: а не написать ли новую книгу? Прямо ужас как захотелось, но не методическую, как обычно, а художественную, для всех. Дальше такой диалог:

— Кто ж тебе её издаст? «Речь», в которую дорожка проторена делает книги профессиональные.

— А если «гибрид» из двух частей, чтобы и «нашим и вашим»?

— А писать когда? И о чем?

— О, мне есть о чем, только время дай!

— Его-то у тебя и нет. Дела, тренинги, мастерскую, семью не задвинешь. Предыдущие книги писались долго, урывками, под приступы вдохновения.

— А если из уже написанного. Просто отредактировать?

Пока дошла со своим пылесосом до прихожей, уже созрела и концепция, и содержание, и адресат — здорово! Блеск идеи слепил глаза. Вот сейчас выключу пылесос, сделаю ужин, залезу в архивы, сделаю наброски оглавления… Стоп! Прямо сейчас — звони! Не чисти пылесос и даже руки не мой — звони издателю! Позвонила:

— У меня здесь книга есть про то и про это. Для этих и для тех. Возьмешь?

— Конечно, высылай.

— Дней через 10, хорошо? А вы меня пока в план издательства поставьте.

— Конечно. Высылай, ждем.

Я стояла с телефоном в руках и слушала себя. В душе рождалась волна радости и вдохновения — верный признак успешной работы. Боялась ли я не выполнить, не сделать, не успеть, разочароваться? Нет. «Страх заканчивается там, где начинается неизбежное» — Коэльо, кажется. Неизбежное началось, я уже ступила на эту дорогу, сделала шаг и миновала точку возврата. И дорога пошла вверх, круто вверх, но шла я без устали и сожаления. Летом, как раз в день открытия Фестиваля, вышла моя книга. Праздник! Мне нравится все, что я написала, и как это издали, и отзывы моих читателей, и мой гонорар тоже нравится. А долгий ящик опустел. Старое истлело и выветрилось, а новое я не добавляю. Принципиально. Когда появляются идеи, я бросаюсь сделать первый шаг: позвонить, написать, предложить, заказать. А уж потом провожу анализ сделанного. Может быть, дорога будет не такой прямой и очевидной. Может быть, даже, будут преграды. Может быть, первоначальная идея преобразится и трансформируется. Но я её не отдам ящику! Уж лучше сразу в мусорное ведро — тоже вариант, избавлю мебель от отходов и душу от стенаний по поводу невыполненного.

Я остаюсь с арабами!

Египет был лишь декорацией, а сюжет заключался в том, что моя мама и её подруга сорокалетней давности, вместе, разницей всего в неделю, праздновали свои 70-летия. Ну, а тут я с идеей: вместо тазиков с салатами и песен под баян сделать себе подарок в виде арабского рая. Согласились! Моя мама была там лет шесть назад и все эти годы жила впечатлениями, а тетя Галя вообще за границы нашей родины ни разу не выезжала — а тут сразу Африка! Я ехала сопровождающей, типа пионервожатой, надежды на собственный отдых минимальные, но видеть счастливых бабушек, это тоже удовольствие.

О том, что отпуск будет веселеньким, я догадалась уже в аэропорту. Наша неискушенная путешественница тетя Галя приехала с чемоданом времен комсомольских строек, для надежности перевязанным пестрым пояском от халата. Всю поездку чемодан вел себя непредсказуемо. Например, он не ехал по движущейся ленте! Просто встал, как вкопанный и сдвинулся лишь когда его подцепил огромный кожаный баул. Хозяйка переживала страшно. Все люди сдают багаж и уходят, а мы стоим втроем и ждем, чем это закончится. Такая же история случилась и на обратном пути — я, честно говоря, надеялась, что в стране Сумок и Чемоданов, которой является Египет, мы заставим тетю Галю приобрести себе новую емкость для вещей, но оказалось, что чемодан чужой и должен вернуться к прежнему хозяину.

В отеле мои бабушки сразу стали зажигать! В первый день мама учила свою подругу нырять в бассейн, и все отдыхающие получили незабываемое зрелище, некоторые даже снимали кино на мобильники. Я наблюдала за всем происходящим с балкона (довольно далеко), но слышала каждое слово: «Галя, ты что бревном то?…Вылезай, давай еще раз… встань так, а я тебя под зад подтолкну… Опять бревном… вылезай… руки вверх, задницу отклячь говорю…».

Аниматоры пришли в неописуемый восторг: на фоне вальяжно-ленивой публики мои дамы были живее всех живых, вписывались во все зарядки и аэробики, охотно шли на общение, не переставая шокировать собеседников заявлением своего истинного возраста. К концу дня мама получила приглашение принять участие в конкурсе «Мисс отель». Она совсем не ломалась, изобразила приятное удивление, недоумение и поинтересовалась, как готовиться. Оказалось, пустяки — спеть песню и пройтись по сцене. Выбор песни занял времени не много, остановились на украинской «Марусе» (а что еще петь жительнице Санкт — Петербурга?!). И тут началось самое сложное — выбор наряда. В нашем номере на всех поверхностях были разложены мамины платья, она их неустанно примеряла, комбинируя бижутерию и обувь, и требовала от нас совета. Воистину: хотите поиздеваться над женщиной, заставьте её выбрать одно платье из многих! Почему моя мама не Филипп Киркоров — могла бы много раз спеть и много раз переодеться?! Я взяла ответственность костюмера на себя, выбрав скромное и элегантное, добавив к нему свой ремень. Надо сказать, что у меня нарядов было в два раза меньше, я достигала разнообразия всякими бусиками — места занимают меньше, а эффект тот же. Но мамин отпускной гардероб привел меня в шок: она была готова выходить в свет, ни разу не повторившись. Мне так слабо! А вот чемодан её подруги был заполнен несколькими упаковками носовых платков, полотенцем (говорила же — не брать), всякими нужными штучками, типа спичек и стаканчиков. Одежда лежала на дне тонким слоем. Мама строго контролировала переодевания тети Гали, диктовала куда и что, сетовала на отсутствие выбора.

