Портрет моего мужа

Карина Демина, 2019

Когда-то Мар был молод, красив и амбициозен, а я – в достаточной мере наивна, чтобы поверить в любовь наследника древнего рода к простой нейте. Поверить. Довериться. И бежать, потому что, как оказалось, заключить брак куда проще, чем его расторгнуть. Прошло пятнадцать лет. И вот теперь Мар, любимец короны и самый молодой канцлер в истории королевства, вновь на пороге моего дома. Что ему нужно? Мелочь, всего-то сыграть в примирение, а заодно найти того, кто желает смерти моего дорогого супруга. Всего-то месяц в его родовом поместье, среди любящих родственников, и я, наконец, получу долгожданную свободу. Если верить Мару. Но я точно знаю: Мару верить нельзя.

Глава 14

Остров Ольс сверху казался крохотной бусиной на сизом полотнище моря. Цеппелин поднимался медленно, будто позволяя мне смириться с мыслью, что вернусь сюда я не скоро.

Месяц.

Это ведь недолго, верно?

И клятва принесена, сала Терес сам ее составлял, а ему я верила. И он сказал, что мне, пожалуй, будет полезно, а если уж Мар вздумает дурить, то упокоить покойника всяко проще, нежели человека живого. Мне всего-то надобно, что знак подать.

Я вцепилась в сумочку обеими руками.

Было ли страшно?

Было.

Я все-таки сроднилась с Ольсом за эти годы, а теперь… вон обрыв и красные скалы, к которым лодки крадутся осторожно, зная, что скальная подошва протянулась далеко в море, и острые пики рифов прорастают на ней цветами капризной Эйры.

Вон зелень пологого южного берега, такая нарядная, несмотря на осень.

И север, с которого тянет туманом.

Лодки.

Лодчонки. Снуют муравьями, ткут нити тайных путей…

— Волнуешься? — Мар появился за плечом, и сумочка моя дернулась. Все же Этне мой почти бывший муж активно не нравился. Я положила на сумочку ладонь.

— Волнуюсь. Все же… не каждый день тебя будут убивать.

— Не переживай, это только в первый раз страшно. Потом как-то привыкаешь даже…

— Как-то не хочется мне к такому привыкать.

Мар пожал плечами и отвернулся. Молчал он довольно долго, явно испытывая некоторое стеснение, и я даже знала, отчего: смотрелись мы нелепо. Он в роскошном костюме, сшитом на заказ, а потому идеальном от ниток до костяных пуговиц, и я в платье, тоже шитом и почти на заказ — на острове иных не было — только из грубоватой плотной ткани.

Бурое.

И сине-желтые узоры лишь удивительным образом подчеркивают общую его невзрачность. Кожаный пояс с заклепками. Несколько кошельков, с него свисающих, и отнюдь не все для денег.

Короткие волосы.

Темная обветренная кожа. На руках кожа и вовсе потрескалась. На ночь я смазывала ее китовым жиром, но трещины не спешили заживать.

— Мне нужно будет выходить в свет? — уточнила я на всякий случай.

— Если ты того хочешь.

Не знаю. Я сунула палец в рот и мысленно отругала себя за дурную привычку грызть ногти. В свете этого точно не поймут. Но… волосы можно отрастить, пусть и не косу до пояса, но сделать чуть длиннее… я ведь не собираюсь работать там?

Или собираюсь?

С кожей поработают. Гардероб… да, сейчас меня в приличный дом и служанкой не возьмут, не говоря уже о жене. Или сумасшедшим позволено? С другой стороны, даже если я неделю в салонах проведу, более благородной мне не стать. Они давно уже составили свое мнение, и длина волос на него никак не повлияет.

— Ты спешишь? — уточнила я.

Мар кивнул.

— Стало быть, сойдет… потом… думаю, у тебя в поместье найдется кто-нибудь, кто поможет разобраться с этим, — я почесала щеку.

Соль и вправду въедалась в кожу.

— Знаешь… — Мар окинул меня насмешливым взглядом. — Ты права… пожалуй, так будет даже лучше… только, Эгле… прошу лишь… постарайся держать себя в руках. Я знаю, что мои родные далеко не всегда приятны в общении и порой выводят из себя. Но… просто постарайся продержаться.

— Месяц?

Уже чуть меньше, но…

— Месяц, — подтвердил Мар.

— А ты… — я постучала пальцем по стеклу, за которым проплывали рыхлые облака. — Не хочешь рассказать, кого подозреваешь сам?

— В том-то и дело… — Мар отвернулся от окна. — Я… не хочу никого подозревать. Я был бы рад получить иное объяснение… любое иное объяснение.

Но логика убивала надежду.

Бывает.

