Восемь Путей. Шрамы. Часть первая

Картикейя (2024)

У каждой истории есть свои предпосылки, у каждого её героя — своё начало. Путь одних с самого старта полон приключений, другие же начинают тихо, со временем становясь теми, кем им стать суждено. Немеркнущая в веках легенда возрождается, но лишь немногие способны разглядеть её первые шаги в маленькой девочке, с любопытством познающей мир кланов акари, их устои, традиции, и отличия. Судьба, выкованная в древнем пламени вопреки всему миру, начинается здесь, в деревне на высокой горе, принадлежащей клану Ву'Лан…

Глава II

8. 4.1478 г. Н.Э.

Утро нового дня для Киракии началось с маминого оклика из-за двери. Киракия ещё не совсем привыкла просыпаться в отдельной комнате. Ей было пять, с небольшим, годков, — многие дети из других семей, в её возрасте, уже давно ночевали отдельно от своих матерей, но Кира была исключительно сильно привязана к Ири, и оттого расставание с мамой, пусть совсем небольшое и условное, далось ей не легко.

Её новым обиталищем в родном доме стала старая комната отца, принадлежавшая ему ещё в его детстве. Комнатка была небольшая, но и не тесная, с окошком выходящим на задний двор, кроваткой, и шкафчиком для вещей.

Она потянулась, неохотно встала с кроватки, и принялась за утренние процедуры.

Мама понемногу начинала приобщать дочь к работе по дому, а потому вместо привычного завтрака, Киру ожидала помощь в его готовке, уборке по дому, а так же сбор снега, и топление его на воду.

Конечно же, вновь всплыла тема вчерашнего инцидента. Всё было сказано ещё прошлым вечером, но Ири сочла необходимым вновь объяснить дочери, почему подобное поведение было совершенно недопустимо. И пусть, благодаря неожиданному вмешательству семейства Ченшай, всё обошлось без серьёзных последствий, Ири была расстроена порчей отношений их небольшой семьи с большим и сильным клановым семейством Шайкай. Не потому, что сама она от этого что-либо теряла, но потому, что это могло сказаться дурными последствиями в будущем.

Их разговор продолжился уже за завтраком, во время которого Ири стала знакомить дочь с самим понятием"репутации"в клане, и тем, почему она была так важна. Особенно, для их совсем небольшой, крохотной, по меркам клана, семейки, к тому же лишенной мужского покровительства. Без защиты пропавшего главы семьи, всё, что стояло между ними и бедой, разорением, и насилием от любого желающего, — была их репутация.

— Клану важно не то, что твоё имя Киракия, Искорка моя, — говорила Ири серьезно и с заботой. — …а то, что тебя зовут Хойен. Твоя фамилия, имя твоей семьи — оно всегда будет стоять выше тебя. А потому, её необходимо беречь в чести и почёте. — Киракия слушала насколько у неё получалось внимательно. Она не могла и не хотела игнорировать мать, но большая часть слов Ири сейчас казались ей слишком скучными, непонятными, и"взрослыми". Ири тоже понимала это. Понимала и то, что объяснять всё сказанное придётся ещё не раз, и была к тому готова. Несмотря на свой молодой возраст, — а было ей без двух месяцев двадцать три года, — она была исключительно терпелива и крепка духом.

Она была единственной женой своего мужа, что в клане Ву'Лан было странностью. Во всех семьях клана, мужчины имели по несколько жён; и тем больше их было, чем была больше сила фамилии мужа, и его способность прокормить, и защитить. Вне зависимости от того, какая из жён родила какого ребёнка, все дети семьи всегда считались родными для каждой, а потому работу по дому и присмотр за детьми было удобно делить. Ири же, являясь ныне одиночкой, не могла себе позволить постоянного присмотра за дочерью, — её связывали домашние обязанности и клановые мероприятия, игнорировать которые она не могла ради поддержания всё той же"репутации". Отдых стал для неё почти забытой роскошью.

— Скоро, тебе будет пора начать учиться в Храме Традиций, — продолжала Ири, добавляя к первой порции завтрака дочери вторую. — …а там не потерпят вольностей. Тебе придётся выполнять всё, что тебе скажут, вкладывать в занятия усилия, и стараться быть лучше остальных девочек во всём, чему вас обучат.

— А зачем мне учиться в Храме? — полюбопытствовала девочка. — Разве твоих уроков недостаточно?

— Нет. Я не могу обучить тебя… всему необходимому.

— Но ты же самая красивая и умная! — заявила девочка, с выражением искренней и чистой наивности, способность к которой часто теряют взрослея. — Я хочу быть как ты, когда вырасту! Чему такому меня могут научить незнакомые тёти, чему не можешь ты? Зачем учиться у них в Храме?