Ну, наверное, говорить о том, что мама выиграла конкурс и стала «Мисс Отель» будет лишним. На следующий день она пожинала плоды своей звездности: русские полюбили её за то, что она русская, украинцы за «Марусю», пожилые дамы — за возраст, молодые аниматоры — за то, что сделала за них работу — развлекла зрителей так, что хохотали до слез. Преданными поклонницами стали девушки из Англии — накануне она нашла для них на пляже свободный зонтик и проинструктировала, где брать матрасы. Глядя на их общение я поняла, что языковой барьер — чушь, важна энергия и намерение донести что-то до собеседника. Наблюдала, как моя мама беседовала очень долго, минут 30, с немкой. Разговор был оживленным, каждая тараторила на своем языке, были слышны вопросительные интонации и ответы. Я потом выяснила, о чем: «Она мне рассказывала, что её муж любит пиво, а она вино, а я ей сказала, что вообще-то не пью, но здесь-то на халяву выпила даже коктейль… не понравилось». И все это на протяжении получаса! Сердобольная тетя Галя во время путешествия на яхте подошла к арабской девушке, закутанной по самое «не могу»: «Да вы раздевайтесь, жарко же! И лезьте в воду, водичка хорошая, там кораллы можно посмотреть и рыбок…». Надо сказать, что я её уговорила залезть в эту водичку не без труда, она ужасно боялась плавать с маской: вот без маски плывет, а как только лицо в воду — начинает паниковать. Арабский красавец-инструктор взял её под свою личную опеку: таскал за собой спасательный круг, а тетя Галя плавала к нему прицепленная… Я обзавидовалась.

Вообще-то я ожидала худшего. Оказалось, что мои дамы адаптируются быстро и к любой ситуации. На первых порах они порывались убирать посуду со стола, бегали, чтобы не утруждать официантов, сами за водой и соками, смущались, когда уборщик сложил их ночные рубашки, но потом осознали, что надо использовать свое «все включено» на полную и расслабились. Честное слово — я так боялась за их желудки! Нормальный человек столько съесть не сможет! Но в анамнезе обоих военное голодное детство, отнюдь не вольготная жизнь, и они пошли в отрыв. Здоровье прошло испытание, никаких «страховых» и «не страховых» случаев не приключилось.

Утренний диалог:

— Галя, у тебя есть валидол, что-то сердце колет…

— Да, Юлечка, есть, сейчас поищу… Ну где же пакет с лекарством? Я же точно помню, что положила в пакет от молока валидол, нитроглицерин, но-шпу, пластырь… Ты не видела?

— Нет, не видела, может в чемодане?

— Я уже все перерыла… ну куда же делся… пакет из-под молока… валидол взяла точно… специально ходила в аптеку…

— Ладно, не ищи — уже не колет.

Вечером, когда мы праздновали юбилей, я пожелала имениннице, чтобы склероз был её единственной болезнью. А пакет с лекарствами нашелся когда мы уезжали — в глубине тумбочки, пролежал невостребованный.

В последний день они пошли гулять «между отелями» (был у нас такой маршрут) и вернулись с зеленой веревкой — перевязать чемодан. Позже я тоже прошла этим же маршрутом и увидела на асфальте надпись «Я остаюсь с арабами!». Представила себе молодых девчонок, которым не хочется возвращаться домой. Когда вернулась, мама спросила: «Ты там нашу надпись видела?».

Дай Бог мне тоже так же в 70 лет…

Дура с собачкой

Оделась, чтобы удобно было раздеваться, обулась так же удобно, губы не красила — и отправилась на охоту за одеждой. Я разгадала секрет заполненного женского шкафа и сакраментального: нечего надеть! Во всем виноваты наши субличности. Их множество, постоянно возникают и осознаются новые, и каждая — КАЖДАЯ!, требует своего образа. Мы входим в состояние, когда что-то надеваем. Вот есть, к примеру: «Я — на пикнике», «Я — гуляю с ребенком», «Я — на работе в хорошем настроении», «Я — на работе, когда надо произвести впечатление», « Я — на дне рождения у Оли (Светы, Насти, Коли и т.д.)». И на все нужна своя одежда! У мужчин все по-другому — они умудряются быть разными не переодеваясь. А может просто и не желают быть разными: «Я рабочий» — «Я домашний». Да, еще — «Я женюсь», что потом может плавно перекочевать в «рабочее» или «праздничное».