* * *

…мы прибыли ближе к вечеру. Помню темное, какое-то бархатистое небо с россыпью мелких, в полтора карата, звезд. Луну, что повисла над морскою гладью, явно любуясь собственным отражением. И тень цеппелина на воде.

Быстрый.

И надежный.

Почти бесшумный. Комфортный… и чем дальше, тем меньше хотелось покидать свою каюту.

— Справимся? — поинтересовалась я. И темные жвалы щелкнули, выражая согласие. — Веди себя хорошо и постарайся лишний раз не попадаться на глаза…

Нет, у меня имелся паспорт, благо, империя запустила производство големов-спутников, тех самых собачек и кошечек, способных ходить, лаять и выполнять простейшие команды. Впрочем, игрушки эти — не могла же я пройти мимо такой новинки — были на диво примитивны, хотя по словам салаа Терес пользовались немалым спросом.

Так что паспорт имелся.

И свидетельство, что голем оный, выполненный по специальному заказу, принадлежит Корну. Этого хватит для людей несведущих, а вот попадись моя Этна на глаза кому-нибудь, кто хоть немного понимает в артефакторике…

Я тронула бусы.

И браслет.

От прямого удара они защитят, выдержат и огненный шторм, благо, синхронизация минералов оказалась настоящей находкой, но вот от яда… или от дурмана… на амулеты надеяться не стоит.

Со стороны они мои казались жалкими стеклянными бусинами, кое-как отшлифованными и нанизанными на суровую нить. Нить, к слову, была и вправду суровой, местной, которой рыбаки прошивали темные акульи шкуры. Не знаю, из чего их делали — еще одна маленькая местная тайна — но нить эта способна была выдержать вес взрослого человека, а уж гниению и разложению вовсе была не подвержена.

— Эгле? — Мар нахмурился. — Может… у меня жемчуг есть.

— Рада за тебя.

Бусы я погладила.

Кусочки серебра, выполнявшие роль передатчиков — серебро на удивление легко поглощало энергию, разлитую в воздухе — ощутимо нагрелись. Все же над остаточным полем двигателей стоило поработать. Пока оно распределяется равномерно по ребрам гондолы, особого неудобства пассажирам не доставит, но если мощность двигателей увеличится или цеппелин окажется в насыщенном поле, где рассеивание невозможно, это чревато внутренним износом.

Надо бы сказать Мару…

Или не надо?

— Ты… уверена?

Уверена.

Я подхватила сумочку, в которой тоже не было ничего изящного — сшитая из акульей кожи, все той же нитью, украшенная камешками и ракушками, она хранила в себе много интересного. Помимо Этны, которая, несмотря на размер, весила прилично.

Обычный дамский шелк не справится.

А я…

Переживу насмешки. Наверное.

Цеппелин пристал к швартовочной башне, и к гондоле протянулась зыбкая лента моста. Я видела и этот мост, укрепленный силой, и полупрозрачную пелену защитного поля, и саму башню…

— Вниз не смотри, — предупредил Мар. — Голова закружится.

Я глянула.

Море.

Скалы… вот, к слову, если бы я собиралась устроить несчастный случай любимому родственнику, в жизни не упустила бы столь удобный момент. А потому… я присмотрелась к плетениям. И опять… и снова…

— Эгле, это совершенно безопасно… — Мар первым ступил на мост и…

Я успела заметить тонкую нить заклятья, нырнувшего в плотный защитный полог.

— Стой, — я схватила бывшего за руку. — Отступи.

— Эгле…

— И наступи опять.

Мар, хвала богам, сообразил, что это не женская придурь. Он подчинился. Шаг к цеппелину. И шаг на мост… снова искра и уже едва заметная дрожь.

— Еще.

На третий раз он и сам почувствовал неладно.

— Что за…

…а вот и критический узел, замигал, готовый погаснуть в любой момент. А я с восторгом почти наблюдала, как наливаются силой энергетические линии, пытаясь компенсировать кажущуюся потерю, но узел, получая силу, только больше дестабилизируется.

— Мар…

— Назад, — рявкнул он, за шкирку втащив меня в цеппелин.

А спустя пару мгновений мост просел.

Сперва просел.

Вот лопнул левый ведущий контур. Спустя мгновенье посыпались вторичные структуры… и правый провис, даже показалось, что выдержит, однако нет. Это было даже красиво. Искры желтые, искры алые, бегут, летят, подсвечивая металлическую опору, которая, лишенная энергетического скелета медленно выгибается под собственной тяжестью. Что-то заскрипело, заскрежетало, ухнуло вниз…

— Твою ж… — Мар был бледен. И дрожал. Он не хотел показывать страх, однако я видела его так явственно… а еще видела закушенную губу и боль в глазах.

Обидно, наверное, когда тебя предают люди, которых ты считаешь семьей.

