Сбежавшая жена

Карина Исаева (2022)

После побега Камилла стремится начать новую жизнь в новом городе. Пестром, ярком, многогранном, захватившем её с первого мгновения. Но тени прошлого, кошмары по ночам и раскрытая тайна о близком человеке следуют за ней. И в новом городе начинаются проблемы, когда она попадает в поле зрения нового соседа.

Глава V

Прежде чем пойти ко дну и поддаться течению, я хватаюсь за обугленный кусок камня. Но течение все-таки было настолько сильным, что, если бы Заур не схватил меня за руку и не потащил вверх, я могла утонуть с концами. Вода попала в уши, в горло. Оказавшись на берегу, я села с растянутыми ногами и принялась судорожно кашлять. Младший брат похлопал меня по спине:

— Камо, что ты здесь делаешь? С ума сошла? — сквозь какую-то пелену звучал его голос в ушах:

— А где Адам? — недоуменно разглядывая разъяренное выражение лица брата, поинтересовалась я. Заур указал на лавку под деревом, где торговали мороженым и напитками:

— За водой пошел, — на смену гневу пришло любопытство. Со скрещенными на груди руками он смотрел на меня сверху вниз. Рукав его формы был мокрым:

— Ты как? В норме? — откашлявшись еще пару раз, я кивнула. Покрутила головой вправо и влево, чтобы избавиться от попавшей в уши воды:

— У тебя салфеток не найдется? — непринужденно поинтересовалась я у Заура: — Или носового платка:

— Подожди, я сейчас, конечно, найдется! Я же всегда с собой таскаю салфетки и платки на случай, если моей неугомонной сестре взбредет в голову меня преследовать и провалиться в воду, — с сарказмом воскликнул Заур. Я промолчала, ощущая укол совести и подступающую злость:

— Серьезно, Камо, о чем ты думала, когда шла за нами? Могла бы меня дождаться дома или позвонить, — пока младший брат меня отчитывал, я поднялась с холодного камня. Ноги подкашивались, левый бок побаливал. Бросив презрительный взгляд в сторону подходящего Адама, я фыркнула:

— Я ему не доверяю, — Заур усмехнулся. Только он хотел было что-то ответить, как голос подал Адам, протягивая мне холодную бутылку:

— Не ушиблась? Можем вызвать такси и поехать в больницу, если что-то сломала или… — его большие зелено-карие глаза с беспокойством разглядывали мое мокрое лицо, с которого капала вода. Под моими ногами уже образовалась целая лужа. Нахмурившись, я отодвинула от себя бутылку и с чувством собственного достоинства, вскинув подбородок, вымолвила:

— Со мной все в порядке. И холодную воду я не пью, — Заур усмехнулся:

— Уверена, что при падении ничего не ушибла и не ударилась головой? — будто не обращая внимание на проявленную мною гордость, уточнил Адам:

— Повторяюсь, со мной все в порядке, — процедила я сквозь зубы, поворачиваясь лицом к мужчине: — И лучше бы тебе держаться подальше от меня и моего младшего брата. Ты мне не нравишься, — глаза Адама презрительно сощурились:

— Что ж, я рад, что без сотрясений и ушибов обошлось, — и обратился к Зауру: — Может продолжим бег сегодня вечером? Думаю, вам надо поговорить, — бросил на меня взгляд. Чего?! Заур хотел было что-то ответить, как я сурово воскликнула:

— Да кто ты такой, чтобы так разговаривать со мной? Или с ним?! — тыкаю пальцем в Заура, — Что ты вообще знаешь о нас? Мы сами решим, когда нам говорить, а когда нет! — я могла бы продолжить свою гневную тираду, если бы Адам растерянно не произнес, обращаясь, конечно же, к моему младшему брату:

— До скорого, Заур. Если что-то понадобится, ты знаешь, где меня искать:

— Конечно, спасибо, брат мой. До вечера:

— Ассалам Алейкум:

— Ваалейкум Ассалам, — обменявшись рукопожатием, Адам пошел дальше. Я взглядом прожигала его широкую спину. Каков нахал! Самый настоящий хам и подлиза:

— Идем домой. По дороге расскажешь, что на тебя нашло, зачем ты шпионила за мной и только что унизила меня своим поведением перед нашим новым соседом, — холодно отозвался мой младший брат, хватая меня за руку и волоча в сторону нашего коттеджа. Я сердито повторила:

— Заур, я уже говорила. Этот человек не нравится мне. Он ведет себя слишком подозрительно. И я не хочу, чтобы ты попал под дурное влияние. Вспомни, что было с семьей Ибры, чем обернулась ваша дружба, — он фыркнул:

— Камо, папа доверяет ему. Он попросил его приглядеть за тобой, мамой и мной, когда сегодня они с этой… — на долю секунды Заур запнулся: — С нашей мачехой отсюда уедут. Как ты можешь не доверять человеку, которому доверился отец? — во взгляде младшего брата отражалось и удивление, и презрение. Я скрестила руки на груди. Дул прохладный ветер, а моя одежда не успела окончательно высохнуть. Тапки на ногах громко хлюпали, а мои ноги периодически выскальзывали. По телу бегали мурашки от холода, но я не обращала на них внимание, сосредоточившись на разговоре с братом:

— Папа может и ошибаться. Мы ничего не знаем об этом человеке, чтобы вот так спокойно позволять себе разгуливать по Стамбулу в его компании, — с осуждением заключила я:

— Напомни, Камо, пожалуйста, почему мы здесь оказались? — я недовольно цокнула:

— Конкретно тебя я приезжать не просила:

— Но все же я здесь. Хочешь ты этого или нет, я буду проводить с Адамом столько времени, сколько захочу. И мне плевать, что ты о нем думаешь, — тоном бунтующего подростка заявил мой младший брат:

— Может вернешься в Грозный и там будешь выдвигать свои условия? Перед Асламбеком, к примеру, — сердито отозвалась я:

— А это здесь причем? — нахмурился Заур:

— Ты бы ни за что себе не позволил разговаривать таким тоном с Асламбеком. Так что тебе дает право так вести себя со мной? Потому что я только сестра, да еще и разведенная? Мое слово для тебя теперь пустой звук? — во мне кипела злость. Она пронизывала каждое озвученное слово. Заур резко выдает:

— Слушай, Камо, если хочешь утвердить свой авторитет за мой счет — это не лучший способ, — я глубоко выдыхаю. Действительно, чего я добиваюсь? Если Заур захочет проводить время с Адамом, мне навряд ли удастся остановить его. К тому же он нравится папе. А слово отца в нашей семье, конечно же, имеет больший вес, чем мои опасения. Видя, что я не отвечаю, Заур продолжает:

— Папа позвал сегодня к нам на ужин Адама и его братьев. В честь своего отъезда. И они с мамой хотят нам что-то сообщить:

— С чем это связано, ты не в курсе? — мое сердце сотрясается с бешеным ритмом. Остается только надеяться, что новость родителей не имеет никакого отношения к моей истории. Заур пожимает плечами. По моему озабоченному выражению лица он, видимо, догадался, что меня встревожило, поэтому поспешно добавил:

— Наверняка они хотят предложить что-то такое, что скрасит наше лето в Стамбуле:

— Может папа решил продать коттедж и обрести другую недвижимость? — предполагаю я:

— Да, что-то из этой категории, — откликается Заур, открывая передо мной калитку, ведущую в наш коттедж.

Увидев меня, промокшую насквозь, мама что-то невнятное пробурчала себе под нос, а Тома с широко раскрытыми глазами хотела было что-то спросить, но я оборвала ее со словами:

— Лучше не спрашивай, — я направилась в свою комнату за новыми вещами, а потом в душ.

Когда сушила волосы, ко мне постучалась мачеха:

— Я хотела кое о чем с тобой поговорить, — я выключаю фен, приглашаю ее сесть на кровать. Сама же усаживаюсь на мягкий пуфик от туалетного столика, лицом к Томе:

— С тех пор, как я приехала, мы толком даже не говорили о случившемся, — начала было она. Заметив, как исказилось мое лицо, она продолжила:

— И я не хочу тебя заставлять признаваться прямо сейчас, — достает из кармана синего в мелкий белый горох халата с молнией смятую синюю брошюру, протягивает ее мне:

— Одна милая женщина на рынке, наша соседка, кстати, дала ее мне однажды. На следующий день после моего приезда, — я хмуро знакомлюсь с содержанием. Слишком много картинок, громких заявлений и мало информации. Зато целая страница посвящена расписанию какого-то собрания. Указан адрес вместе с фотографией кафе. Он совсем рядом с нашим коттеджем:

— Это что-то в роде клуба анонимных алкоголиков? — с усмешкой на губах уточняю я. Следом за мной усмехается и Тома:

— Они предпочитают называть себя клубом отчаянных домохозяек. Женщины разного возраста, статуса, нации и семейного положения собираются в указанное время в этом кафе и делятся друг с другом своими переживаниями и проблемами. Находят поддержку. То, что ты рассказываешь в клубе, не выходит за его пределы, — я снова усмехаюсь:

— И женщины держат в секрете чужие проблемы? Что-то слабо верится, — Тома непринужденно пожимает плечами:

— Информация, рассказанная в клубе, аманат. И если женщина поделится ею с кем-либо еще, понесет наказание должным образом, — вставая с кровати, Тома добавляет: — Сплетницам не место в клубе отчаянных домохозяек. Рита строго следит за этим, — подходя к двери, чтобы выйти, она произносит:

— Камо, подумай хорошо. Может, клуб отчаянных домохозяек — это действительно то, что тебе нужно? — не успела я ответить, как Тома вышла. Оставила меня в раздумьях, со сжатой в ладонях брошюрой.

Я, наверное, пересмотрела ее и перечитала информацию оттуда раз восемь, прежде чем мама заглянула в мою комнату со словами:

— Я знаю, ты не в восторге от наших гостей, но выйти и помочь нам с Томой не помешало бы, — дверь захлопнулась. Недовольно цокнув, я собрала волосы в высокий пучок и направилась к выходу. Солнце клонилось к закату, согревая последними лучами коттедж. Гости уютно устроились на веранде вместе с отцом и Зауром. Судя по дружелюбным голосам и смешкам, мужчины отлично между собой поладили. На кухне мама резала сыр, а Тома перемешивала жаркое:

— Свежую заварку для чая приготовь, — без лишних вступлений обратилась ко мне мама. Доставая большой фиолетовый пакет чая, я украдкой бросила взгляд на веранду. Рядом с большой фигурой Адама, занявшей почетное место напротив папы, я заметила еще две головы. Заур упоминал ведь, что на сегодняшний ужин Адам придет с братьями. Получается, у него их два. Интересно, они оба родные? И чего папа добивается этим званым ужином? Зная отца, он не стал бы просто так приглашать к нам домой незнакомых мужчин:

— Камо, осторожно! — окликнула меня Тома. Пока я пыталась разглядеть гостей, даже не заметила, как заполнила до краев заварочный чайник. Ойкнув, я поспешила вытереть образовавшуюся лужу, а чайник и пять хрустальных чашек с тарелками и ложками поставила на поднос. Выпрямив спину, я направилась на веранду:

— Смотри, не разбей там ничего, — бросила мне мама вслед. Конечно, подавать чай прямо сейчас не было необходимости, это делалось на случай, если гостям захочется между блюдами промочить горло. Пока я направлялась к столу, поймала на себе взгляды двух пар больших голубых и зеленых глаз. Интересно, у них в семье у всех такие огромные глаза? Параллельно слышу разговор между отцом и Адамом:

— Безусловно, качественное образование необходимо, как для парня, так и для девушки. Если его невозможно получить в нашей республике, не вижу ничего зазорного в том, чтобы отправить детей учиться за пределы, — накладывая в тарелку салат, Адам произнес:

— Абсолютно, Руслан. Но, согласись, переезд дочери за пределы отчего дома одной чревато неотвратимыми последствиями. Это идет вразрез с ценностями нашей религии и нашего менталитета, — папа усмехнулся:

— Но если у девушки нет родственника, который сопроводил бы ее, а родителей в республике удерживают определенные обстоятельства, к примеру уход за больными и немощными стариками, работа, требующие внимания соседи, прочее и прочее… Что прикажешь делать в таком случае, Адам? Теоретически, — тем временем я раскладываю перед гостями чашки, наливаю в них чай. Мужчина непринужденно пожимает плечами:

— Тогда девушку вовсе не следует никуда отправлять. Зачем? Ее честь и безопасность превыше всего. Пусть сидит рядом с родителями и заботится о них. Честно говоря, я считаю, что в нашем вайнахском обществе девушкам следует запретить обучение в вузах за пределами республики. К тому же современные технологии предоставляют им возможности обучиться необходимым для выбранной профессии навыкам, — я замерла после услышанных слов. А содержимое чайника вылилось на серую рубашку Адама, ведь я как раз наливала чай ему. Адам резко встал. Следом за ним встали и мой отец, и мой брат:

— Камо, неси полотенце, быстро, — процедил сквозь зубы отец. Я подняла полный гнева взгляд на человека, который стоял передо мной. Он морщился от ожога, который, по-видимому, получил:

— Как тебе не стыдно нести такой бред перед человеком, который тебе в отцы годится! Что значит нельзя выезжать за пределы?! Это же надо настолько не доверять своей матери, своим сестрам, своей… — мою полную возмущения речь прервал отец:

— Камо, я тебя просил принести полотенце для нашего гостя, — поджав губы, сжав кулаки, я направилась внутрь. Бросила мимолетный взгляд на братьев, которые еле сдерживали смешки, одаривали меня полными радости взглядами. Лишь Заур прятал лицо под руками. Хмыкнула. Конечно же! Уверена, он думает лишь о том, что его родная сестра умудрилась дважды опозорить его за один день перед одним и тем же человеком. К которому он, между прочим, проникся глубокой симпатией.

На кухне меня встретили более радушно. Мама с Томой сидели за столом и пили чай с сухофруктами. Не успели мы перемолвиться фразами, как я схватила чистое кухонное полотенце и вместе с ним направилась к веранде. Но там не было ни Адама, ни Заура. Бросив взгляд на присутствующих, я снова вернулась внутрь. Уверена, они сейчас в ванной. Я хотела было пойти туда и закончить свою речь, но, услышав их голоса в коридоре, притаилась:

— Адам, ты даже представить себе не можешь, насколько мне стыдно. И перед тобой, и перед Ильясом, и перед Ноем. Весь ужин насмарку. И все из-за этой… — не успел он закончить, как Адам прервал его со словами:

— Заур, я тебе говорил неоднократно. Хватит извиняться. Единственный человек, который должен мне извинения — это твоя сестра, — после этих слов я, конечно же, не выдерживаю и выхожу из своего укрытия:

— И за что же я должна извиняться? За то, что ты вербуешь моего брата? Подмазываешься к отцу? Несешь непонятную ахинею первобытного строя под крышей НАШЕГО дома?! — мой голос срывается на крик:

— Камо, — начинает было Заур:

— Я ни за что не собираюсь перед тобой извиняться! Я бы даже сказала, ты последний в этом мире человек, достойный моих извинений. Будь добр… — не успела я закончить, как Заур прикрыл мой рот ладонью:

— Заур, отпусти ее. Выговорится — успокоится, — вставил Адам, непринужденно скрестив руки на груди и своим типичным хмурым выражением лица смотря мне в глаза:

— Нет. Я не позволю ни ей, ни кому-либо еще тебя оскорблять. Тем более под крышей нашего дома. Ай! — в этот момент я укусила брата за руку. Сжав челюсть, развернулась и, громко хлопнув дверью, закрылась в своей комнате. Черт возьми, что на меня нашло?! Что со мной здесь происходит?! Я давно не чувствовала себя такой злой. Ярость переполняла меня от корней волос на голове до кончиков пальцев на ногах. Меня будто током ударило. И я отчаянно продолжаю биться в конвульсиях, жаля любого, кто ко мне приближается. Прячу лицо в подушку и кричу со всей силы. Остается лишь надеяться, что этот крик больше никто не слышит. Затем проделываю дыхательные упражнения. Перед экзаменами и зачетами в университете они неоднократно меня выручали. Раздается азан, делаю омовение и встаю на намаз. Только на молитвенном коврике моя душа обретает покой. Злость растворяется по мере повторения аятов из Корана, медленно опускается, спадает с плеч во время земного поклона. Я ощущаю неразрывную с Господом связь, складываю ладони и молюсь о том, чтобы моя ярость не причиняла горе близким для меня людям, а терпение уберегло от безрассудных поступков и необдуманных речей, молюсь о мудрости, которая поможет мне вынести мирские тяготы и поселит в моей душе свет, способный согреть каждого, кто в нем нуждается.