Иду по супермаркету, будний день, народу не много. Навстречу мне цокают две практическиодинаковокрасивые девушки с собачками подмышками. Как они умудряются шляться по магазинам на таких вертикальных сантиметрах меня волнует мало, а вот зачем собачки? Приглядываюсь к животным — пасти раскрыты, дышат часто, язычки наружу. Но при этом ошейники со стразами и в платьицах. Животных мне всегда жалко больше, чем людей — они подневольны. Вот нарядила хозяйка с утра в розовое, потом переодела в фиолетовое, потом тапочки напялила и заколку на чуб… Типа, собачка должна радоваться, в какие заботливые руки попала. К этим рукам бы, да ногам, да всему остальному еще мозгов чуток!

Захожу в отдел — та же картина, еще одна красавица, но с «мальчиком» в комбинезончике. Хозяйка выбрала что-то для примерки и своего питомца сбросила на руки к обрадованной продавщице. Девчонка поставила трясущееся существо на прилавок, тут же подскочили парочку скучающих в зале консультантов, схватили, тискают, умиляются. Решили напугать охранника — подкрались сзади и сунули песика в лицо… Веселье! Наконец, хозяйка вернулась из примерочной, метнула понравившиеся тряпочки на прилавок, расплатилась, подхватила пакеты и собачку — и пошла дальше радовать мир.

Меня мало волнуют девушки, ведущие праздный образ жизни — это их дело и их возможности, на здоровье! Но при чем здесь собачки? Это не сумочки, не ремень, не аксессуар для машины — это живое существо со своими потребностями. Место его прогулок — лужайка или сквер, ему нужно бегать своими лапками, нюхать, играть с другими собачками, делать свои собачьи дела, а не болтаться подмышкой у хозяйки. И ведь они думают, что любят свою псинку!

Хочется надеяться, что субличность «Дура с собачкой» — это не вся сущность этих девушек, а лишь её часть. Вот и ходят они стройными рядами — новый сюжет нашего времени.

Море

Интересно, почему оно называется Красным? По-славянски однозначно: «красивое». У этого моря есть цвет снаружи и цвет изнутри, и все слабые попытки определить его как «цвет морской волны» никчемны, скорее это многоцветие, палитра, которую человеку воспроизвести слабо, маринисты отдыхают, это произведение природы. Море в Египте — национальное достояние. Из него ничего нельзя выносить. За какой-нибудь обломочек коралла могут посадить в тюрьму, и никого не волнует, что его носило волной долгое время, и вообще обломался он без помощи рук, к примеру, рыба отгрызла (грызут, только треск стоит!). В Красном море нет водорослей, зато коралловый риф как огромная клумба, весь в веточках, шишках, причудливых, похожих на обнаженный мозг, наростах. Коралл расположен очень близко к поверхности, когда плывешь над ним, иногда задеваешь коленями, и иглы морских ежей торчат из каждой расщелины так угрожающе, что иногда охватывает паника: вот оно — дно, совсем близко, а встать нельзя. У ежей маленькие блестящие глазки, две бусинки в пучке иголок. Никакого движения у них я не наблюдала: торчат и смотрят, ни зверь, ни рыба, ни растение…

В Красном море я нашла иллюстрации ко всем моим скудным познаниям о экзотических рыбах. То, что запомнилось по картинкам в атласах: скат, мурена, рыба-игла, молот, меч, попугай, петух и еще те, названия которых запомнить невозможно, уже без аналогий с инструментами и птицами, и все это плавает прямо рядом с тобой, ничуть не смущаясь, а иногда с любопытством заглядывая в глаза, мол, а ты что за рыба? Зачем их природа сделала радужно красивыми, может, чтобы человек позавидовал и хотя бы попытался что-то воспроизвести из этих цветовых сочетаний, ярких и приглушенных оттенков, вообщем, чтобы учился, вдохновлялся, восхищался? И люди восхищаются, выкрикивая возгласы восторга прямо в трубки, пытаются что-то друг другу говорить, комично жестикулируют, интенсивно тычут пальцами в какой-нибудь обворожительный экземпляр, который неспешно, как красавица на балу, проплывает под толпой этих бултыхающихся на поверхности существ. Рыбы людей абсолютно не боятся. В руки, конечно, не даются, но внимания почти не обращают, совершая свой немудреный рыбий быт. Самым пугливым оказался скат. Он пытается быть незамеченным и зарывается в песок, поднимая такой столб мути, что все замечают — там скат. Я по незнанию очутилась прямо над ним и ужасно испугалась, а ну-ка долбанет разрядом, и дала деру, шлепая ластами. А он тщетно маскировал свое огромное белое в голубых горохах тело.

Риф обрывается так же неожиданно, как начинается. Плывешь, плывешь, и вдруг под тобой пронзительно-голубая бездна. И рыбы уже многослойные: сверху маленькие, яркие стайки, поглубже ходит крупняк и еще ниже скользят неспешно огромные тени не меньше человека, а может даже и больше. И кажется уже, что не плывешь, а паришь, и восторг, и ужас одновременно. Хочется двигаться вдоль рифа, а если отплывешь чуть дальше, то вроде уже вторгаешься туда, где все не твое, там рыбий край, а ты — чужак, нарушивший границу, и только очень дерзкие дайверы, таща на спинах кусочки земной атмосферы осмеливаются лезть в эту пропасть, оставляя за собой опознавательный след воздушных пузырьков.