— За тем, что они превратят тебя из девочки в девушку. — отвечала Ири, умилённо улыбаясь. — А из девушки — в достойную жену, чтобы ты смогла легко и выгодно выйти замуж. — Киракия налилась краской, и насупилась.

— Не хочу!

— Пока не хочешь. — рассмеялась Ири. — Это придёт с годами.

— А вот и нет! — заупрямилась она. — Ни сейчас не хочу, ни потом не захочу! Я хочу остаться жить с тобой и папой!

— Так нельзя, Кира. Ты повзрослеешь, тебе понадобится муж. Ты этого ещё не…

— Не-а! Никуда я не…

Их разговор прервал короткий стук в парадную дверь дома. Нежданные гости были редкостью в их доме, а потому и мать и дочь мгновенно умолкли, оглянулись на прихожую, а затем переглянулись.

— Сиди тихо. — шепнула Ири дочери, вставая из-за стола. — Уже иду! — откликнулась она, дружелюбным приветственным тоном.

Неожиданные гости немного настораживали её. Их дом стоял на краю деревни, что вовсе не прибавляло ему притягательности в желании соседей навестить хозяев. Их семья была слишком маленькая и слабая, чтобы кто-то вдруг решил просить у них помощи или совета, — а мужчины, к которому у кого-либо могли возникнуть срочные дела, дома не было. Любой нежданный гость мог оказаться вестником беды, или хуже — завоевателем, покусившимся на лёгкую добычу.

Она приблизилась к двери, потянулась к ручке, но выждала ещё пару секунд. Она не могла припомнить никаких встреч или договорённостей, по которым к ней могли прийти этим утром. Оставалось только уповать на лучшее. Она открыла дверь.

— Здравствуйте! — с кратким поклоном поприветствовал её гость. Это был мальчик, которого Ири признала не сразу, потому что доселе не водила знакомств с сильнейшим, на данный момент, семейством клана: Ченшай. Она бы и вовсе не признала его, не случись вчерашнего скандала, в ходе которого именно этот мальчик созвал свою родню ей на выручку.

— Доброго утра, сын Ченшай. — ответила Ири, с трудом скрывая удивление такому гостю. — Хан, верно?

— Именно так! — бойко подтвердил мальчишка. По нему было видно то, что его воспитывали держаться гордо, говорить твёрдо и уверенно, даже со взрослыми. Так, как воспитывали в Ву'Лан мальчиков.

— Проходи, — жестом пригласила Ири гостя в дом. — …нам будет в радость принять тебя у себя дома. — Хан спешно покачал головой, и сложил руки в благодарственный жест.

— Нет-нет, спасибо, Хойен Ири! — поспешил откреститься он. — Могу я попросить вас выпустить вашу дочь со мной? — Ири приподняла брови в удивлении.

— Киракию? — её взгляд метнулся на кухню, в которой, как она и приказала, её дочь сейчас сидела не подавая ни звука, и обратно к гостю. — Зачем? Куда? И насколько долго?

— О, не волнуйтесь, Ири-мата, — заверил мальчик, использовав крайне почтительное обращение. Приставка"-мата"к имени женщины расценивалась не иначе как форма высокого почтения к состоявшемуся материнству, и общему почтительному статусу. — …с вашей дочерью не случится ничего плохого! Даю слово чести, слово Ченшай!

— Осторожнее с такими клятвами, юный воин. — улыбнулась Ири, убавив беспокойства. Благородные манеры мальчишки, явно привитые ему строгим воспитанием сильной семьи, располагали её к доверию. — Я верю твоему слову. Но скажи, что ты задумал?

— Я хочу познакомить своих друзей и семью с вашей дочерью, Ири-мата. Она меня спасла, и я теперь считаю её своей хорошей подругой. Я приведу её к себе домой, познакомлю с родными, и мы вернёмся ещё до вечера, если вы позволите.

— Вот как?… — Ири вновь глянула в сторону кухни. Киракия по-прежнему сидела молча. Она всё слышала, но по её виду было сложно сказать, была ли она согласна на затею пришельца. — Ну что ж, если моя дочь согласна… — своим взглядом она явственно спрашивала Киракию желает ли та идти, и вместе с тем, спешно продумывала все плюсы и минусы такого знакомства, последствия как положительные, так и, зная характер дочери, возможные отрицательные. Киракия, между тем, провела в нерешительности несколько секунд, а затем отвернулась, дав понять, что скорее не согласна. Но было поздно. Расчеты Ири привели мать девочки к иному выводу. — А она согласна. — ответила мать. Киракия подскочила на месте, и молча стала подавать знаки"нет"столь оживленно, будто бы решение матери её задело, и теперь она была не согласна крайне принципиально. Ири улыбнулась уголками губ. — Ах, да она в нетерпении, юный воитель! Дай ей немного времени собраться в путь, и я вас отпущу.

