Крым наш. Возвращение империи

Калле Книйвиля

Аннексия Крыма стала переломным моментом в послевоенной истории Европы, моментом, когда образ России на Западе бесповоротно изменился. Через полгода после аннексии автор книги посетил Крым, Киев и Москву. В своём расследовании он пытается, не отказываясь от своей собственной позиции, честно изложить точки зрения разных участников событий. «Крым наш. Возвращение империи» – неравнодушный, но ясный взгляд со стороны, который будет интересен и российским, и украинским читателям.

ВТОРЖЕНИЕ НИОТКУДА

Рано утром в пятницу 28 февраля 2014 года здание международного аэропорта в Симферополе в Крыму окружают пятьдесят вооруженных людей в зеленой форме без знаков различия. По словам очевидцев, эти люди приехали на трех российских военных грузовых автомобилях марки КамАЗ. На грузовиках отсутствуют номерные знаки. Мужчины, кажется, относятся к той же неопознанной, хорошо организованной группе, штурмовавшей накануне здания парламента и правительства Крыма.

После штурма «зеленые человечки» вывесили российский флаг над парламентом. В тот же день объявляется, что правительство Крыма отправлено в отставку. Новое правительство возглавляет Сергей Аксенов, лидер «Русского единства», маргинальной пророссийской партии. Но до сих пор никто не знает, кто такие «зеленые человечки».

Елена Механик с украинского телеканала «Интер» быстро добралась до аэропорта.

— Мы прибыли около трех часов ночи. Я была единственным журналистом, который решился подойти к одному из «зеленых человечков». Откуда вы? — спросила я. — Украина, Россия? Россия, — ответил мужчина.

Это могло бы стать новостью мирового значения. Но информация, которая быстро распространилась в украинских СМИ, была поставлена под сомнение международными агентствами новостей, поскольку российские власти настоятельно отрицали какое-либо вмешательство в события в Крыму. Целью было вызвать путаницу и как можно дольше сохранить видимость, что на самом деле речь идет о внутренних беспорядках, а не о российском вторжении, — говорит Фредрик Вестерлунд, аналитик из FOI, исследовательского института министерства обороны Швеции.

Тогда же Россия начала масштабные военные учения с северной стороны. Когда российские войска приблизились к Украине и создали очевидную угрозу на длинной наземной границе, правительство Украины в Киеве вряд ли могло сосредоточить свое внимание на Крыме. Замешательство возросло еще больше два дня спустя, 1 марта, когда Владимир Путин попросил и получил разрешение от российского парламента на использование российской армии на всей территории Украины в случае необходимости.

За три месяца до того в Киеве, столице Украины, начались массовые протестные акции, после того как президент Виктор Янукович в последний момент под давлением со стороны России кардинально изменил свое решение и приостановил давно запланированную договоренность о тесном сотрудничестве с Европейским Союзом. Но от Киева до Черного моря далеко. В Крыму все было тихо, и большинство не очень беспокоилось схватками в столице. Думали, что все образуется, как всегда. Но протестующие, которые заняли Майдан Незалежности в центре Киева, не отступают. Вследствие кровавых боев между милицией и протестующими сто человек погибло между 18 и 20 февраля, а 22 февраля президент Виктор Янукович бежит из столицы в Харьков в Восточной Украине. Оттуда он едет дальше в Крым, уже с помощью российских спецслужб, работающих сейчас на территории Украины. Там он остается несколько дней, пока по собственной просьбе не был тайком переправлен в Россию. Это позже рассказал его российский коллега Владимир Путин.

— Но тогда никто не знал, что происходит, — говорит крымскотатарский активист Эскендер Бариев, с которым я встречаюсь в Крыму через полгода после тех событий.

