Снежное свидание

Ирина Щеглова, 2008

Приближение Нового года совсем не радовало Василису. Еще бы: ведь вчера ее бросил парень, а сегодня она отправляется встречать праздник к бабушкам, в глухую деревню. Правда, не одна, а с верной подругой Дашкой. Девчонки всерьез готовились умереть на каникулах со скуки, но вместо этого… познакомились с очень интересными ребятами. Теперь Василисе нужно разобраться в своих чувствах и решить, что лучше: возвращение прошлого или… новый роман?

Глава 5

Двенадцать ударов

За окнами послышался скрип снега. К нам шли гости. Клаша встала из-за стола и заторопилась к двери. Мы тоже поднялись.

— Клаша, с наступающим! — послышались голоса. — А где Натуся-то?

— О, да у вас гости!

— Может, мы не вовремя?

— Проходите, проходите! — приглашала Клаша. — У нас радость сегодня, внучка с подружкой приехали.

В комнату вошел Митрофаныч — соседский дедок, небольшого роста, по случаю праздника одетый в выходной костюм. В руках у него была гармошка в потертом футляре. Митрофаныч осторожно сгрузил ее на диван, потом пригладил расческой редкие седые волосы, поздоровался с нами за руку, оглядел хозяйским глазом стол.

— Богато живете! — похвалил.

— Не жалуемся, — отозвалась Клаша, — чего и тебе желаем.

— Рассаживайтесь, без чинов, — пригласила Натуся.

Дашка наступила мне под столом на ногу.

— Тот самый? — шепнула и покосилась в сторону Митрофаныча.

Я едва заметно кивнула.

Между тем гости расселись. Полная круглолицая тетя Феня рядом со мной, за ней Митрофаныч, потом Любовь Петровна, дальше Клаша с Натусей, Дашка, и круг замкнулся — снова я.

Митрофаныч, поблескивая глазами на бутылки, расставленные в центре стола, предложил:

— Ну, что? Проводим старый год?

— Давай, Митрофаныч, — поддержала Клаша, — ты один у нас мужчина, тебе и карты в руки.

Гости и хозяйки радостно чокнулись и выпили залпом. Нам с Дашкой тоже капнули вина в хрустальные рюмки. Дашка все еще смущалась, но от еды не отказалась, навернула и салатику, и разварной картошки, и кусок курицы. Я повозила вилкой в тарелке и обошлась моченым яблоком.

Старики раскраснелись, заговорили громче, вспомнили прошедший год и прошедшую юность. Они то и дело обращались к нам, спрашивали о родителях. Митрофаныча интересовала работа отца, когда у него отпуск, поедет ли он в этом году куда-нибудь. Митрофаныч любил рыбачить с отцом. Старикам все было интересно, приходилось отвечать обстоятельно и подробно. Даша все время ерзала. Наверное, ей не терпелось самой порас-спросить старичков, но она не знала, с чего начать.

Клаша поглядывала на часы и на экран телевизора.

— Митрофаныч, сейчас президент будет говорить, готовься, — напомнила она.

— А я всегда готов! — напыжился он.

— Шампанское готовься открывать, — засмеялась Клаша.

Митрофаныч неловко взял бутылку, рассмотрел этикетку:

— Ишь ты, давно я их не открывал, баловство это. — Он покряхтел и начал осторожно снимать пробку.

Из телевизора послышался переливчатый бой курантов. Пробка вырвалась из бутылки, ударила в потолок. Старушки загомонили, потянулись с рюмками к шипящей пене.

Снова чокнулись, поздравили друг друга:

— С Новым годом!

— С новым счастьем! — Уселись.

— Вот и Новый год, — сказала Клаша, — что же, Митрофаныч, давай споем, что ли?

— Можно, — согласился он.

Я посмотрела на Дашку, она клевала носом.

«Вот и все, — подумала, — сейчас они споют „Ой, мороз, мороз“, потом еще что-нибудь, и разойдутся по домам. А мы пойдем спать».

— Что это молодежь приуныла? — внезапно спросил Митрофаныч.

— Нет, ничего, все нормально, — встрепенулась Дашка.

— Девочки, вы в клуб не пойдете, что ли? — поинтересовалась тетя Феня.

— И правда, — подхватила Натуся, — с нами небось скучно, пошли бы на гулянье-то.

— Куда? — не поняла Дашка.

— В местном клубе танцы устроили, — объяснила я. — Хочешь пойти?

— Я — как ты, — сказала Дашка.

— Какие девчонки нерешительные пошли, — посетовал Митрофаныч, — раньше-то, бывало, за уши от клуба не оттащишь, а теперь все манерные какие-то.

Старушки рассмеялись.

— Им одним боязно, — вступилась Натуся.

— Так мы проводим, — бодро заявил Митрофаныч. — Сейчас прямо и пойдем. Ну-ка, девочки, одеваться! Живо!

Он ловко тяпнул еще рюмку, вскинул баян на плечо.

— Орел! — пошутила Клаша.

— Кровь у них, у молодых, жидкая, — хорохорился дед. — Мы покрепче были.

Вскоре я и Дашка под предводительством компании бабушек и деда высыпали на ночную новогоднюю улицу. Кое-где во дворах запускали салюты, мигали огоньки гирлянд в окнах и на деревьях перед домами. Деревня праздновала.

Митрофаныч развернул гармошку.

— И-эх!

Цыганочка Аза, Аза,

Цыганочка черноглаза,

Цыганочка черная, ты мне погадай! —

гаркнул он на всю улицу.

Бабушки подхватили:

В роще моей

Пел соловей,

Спать не давал он теще моей.

В рощу пойду,

Убью соловья;

Спи теперь спокойно, теща моя!

Дашка прыснула, закрывая ладонями лицо.

Мы шли с музыкой и песнями, то и дело останавливались, поздравляли знакомых и незнакомых.