Я любила плавать одна, чтобы ни на кого не отвлекаться, и самостоятельно выбирать маршрут, иногда преследуя какого-нибудь красавца с плавниками, а иногда просто повиснуть и неспешно наблюдать. Но когда поплыла со своим сыном получила еще порцию ощущений — мой ребенок, такой маленький и беззащитный, на фоне этой чужой стихии, подныривает и проплывает чуть ли не касаясь морской особи не меньше размером, чем он сам. И при этом чувствует себя по-хозяйски свободно, не понимая моего материнского страха, пренебрегая всеми указаниями, которые я давала ему на берегу и ведет себя так, как будто он абориген, рожденный под этим солнцем, у этого моря, а не на другом континенте. И мне остается только наблюдать и чертыхаясь преследовать его мелькающие где-то впереди ласты, злиться и признавать его свободу и бесстрашие.

Как я делала революцию

Я по натуре — революционерка. Темперамент, воспитание, пионерское прошлое — сочетание природных и социальных факторов, все предсказуемо. Но однажды, вдруг, я от всего этого устала. Даже помню, когда. После института, первая работа, конфликт между «так должно быть» и «так есть». Серьезный конфликт, почти как «верхи не могут, а низы не хотят». Я была «верхами» — молодым руководителем дошкольного учреждения, пытающимся сделать революцию в отдельно взятом заведении. Радела за интересы детей, их право на уважение и бережное отношение к психике. На другой стороне баррикады были неучи-воспитатели, няньки—грубиянки, бюрократы—управленцы и даже родители. А еще — наше социалистическое наследие, в виде идиотских игрушек, книжек с патриотическими стишками и празднования дня рождения Ленина с младшей группы. Воспитатели не понимали, как можно не орать и называть всех по именам, а не по фамилиям, няньки заставляли детей за собой сливать содержимое горшков, хотя должны были делать это сами, начальство требовало, чтобы дети знали названия пятнадцати республик и понятие «соратник». Но больше всего меня убивали родители: «Как этот так — без наказания? Меня лупили, и ничего — человеком стал!». На моей стороне были Амонашвили и Леви, Никитины и Гарбузов, но силы явно не равные, и я сдалась. Махнула рукой — делайте, что хотите: гробьте своих детей, наживайте себе проблемы, болейте, ссорьтесь, живите, как хотите, а я буду просто хорошо делать своё дело. Не революцию, а обычное дело, за которое мне государство платит 140 руб. в мес.

Потом было другое дело — психология, в основе которой лежит преображение, трансформация мозгов и образа жизни, но не стремительная, а постепенная, неспешная, чтобы не спугнуть, не вогнать в защиты. Молодым и неопытным я так и говорила: «Не пытайтесь делать революцию, просто работайте». Нет, я не стала равнодушной, но философское отношение к жизни выразилось в принятии всего происходящего: раз так есть, значит так и должно быть. Кроме красивого, доброго, правильного в мире есть злое, грязное, примитивное — и не мне решать, каков баланс… Умиротворение, созерцательность, спокойствие… Горы Тибета, нирвана, медитация….

Каждое утро я иду с собакой в лес и практикуюсь в умиротворении: смотрю на приятное, слушаю птиц, нюхаю листочки. А потом вдруг закипаю негодованием, когда вижу груду битых стекол, залежи пластика и многочисленные пакетики, ярко сверкающие по кустам. Люди, что у вас в мозгах? У вас хватило ума накормить себя из одноразовой посуды, и съесть дорогие продукты, и активно отдохнуть на свежем воздухе, но после этого вы встали с травки, отряхнулись, пнули ногой ненужный контейнер, запустили бутылку в кусты, а другую шарахнули об пень — веселье! И ушли, собой довольные, увели детей и собак, отдохнувшие, сытые, хмельные. «Вот гады!» — бросаю в сердцах, не желая сравнивать этих людей с животными, которые, как известно, никогда не гадят там, где едят. И все мое умиротворение слетает, уступая место негодованию, а оно, в свою очередь, требует выхода, просто руки чешутся, как требует! «А давай уберемся» — это сын, ему 15 и он по возрасту революционер. «Какой толк? Да у нас и сил то не хватит, все это убрать» — « А мы команду соберем!»…

Однажды я прочитала в интервью с Паоло Коэльо про один эпизод из его жизни. Он рассказывал, как увидел лежащего на городской улице бродягу. Все люди шли и переступали — мало ли что с ним — спит, или просто отдыхает. И писатель намеревался сделать то же самое, но в последний момент остановился. «Мне надоело переступать!» — это была не просто мысль, а решение. Оказалось, что бродяга мертв, и пришлось вызывать полицию, ждать, давать показания. Я прочла это и забыла, а вот сейчас вспомнила и поняла: мне тоже надоело переступать!

