Скользящие по краю войны

Карина Кайманова (2020)

Живешь себе, тихо, спокойно. Дерево посадил, дом построил, детей вырастил, завел собак. Теперь помогаешь детям растить внуков. Думаешь, что жизнь устоялась. Впереди пенсия- теперь-то можно пожить для себя. Но в твой город, на твою улицу приходит беда. В это трудно поверить, 21 век на дворе, над твоей головой свистят снаряды, на дорогах стоят блокпосты, по улицам ходят вооруженные до зубов националисты. И тебе приходится принимать сложные решения. Спасать семью и тех, за кого в ответе, кого приручил. Это моя история. В ней нет ни слова вымысла. Все это случилось со мной и моими собаками на самом деле. Память все сохранила до мельчайших подробностей. Я изменила только имена. Приглашаю Вас, вместе со мной, окунуться в круговорот событий. Почувствовать атмосферу тех дней. Узнать- каково приходится мирным жителям, попавшим в эпицентр «горячей точки». Я буду Вашими глазами и ушами. Жизнь- талантливый режиссер. Скучно точно не будет.

Глава 3

Однажды, вернувшись с работы, во дворе своего дома я обнаружила незнакомую собаку. Чистокровная немецкая овчарка, очень крупная сука на высоких мускулистых лапах. Спина темная, лапы и живот светло-серые. Короткая, лобастая морда, не очень большие круглые карие глаза посажены близко к переносице и напоминают глаза умной старой обезьяны.

Собака посмотрела на меня каким-то уставшим взглядом и равнодушно отвернулась. Даже не сделала попытки подойти, познакомиться.

— Это что за явление на нашем дворе? — спросила я прямо с порога.

Муж давно мечтал о породистой овчарке. Элитные собаки стоили недешево. Я, конечно, знала о его мечте, но денег на дорогую собаку у нас не было. Он хотел щеночка, вырастить и воспитать, используя свой богатый опыт собаковода. А эта собака совсем не молодая, а даже наоборот — старая.

— Вот, смотри, — муж протянул мне бумагу.

Договор, заверенный юристом:"Питомник такой-то передает такому-то на ответственное содержание суку породы немецкая овчарка, кличка Бруна Даури.

Если у собаки появится приплод, то щенки делятся пополам между заводчиком и питомником. В случае ненадлежащего ухода за собакой питомник имеет право изъять собаку у заводчика".

К договору прилагалась родословная, из которой следовало, что дедушки и бабушки, отец и мать — все проживали аж в самой Германии, а собака — чемпионка Украины и победитель международных выставок. Да, знатная птица!

— Ее списали из питомника, повязали в последний раз. Старая уже. Выработала свой ресурс. В питомнике содержать стало невыгодно. Если получится, будет у нас перспективный щенок.

— А если не получится?

— Ну, что ж, будет доживать свой век у нас.

Немного кольнуло, что муж не посоветовался со мной, принимая такое серьезное решение. Животных я очень люблю, поэтому делать обиженный вид не стала. Взяла на кухне «вкусняшку» и пошла знакомиться с новым членом семьи.

Собака позволила себя погладить, но совершенно равнодушно. Как будто она уже потеряла всякий интерес к жизни и не ждала от людей ничего хорошего."Ладно, подожди, ты еще увидишь светлые деньки", — подумала я.

Хорошее питание, уход за шерстью, регулярные прогулки принесли результат. Собака поправилась, шерсть стала блестящей, и только глаза оставались грустными.

На дворе стоял июнь, и беременная мучилась от жары. Я взяла за правило каждый день гладить и жалеть ее:"Бедная девочка, плохо тебе, потерпи, скоро будет легче". Бруна никак не реагировала, по-прежнему вела себя отчужденно.

Хозяйка питомника предупредила, что щениться наша подопечная будет тяжело. За день до срока ее надо доставить в питомник. Они окажут ей квалифицированную помощь.