— Тогда все происходило очень быстро. Янукович сбежал, его разыскивала милиция. Пытались сделать так, чтобы жители здесь поверили, что в Киеве власть захватила фашистская хунта, фашисты сразу начнут массовую резню. Хотели всех убедить, что русскоязычное население находится под угрозой. А кто же им мог угрожать? Мы, крымские татары, конечно. Хотя очевидно, что такой угрозы не существовало. И по этой причине пророссийские группы уже 25 февраля начали выходить на митинги и требовать присоединения к России.

Журналист Арсен был репортером местной редакции украинской русскоязычной газеты «Сегодня» в Симферополе, когда начались пророссийские митинги в Крыму.

— Сначала их было немного, речь шла о нескольких сотнях, каких-то казаках и местных организациях. 25 февраля они пытались снять украинский герб со здания парламента, но не удалось. Они выкрикивали какие-то пророссийские лозунги, я точно не помню что. Это продолжалось до позднего вечера, я был там, чтобы написать репортаж о митинге, но наконец я ушел. А утром они снова собрались.

Ходили слухи, что парламент Крыма 26 февраля рассмотрит вопрос о независимости, что, как ожидалось, вскоре приведет к сближению с Россией. Сторонники и противники собрались вокруг здания парламента. Противниками были преимущественно крымские татары, и их было явно больше, чем сторонников, хотя пророссийские группы подвозились автобусами из Севастополя. Одним из проукраинских участников митинга была Лиза Богуцкая, которая после аннексии была вынуждена покинуть Крым.

— Сначала было довольно спокойно, хотя там было множество людей. Без сомнения, было пять тысяч крымских татар. И начали прибывать автобусы из Севастополя. То, что они прибывали оттуда, было очевидно, потому что это было написано на многих автобусах. Людей с пророссийской ориентацией было, возможно, около тысячи. Нас, выступавших за Украину, было, вероятно, в пять раз больше. Милиционеры сначала стояли между группами, но вдруг они исчезли. Потом кто-то сбил папаху с головы какого-то казака, кто-то выдернул флаг с другой стороны, и возникла потасовка.

По словам журналиста Арсена, протестующих было больше.

— Я думаю, что всего там было по крайней мере десять тысяч человек. Они начали толкаться там, по центру, где стояли казаки. Было очень тесно, мы еле могли поворачиваться. Наконец крымские татары оттеснили казаков и побежали к зданию парламента. Но тогда вышел Рефат Чубаров, остановил их и сказал, что они поступают неправильно.

Рефат Чубаров — председатель Меджлиса, главной организации крымских татар. В феврале 2014 году он был также членом местного парламента в Крыму. Теперь российские власти выслали его — он не имеет права въезжать в Крым.

Председатель парламента Владимир Константинов, который в то время еще представлял украинскую Партию регионов, также сообщил, что парламент не будет обсуждать независимость Крыма.

— Все успокоились и пошли домой. Думали, что победили. Они в это верили. Но на следующий день появились военные, и уже никто больше не решался выходить, — говорит Арсен.

Эсма Аджиева — крымскотатарский врач. До аннексии она работала координатором международных проектов по совершенствованию ухода за новорожденными и роженицами в Крыму. Теперь проектов больше нет, потому что Крым считается оккупированной территорией. Сама она поселилась в Киеве. А в конце февраля она была в центре событий.

— Я знаю многих врачей в Крыму, по моей работе следовало знать все актуальные события в области здравоохранения. И одна из моих знакомых дежурила в карете скорой помощи во время большого митинга у здания парламента. Она рассказывала, что это было ужасно, у них было четыре машины скорой помощи, но только две рации. А мобильные телефоны не работали, они не могли связаться с диспетчерской.

Один пожилой крымский татарин умер от сердечного приступа во время митинга. Женщина с пророссийской группы упала, была затоптана толпой и травмирована так серьезно, что умерла в больнице.

На следующее утро Эсма Аджиева пыталась попасть к крымскому министру здравоохранения, с которым она разговаривала после митинга.

