Механическая принцесса

Кассандра Клэр, 2013

Англия, Лондон, викторианская эпоха. Получив письмо от пропавшего брата, Тесс Грей приезжает в Англию. Оказавшись в Лондоне, она обнаруживает Нижний мир, по улицам которого бродят вампиры, могущественные чародеи и оборотни. Письмо брата оказывается ловушкой, и Тесс попадает в беду. Спастись ей помогают Сумеречные охотники, но тучи снова сгущаются. Целая армия безжалостных роботов создана, чтобы уничтожить Охотников. Таинственный Магистр мечтает заполучить Тесс, ведь она – недостающий элемент темного плана. Уилл и Джем готовы на все ради ее спасения…

6

Пусть тьма…

Пускай Любовь уймет Печаль,

Пусть тьма хранит ночную стать:

Ах, лучше пьяным быть от ран,

Со смертью вместе танцевать.

— Альфред Теннисон, «Памяти А. Г. Х.»

[ЗАЧЕРКНУТО]

Кому: Инквизитору Виктору Уайтлоу

От: Консула Джошуа Вейланда

Мы не первый год знаем друг друга, Виктор, и теперь я пишу тебе это письмо, не в силах сдержать волнения. Я чувствую себя пророчицей Кассандрой, которая была обречена знать правду и понимать, что никто ей не верит. Возможно, виной всему моя гордыня, но это я поставил Шарлотту Бранвелл на ее нынешнюю должность, и теперь она не дает мне покоя.

Она постоянно подрывает мою репутацию, и я боюсь, что это серьезно скажется на Конклаве. То, что должно было стать катастрофой, — разоблачение предателей, притаившихся у нее под крышей, причастность мисс Лавлейс к планам Магистра, — обернулось триумфом Шарлотты. Конклав решил, что именно обитатели Института разоблачили Магистра и выдворили его из Лондона. В последние несколько месяцев его было не видно и не слышно, и это считают заслугой Шарлотты, а не свидетельством того, что он просто готовится к новому удару, совершив тактическое отступление. Хотя это я занимаю должность консула и возглавляю Конклав, мне кажется, что на первом плане всегда оказывается Шарлотта Бранвелл и что все мои достижения обратятся в прах…

Кому: Инквизитору Виктору Уайтлоу

От: Консула Джошуа Вейланда

Виктор,

хотя я весьма польщен твоей обеспокоенностью, мне нечего добавить к своей характеристике Шарлотты Бранвелл, представленной в письме Совету.

Да пошлет Ангел тебе силу в эти нелегкие времена.

Джошуа Вейланд

За завтраком было тихо. Хмурые Гидеон и Габриэль спустились вместе, и Габриэль не проронил ни слова, не считая просьбы передать ему масло, обращенной к Генри. Сесили устроилась у дальнего конца стола и читала книгу, но Тесс, сгоравшая от любопытства, так и не смогла разглядеть ее название. У сидевшего напротив Тесс Уилла под глазами залегли глубокие тени — напоминание о богатой событиями ночи. Сама Тесс вяло ковыряла вилкой лежащее на тарелке жаркое. Никто не разговаривал, пока дверь не отворилась и в столовую не вошел Джем.

Тесс радостно взглянула на него, не в силах скрыть удивления. Он был усталым и бледным, но не выглядел больным. С обычной грацией он занял место рядом с невестой.

— Доброе утро.

— Ты выглядишь гораздо лучше, Джемми, — улыбнувшись, заметила Шарлотта.

«Джемми?» Тесс изумленно посмотрела на Джема, но тот лишь пожал плечами и обезоруживающе улыбнулся ей.

На мгновение встретившись взглядом с Уиллом, Тесс задала ему немой вопрос — может, ему каким-то чудом удалось раздобыть инь-фень уже после того, как они вернулись в Институт накануне? Но нет, юноша выглядел столь же удивленным, как и она сама.

— Мне и правда лучше, — сказал Джем. — Безмолвные Братья хорошо позаботились обо мне.

Он потянулся к чайнику, и Тесс с тревогой заметила, как напряглись сухожилия на его тонком запястье. Как только Джем поставил чайник на место, рука девушки скользнула под столом к руке ее жениха, и тот крепко сжал ее.

Из кухни доносился голос Бриджет:

Как холодно, любовь моя,

Какой ужасный дождь,

Всего лишь раз влюбилась я —

Его убили в ночь.

Я докажу, любовь моя,

Что девы нет верней,

И по нему проплачу я

Весь год и один день.

— Боже, она умеет навести тоску, — воскликнул Генри, бросив газету прямо поверх своей тарелки, на которой еще лежали остатки яичницы. Шарлотта хотела было возразить мужу, но сдержалась. — Всюду у нее разбитые сердца, смерть и неразделенная любовь.