— Отлично! — обрадовался мальчик. — Я, с братом и сестрой, подожду её у вашей калитки.

Приготовления прошли в лёгкой спешке.

Ири одела дочь в скромное, опрятное, но не слишком нарядное платьице, чтобы у членов семьи Ченшай не сложилось такое впечатление, будто бы визит её дочери был спланирован самою Ири, как попытка сблизить их семьи. Разумеется, она бы этого хотела, но вмешиваться в и без того столь удачно сложившиеся обстоятельства она сочла неразумным.

Конечно же, Киракия поначалу возмущалась и сопротивлялась. Её негодование даже слегка усилилось, когда она поняла, что мама с нею не пойдёт. Ири, хоть и не без труда, смогла успокоить, и уговорить дочь со всем согласиться. В очередной раз повторив ей правила приличия и скромности в гостях, мать дала последнее наставление:

— Помни: ты идешь в гости к Ченшай, но хозяин, пригласивший тебя — Хан. Не уделяй никому столько же внимания, как ему. Будь вежлива и приветлива со всеми, кого ты там встретишь. Постарайся, чтобы тебя запомнили, и хорошо. Но покуда ты не вернёшься домой, — Хан для тебя главный. Не подведи маму. — и, поцеловав дочь в лоб, Ири повела её на выход.

Снаружи, её ждали трое. Она легко узнала Хана, тот был самым юным из явившихся к дому Хойен гостей. Сопровождали его юноша лет семнадцати, и девушка лет двадцати. Как их до того представил сам Хан, — его брат, и сестра.

Брат Хана был необычно, для своих лет, крепок телом. Несмотря на царящий в вышине гор мороз, он был одет куда свободнее чем большинство односельчан, а рубаха его и вовсе была одета лишь на один рукав, оставляя обнаженными приличную часть торса и всю правую руку, — на всеобщий обзор. Слегка откинутая назад голова, взгляд на всё вокруг как бы сверху-вниз, и не сходящая с уст полуулыбка. Во всех его манерах и поведении проглядывалась полная уверенность в себе, и даже вызов. Отметины, следы от заросших шрамов, и даже совсем недавние, всё ещё заживающие, порезы — в этих"украшениях"мужчины он уже мог смело конкурировать с некоторыми взрослыми мужами. На самом деле, со стороны его действительно можно было счесть за зрелого мужчину. От семнадцатилетнего юноши в нём было лишь его молодое лицо, и блеск горячной юности в глазах, — во взгляде тех, кому хватало сил пройти Инициацию, горел уже совсем иной огонь.

Сестра Хана была красивой девушкой, скромно одетой во всё чёрное. Будто бы являя собой противоположность брату, она держалась очень скромно, собранно, и тихо, от чего казалась едва заметной в своей небольшой компании. В её левом ухе Киракия разглядела небольшую серьгу: не золотую и не серебряную, не украшенную драгоценными камнями, и всё же бесценную. Серьгами на левом ухе акари обозначали свершившееся материнство: по одной за каждого рождённого ребёнка. Это было самым желанным украшением для женщины в Ву'Лан; украшением, что не только значительно поднимало статус носительницы в глазах соплеменников, но и открывало ей ряд недоступных доселе прав и возможностей.

— Знакомься, Киракия: это мой брат Фанро, и сестра…

— Так вот она, твоя заступница? — с усмешкой одновременно надменной и одобрительной перебил младшего брата Фанро. — Хойен, Киракия. — он оглядел девочку с ног до головы, будто смеряя соперника. Хан явно был недоволен тоном брата, но не решился вставить и слово. Сестра, имени которой Киракия так и не узнала, по-прежнему ничем не заявляла о своём присутствии. — Я думал ты повзрослее. — Киракия нахмурилась, и, помня слова матери, сдержала порыв ответить. Фанро сделал к ней несколько шагов, и чуть наклонился вперед. Его могучая фигура даже укрыла девочку от лёгких порывов ветра. — Так это из-за тебя вся эта буча случилась? — произнес он чуть понизив тон, от чего его слова начали звучать немного угрожающе. — Такая малявка, а уже чуть не начала войну между семьями. — его взгляд не сходил с глаз девочки, которой, на удивление, хватало духу не опускать и не уводить глаз в сторону. — И ты смогла кому-то-там врезать? Вот этими-то кулачками? — он широко улыбнулся, заметив как девочка перед ним выпрямилась, и чуть свела бровки в выражении безмолвного вызова. Ещё через несколько секунд"гляделок"между двоими, Фанро вдруг изменился в лице, и громогласно, весело засмеялся. — Она мне нравится, Хан! — вдруг заявил он, хлопнув Киракию по плечу своею ручищей. — Тебе бы у неё подучиться! — он легонько подтолкнул Киру вперёд, к сестре с Ханом, а сам пошёл близко следом, будто бы"беря её под своё крыло".