— Мы договорились о встрече утром. Я почти не спала в ту ночь. Когда я позвонила ему утром, он сказал, что он не в министерстве, что кто-то штурмовал дом правительства. Он не хотел сообщать, где он находится. Позже я узнала, что он сразу же покинул Крым и уехал в Киев.

В предыдущие дни говорилось о передвижении российских войск в Крыму, но все равно все были удивлены, когда пятьдесят тяжеловооруженных мужчин в зеленой форме без знаков различия в четыре утра в четверг 27 февраля захватили здания парламента и правительства, вывесив российские флаги.

По словам Фредрика Вестерлунда из FOI, сейчас можно относительно уверенно сказать, что здание парламента штурмовал спецназ российской военной службы безопасности ГРУ. Среди людей в зеленой форме были также отряды элитных войск российской армии.

— У них были немного разные задачи. Здания политического и военного руководства Крыма штурмовал, прежде всего, спецназ ГРУ, тогда как те, что окружали военные базы и устанавливали блокпосты, в том числе на перешейке между материком и Крымом, как мы понимаем, были, прежде всего, элитными войсками российской армии, состоящими из десантных отрядов и морской пехоты.

Спецназ ГРУ использовался для штурмов, потому что был обучен захватывать здания с как можно меньшим количеством жертв, — объясняет Фредрик Вестерлунд. — Российские военные также пользовались поддержкой местных и приезжих неформальных вооруженных формирований, в том числе групп российских казаков, националистов в форме, которые считают себя потомками исторических казаков, преимущественно с южной России. Цель состояла в том, чтобы создать видимость, что это локальные, спонтанные события.

— В этом им удалось создать достаточную неопределенность, чтобы можно было с какой-то уверенностью отрицать, что это российские войска. Милиционеры размещались как прикрытие между российскими солдатами и местным населением. Тогда и журналистам было трудно определить, что это за солдаты на самом деле.

Таким образом, через несколько часов после штурма премьер-министр Крыма Анатолий Могилев узнал, что он и все его правительство отправлены в отставку парламентом, который, согласно сообщениям, собрался в захваченном здании. Также сообщалось, что 25 мая парламент решил провести референдум по расширению автономии Крыма. Но что происходило на самом деле в здании, захваченном неизвестными войсками, вряд ли кто-то мог знать. Все телефонные линии в здании были повреждены, телефоны парламентариев были изъяты, когда они зашли в здание парламента, и ни один журналист не был туда допущен. Невозможно знать наверняка, сколько из ста членов парламента присутствовало, но, как можно предположить, их было меньше, чем те пятьдесят, которые необходимы для кворума в соответствии с законом.

Лиза Богуцкая села в свою автомашину и поехала к центру, как только услышала о штурме парламента.

— Я увидела, что здание парламента оцеплено. Это была не милиция, а люди в военной форме без знаков различия. Много людей. Они не позволяли никому подходить.

Репортер Татьяна Курманова работала в Центре исследовательской журналистики в Симферополе и была разбужена информацией о штурме парламента в пять часов утра.

— Мы немедленно отправились туда, мы были первыми на месте и стояли там, снимая, весь день. Так что мы могли видеть парламентариев, пришедших туда. Их не могло быть больше пятнадцати, потому что другой дорогой они не могли попасть. Так что очевидно, что все, что там происходило, было абсолютно незаконным.

Российский националист Игорь Гиркин, больше известный под своим военным прозвищем Игорь Стрелков, участвовал в так называемых отрядах самообороны Крыма в конце февраля. Потом он рассказывал в телевизионном интервью, что его отряды сгоняли вялых парламентариев в захваченное здание парламента, чтобы отправить крымское правительство в отставку и принять новое:

— Я, к сожалению, не видел никакой поддержки со стороны руководящих органов в Симферополе, где я оказался. Их не было видно. Отряды самообороны собрали парламентариев и затолкали их в зал заседаний, чтобы они голосовали. Я возглавлял одну из групп, я все видел собственными глазами.

