Чужая. Родная. Моя

Калина Горькая, 2019

Герои переживают большие разочарования и пытаются строить свою жизнь на осколках разбитых надежд и пустых желаний. В культурной столице почти невозможно встретить настоящую любовь. Но героиням это удается, правда, не сразу.

Лариса сидела на подоконнике. Медленно затягиваясь, и выпуская едкий дым. В проеме большого окна, её силуэт казался маленьким и хрупким. Она плотно поджала колени к груди, её плечи дрожали от рыданий. Ледяного цвета глаза, грустно уставились в даль. Короткая стрижка подчеркивала тонкую, длинную шею, делая её похожей на мальчика. Она только вернулась из дома малютки, где ей пришлось оставить своего новорожденного мальчика. Перед глазами стояла картина: она сидит в кабинете директора дома малютки, крепко обняв теплый кулек…

— Мамочка смелее, — говорила директор, — посмотрите, какой хорошенький мальчик. Разве можно такого отдавать?

— У меня нет денег, чтобы его кормить, я из-за него в институт не поступила… — лепетала Лариса.

— Предположим, в институт вы не поступили только из-за себя. — Сказала она, и в голосе послышались твердые нотки. — Ваш мальчик тут совершенно не причем…

— Как-же вы не понимаете, — оправдываясь воскликнула Лариса, — я в чужом городе. У меня нет денег, нет жилья. Что я с ним буду делать?

— Родители, у вас есть? — Спросила директор, чувствуя, что не может достучатся до девушки. — Кто-то, кто может помочь? Папа? Мама? Может, — предполагала она, и нотки надежды послышались в её голосе, — отец вашего ребенка?

— Нет, — твердо сказала Лариса. — Отец моего ребенка женат. — Она опустила голову и посмотрела на своего мальчика, — а мои родители, все равно домой меня не пустят с ребенком! Они отправили меня учиться. А я, вот… — и она показала головой на младенца и расплакалась.

— Хорошо, — сдалась директор, достав целую пачку бумаг, — если вы уверены в своем решении — заполняйте. — Она протянула бумаги и ручку.

Дрожащей рукой Лариса взяла ручку, и стала расписываться. Она читала и расписывалась, расписывалась. Пока не поняла, что больше никогда не увидит своего малыша. Подписав все бумаги, она крепко обняла и расцеловала его: в лобик, в носик, в каждую щечку. Горячий комок подступил к горлу, ей было трудно дышать. Слезы текли по красным щекам, когда она осознала, что навсегда отдала сына в чужие руки. Не помня себя, она добралась до дома подруги, которая её приютила. Они познакомились в университете, когда Лариса пыталась поступить. Людмила, так звали новоявленную подругу, пыталась поступить уже второй раз. Когда она завалила экзамены в первый раз, ей пришлось крутиться и выживать. Было тяжело, но необходимо скрывать от родителей правду, чтобы они ни в коем случае, не узнали, о её провале в институте. И нужно было решать самый важный вопрос, определиться с жильем. Родители Людмилы остались в небольшом Казачьем поселке. Она, совсем не хотела возвращаться, в эту глушь, к сплетням и разговорам, которым не было бы конца. Так как девушка не поступила — общежития ей не полагалось. Но она нашла выход: устроилась дворником в центральном отделении жилищной конторы. В то время дворникам и малярам жилищных кантор, давали служебные комнаты в коммуналках. Плюсом в этой работе было то, что люди в культурной столице, все-же не мусорили, а старались пользоваться урнами, которых было предостаточно. И Людмила, выйдя на работу в пять утра, в семь уже была свободна, как птица. Она быстро приспособилась и научилась пользоваться этими обстоятельствами. Еще утром, приходя с работы ложилась спать. К обеду, выспавшись, готовилась к вступительному экзамену. А вечером могла устроить небольшую тусовку, или пойти на свидание. Так пролетел её первый год в культурной столице. В этом году она поступала второй раз. Войдя в институт, она поднялась по лестнице, и оказалось в длинном коридоре. У экзаменационного кабинета она увидела девушку. Та, с закрытыми глазами, стояла у дверей, не смея войти. Хрупкая, тонкая, как тростиночка, с длинной светлой косой, вся съежилась. Она сразу понравилась Людмиле.