Слегка растерянная сменой настроения, Кира зашагала в веленом направлении, перебегая взглядом с Хана на его сестру, в тщетной попытке получить хоть какое-то объяснение происходящему.

— Кулак, не пугай мою гостью! — наконец, дерзнул заявить свой протест Хан, выровнявшись с Киракией. Он обращался так к старшему брату из-за того, что имя"Фанро"звучало и записывалось на родном языке акари тем же иероглифом, что и, дословно,"Железный Кулак". — Ты ставишь под удар наше гостеприимство!

— Ба-а! — фривольно и безразлично бросил Фанро. — Я её не напугал. Она — дочь Хойен Хоно, я в этом убедился. — произнес он с одобрением, пусть и в весьма свойственной себе манере. Киракия впервые слышала от таких как он похвальбу. Это было неожиданно приятно. Впрочем, она пока не могла понять, отторгает или располагает её к себе старший брат её нового знакомого. — А что до случившейся из-за неё драки — пустяки. — продолжал Фанро с ухмылкой. — Я был даже рад переломать племяшей этого зазнайки Асаи-ран! Пусть знают своё место. — они уже шли по улочкам деревни, и многие проходящие мимо юноши и девушки, узнавая их, дарили им свои приветствия. Как бы невзначай, Фанро произнес следующие слова достаточно громко, чтобы их можно было расслышать не только его прямым собеседникам: — Ченшай — сильнее всех! — заявил он, разминая оголённую правую руку. — Да и сам мастер Асаи не в обиде. — добавил тише.

Путь предстоял не самый короткий. От дома Хойен, стоящего на краю деревни, — и даже в небольшом от неё отдалении, на отшибе, — им предстояло пройти к её сердцу. Там, вблизи к тропе уводящей ввысь, к самому Боевому Монастырю на вершине, и расположились владения Ченшай.

Утреннее солнце всё силилось выбиться из-за туч, а снегопад с ночи продолжал ослабевать, и теперь был едва заметен; по меркам Шен, середина весны в этом году была достаточно тёплой.

Под ногами хрустел снег и крохотные льдинки. Они шли неторопливо, по одной из самых широких улиц деревни, куда Кира с мамой выходили нечасто. Более того, Киракия впервые шла по центру улицы, а не по её краям, и в её сторону были обращены почтительные приветствия от незнакомцев. Конечно, она понимала, что обращались не к ней, а к её сопровождению, но… какой же был контраст между обычной прогулкой с мамой, и её нынешним маленьким путешествием!

Хан часто с нею заговаривал. Поначалу, он интересовался самой своею гостьей, но Кире было мало что о себе рассказать. Затем, он стал понемногу рассказывать ей о своей семье, заочно знакомя с некоторыми её членами.

Как оказалось, его жизнь была насыщенной и полной событий, каждый день у него было какое-то занятие, а главное, он был окружен вниманием и заботой большой семьи. Было даже странным то, что это его не испортило. Определённо, в нём была доля горделивости и малая толика заносчивости, — но он был мальчиком, и ему позволялось куда большее. Чем больше Кира слушала мальчишку, тем больше таяло её недоверие к нему: он казался ей очень искренним, честным, и добрым.

Детям проще взрослых удаётся идти на сближение, и потому уже скоро двое заговорили куда более живо и свободно чем прежде. Даже разница в несколько лет, весьма явная в детском возрасте, не оказалась помехой их общению. Брат с сестрой Хана это подметили.

Иногда в их разговоры вмешивался Фанро, редко — сестра двоих, из ответов которой Киракия всё же узнала её имя: Хима. Брат виду не подавал, но по тону сестры было слышно, что им нравится то, что их"младший"обрёл подругу, в общении с которой почти забывал об их присутствии.

— Жаль, что отца сегодня не будет дома. — рассеяно хмыкнул Фанро, во время одной из коротких пауз в беседе детей. К тому моменту, они прошли уже больше половины пути, и понемногу приближались к родным для него владениям. Старший брат казался несколько скучающим, и не слишком торопился домой. — Его бы заинтересовала твоя подруга, Малой.

— Кулак, зови меня по имени! — задето отреагировал Хан.