Тележурналистка Елена Механик, которая вскоре подойдет к «зелёным человечкам» возле аэропорта, ехала в Крым ночным поездом из Киева в среду вечером 26 февраля.

— Я поехала сразу после большого митинга возле парламента, но когда я села в поезд, я еще не знала, насколько серьезным все окажется. Когда мы ехали, я позвонила в пресс-службу парламента, я всех их знаю, и мы договорились, что в четверг нам позволят снимать внутри в здании парламента. Когда мы утром пришли, я перезвонила. Тогда они сказали, что не могут попасть на свое рабочее место, что произошло что-то непонятное, что вооруженные люди захватили здание. Больше они ничего не знали. Мы, разумеется, сразу же принялись за работу и снимали все происходящее.

Елена Механик хотела сама сообщить о событиях в Крыму, потому что она родом оттуда, и потому что ее 12-летняя дочь тогда еще жила у ее родителей в Симферополе, где училась в украиноязычной школе.

— Это была самая большая украиноязычная школа в Крыму. Теперь она уже, конечно, не украинская. Как только все это началось, мы решили, что дочь останется дома, мы боялись, что могут быть провокации против украиноязычной школы.

Елена Механик и ее телевизионная команда работали в Крыму десять дней, чтобы документировать события. Она жила дома с родителями, другие члены команды — в гостинице. Они снимали одетых в зеленое солдат, когда те захватывали аэропорты и окружали украинские военные базы. Они сообщали также о большой украинской авиабазе Бельбек в окрестностях Севастополя, где Юлий Мамчур, командир авиабазы, со своим невооруженным отрядом шел против зеленых военных, стреляющих в воздух. Драматические телевизионные изображения с Бельбека распространились по всему миру.

Возле украинской военной базы в Феодосии в юго-восточной части Крыма впервые напали на ее команду.

— Когда мы прибыли к базе, мы увидели, что возле нее проходит пророссийский митинг. Они не давали нам подойти, они увидели, что мы с украинского канала. Они начали толкать нас, забрали мой микрофон. Когда я увидела, что казаки пытаются куда-то отвести нашего оператора, я начала снимать на телефон. Затем они забрали и телефон. Но в тот раз мы выкрутились.

В субботу 1 марта новый глава Крыма Сергей Аксенов в письме Владимиру Путину формально попросил российской помощи, чтобы «сохранить мир» на полуострове. В тот же день Путин попросил разрешение российского парламента на использование российской армии на территории Украины. Верхняя палата парламента дала свое разрешение на срочно созванном заседании уже в тот же вечер.

А несколько дней спустя начались перевозки российских военных и военного оснащения через пятикилометровый Керченский пролив на восточном краю Крыма. Но официально Россия и дальше не признавала, что люди в зеленой форме без знаков различия на самом деле являются российскими войсками, и журналисты, пытающиеся снять вторжение, не были желанными гостями. Одним из них была Ирина Седова, работающая тогда на местной радиостанции «Керчь ФM».

— Я разговаривала с солдатами. Они получили информацию, что их повезут на обучение в Новороссийск на российской стороне, но вместо этого их отправили через пролив в Крым. Мы снимали все, паромная переправа в Керчи была действительно важным местом введения российских войск. И когда мы снимали, казаки подходили к нам и угрожали, они даже угрожали оружием, но мы все равно снимали через окна автомобиля. Затем, когда я разговаривала с украинскими пограничниками, они говорили, что командование в Симферополе приказало им замкнуть оружие. Через несколько часов вооруженные казаки подбежали и поставили их к стене. С ними были «зеленые человечки». А потом начали перевозить военную технику из России.

Украинская армия имела базу с 400 военными в Керчи, но они ничего не сделали, — говорит Ирина Седова.