— Но об этом и поется почти во всех песнях, — заметил Уилл. — Взаимная любовь прекрасна, но баллады о ней не сложишь.

Джем поднял глаза, но не успел ничего ответить, потому что в этот миг по зданию Института прокатился рокот — кто-то звонил в дверь. Все как по команде обернулись и посмотрели на Шарлотту.

Ее, казалось, застали врасплох.

— О боже! — воскликнула она. — Я совсем забыла вам сказать…

— Мэм? — В столовую вошла Софи, державшая в одной руке поднос. Тесс не могла не заметить, что глаза Гидеона тотчас скользнули к ней, но девушка, слегка покраснев, как будто специально постаралась не встретиться с ним взглядом. — Внизу вас ожидает консул Вейланд.

Шарлотта взяла с подноса визитную карточку, взглянула на нее и со вздохом сказала:

— Что ж, хорошо. Пригласи его подняться наверх.

Софи тотчас исчезла.

— Шарлотта? — озадаченно произнес Генри. — Что происходит?

— Присоединяюсь к вопросу. — Уилл отложил приборы. — Консул прерывает наш завтрак? Что же будет дальше? Инквизитор заглянет к нам на чай? Безмолвные Братья организуют пикник?

— И мы отправимся в парк есть пирожки с уткой, — едва слышно шепнул Джем, и они с Уиллом широко улыбнулись друг другу.

В следующую секунду дверь отворилась, и в столовую вошел консул.

Консул Вейланд был высоким широкоплечим мужчиной с сильными руками, и консульская мантия плохо сидела на его могучей фигуре. Сейчас выражение его лица — со светлой, как у викинга, бородой — не предвещало ничего хорошего.

— Шарлотта, — без предисловий начал он, — я пришел, чтобы поговорить о Бенедикте Лайтвуде.

Все зашевелились. Габриэль вцепился пальцами в край скатерти, а Гидеон положил руку на запястье брата, чтобы успокоить его, но консул уже повернулся к ним.

— Габриэль, — сказал он, — я полагал, вы отправитесь к Блэкторнам вместе с сестрой.

— Они опечалены гибелью Руперта, — напрягшись, ответил Габриэль. — Я не хотел им мешать.

— Но разве вы не оплакиваете отца? — удивился консул. — Говорят, разделишь горе — и станет легче.

— Консул… — начал Гидеон, обеспокоенно взглянув на брата.

— Впрочем, возможно, вам неловко находиться в обществе сестры, ведь она обвинила вас в убийстве.

Габриэль ахнул. Гидеон отбросил салфетку и вскочил на ноги.

— Что сделала Татьяна? — взорвался он.

— Вы меня слышали, — ответил консул.

— Это не было убийством, — заметил Джем.

— Как скажете, — парировал консул. — Мне сообщили, что это убийство.

— А вам сообщили, что Бенедикт превратился в гигантского червя? — поинтересовался Уилл, и Габриэль удивленно посмотрел на него, словно никак не ожидал, что Уилл встанет на его защиту.

— Уилл, не стоит, — покачала головой Шарлотта. — Консул, вчера я довела до вашего сведения, что Бенедикт Лайтвуд был на последней стадии астриолы…

— Вы сказали мне, что состоялась битва и что он был убит, — перебил ее консул. — Но я узнал, что он был болен сифилисом и в результате его выследили и убили, не встретив сопротивления.

Глаза Уилла вспыхнули, и он уже собрался что-то сказать, но Джем закрыл ладонью рот друга.

— Я не понимаю, — произнес он, не обращая внимания на протест Уилла, — как вы можете знать, что Бенедикт Лайтвуд мертв, и при этом не иметь представления о причине его смерти. Раз тело не было обнаружено, это доказывает, что он перестал быть человеком и превратился в демона, а потому, как и полагается демонам, испарился после убийства. Но пропавшие слуги, гибель мужа Татьяны…

Консула, казалось, утомила эта речь.

— Татьяна Блэкторн заявила, что группа Сумеречных охотников из Института убила ее отца, а Руперт погиб в бою.

— Она не упомянула, что ее отец съел ее мужа? — поинтересовался Генри, наконец-то оторвавшись от газеты. — О да. Съел его. И оставил в саду его окровавленный башмак, который мы и нашли. На нем были следы зубов. Мне бы очень хотелось узнать, как вы это объясните.

— Я думаю, это можно посчитать сопротивлением, — заметил Уилл. — Он как-никак съел собственного зятя. Впрочем, полагаю, в любой семье случаются размолвки.