— А чем бы я заинтересовала Арката-ран? — живо заинтересовалась Киракия, уже успевшая привыкнуть к странной манере общения Хана с Фанро, в которой совмещались колкости, соперничество, но вместе с тем и братская привязанность друг к другу.

Фанро ей не ответил, но как-то странно усмехнулся.

— Своим происхождением. — ответила вместо него Хима, редко подававшая голос. — Отец твоего отца, Киракия, был наставником дяди Арката, и другом семьи Ченшай.

— Так вы дружили с моим дедушкой?

— Да. — подтвердила она своим мягоньким голоском. — А до того с дедом твоего деда. В клане уже немногие помнят о наследии Хойен дальше твоего отца, но…

— Кончай болтать про историю, Хима! — небрежно перебил сестру Фанро. — Она никому не интересна. Ты говоришь о костях и прахе. Они в слишком далёком прошлом, чтобы придавать им значение. Вот история Хоно — по-прежнему жива. И отцу было бы интересно посмотреть именно на его дочь.

— Не пристало потомкам не чтить историю предков, Фанро. — ответила на выпад брата Хима, но сделала она это столь мягко, чтобы в её тоне не было слышно ни толики вызова его авторитету. Она старалась этого не выказывать, но было заметно, что небрежение Фанро её задевало. То, как он часто перебивал её, и принижал, оставляло свой след, но она терпела. Фанро же, не скованный рамками, судя по тональностям в его речах, обращённых к сестре, привык осекать её, — а может и всех женщин в целом, — даже жёстче и грубее, но всякий раз сдерживался, ловля взглядом серьгу в левом ухе сестры. Киракия не знала, что было между старшим братом и сестрой, но их отношения были явно холоднее, чем отношения обоих — с Ханом. — История нашего клана…

— Оставь свою"историю"в залах Храма Традиций, Хима, где ей и место. — буркнул Фанро с лёгким раздражением. — Учат там всякой дряни… Никогда не понимал смысла в этом… этом убежище. Клинки и пламя — вот вся история, что нужна нам! А вас, девок, надо учить только хозяйству. А не всей этой вашей науке и историям с искусствами… — он хлопнул Киру по плечу. — Эй, Хойен! Когда твоя мать отправит тебя в Храм, так и скажи куллуркам:"пусть горит пламенем ваше учение, а мне нужно знать только как вести хозяйство!". Будешь только благодарна.

— Фанро, не надо лезть в дела чужой…

— Помолчи уже, Хима! — сестра подчинилась. Фанро вновь обратился к Кире: — Запомнила?

— Конечно, Фанро. — вежливо улыбнулась Киракия, даже не заметив того, как похоже на родную мать у неё вышел этот жест вежливости. — Буду благодарна. — заверила она, запомнив идею о том, что в Храме Традиций, о котором её предупреждала Ири, она сумеет почерпнуть не только знания о том, как стать прилежной женой, но и знания о родном клане. О своей родословной. Об отце.

Они пришли к красивой, но невысокой перегородке, призванной, скорее обозначить территорию, нежели оградить посторонних. За ней, расположились владения Ченшай.

Главный дом могучей семьи был огромен, и включал в себя аж три этажа, — размах, коим во всей остальной деревне могли похвастать лишь клановые постройки вроде Храма Традиций. Этот дом, а вернее сказать даже небольшой дворец, был окружен домами меньших размеров и архитектурного размаха, принадлежавших близким родственникам Ченшай, и их семейным ответвлениям. Киракия уже умела считать до десяти, но окружавших"дворец"домов было больше, а потому она не могла сказать точно, сколько их было. Так или иначе, много. Достаточно, чтобы образовать собой целый квартал. Ченшай могли сойти за"клан внутри клана", и, по меркам Ву'Лан, уже на удивление долго не распадались на междоусобные ячейки, от чего сила их фамилии только росла.

В их внутренних владениях, связанных меж собой улочками, было место и собственной тренировочной площадке, мастерской, детским уголкам, и даже винодельне. Киракие сложно было поверить, что все те юноши, девушки, дети, мужчины и женщины, что обитали внутри, были друг другу родными. Их было так… много для одной семьи.

— Мы вернулись! — произнесла Хима немного протяжно, радостным тоном, открывая калитку. На её возглас отреагировали все родственники, до кого донёсся её голосок, и сию секунду им радостно замахали руками.

Фанро вошёл за нею следом. Он никого не приветствовал, и не слишком охотно реагировал на приветствия родных. Утомлённо вздохнув, он ускорил шаг, и, отделившись от сопровождаемой им компании, зашагал куда-то вглубь родных владений.