Все мероприятие готовилось три недели. Оказалось, что нужна самая малость: пустить импульс. Мы создали группу в Интернете, указали дату, разослали приглашения. И наша идея окрепла, она нарастала, как лавина — люди писали, звонили, предлагали, помогали. В назначенный час пришли 25 вместо 130, которые собирались. Я в очередной раз убедилась, что психология — это наука, которая уже давно доказала, что прогресс движут 20%, а остальные выбирают для себя безопасную роль аутсайдеров. Зато, какие это 20%! Я не буду говорить про возраст и социальную принадлежность, это не важно. Важно то, что эти люди — ВСЕ — не хотят преступать. Работа оказалась не из легких: мы не просто собирали мусор, мы разгребали залежалые помойки, вылавливали хлам из пруда и болот, кропотливо очищали землю от битых стекол. Мы делали чисто. Так, как не убираются даже домохозяйки в своем доме — не ради похвалы, награды, славы, гостей, не потому, что так надо. Это делалось просто для себя. Чтобы чувствовать себя человеком, чтобы порадоваться очищенному пространству и вздохнуть полной грудью. Помойки не только в мозгах, они и на земле. Может, если вычистить одну, это как-то повлияет и на другую?

К нам приехал депутат и стал говорить, что неплохо было бы для привлечения людей пригласить музыкантов и устроить концерт. К нам пришли журналисты и спросили, будем ли мы повторять наши акции. К нам подходили отдыхающие и давали советы, как убираться эффективнее.

— Зачем тебе это надо? — спросила вечером подруга по телефону. И я не нашла, что сказать, кроме: «Мне надоело переступать».

Записки с борта

Еще зимой я объявила, что в этом году отдыхать мы не поедем. Причина в том, что строим дом, затрат много, надо экономить. Но уже к весне поняла, что буду чувствовать себя жертвой, мстить, злиться, ныть весь год, если отпуск не состоится. Ну, хоть какой отдых, самый не затратный! В результате остановилась на морском круизе в Норвегию — самое дорогое, что мне попалось на глаза! Женщины — существа не логичные, а я же женщина…

Про Норвегию напишу отдельно, а сейчас, прямо по ходу путешествия, буду записывать свои впечатления о нашем пребывании на прекрасном лайнере «Рoesia».

В Питере стоит жара — едем на север, в Норвегию. С кораблем все удобно. Прошел паспортный контроль — и сразу на борт. Отплытие в семь, сейчас три. Мы обедаем, располагаемся в каюте, загарам, купаемся. И лишь потом понимаем, что мы еще в Питере. Данька говорит, что это как Египет, но без самолета.

У наших соотечественников нет привычки сидеть в барах. На борту этих заведений восемь. Немцы пью пиво, итальянцы — вино: компаниями, парочками, в одиночку. Многие играют в карты, лото… И так часами. Наши шатаются как неприкаянные. Зато мы можем отдыхать в самых неудобных местах, например, на скамейке — там и пиво, и водка, и закуска. Или на пикнике под дождем — всей компанией, да под навесом, два пня и дощечка — уже скамейка… Ну, или просто примоститься на каком-нибудь парапете, расстелить газетку — опять же, скамейка! Вот ходим по палубам и думаем, чего-то явно не хватает… Скамеек!

Утром эта парочка сидела рядом со мной на палубе: дама в голубой тунике, белых лосинах, на шее — крупный кулон цвета ультрамарин, туфли тоже голубые. На мужчине белые брюки и голубая рубашка, на шее — нежный кашемир цвета моря. Вечером я встретила их у бассейна. На даме: платье красное в белый горох, шаль цвета коралл, туфли в тон. Мужчина: джинсы — темный коралл, рубашка — белоснежная, спортивного кроя с красной строчкой, шарф красный в мелкий горох….Со вкусом живут люди!

Когда иду по городу — смотрю в чужие окна, в супермаркете — в чужие корзины, на шведском столе в ресторане — в чужие тарелки. Так я изучаю жизнь. Эта тарелка была отвратительна: в навалку, беспорядочно — спагетти и картошка, тушеная капуста, куски рыбы, мяса, ветчина, помидоры, комки салатов, лужи соусов и сверху всего этого жиром текущие жареные сосиски. Хозяин соответствует — скажи мне, что в твоей тарелке, и я скажу, кто ты… Голова колобком (только изрядно пожившим), глазки воткнуты глубоко и близко, рот, напротив, огромен и мясист, нос в рытвинку, макушка в родинку сквозь редкие волосенки… Сел рядом и стал жрать! Именно это слово! Я зацепилась за сосиски, подумала: «бюргер». Вот именно такой, как в фильмах про войну, чтобы поотвратительней было. Но он поворачивается к моему сыну и по-русски, без предисловий: «Где фрукты брал?». Я от неожиданности: «Was?»….Данька ржет, мол, что наших не признаешь? А я так надеялась… Вот отказывают же иногда в визе, и без объяснения причин. Я бы его не пустила за границу, как не прошедшего фейс-контроль.

Третий день пути. Мы в Киле, небольшой и милом городишке (после Питера мало что кажется городом, скорее — городишки). В магазине неожиданно замечаю, что пол качается. Умом понимаю — этого быть не может, но он качается. Потом качалась мостовая и кафе, качалась дорожка в сквере. Вечером вернулись на борт — качка прекратилась.