* * *

Двумя часами позже я сидела в гостиной и старалась делать вид, что ко всем прочим недостаткам я еще глуховата…

–…конечно, это она, больше некому! — эйта Ирма Ильдис не скрывала раздражения. Голос ее был звонким, резким.

И громким.

Во всяком случае, слышала я ее и без усилителя. Но с усилителем — крохотный камушек прижался к стене — куда как лучше.

— Мама, ты говоришь глупости, — голос Мара звучал тихо. — Зачем Эгле меня убивать?

— Потому что она тебя ненавидит.

Сумочка на столе зашевелилась. Все же способности системы к анализу порождали некоторые недостатки, вроде несвойственного нормальным големам любопытства. Этна высунула передние конечности и распушила чувствительные волоски.

Слушает?

И записывает. Надо будет пересмотреть кристаллы, я, конечно, помню момент крушения, но не настолько хорошо. Глядишь, и усмотрю что-нибудь интересное. Что бы там Мар ни вообразил себе, я не собиралась играть роль безмолвной жертвы.

— Мы помирились, — а теперь я слышу в этом голосе усталость.

Я шевельнула пальцами, тронула простенькое кольцо управления, послав Этне мысленный приказ. И голем понял. Она выбралась из сумочки, замерла на мгновенье, сканируя пространство комнаты. Энергетические возмущения были слабыми, вряд ли кто-то обратит внимание, но все же…

Я тоже осмотрелась.

Окно. Одно. Большое. Забрано узорчатой решеткой. Стекло поблескивает, в нем отражается невзрачная девушка с отвратительной стрижкой. Да… получилось чересчур уж коротко, пожалуй.

Стены.

Обои в тонкую полоску.

Белоснежная мебель, расставленная с той показной небрежностью, которая получается после тщательной планировки. Обивка в лазурных тонах. Дымчатый ковер на полу.

Статуэтки.

И еще массивный конь из серебра, в котором мне заподозрился артефакт, но, прикоснувшись, я убедилась, что конь был просто конем. Цельнолитым.

Что ж…

Этна, скатившись на пол, сменила окраску. Она двигалась быстро и бесшумно, а, нырнув под буфет, вовсе замерла.

— Это ты думаешь, а она… низкорожденные на редкость мстительны.

Кто бы говорил.

— Матушка… при всем желании Эгле не сумела бы повредить энергетическую структуру моста, — теперь Мар говорил медленно, делая паузу между словами. — Это… требует времени.

— А мне кажется, вы преувеличиваете, — надо же, столько лет прошло, а я помню этот голос, который звенит серебряными колокольцами. — Конечно, случай неприятный, но папенька говорит, что случается всякое… у нас как-то на верфях тоже мост рухнул…

…а вот это надо будет проверить.

Хотя… как я это сделаю? С другой стороны, почему я? Пусть Мар этим займется, у него, покойного, времени хватит.

— Дефект конструкции и только. Я рада, дорогой, что ты не пострадал.

Как по мне, прозвучало не слишком убедительно.

— И что ты собираешься делать с этой девкой?

Сауле.

Красавица Сауле, рядом с которой я и раньше ощущала себя ошибкой природы, что уж говорить о днях нынешних. Вряд ли она сильно изменилась.

Эйты не стареют.

Я улыбнулась. Что ж… как-нибудь да уживемся со всеми ними. Сумасшедшим ведь можно не понимать, что им не рады.

Сумасшедшим, если хорошо подумать, вообще позволено куда больше, чем нормальным людям.

— Это моя жена, Сауле. И я надеюсь, что ты будешь относиться к ней с должным уважением.

Ага… а в ответ кто-то фыркнул. Я даже знаю, кто.

— Вы все будете относиться с должным уважением. Если, конечно, матушка ты не передумала оплачивать векселя твоего любовника…

— Мар!

— А ты, дорогая, надеешься увеличить содержание… тебя, Лайма, это тоже касается.

Любить меня больше не станут…

Что ж… любовь их мне без надобности, а с ненавистью я как-нибудь да справлюсь.

— Через две недели состоится большой прием. И мне кажется, нам следует продемонстрировать единение семьи…

Чушь, но звучит почти убедительно.

— Его Величество изволил выразить желание. И не мне вам говорить, что некоторые пожелания лучше исполнить. А еще мне стоило немалых трудов уговорить Эгле приехать. Поэтому, если я решу, что кто-то из вас собирается… навредить семье, я приму самые суровые меры.

Даже я впечатлилась.

Немного.

Этна тонко свистнула, предупреждая, что к дверям идут. Спасибо, дорогая. Я убрала камень и подумала, что личные покои нужно будет обезопасить. Проклятье, с защитой я как раз и не работала.

Придется сочинять.