Хан уступил Кире проход перед собой, и вошёл последним. Девочка покорно вошла внутрь, но двигалась дальше не слишком уж уверенным шагом.

— Знакомьтесь: это Хойен Киракия, моя подруга и гостья! — представил её Хан, чуть повысив голос, чтобы его точно расслышали. Он подхватил её под руку, и, ускорив шаг, повёл за собой опережая неспешно ступающую Химу.

Киракия помнила слова матери, и не сопротивлялась. Ей и не хотелось; после недолгого общения с младшим Ченшай, она начала ему доверять, и хотела собственными глазами увидеть всё то, о чём о ей рассказывал.

Её волновало обращённое к ней внимание родственников Хана. Они глядели на неё почти как на"свою", не свысока, и вовсе не надменно — даже другие мальчики примерно её возраста, и даже уже подростки. Их приветствия, улыбки, адресованные ей, были непривычны для девочки из крохотной семьи. Она почти инстинктивно старалась ответить им, но не успевала уделить внимание всем, — Хан торопился.

Почти бегом, они пронеслись вдоль целой улочки внутри семейного квартала. Киракия только и успевала что хватать взглядом то, как были обустроены владения Ченшай внутри: чистота, порядок, украшения и уют, царящие здесь, захватывали дух маленькой девочки.

Они почти вбежали в один из домов в самом конце улочки. Внутри был вытянутый зал, вдоль которого были протянуты верёвки, увешанные стиранными вещами, и целый ряд уже пустующих широких деревянных сосудов для стирки. Там их встретила женщина, сушившая бельё.

— Тётушка Лана, дай мне ключ от кладовой! — в нетерпении, но сохраняя уважительный тон, попросил женщину Хан. Та, в ответ, сначала кратко обменялась с Киракией приветствиями, сохраняя добрый тон, а после отчитала племянника за поднятый им переполох и"неподобающие манеры"для наследника. Хан покорно выслушал упрёк тётушки, виновато опустив взгляд в пол, но снова стал упрашивать отдать ему ключ. Та, недолго посопротивлявшись, и потребовав, чтобы их сопроводила Хима, или ещё кто-нибудь из старших, всё-таки протянула ему желаемый ключ, конечно же догадываясь, что племянник отправится внутрь самостоятельно, как делал уже не раз.

Кладовая расположилась внутри крупного дома с большими воротами, близ мастерской, из которой доносился звон металла и прочие шумы, источники которых Киракия пока не могла себе вообразить. Заметившие приближения к ней Хана родственники дежурно предостерегли не трогать внутри ничего опасного, но не спешили останавливать мальчишку с его гостьей.

— Идём! — озорно пригласил он гостью внутрь, скользнув в едва приоткрытые ворота первым. Киракия, с интересом, нырнула следом в узкий ход, сквозь который смогли бы пролезть только дети.

Просторное внутреннее помещение было плотно заполнено… многими вещами. Что-то было сложено на полках, иное уложено в шкафы и ящики. Кругом были набитые чем-то мешки и сундуки. На специальных креплениях были подвешены никогда прежде не виданные девочкой инструменты и изделия, назначения которых она не могла себе даже представить. Местами были видны сваленные в кучу предметы, разбор которых, по всей видимости, оставили на потом.

Киракия с интересом, непониманием, и лёгкой опаской разглядывала то, что было не скрыто от глаза. Хан подвел её к крупному шкафу.

— Смотри! — он вынул из делений шкафа странной формы металлический предмет, и вытянул его в самый тёмный угол кладовки. Щёлк! Движение большого пальца мальчика, и переключатель устройства активировал подачу энергии. Из странного металлического изделия в угол кладовки ударил яркий свет!

— Ой-ой! — чуть испугавшись, попятилась Киракия. Хан весело рассмеялся, и попридержал её за руку.

— Я же тебе говорил, оно не опасное. — заверил он, несколько раз выключив и включив фонарь. — Офабохири из страны Цивиум часто носят такие с собой. Правда, сила внутри них не живёт долго. Прошлый истратил свой дух за пару дней. Хочешь попробовать? — он протянул устройство Киракие, и та неуверенно приняла его в руки.

— Оно… как солнце. — шёпотом протянула девочка, светя кругом диковинкой.

— Эту штуку, вместе с целой кучей других странных вещей, Фанро с моими дядьками принесли сюда после того, как перебили целый отряд воров, проходивших у подножия наших гор без разрешения. — пояснил Хан. — Фанро любит ходить в патрули. Говорит, что драки с офабохири — неплохая практика техник, которым он выучился в Боевом Монастыре. — он глубоко, и воодушевлённо вздохнул. — Когда-нибудь, и я к ним присоединюсь. — слушавшая его Киракия повернула фонарь, направив его на лицо собеседника снизу-вверх.

