Дневник казачки

Капитан Зельтц

Воспоминания терской казачки о периоде Гражданской Войны и становлении Советской Власти на Тереке. О жизни, быте и судьбах терских казаков.

ДНЕВНИК КАЗАЧКИ

ПРОПОРЦИИ И ДЕФОЛТЫ

Мне очень грустно вспоминать всё это. Какие же сейчас счастливые дети! Как рассказать им, каким было наше детство, в котором был голод, холод и когда всё твоё имущество — это твои вши? Не было у нас ни огня, ни мыла, ни соли, ни еды никакой, а только земляная хата. И негде взять соломы, чтобы постелить на голую землю, на которой мы спали. И нечем растопить печь. Осталось у нас только старое одеяло, одно на всех, и каждый тянул его на себя.

Мы — это я, трое братишек и мама. Отец ушёл на войну в 1915 году.

Был 1918 год.

Мне тогда было 12, а братишки все были моложе: 7, 5 и 3 годика.

ЦЕНА МИЛОСЕРДИЯ

Я начала работать, когда училась в 3-м классе. И тогда пришлось мне бросить школу.

Надо было зарабатывать на еду себе и братишкам. С 1917 вся наша жизнь перевернулась с ног на голову! Суматоха, безвластие, голод, война, болезни, смерть! Одни наступают, потом отступают. Другие наступают, потом отступают! В станице начался повальный тиф. Тут как раз пришли белогвардейцы. Красноармейцы ушли, оставив своих раненых и больных в школе.

Белые всех этих больных и раненых начали казнить-убивать.

Одна женщина из красного отряда сумела сбежать из школы и спряталась в пустой соседней хате, да соседи пришли и выгнали её оттуда. Не все станичники красных обожали. Да ещё тётка эта видать больная была.

На свою беду, наш отец встретил её на улице, и привёл к нам. Тогда у нас дом ещё был в порядке. Мама помыла эту больную, отпаивала её чаем, выстирала все её вещи. Тётка скоро поправилась и ушла. А сразу после этого мама свалилась с тифом. У неё шпарила температура и она бредила. И тут же папа заболел, а потом и я. А братишки — ребятишки спали отдельно, на печи, и не заразились.

Папа только что вернулся с Германской Войны. Целых три года мы его не видели, мама управлялась по хозяйству одна. Была у нас корова, была земля, вот только пахать её было некому. Без лошади ни пахать ни сеять невозможно. Но мама у нас была мастерица на все руки.

Она научилась сама очень хорошо шить и шила на заказ. А вместо платы нашу землю пахали и засеивали. А потом нужно было хлеб скосить, собрать и обмолотить. А потом свезти зерно на мельницу и вернуться с мукой. Так маме приходилось шить и день и ночь, при свете керосиновой лампы-коптилки. От такой лампы света мало, но зато черный дым оседал на потолке и на всех вещах.

И вот когда папа вернулся, ему пришлось устроиться рабочим на нефтяные промыслы, чтобы заработать на лошадку. А ещё он мечтал купить фургон, и объехать на нём весь свет.

Тем временем, у нас стало уже три коровки, да ещё бычок. И тогда папа продал одну корову и бычка, добавил «нефтяные деньги» и смог купить лошадку! А потом — ещё лошадку и фургон! И у нас получилось целое хозяйство! И жизнь стала налаживаться! Мы с братом снова начали ходить в школу, но тут я схватила малярию. И меня трясло так, что я боялась, что у меня вылетят все зубы.

Папа с мамой сами сложили стену вокруг нашего хозяйства — из глины и хвороста. К 1919 году у нас была уже саманная тёплая хата.

Но тут опять начались неприятности. Братишка, которому было семь, пас коров, да и проспал — коров угнали чеченцы. Хорошо, что его самого не угнали. И это не шутка.

И отцу пришлось опять продать бычка и жеребёночка и купить корову — без коровы крестьянам не выжить.