После намаза я, спокойная, расслабленная, выхожу в коридор. По звукам с веранды догадалась, что гости уже ушли, настала очередь провожать папу. Подхожу и обнимаю его со словами:

— Прости, что испортила тебе вечер. Мне следовало быть терпеливее к твоим гостям, пап, — он с теплой улыбкой на лице гладит меня по голове:

— Мне тяжело наблюдать за тем, как растут мои дети. Однако, Камо, когда ты вытворяешь что-то такое, это становится для меня напоминанием о том, как горячо ты нуждаешься во мне и в своей матери. Нагоняй ты, без сомнения, еще от нее получишь. А я лишь попрошу проявить терпение. Оно при любых обстоятельствах приведет тебя к успеху, — полный любви и ласки взгляд наполнил мое сердце благодарностью:

— Спасибо, что приехал, принял меня несмотря на то, что я ничего так и не рассказала о случившемся:

— Камо, в этом мире слишком много людей, которые будут что-то от тебя требовать. И рядом с тобой должен быть хотя бы один человек, который примет тебя вопреки любым трудностям. Кто как не родители пойдет на это? — я выдавила улыбку. Наш душещипательный диалог был прерван мамиными словами:

— Хватит вам уже, не на всю жизнь расстаетесь:

— Тьфу тебя на язык, Лейла, — цокнула Тома, прижимая меня к себе после папы:

— Подумай о том, что я тебе дала, для своего же блага, — прошептала она:

— Счастливого вам пути, — подходя к маме, пожелала я. Заур помог папе и Томе вынести чемоданы и поехал вместе с ними в аэропорт. Отвозил их один из братьев Адама.

Когда папа с мачехой уехали, мама загрузила меня рядом дел. Как обычно, глажка, уборка, горы чистой посуды, которую следовало разобрать. К полуночи я заканчивала развешивать полотенца, когда мама неожиданно объявила:

— С понедельника мы начинаем тут капитальный ремонт. Адам с братьями согласились помочь:

— Хорошо, — отрезаю я:

— Смотри мне. Без фокусов. Твоих сегодняшних выступлений нам всем хватило с лихвой, — бурчит мама и удаляется. Я устало выдыхаю. У меня даже сил не осталось на то, чтобы позлиться как следует еще раз. Сегодняшний негатив и так забрал слишком много сил.

Все дела я заканчиваю лишь к утреннему намазу. И ложусь спать, не чувствуя задних ног, уже после его выполнения. К моему удивлению, сплю я крепко, без всяких кошмаров. Мама будит меня в 9 часов и направляет в салон, куда она записала меня на стрижку. Не успела я как следует позавтракать и привести себя в порядок, как вышла из коттеджа и направилась в сторону невысокого невзрачного кирпичного здания. Кроме 2 женщин среднего возраста в салоне больше никого не было. Мама успела проинформировать парикмахершу о состоянии моих волос. В итоге меня подстригли под короткое каре. Волосы едва доходили до плеч, а в хвост и вовсе их было не собрать. Но мне понравилось, хотя в своей жизни я еще ни разу не стригла волосы настолько коротко.

Где-то я читала, что волосы являются носителями воспоминаний, негативных эмоций. И частая стрижка важна для поддержания ментального здоровья в том числе. Не уверена в правдивости этой информации, но я явно ощутила легкость после того, как меня избавили от неухоженной соломы на голове. Лицо посвежело, кожа преобразилась, на душе стало легче. Хотя щемящая боль в груди никуда не делась. Но сейчас мне не хотелось даже думать о ней. Хотелось часами смотреть на свое новое отражение и радоваться изменению. Хотя бы ненадолго.

Тем не менее в салоне я не задержалась. Нужно было как можно скорее вернуться домой и помочь маме сложить вещи в коробки, контейнеры, сумки, пакеты. Ремонт должен начаться уже завтра. У калитки я замечаю незнакомую машину. С хмурым лицом захожу в дом. В коридоре меня встречает мама. Ее взгляд мне совсем не нравится: не предвещает ничего хорошего:

— Камо, наконец-то ты дома. Зайди на кухню. Там тебя ждет гость.