— Ой-ой, страшненько! — одёрнулась она, а затем весело рассмеялась.

— Что такое? — не понял Хан, зажмурившись.

— А-а-а! — попытавшись сделать звучание голоса страшным, воскликнула Кира, направив фонарь снизу-вверх теперь уже на собственное лицо. Хан резко изменился в выражении, испуганно подскочил, но потом тоже рассмеялся.

Они провели в кладовке около часа. Хан ворошил добытые родственниками вещи, рассказывая о них всё, что знал, а так же то, что о мире за пределами гор Шен ему уже было известно.

Это продолжалось до тех пор, пока за ними не пришла Хима, позвавшая двоих к обеденному столу. Киракия была посторонней, к тому же, девочкой, а потому её не стали звать за семейный стол, но накрыли столик в соседнем, гостевом домике, где компанию ей составили пара тёток Хана, дети из линий-ответвлений Ченшай, и, конечно же, сам Хан, покинувший компанию родных ради своей гостьи. Приём показался Киракие более чем радушным. О допуске к семейному столу не стоило и мечтать, а то, было предоставлено ей, было почестями желанных гостей. Неслыханная доселе щедрость.

Целый день двое провели в компании друг друга. Общие идеи и увлечения находились быстро, а веселье, с которым Кира и Хан проводили время, быстро привлекли внимание прочих детей Ченшай, и уже довольно скоро, у двоих образовалась небольшая толпа из"последователей". Время летело незаметно.

Тем неприятнее было для Хана напоминание от сестры о том, что приближался вечер. Он дал слово матери Киракии, что вернёт её дочь домой ещё до самого вечера, а Ченшай обязаны держать данные слова. Особенно он, — наследник.

Они быстро собрались в путь, но явно не горели желанием его начинать. Хима вызвалась сопроводить их.

Путь назад не занял много времени. Они шли уже знакомой дорогой, и двигались быстрым шагом, — Хан был обязан успеть домой до возвращения отца, чтобы провести с ним какие-то уроки, о которых, — Хима дала понять, — знать имели право лишь сами Ченшай.

Словно контрастный, леденящий душ, Киракию ударило разительное отличие вида, когда они приближались к родному дому её семьи. Красота, уют, размах и оживленность Ченшай были роскошью, к которой было легко привыкнуть. А вот дом Хойен…

Это был скромный, но красивый и ухоженный домик, который с трудом мог тягаться даже с меньшими домами семей-ответвлений таких родов как Ченшай или Шайкай, а уж на фоне родовых жилищ таких семей и вовсе бы терялся из виду, — однако, он был самым для Киракии любимым, а главное, родным. Небольшой дворик с заборчиком, тоже призванным лишь обозначить территорию, но не оградить её, встречал приближающуюся троицу пока ещё закрытой калиткой.

Дом семьи Хойен располагался на окраине деревни, в относительной дали от многочисленных троп к низине горы, и тем более от той единственной, что вела к вершине.

Несколько обособленный от всего поселения, он одиноко стоял в уже затянувшемся напоминании о временах, когда семья Хойен, ещё большая и влиятельная, решила перенести свою резиденцию из центра деревни на отшиб, где было много свободного места.

Там, не стеснённое соседством с другими могучими домами клана, быстро растущее семейство, как тогда надеялись её старейшины, могло бы занять больший простор. Но, как это часто случалось среди акари, в какой-то момент, — по ныне уже позабытой причине, — произошёл раскол.

Внутренняя вражда окончилась бойней, которую не успели вовремя остановить. То, что не сгорело в братоубийственной междоусобице — было сохранено усилиями тех, кто остался в живых. Могущество Хойен было растеряно; ещё три поколения обескровленный род постепенно вымирал, в конечном итоге оставив после себя лишь пропавшего отца, одинокую жену, и последнее дитя, что жили в скромном, уединённом доме. Последнем, из уцелевших.

Пусть сама Киракия ещё не знала всех подробностей истории своей фамилии, но видеть последствия оной — вполне могла.

Она была рада вернуться домой. Но ей было грустно.