Каждый вечер в каюту приносят программу на следующий день. У нас завтра Копенгаген. Читаю: «Если вы пройдете по набережной, на которой находится знаменитый памятник Русалочки (временно находится в Китае), то минут через двадцать выйдите в центр города». Вот вы можете представить, что Медный Всадник или, положим, или Царь-колокол временно вывезли в Китай? Я тоже не могу! Что за Копенгаген такой — даже Русалочки нет?! До города перлись часа полтора быстрым шагом… сплошные подставы…

Еще дома прочитала, что на борту проводится учебная тревога. Все ждала — ну когда же? Вот, наконец, объявляют: завтра вечером. По сигналу мы должны надеть спасательные жилеты и все явиться в назначенное место. Я проверила жилеты, послала мужа на палубу, где будем собираться, торопила своих за обедом… А они пришли в каюту и завалились спать! Я тоже хочу, но не позволяю себе расслабиться — слежу, сколько времени осталось до тревоги. Наконец по громкому вещанию, на пяти зыках нас начинают инструктировать, что надо делать, куда идти. Я поднимаю своих родственников, подгоняю, сама уже давно в жилете суечусь. Данька говорит: «Мама, беги первая, тебя выберут «Мисс учебная тревога»….Потом мы сидели всей огромной, международной компанией в холле, слушали еще раз инструктаж и думали, наверное, об одном: «Дай Бог, чтобы не пригодилось!»

Я гуляла по палубе и проводила тест на готовность к улыбке. Вот встречаюсь с кем-нибудь глазами и тут же улыбаюсь. Фиксирую реакцию. Вот и все исследование. Идет уборщик, огромный темнокожий мужик. Проходя мимо двери притормаживает и трет ручку тряпкой. Я ему улыбаюсь и показываю большой палец — мол, хорошо вытер, молодец. Расплывается всем своим белозубым оскалом. Дальше — дяденька делает пробежку. Улыбаюсь. Реакция — ноль. Семья с ребеночком. Так обрадовались все, поздоровались на трех языках и что-то сказали ребеночку про меня. Он стал махать ручкой. Воодушевленная иду дальше…официанты — ну, здесь все понятно, это скорее выучка, а не готовность к улыбке. Две дамы, нашенские, я их еще в автобусе видела — они меня не замечают, смотрят сквозь. Как-то не принято у нас здороваться и улыбаться, но я настаиваю — «Здравствуйте!». Они тут же сфокусировались на мне, закивали, заулыбались. Подростки, итальянцы — у них вообще лица постоянно радостные. Очень задумчивый господин — меня в свои думы не впустил, прошел мимо… Но в целом считаю эксперимент удавшимся и могу констатировать, что улыбаются в ответ практически все.

Хочется отдельно сказать про инвалидов-колясочников. Их на корабле много. Часто это дети: катят себе на своих навороченных машинах, а сзади идут родители. У нас в стране принято сочувственно оборачиваться вслед. Здесь — повода нет. Старики, само собой. Причем, это ходячие граждане, просто им так удобно. Чаще всего они разъезжают на колясках с эмблемой лайнера, то есть взятых здесь же. Особенно поразил молодой мужчина, который играл с друзьями в карты. Бодр, весел, чисто выбрит, модно одет. Но он не для удобства — он действительно не ходит, это заметно по неестественно обвисшим брюкам! Скажете, уровень жизни, забота государства и все такое… Может быть. Но прежде всего — это отношение инвалида к себе и всех окружающих к инвалиду. Впрочем, для этих людей надо придумать какое-то другое название.

Аниматоры стараются. Работает интернациональная команда, человек десять. Это не считая тех, кто возится с детьми. Вот лежу, загораю и наблюдаю за тем, как у бассейна затевается стрейчинг. Уже и музыку поставили, и на трех языках пригласили — люди не спешат. Подтянулись три дамочка, больше желающих нет, все, как и я, предпочитают наблюдать. Тогда к женской группе подключается группа аниматоров-юношей, в количестве четырех, и занятие начинается. Со стороны — полный бред, своих больше, чем туристов. Но ведь как сработало! Уже через несколько минут бодро шагали под музыку человек пятнадцать. А «подсадные» аниматоры незаметно отправились по своим делам.

Вечером, после ужина, затащила мужа в бар, где готовилось очередное представление с участием туристов. На входе нас ловит девушка-аниматор, по виду понимаю, что русская, но она с нами по-итальянски. Рассекретились — как она обрадовалась! Стала уговаривать поучаствовать в карнавале, который начнется с минуты на минуту. Мы соглашаемся, она в восторге тянет нас за кулисы, где уже собралась орава в карнавальных костюмах — дети, взрослые, старики. Девушка Наташа объясняет коллегам, что мы русские, и мы будем участвовать — восторг полный. Нам выносят несколько рулонов креповой цветной бумаги, что-то пытаются из неё соорудить. Я обматываю мужа зеленым, сооружаю у него на голове желтую чалму, то же самое делаю с собой и объявляю, что мы Семья Брокколи (только что подавали за ужином). Нас представляют под шквал аплодисментов. Никаких конкурсов — победили все. Рядом с нами стоял Пиноккио, мало чем отличающийся от нас, в той же цветовой гамме… Утром встретились с Наташей на палубе. Она с благодарностями, мол русские ни в чем таком не участвуют. Я ей объяснила, как психолог, что люди очень боятся выглядеть смешными… на трезвую голову. А пьянствовать на корабле просто невозможно.

Ленин и дети

В Советском союзе вместо Бога был Ленин.

