Рынок

Кай Гиллинджер, 2021

Что для вас значат вещи? Стоят ли они того, чтобы отдавать жизнь за них? Стоят ли они всех пролитых слез? Стоят ли они всех разрушенных жизней?

— Ну, чего ты стоишь, Тимош? Хватит уже смотреть на эти игрушки, пойдем! — окликал мальчика женский голос.

Он повернул голову и посмотрел на бабушку — она стояла в двух шагах от него и тянула ему руку, но в этом позыве была какая-то ненависть, как ему показалось, отчего он ещё больше, уже принципиально, не хотел к ней подходить (и уж, тем более, подавать руку), поэтому повернул голову обратно и продолжил разглядывать игрушечные фигурки. они были все такие разные — от обыкновенных солдатиков до различных странных монстров — каждая отличалась друг от друга, даже если изначально они казались ему абсолютно одинаковыми (даже солдатики — у кого нет пистолета, а у кого-то — их вовсе два), но больше всего ему понравился та фигурка странного человека в пиджаке и шляпе — его глаза будто бы отсвечивали такой едкой желтизной, а в руке его была презабавная трость, но в совокупности всё это выглядело настолько естественно, что среди всех фигурок — эта казалась самая обыкновенная; под ней висел ценник — "990 рублей". Это явно было дорого для его бабушки (для неё почти всё, что он просил, было дорого), поэтому он хотел хотя бы нас несколько секунд больбольше насмотреться на неё, чтобы затем рассказать это друзьям во дворе.

— Сколько можно тебя кричать? — бабушка схватила его за руку и повела дальше по рынку. — Ты уже такой взрослый, а думаешь о каких-то игрушках! Мы сюда не за этим пришли, ты сам это знаешь, тебе совсем скоро в школу, а у тебя даже рубахи самой дрянной нет! Видела бы тебя… — она замолкла и оглянулась на мальчишку, — Ну, и что ты молчишь как воды в рот набрал? Весь в своего отца, такой же…

Мальчик одернул руку и опустил голову — он не любил, когда бабушка говорила про его семью, а тем более — про отца. Толком она его не знала, а отзывалась практически всегда в негативном ключе, а хорошо лишь тогда, когда нужно было попрекнуть в чём-нибудь мальчика, приводя в пример его отца, для того чтобы Тим так и сделал; про мать же речь у неё заходила крайне редко, да и то, если и такое и случалось — то она тут же обрывала фразу или переключалась на другую тему по неизвестным причинам. Да и бабушкой она никакой и не была — лишь одно название, которое она выпросила у мальчишки, ибо ей не особо хотелось рассказывать о том, кто она и почему он с ней.

— Не дуйся на меня, я тебе зла не желаю, — спокойным, но до жути противным голосом сказала бабушка и пошла вперёд, не оглядываясь на внука, — нам ещё многое с тобой пережить придётся.

Конец ознакомительного фрагмента.