Когда они проходили калитку, Хан, ненадолго, попросил её остановиться. Глубоко вздохнув, он сказал ей слова, которые, хоть он этого не знал, объединят всю историю их с ней знакомства, весь прошедший в весёлой компании день, и скрепят их дружбу на годы:

— Мой папа говорит, что друзья определяют нас. — сказал он необычно серьёзно. Его тон был искренним, и трогал за душу, — это был тон вовсе не похожий на детский. — С одними нам весело, дружба с другими — приносит честь. А дружба с некоторыми выгодна, но дружбой не является. — он сделал короткую паузу, будто вспоминая произнесённые ему когда-то и кем-то слова. — Акари стоит судить по тому, каких именно друзей у него больше. Сегодня, я похвастаюсь ему, что обрел подругу, в которой есть и веселье, и радость; которая готова поднять кулаки против лжи, и не боится даже самого Фанро. Подруга, в которой течет кровь Хойен, великих воинов. Великой семьи. Я скажу отцу, что он мог бы мне завидовать!

Пока Хан произносил свои трогательные слова, которые давались ему не легко, и которым бессловесно внимала Киракия, Хима предпочла пройти дальше, к уже отворяющимся дверям дома, из-за которых её встречала Ири.

— Мои приветствия, почтенная дочь Ченшай. Как всё прошло? — не скрывая радостного волнения в голосе, спросила мать девочки. Хима слегка прибавила хода, сблизилась с хозяйкой дома, и заговорила очень тихо:

— Да укроет ночь грядущая, ваш дом от невзгод, Хойен Ири! — поприветствовала она достаточно почтительным тоном, но оставив в стороне исполняемый при таком приветствии поклон и прочий этикет. — Меня зовут Ченшай Хима. А визит вашей дочери прошёл исключительно благоприятно. Дети наших семей, по-видимому, ладят меж собой с завидной простотой!

— Ах, как я рада это слышать!

— Позвольте я скажу вам нечто, что Старшие моей семьи сочли бы излишним откровением. — почти шёпотом произнесла она, на мгновение оглянувшись на прощающихся детей. — Нечто, что я дерзну счесть долгом искренности перед, весьма вероятно, — в близком будущем! — близкой нашему роду семье.

— Я вся внимание, дражайшая Хима. — тихо ответила Ири, заинтригованная словами гостьи.

— Я буду, насколько возможно, кратка. Хан — наследник нашей семьи. Дядя Аркат именно ему завещает первенство фамилии, а потому будущее мальчика для нас, для всех нас, Ченшай, — исключительно важно. Но у моего племянника никак не получается найти себе друзей, от чего мальчик не по годам замкнут и, как правило, не общителен. Но ваша дочь, очевидно, чем-то его зацепила. Очень редко можно видеть нашего Хана в таком расположении духа, в каком сегодня он провёл весь день. — она сделала короткую паузу, вдохнула воздуха, и вновь украдкой оглянулась. — Поймите, что я ничего не могу обещать. Но если эта их взаимосвязь окажется долгосрочной… Прошу вас, не обещайте свою дочь в жёны никому иному. Я переговорю с дядей, со старейшинами, и, конечно же, со Старшей Матерью. Если духи предков окажутся благосклонны, то через девять-десять лет, наши семьи породнятся.

— Ваша мысль, — нет, ваша надежда, — безусловно мне приятна, и даже льстит, — несколько озадаченно, в лёгком неверии, протянула Ири, задумываясь. — …но… не торопитесь ли вы с такими долгоидущими планами, Хима? Всего-то один день проведенный вместе… А вы просите меня не планировать для дочери иных вариантов…

— Верьте моим словам, Ири! — в тоне Химы была слышна мольба. — Я провожу с Ханом времени больше, чем кто-либо из его сестёр! Даже из матерей! Да я воспитывала его, когда он был ещё совсем мал, и я знаю, о чём говорю. Хан никогда, никогда не был таким, каким он был с вашей дочерью сегодня. И если я хоть что-то понимаю в Учении, кое мне преподавала сама Старшая Мать, лично, то могу смело заявить — их связывает воля Предков! — она коснулась своей рукой руки Ири. — Могу ли я довериться вам в этом договоре, Ири-мата? Могу ли ожидать, что вы благоволите развитию связи меж нашими детьми, благословите их союз, когда придёт время, и сохраните эту нашу договорённость в тайне? — Ири молчала. Её взгляд сделался абсолютно серьезным и проницательным. Она глядела Химе прямо в глаза.

— Связь… из Учения Матерей… сохранить в тайне… — проговорила она вдумчиво. — Кажется… кажется, я понимаю, чего вы хотите добиться. — она помолчала ещё несколько секунд. — Я даю согласие. — на лице гостьи из Ченшай выросло выражение триумфальной радости. — Но важнее будет согласие Старшей Матери. — предостерегла Хойен.

— Оставьте это мне.

— Мама! Я вернулась! — радостный голос дочери разнесся позади Химы. Ири мгновенно сменилась в выражении, и приняла дочь в объятия.

Довольная Хима Ченшай, с поклоном попятилась назад, и, ухватив племянника под руку, повела восвояси.