Многое, что изучалось в пединституте, я уже забыла, почти все, а вот «Методику ознакомления с образом Ленина» забыть не могу. Особо не мешает, но на фига она мне? Я тут в одном городке попала в музей — на витринах, за стеклами пионерские горны, галстуки, флаги. Если так пойдет дальше, то скоро можно будет выступать перед молодежью в качестве ветерана «тех лет». Я ведь еще помню время без джинсов и жвачек, и песню «Взвейтесь кострами» и принципы демократического централизма, и как метро оплачивали пятикопеечными монетами. И еще — «Методику ознакомления с образом Ленина в детском саду». Я была там методистом, то есть главным, отвечающим за идеологию воспитания. И если с ручным трудом, математикой и обучением метанию мячей и мешочков можно было допустить некоторые вольности, то с Лениным все очень строго.

В младшей группе, едва детям исполнялось три года, положено было объяснить им, кто такой дедушка Ленин, и что он хороший, и что все должны его любить так же, как папу с мамой. Я перевожу на понятный язык методическое содержание: воспитатели заучивали конспекты наизусть, потому, что своими словами это передать невозможно. Дети в этом возрасте — благодарные слушатели, им что угодно, лишь бы интонации были в голосе, и с картинками, и не очень долго. Картинка, то есть портрет, вносился торжественно на занятие и после вывешивался на стену на веки вечные. По методике это должен быть портрет во весь рост, и повесить его надо было на уровне глаз детей, то есть почти что поставить на пол. «Красный угол» определить должна была я — воспитатели такой ответственности на себя не брали.

— Может сюда, между окон?

— Там уголок ряженья хотели сделать…

— А уголок вот здесь, рядом с кукольным.

— Так от зеркала же далеко — ряженье должно быть рядом с зеркалом.

— Зеркало сюда перевесьте

— Не можем, там дыра в стене.

— Тогда вот сюда, за горкой.

— Напротив входа в туалет?!

— Вот беда то… давайте над столом повесим.

— Это очень высоко, любая проверка орать начнет…

Такой же Ленин — обязательно во весь рост, но значительно большего размера, помещался в музыкальном зале. Надо сказать, что в типовых учреждениях зал имел окна с двух сторон, и свободных стен было всего две. Вдоль одной сидели на праздниках гости, а под украшения оставалась одна единственная стена. С Лениным. Вешать гирлянды и шары на портрет категорически запрещалось, и вся красота лепилась в простенки между окнами. На одном празднике было такое развлечение — «Прикрепи хвост коту»: на ватмане нарисован кот и отдельно давался вырезанный из бумаги хвост. Ребенку завязывали глаза, ставили в нескольких шагах от стены и давали в руки эту картонную сосиску. И вот, один пацаненок как-то резко сбился с курса и пришпандорил хвост совсем не по месту — между ног Владимира Ильича. Взрослые замерли, дети поняли, что ситуация не смешная, а ужасная, заведующая в обмороке… Первой опомнилась музыкальный руководитель — подскочила к портрету, содрала хвост и закрыла собою жуткую пластилиновую нашлепку. Так и простояла до конца утренника. Слава Богу, что с РОНО никого не было.

В средней группе основная тема «Ленин и дети». Опять проблема с портретом — в наличии имеется все, что угодно: и с солдатами, и с матросами, и с ходоками, и с бревном, и на броневике, но только не с детьми. А по методике надо с детьми! Была такая популярная скульптурная группа: Ленин сидит на стуле в окружении детей, одну девочку он держит на коленях. Обычно она украшала холлы школ, но очень быстро приходила в негодность, что-то обязательно отламывалось или от детей, или от Ильича. А уж за подобные неполадки директора по голове не погладят, и из холлов вся компания перекочевывала в кладовки. Впервые я увидела её, когда была совсем маленькой, лет пяти. Моя мама работала в школе уборщицей, и все свои ведра — тряпки хранила там же, где хранился Ленин. Я усаживалась на свободное колено, обхватывала Ленина за шею — вела себя панибратски недопустимо. Будучи взрослым методистом осознала ценность этого произведения искусства. Я периодически ездила в «Учколектор» (был такой магазин), листала журнал «Огонек», детские книги про Ленина — все безрезультатно! И вот повезло: соседний садик закрывался на капремонт и методист пригласила меня для одаривания:

— Посмотри, может тебе что-то надо, все равно придется половину выбросить, хранить то негде…

— Слушай, а у тебя картина «Ленин и дети» есть?

— Да, только старенькая, ей уж лет 30 наверное…

Картина была действительно потертая, но все, как положено по методике: Ленин стоял в окружении крестьянских детей — глаза добрые, внимательные, ну просто Дед Мороз, а не вождь мирового пролетариата. В придачу к Ленину мне достались многочисленные изображения сбора урожая и другого труда. Урожай собирать полагалось в национальных костюмах: украинка ломала подсолнухи в веночке с ленточками, узбечка собирала хлопок в шелковом платье и с неизменными косичками, но особенно был хорош нарядный оленевод в окружении своей праздничной семьи, собак и оленей. Все улыбались, погода была хорошей, урожай обильным.

На следующий день я принесла из дома набор художественной акварели и засела в своем методическом кабинете за реставрацию. Ленина, конечно, надо было восстановить в первую очередь, как наиболее ценный экспонат. Лет сорок назад меня бы, наверное, за это расстреляли.