— Я разговаривала с ними довольно много, потому что я делала объезды с волонтерами, которые раздавали им экипировку. Если бы они получили приказ, они могли бы заблокировать паромную переправу, когда началась перевозка российских войск. Но никаких приказов не поступало, а мы сами не могли начинать войну, — говорили они. Позже, когда стали поступать целые конвои, уже не было смысла, ведь что 400 военных могут сделать против такого количества? Так что они оставили базу и уехали.

Российские войска завозились не только через паромную переправу в Керчи, — рассказывает Фредрик Вестерлунд.

— Все отряды, которые они использовали, прибыли извне, кроме флота и одного из элитных отрядов. В Крыму был один российский отряд морской пехоты, который использовали. Кроме того, ввозили войска на самолете в аэропорт Гвардейское под Симферополем и кораблями в Севастополь. В начале марта начинают завозить регулярные российские войска через Керчь. А те, которые уже доставлены на место, владеют ситуацией, но их мало, чтобы можно было сопротивляться, если бы украинские отряды решили сделать что-то серьезное.

Отсутствует точная информация о количестве российских войск в Крыму на том этапе, но, вероятно, речь шла сначала о нескольких сотнях, а в конце февраля, возможно, о двух тысячах солдат. Когда регулярные войска начали вливаться в течение второй недели марта, их число увеличилось на одну или две тысячи, возможно, немного больше. Россия ввезла также боевые вертолеты, которые демонстративно летали над еще не сдавшимися украинскими военными базами.

За первую неделю марта телевизионной команде Елены Механик удалось посетить несколько украинских военных баз в Крыму, взять интервью у военных и задокументировать, как одна за другой забирались базы. Но украинские журналисты больше не были желанными гостями в Крыму, и 7 марта на команду снова напали, на этот раз возле базы противовоздушной обороны под Севастополем.

— Там работало много женщин, и я планировала сделать репортаж о женском празднике 8 Марта. Мы были первыми журналистами, которых вообще туда пустили, потому что база секретная, огромный подземный бункер. Они контролировали воздушное пространство над всем Черным морем и северное направление до самого Николаева.

Телевизионную команду впустили, и женщины-военные рассказывали, как это работать в подземном бункере, когда ситуация на земной поверхности неуправляема. Получился хороший репортаж о женском празднике, — считала Елена Механик.

— Мы уже уехали оттуда, было, пожалуй, восемь вечера. И тогда командир базы звонит и просит вернуться. Они сейчас штурмуют нас, — говорит он. Конечно, мы возвращаемся, — отвечаю, потому что не могла догадаться, что из этого получится.

Поскольку большинство украинских журналистов находилось в Симферополе, на 80-километровом расстоянии, команда Елены Механик прибыла первой, вместе с другой командой ее канала «Интер», уже находящейся в Севастополе. Последующие события были кошмаром, что наводит на мысль о романе «Остров Крым» Василия Аксенова 1981 года.

В романе Крым из-за капризов истории никогда не стал частью Советского Союза. После Гражданской войны в России Белая армия забаррикадировалась в Крыму, который в книге не полуостров, а остров. Там успешно развивалась рыночная экономика с процветающей демократией и свободной прессой. Но крымчане недовольны, они тоскуют по лону своей великой родины, они голосуют за воссоединение с Советским Союзом — и тогда могут в прямом эфире следить за тем, как советская армия входит в Крым и разбивает оснащение телевизионных репортеров, пока трансляция внезапно не прерывается.

— Мы начали снимать двумя камерами. И, кроме того, у меня была такая миниатюрная камера, как спичечный коробок. Я получила ее от нашего оператора. Он сказал, чтобы я снимала ею, если что-то случится. Они протаранили ворота огромным армейским грузовиком. Шестьдесят российских солдат перелезли через стену. Но тогда на них была еще форма без знаков различия. Они окружили всю базу и взяли в плен командира. Все женщины-военные, у которых мы раньше брали интервью, были теперь заперты в бункере. Мы стояли снаружи и снимали.