— Что твоя очередь? — Спросила Люда.

— Да, — тихо прошептала девушка, бледными губами, открывая глаза. Два ледяного цвета глаза, уставились на Людмилу. — Хочешь, я тебя пропущу? — Спросила она со слабой надеждой.

— Иди ты, я тебя здесь подожду, — сказала Людмила, ободряюще улыбаясь.

Пару минут спустя, девушка вышла из кабинета, со страшным выражением на лице. Присев на скамеечку, и закрыв лицо руками, она разрыдалась. Людмила молча, вошла следом. Холодок побежал по её спине. В большой аудитории сидела женщина, которую Людмила раньше уже видела. Это ей она пыталась сдать экзамены в прошлый раз. Профессор подняла глаза, выражение её лица изменилось.

— А-а, это вы? — Надменно, и как-бы удивляясь, спросила она, и тут же, с жестокой холодностью, отвечала, — поймите меня правильно. Вы, — и она показала фигу, и протянула её в нос Людмиле, — вы никогда не поступите на мой факультет! Никогда!! — С жаром проговорила она. — Вон пошла!

Людмила ничего не ответила, молча вышла из кабинета, плечи сами опустились, руки повисли плетьми. И тут она подняла глаза, и увидела, бесчувственную девушку, с которой она недавно разговаривала. Студенты окружили, и пытались привести её в чувства. Людмила достала из портфеля бутылку воды, подбежала к девушке, набрала полный рот воды, и спрыснула на её лицо. Та открыла глаза.

— Пойдем, — твердо сказала Людмила, беря её за локоток, — выйдем на воздух.

Они вышли, и сразу оказались в небольшом парке. Свежий воздух, тень огромных деревьев, легкий ветерок доносил свежесть фонтанов, которые на каждом углу освежали весенний Петербург. Девушке стало легче, она постепенно, начала приходить в себя.

— Люся. — Протянув руку быстро сказала Людмила.

— Лариса. — Слабым голосом ответила девушка.

— Что с тобой? — Спросила с любопытством, Людмила, внимательно вглядываясь, — ты больна?

— Нет, — тихо ответила Лариса, — сама не знаю.

— Давай сходим к врачу. — Твердо предложила Люда.

— Разве меня примут? — Неуверенно спросила Лариса, — Я, приезжая, — начала она объяснять, — поселилась у знакомой моей тети. Она меня впустила, пока я экзамен не сдам, и не перееду в общежитие. Но теперь я точно не смогу переехать. — И она снова расплакалась.

— Ну что-ты, не плач, — утешала её Люда, поглаживая по плечу, — вот я, точно никогда не поступлю! А все из-за него! — Воскликнула Люда, и в голосе у нее появились нотки ненависти.

— Из-за кого? — С любопытством тихо спросила Лариса, в её голосе послышалось оживление.

— Да из-за её мужа! Будь он неладен, старый козел! — Воскликнула Люда в сердцах.

— Что…? — Воскликнула Лариса оживленно, явно не ожидая такого поворота.