В старшей группе знания о Ленине должны были идти в русле «Самый человечный человек». Вот сюда сгодились и ходоки, и печник, и солдат, который с чайником. Везде Ленин был внимательным, заботливым, добрым со своими и непримиримым к чужим. А чужие — это бандиты, белогвардейцы, буржуи — угнетатели трудового народа. Никаких сомнений по поводу святости вождя у ребят возникнуть не должно. На одном занятии воспитатель читала очередную повесть из жизни, и там Владимир Ильич отправляется на охоту стрелять зайцев. Один чувствительный малыш промолвил с ужасом:

— Он их убивал из ружья?

— Да, это же охота.

— А вот дед Мазай зайцев спасал…

Тему пришлось быстро зарыть. Мазай — он хоть по происхождению и крестьянин, но по сути — слюнявый интеллигент.

В подготовительной группе — «Ленин-вождь». Где там у нас броневик завалялся? Тащите его сюда! Еще есть приличная фотография в рабочем кабинете. Но с фотографиями незадача — не узнают дети Ильича на них: если один, то да, а вот в группе товарищей — ни за что. Можно, конечно, на качество снимков списать, но и художники виноваты: у них же Ленин высок и плечист, прямо Илья Муромец. На «моей» картине после реставрации вождь приобрел южный загар и румянец во все щеки, борода загустела, брови зачернели. Так вот и рождаются мифы.

Еще надо было вложить в головы, что революцию, оказывается (!), делал не только Ленин, но и его соратники. Методика в этом случае не настаивала: обязательной была лишь Надежда Константиновна с рыбьими глазами, а в остальном были возможны варианты. У меня в кабинете имелся набор портретов, воспитатели отбирали на свой вкус, кто-то Дзержинского, кто-то Калинина.

Однажды захожу в раздевалку, там дети на прогулку собираются. Вдруг, одна девчушка выбегает из группы и кричит:

— Марь Ивана, там соратник свалился!

Оказалось, потрет со шкафа грохнулся.

Но, что касается Ильича, то он вывешивался в этой группе в виде кудрявого, белокурого мальчика — знаменитый потрет с октябрятского значка. Наверное, этим подчеркивалось чувство общности — мол, он тоже был таким, как и ты сейчас, «…он тоже бегал в валенках по горке ледяной». Перед портретом было положено ставить столик и складывать на него книги. И о чем бы ни были эти книги, поднимая глаза ребенок должен был видеть образ послушания, прилежания и целеустремленности.

День рождения Ленина праздновался во всех группах, помпезно и торжественно. На рубашки и платьица пришивались алые ленточки, они же прикалывались булавкой к лацканам нарисованного вождя.

Запах тополиный и сиреневый

Над Москвою майскою поплыл,

Встретились весною дети с Лениным,

Ленин с ними долго говорил.

Надо чтоб росли вы коммунистами — И тогда нам грозы нипочем!

Улыбалось солнышко лучистое

Радуясь беседе с Ильичом…

Я уже давно не педагог. Общественное дошкольное воспитание, придуманное бездетной подругой и соратницей вождя, ушло из моей жизни, оставив в памяти лишь такие эпизоды. А сейчас меня интересуют больше вопросы психопатологии, как фактора социальной привлекательности. И еще — последствия той идеологической помойки, в которой мы все выросли. Наверное, отчасти из-за этого я и стала психологом — чтобы замолить грехи прошлого.

Львиная доля

Верю ли я звездам? Скорее — принимаю к сведению. Уж не знаю, повинен ли «львиный» август — месяц моего рождения, или дед — лихой кубанский казак передал свои гены, или участь старшей сестры сделала меня лидером — да, и какая разница? В детстве водила сверстников «на дело»: собирать металлолом для Родины, побеги сосны — для аптеки, копать в лесу патроны для музея… Аптека сосну не взяла — мы её не правильно высушили, металлолом мужики, матерясь, оттащили обратно на свалку, патроны тоже оказались не нужны ни одному музею. Но никто из моей команды этого не замечал, и новое предложение воспринималось с тем же энтузиазмом, как и предыдущее. Или — мой энтузиазм передавался им? Потом я научилась доводить дело до результата и отказываться от заведомо бесперспективного.

В 24 года мне торжественно предложили руководство детским садом: 12 групп, 40 человек в подчинении, очередь из благодарных родителей, сосиски с пищеблока и журнал «Бурда моден» от профкома. Отказалась. Как? Почему? От такого не отказываются! Не-хо-чу. Представила себе картинку своего возможного будущего и поняла, что она меня не вдохновляет. А какое руководство без вдохновения?! Социальный статус — не повод для лидерства. А что повод? Идея! Моя собственная, такая желанная, наполненная деталями и предвкушением. Такой идеей был кружок лепки в пионерском лагере, праздник Масленицы в детском саду, мой первый тренинг для родителей, субботник в лесу, Школа, Фестиваль… Я заведомо люблю людей, которые будут исполнителями идеи, делаю все, чтобы им тоже было хорошо и на пользу, но всегда помню, что делаю это для себя. И не ради того, чтобы в короне посидеть на троне — не правы те, кто думает, что в этом кайф лидера, он в другом: в силе намерения и его воплощении. И власть — это тоже не кайф, это ответственность.

Конец ознакомительного фрагмента.