Штурм сумел снять только канал Елены Механик, это произошло, прежде чем другие журналисты добрались до места происшествия. И когда они снимали, автомашиной приехали две женщины.

— Они сказали, что они местные жители и потребовали, чтобы мы уехали. Ничего здесь не происходит, — сказали они.

Оператор ответил, что на самом деле события происходят, и показал женщинам, что ему удалось снять весь штурм базы. Женщины резко повернулись, запрыгнули в свою машину и скрылись.

— Нам надо позвонить, — сказала одна из них другой. Тогда я не думала об этом, но позже поняла, куда они звонили.

Через пятнадцать минут появились четыре автомобиля с крепкими мужчинами в масках. Некоторые были одеты в камуфляжную форму, другие — в спортивную одежду, но на всех были балаклавы, — говорит Елена Механик.

— На одной из машин было написано что-то вроде «Нет фашизму». Эти мужчины в масках немного понаблюдали, чем все занимаются, и, кажется, пытались выведать, что нам удалось снять. И вот вдруг они начали избивать журналистов, жестоко и целенаправленно. Мой оператор потерял пять зубов. Я стояла там будто парализованная, но меня спас греческий журналист Костас Онисенко. Он втолкнул меня в нашу машину.

— Мы ехали как можно быстрее. И мы позвонили нашему другому водителю и предупредили его, чтобы он не возвращался туда, а попытался спрятаться где-то в Севастополе. Поскольку была еще одна проблема: блокпосты на выездах из Севастополя. Там стояли казаки и обычные работники автоинспекции, а также самые разнообразные странные люди. Сепаратисты, я имею в виду. Во всяком случае, мы поехали, но через несколько минут мы заметили, что кто-то за нами едет следом. Мы пытались оторваться, но не сумели.

Был поздний вечер, и было темно. В безлюдном месте преследователи догнали машину телевизионной команды, одна машина перегородила дорогу, и выскочили люди в масках.

— У меня была видеокамера на груди. Один из мужчин резко открыл дверцу, потянул к себе камеру и начал крушить ее об автомобиль. Он бил, пока не остались одни обломки. Мы кричали водителю, чтобы он трогался, и нам удалось проехать еще немного. Все время звонил мой телефон. Мне до этого удалось дозвониться до журналистки из канала ATR, рассказать, что нас нападают, и предупредить ее, чтобы они не посылали туда своих журналистов.

Журналистка из крымскотатарского канала ATR в свою очередь предупредила других коллег о нападении на журналистов, и теперь на Елену Механик охотится также редактор популярной программы актуальных событий на украинском телевидении, чтобы она приняла участие в прямом эфире. Руководителю программы Шустеру всегда удается собрать самых актуальных лиц в своей передаче, и именно сейчас новый глава Крыма Сергей Аксенов на прямой связи из Симферополя. Он только что объяснил всей Украине, что в Крыму все спокойно — и в то же время начинает поступать информация о насильственном нападении на журналистов там, возле украинской военной базы, которую штурмуют.

— Я кричу в телефон, что не могу принять участие ни в каком прямом эфире, что кто-то преследует нас, что они отрезали дорогу, и это может закончиться ужасно. Именно тогда я вижу, что автомашины остановились возле нас, так что я заканчиваю разговор и выключаю звук в телефоне. Я запихиваю его за пазуху, а вместе с ним маленькую камеру. Те мужчины выходят из своих машин и начинают бить по нашему автомобилю палками. Они бьют изо всех сил, я чувствую, как машина будто коробится при каждом ударе. Я понимаю, что сейчас случится что-то ужасное.

Напавшие резко открывают дверцу автомобиля и вытягивают мужчин, только Елена Механик продолжает оставаться на заднем сиденье. Она не решается больше выглядывать наружу, она главным образом вперяет взгляд вниз, но слышит, что начинают бить коллег. В то же время телефон вибрирует за пазухой.