— Что? Что? — Передразнила её Люда, — я приехала сюда год назад, поступать. — Горячо начала свой рассказ Люда. — Как он мне признался позже, он меня приметил сразу, как я вошла в аудиторию. Свежая девочка из глубинки, угловатая, диковатая. Он любит таких. Урод. Пока я осматривалась, пытаясь найти информацию, куда идти, кому подавать документы. Он ко мне подошел, такой вежливый, все мне показал, рассказал. Что делать, когда и куда приходить, к кому. А потом, как будто невзначай, говорит: «Люсенька, голубушка, вы мне очень симпатичны. Мне хочется вам помочь. Давайте завтра встретимся. В это же время. Только не здесь.» Конечно, я пошла. Мне очень хотелось поступить! На следующий день, мы встретились. Он, пригласил меня к себе домой. И тут, он подошел ко мне очень близко, и стал шептать, что влюбился в меня с первого взгляда, что жить без меня не может, и, если, я сейчас не отвечу ему взаимностью, он покончит с собой. Он так был убедителен, так нежен со мной. Его шепот, и ласки очаровали меня, и я даже не заметила, как ему отдалась, на том же месте, где мы стояли. И все было замечательно. Я была на седьмом небе от счастья. Хоть и горела в адском огне, до того все было неприлично. Мы потеряли счет времени. Входная дверь открылась, и в комнату вошла его жена. И двери института, для меня, навсегда закрылись. Потому, что именно она принимает вступительные экзамены. И какие, я старания не прикладывала, какие слова не подбирала, сколько не говорила. Ничего уже не могло изменится. Она, униженная и оскорбленная, ничего не слышала и не видела, кроме своей обиды. А этот урод, ты представляешь? Как только она вошла, сразу переменился. Стал грубым. Мерзавец. Он, конечно стал перед ней оправдываться: «Это не то, что ты подумала, дорогая. Эта наглая девица, сама на мне повисла…» Она его жестом оборвала, и зло продолжила: «…и домой к нам, тоже она тебя привела, и в койку затащила?». И истошно начала кричать: «Вон! Пошли оба вон!», кричала она, сопровождая крики выбрасыванием нашей одежды, на лестницу. И обоих нас, почти голыми выставила на лестницу! Пришлось одеваться на лестничной площадке. Люди, проходящие мимо, ехидно улыбались, и бросали нам колкие замечания: «бесстыжие, совсем обнаглели». А он, как только натянул брюки, тут же достал из левого кармана несколько денежных бумажек, протянул их мне. Я просто была в шоке. Не стала брать эти деньги. Тогда он небрежно сказал: «Бери, не ломайся, ты была очень вкусная.» И сунув мне эти деньги в трусы брезгливо добавил: «проваливай!» Я тогда была в странном состоянии несколько дней, не могла ни пить ни есть, ни с людьми общаться. А тут еще, экзамен надо было сдавать. И когда, я пришла его сдавать, я увидела ту же картину, что и сегодня. То-то было моё удивление, когда наши глаза встретились. Я тогда, как и ты сегодня, вышла и рыдала не переставая. Пока жизнь не заставила меня, взять себя в руки, и жить дальше. Точнее, выживать. — Люда замолчала, и многозначительно посмотрела на Ларису. Та опустила глаза, избегая прямого взгляда. У Людмилы появилось слабое подозрение. — Ты что? — Спросила она, — ты что, молчишь?

— Да. — Просто ответила Лариса, вытирая слезы, и поднимая глаза на Люду, — да, — повторила она, — и я попала в такую историю…

— Вот козел! — Воскликнула Людмила, в сердцах, — так я и знала! Он со всеми так! Надо его проучить! — Щебетала она, в сердцах, — но сначала, — и она внимательно посмотрела на Ларису, — сходим к врачу!

Людмила помогла Ларисе попасть к врачу. Она подняла такой шум, и суматоху в регистратуре, что работница регистратуры от такого напора, вопросов лишних не задавала, и завела карточку на Ларису, приписав её на адрес Людмилы. Так Лариса получила консультацию врача, направление на анализы, и рекомендации. Как сказал врач: «вы просто переутомились, видимо, в связи со сдачей экзаменов, и одновременной потерей девственности». Конечно же, Людмила пригласила девушку жить к себе. Лариса зашла за вещами к подруге своей тети, соврала, что поступила и переезжает в общежитие. Комната в которой жили девушки, была небольшая, метров восемнадцать. Два окна, делали её светлой и уютной. Сразу за стеной, была кухня, куда и вышли девушки вдвоем. Поужинав кефиром с булочкой, они ждали, когда вскипятится чайник. Людмила присела на подоконник. Достав пачку сигарет, с надписью: «Ява», чиркнула спичку, и горящую поднесла к кончику сигареты, зажатой между зубов, затянула дым в себя и выпустила в наружу. Окутанная дымом посмотрела на Ларису.

Конец ознакомительного фрагмента.