И вот час «Х» настал. Я пришла с ночной смены и застала несчастное животное забившимся в угол за сараем. Собака, тяжело дыша, подняла на меня полные боли глаза.

Мужа дома не будет до вечера. Надо срочно что-то делать. Созвонилась с питомником. Вызвала такси. В машину несчастная забралась без сопротивления. Нас встретили, сняли с Бруны ошейник с поводком, увели в специальное помещение, где, по словам хозяйки, у собаки не раз принимали щенков.

Я пошла домой. Договорились созвониться, когда все закончится. До вечера несколько раз звонили узнать, как дела. Наконец нам сообщили, что родилась одна очень крупная девочка.

На следующее утро пошли с мужем забирать домой маму с малышкой. Наталья, так звали хозяйку питомника, принесла нам маленький черный комочек, такой плотненький, с коротенькими розовенькими лапками, слепой губастой мордочкой и толстеньким, как прутик, хвостиком. Обычно новорожденные щенки немецкой овчарки весят триста — триста пятьдесят граммов. Наша потянула на полкилограмма.

Пока мы умилялись, осматривая малышку, мать крутилась возле нас, наверно переживая, что опять, как и много раз прежде, у нее заберут ребенка.

Щенка уложили в застланную пеленкой коробку и направились к выходу. И тут Бруна неожиданно, опершись на задние лапы, передние положила мне на плечи и стала лизать мою щеку.

— Ах ты, лиса! Не переживай, и ты пойдешь с нами. Сейчас все пойдем домой! — засмеялась я.

Наталья с досадой передернула плечами:

— Что это с ней? Я такого от нее никогда не видела, она ласкаться совсем не любит.

Муж тоже чувствовал себя неловко — хозяин-то теперь он.

Дома маму с ребенком поселили в просторном вольере. Бруна души не чаяла в своей последней дочке. Вылизывала, еле касаясь языком, всем своим видом выражая, насколько дорога ей эта малышка.

Малую назвали Таис, проще — Тася. В клубе собаководов нам сообщили букву, с которой должно начинаться имя новой собачки. Таис — мы выбрали сами. Она росла, окруженная любовью всей нашей стаи: матери, меня, мужа, нашей дочери, которая в то время училась в университете в Донецке, но каждые выходные приезжала домой.

Как-то раз зимой пошли с мужем, Бруной и подросшей Таськой гулять на пустырь за домами. Взяли теннисный мячик. Стали закидывать его подальше, побуждая собак отыскать и принести его назад. Бруна сначала, как обычно, была равнодушна. Но потом что-то щелкнуло у нее в голове, и она отдалась игре. Радостно понеслась на своих длинных, породистых лапах за летящим мячом, схватила его в пасть и, уворачиваясь от наскакивающей Таськи, побежала к мужу. Села перед ним, как положено воспитанной собаке. Отдала по команде мяч, а потом, от нетерпения крутясь на месте, присела, ожидая, когда игрушка полетит снова.

Карие глаза ее заблестели, как два драгоценных камешка. Тело напряглось, как пружина. Я увидела, как хороша была эта собака в молодости.

"Хоть на старости лет поживет как человек", — как-то раз сказала о Бруне моя подруга. И это правда. В питомнике слишком много собак, чтобы с каждой играть и налаживать личный контакт. Да и цели другие: получение медалей, а потом рождение как можно большего количества элитных щенков.

А Бруна оттаяла, доверилась нам. Стала ласковой, но в чем-то своенравной. Очень любила на улице подраться с чужими собаками. Поэтому на прогулках мы всегда были начеку.

Через два года, осенью, она как-то резко сдала. Я увидела, что она не может перепрыгнуть через полуметровую оградку, чтобы повозиться на своей любимой компостной куче в углу двора. Через пару дней она уже слегла, а через неделю ее не стало. Ей было 12 лет. Видать, организм ее истощился из-за частого рождения щенков на продажу.