— Мне надо было бы выключить его целиком, а не только звук. Теперь каждый пытается дозвониться ко мне, потому что меня упоминали в программе Савика Шустера. И моя мать, сидевшая перед телевизором в Симферополе с моей дочерью, вся в истерике, потому что как-то неправильно поняла то, что было сказано об отрезанной дороге. А я очень боюсь, что эти люди в масках услышат вибрирование телефона, поэтому держу руку на груди и делаю вид, что закашлялась.

Когда Елена Механик тайком выглядывает наружу, она видит, что греческий журналист Костас Онисенко лежит на земле и истекает кровью. Напавшие все еще бьют других и все время кричат, чтобы украинские журналисты никогда не возвращались в Севастополь.

— Потом они начали собирать наши вещи, все наше оборудование. Меня не трогали, но взяли мою сумочку, высыпали содержимое и забрали все: все карты памяти и SIM-карты, и USB-флешки. Но самое важное я сняла миниатюрной камерой, которую спрятала за пазухой. Я сидела там, на заднем сиденье, вытаращив глаза, они копаются в моем кошельке, тычут им мне в лицо и спрашивают, почему там так много карт. Достаточно идиотские вопросы. На украинских военных базах, которые мы посещали, солдаты подарили мне форменные нарукавные знаки. Когда они находят знаки, то это как будто показали красный флаг быку, они начинают орать, как сумасшедшие. Затем они находят мой внутренний паспорт с регистрацией в Крыму. Теперь мы знаем, где ты живешь, — говорят они и начинают разглагольствовать о том, что могут сделать с членами моей семьи.

В то же время новый глава Крыма Сергей Аксенов на телевидении повторяет, что в Крыму все спокойно, он уже позвонил, и его проинформировали, что отряды самообороны никому не угрожают, и никакого штурма бункера противовоздушной обороны под Севастополем нет.

Украинские общенациональные телеканалы уже отключены в Крыму, поэтому, чтобы крымчане могли увидеть программу Савика Шустера, она в тот вечер также транслировалась крымскотатарским каналом ATR, «единственным украинским каналом, оставшимся в Крыму», — как говорит Шустер в начале передачи.

Шустер всегда говорит по-русски на телевидении, но его программа — это нечто иное, чем так называемые дискуссионные программы на российском телевидении, где ни у кого нет права усомниться в мудрости государственного руководства. Последний раз крымчане смогут увидеть программу, в которой сторонники присоединения Крыма к России и те, которые хотят, чтобы Крым остался в составе Украины, кричат в рот друг другу, но время от времени также дискутируют почти цивилизованно. Сотрудники Шустера сделали представительный отбор крымчан и пригласили их в студию в Киеве, чтобы они сказали в прямом эфире, что они думают.

— Даже для разводов существуют правила. Если мы хотим разъединиться, мы должны стараться делать это цивилизованно, — говорит Савик Шустер в камеру, а потом улыбается немного смущенно, когда его гости в телестудии не могут придерживаться нормального тона диалога.

Тем временем продолжается избиение журналистов возле автомашины в Севастополе, где Елена Механик сидит и дрожит от страха.

— Они разбили все камеры, они забрали все наши документы и карты памяти. Я слышала выстрелы, и тела забрасывали в багажники. Я не знаю, что происходит, потому что одновременно кто-то светит мне в лицо и допрашивает меня. Но потом кто-то звонит одному из этих мужчин, и вдруг они успокаиваются, бросают нам ключи от машины и говорят, что мы можем ехать. Это было так, словно телефонный звонок раздался из параллельной вселенной, я не знаю, кто позвонил, но, наверное, кто-то, кто смотрел программу Шустера, где принимал участие Аксенов.

Те, которые еще не лежали в багажнике, сломя голову сели в машину и уехали. Когда они уже были на некотором расстоянии от нападавших, они остановились, чтобы посмотреть, как чувствуют себя два человека, которые лежат в багажнике. Они живы. Пули в них не попали, нападавшие, кажется, стреляли в воздух, чтобы запугать. Но ужас не прошел, побитая автомашина, по-прежнему находилась между блокпостами сепаратистов.

— Когда мы приезжаем к блокпосту, нас, разумеется, останавливают. Там стоят казаки и люди в зеленой форме, а также обычные работники автоинспекции. Для меня милиционеры всегда означали закон и порядок, так что я делаю несколько шагов в направлении к этому работнику автоинспекции — и он смеется мне прямо в лицо.

Оказалось, что все на блокпосту уже знали, что произошло.

— Все казалось театром абсурда. Они сделали вид, что обеспокоены, и спросили, случилось ли с нами что-то, но было совершенно ясно, что они только смеются над нами. Нет, нет, все в порядке, — заверили мои коллеги, хотя они были залиты кровью.

Автомобиль еще раз обыскали, и теперь избитые журналисты могут свободно ехать в направлении Симферополя.

На следующий день, после того как Елена Механик получила несколько странных телефонных звонков и после того как неизвестная машина появилась у дома ее родителей, вся группа решает оставить Крым как можно быстрее. Но нападавшие украли все паспорта, и видимые раны избитых журналистов, несомненно, привлекли бы внимание на новых пограничных пунктах контроля сепаратистов.

— Наша телекомпания помогла им вылететь из Крыма без документов. Они уехали в тот же день. Я не могла поехать с ними, я должна была вывезти также дочь и родителей. У них были паспорта, а у меня не было. Мы взяли только самые необходимые вещи, мы были как настоящие беженцы, когда заняли спальное купе. Проводницей была украинская женщина, которая хорошо понимала, что происходит. Она сказала, что перед отправлением поезда из Севастополя какие-то люди искали журналистов, заставляли пассажиров раздеваться и рылись во всех чемоданах.

8 марта, когда Елена Механик оставила Крым со своей семьей, контроль киевского поезда еще был нерегулярным, и она надеялась на успех.

— Но я все еще боялась, что та «самооборона» войдет в поезд в Джанкое, непосредственно перед границей, и меня от этого бросало в дрожь. Я ждала только, чтобы мы переехали перешеек, чтобы мы достигли материковой земли, чтобы я могла почувствовать себя в безопасности. И когда мы наконец были там, у меня потекли слезы. До того как все произошло, я не могла плакать. Я ничего не чувствовала, просто текли слезы.

Через восемь дней, 16 марта, новая власть в Крыму организовала свой референдум, который с молниеносной скоростью провели на два месяца раньше, чем объявили. На официальных афишах Украина изображалась как нацистская Германия. Согласно официальным результатом, 97 процентов проголосовало за присоединение к России. Для тех, кто был другого мнения, самым мудрым было молчать. На следующий день после голосования нашли тело Решата Аметова, крымского татарина, которого «самооборона» вывезла двумя неделями ранее, когда он участвовал в митинге против российской оккупации. На его теле были следы пыток.

18 марта Владимир Путин выступил со своей исторической речью перед обеими палатами российского парламента и провозгласил, что Крым принят в состав Российской Федерации.

Будто по тайному сигналу парламентарии неоднократно вставали, аплодировали и скандировали: «Россия! Россия!». Церемония завершилась подписанием соглашения с представителями новой пророссийской власти Крыма под аккомпанемент российского гимна, старой советской мелодии, которую Путин вновь вернул в первый год своего правления.

Хотя многие детали аннексии Крыма остаются неизвестными, очевидно, гладко проведенная масштабная военная операция России была запланирована задолго до этого. Когда ситуация в столице Украины в конце февраля 2014 года вдруг стала хаотичной и в течение нескольких дней было непонятно, у кого власть, российские правители воспользовались возможностью и осуществили свой план.