— Вы ведь не думаете, Джошуа, — сказала Шарлотта, — что нам нужно было схватить этого червя и связать его? Бенедикт был на последней стадии демонического сифилиса! Он сошел с ума и превратился в червя!

— Возможно, он сначала превратился в червя и только потом сошел с ума, — дипломатично предположил Уилл. — Мы не вполне уверены, в каком порядке это происходило.

— Татьяна очень расстроена, — сказал консул. — Она хочет требовать возмещения ущерба…

— В таком случае я его возмещу, — заявил Габриэль, отодвинув стул и поднявшись на ноги. — Я до конца жизни буду отдавать своей взбалмошной сестре жалованье, если она того пожелает, но ни за что не признаю виновным ни себя, ни кого-либо из присутствующих. Да, я пустил стрелу ему в глаз. В глаз червю! И я бы сделал это еще раз. Кем бы ни была эта тварь, в ней не осталось ничего от моего отца.

Повисло молчание. Казалось, даже консул не знал, как на это ответить. Сесили отложила книгу и переводила взгляд с Габриэля на консула и обратно.

— Прошу прощения, консул, но Татьяна не знает всей правды, что бы она ни утверждала, — продолжил Габриэль. — Только я был с отцом, пока его болезнь прогрессировала. Все эти две недели в доме не было никого, кроме меня и сходящего с ума отца. В конце концов я приехал сюда и попросил о помощи своего брата. Шарлотта отправила с нами своих Сумеречных охотников. Когда мы добрались до особняка, та тварь, в которую превратился отец, уже разорвала на куски мужа моей сестры. Уверяю вас, консул, спасти отца не было ни малейшего шанса. Мы были в смертельной опасности и защищались, чтобы спасти свою жизнь.

— Тогда почему Татьяна…

— Потому что она чувствует себя униженной, — сказала Тесс, молчавшая с того самого момента, когда консул вошел в столовую. — Она сама призналась мне. Она считает, что если станет известно о демоническом сифилисе, имя ее семьи окажется навсегда запятнанным. Полагаю, она пытается представить события в другом свете, надеясь, что вы опишете их Совету с ее слов. Но она лжет.

— Подумайте, консул, — призвал Гидеон, — что более вероятно? То, что все мы сошли с ума и убили моего отца, но его сыновья теперь не признаются в этом, или что Татьяна лжет? Вы ведь знаете, она никогда не отличалась рассудительностью.

Габриэль положил руку на спинку стула брата.

— Если вы полагаете, что я бы мог с такой легкостью пойти на убийство отца, — сказал он, — отправьте меня на допрос в Безмолвный Город.

— Скорее всего, это самый разумный выход, — кивнул консул.

Сесили с грохотом поставила на стол свою чашку, и все повернулись к девушке.

— Это несправедливо, — сказала она. — Он говорит правду. Как и все мы. И вы это знаете.

Консул смерил ее взглядом и снова повернулся к Шарлотте.

— Вы рассчитываете на мое доверие? — начал он. — И все же скрываете от меня свои действия. У каждого действия есть последствия, Шарлотта.

— Джошуа, я сообщила вам о том, что случилось в доме Лайтвудов, как только все вернулись в Институт и я удостоверилась, что никто не пострадал…

— Вам следовало сообщить мне раньше, — отрезал консул. — Как только к вам прибыл Габриэль. Ситуация была необычной. Но вы поступили так, что мне теперь придется вас защищать. Вы нарушили протокол и отправили Сумеречных охотников на задание без одобрения Совета.

— Не было времени…

— Хватит, — перебил ее консул, хотя в его голосе и не слышалось строгости. — Гидеон и Габриэль, вы отправитесь со мной на допрос в Безмолвный Город. — Шарлотта попыталась было возразить, но консул поднял руку, веля ей умолкнуть. — Если Безмолвные Братья не найдут ничего странного в показаниях Габриэля и Гидеона, я смогу спокойно ответить отказом на запрос Татьяны о возмещении ущерба. Вы двое, — консул Вейланд повернулся к братьям Лайтвудам, — спускайтесь вниз и ждите меня возле экипажа. Мы отправимся в Безмолвный Город вместе. Если Братья не найдут ничего любопытного, мы вернемся сюда, как только они закончат.

— Если они ничего не найдут, — презрительно повторил Гидеон.

Приобняв брата за плечи, он вывел его из столовой. Когда Гидеон закрывал за собой дверь, Тесс заметила, как что-то блеснуло у него на руке. Он снова надел кольцо Лайтвудов.

— А теперь, — сказал консул, повернувшись к Шарлотте, — объясните мне, почему вы не сообщили мне обо всем сразу же, как только Сумеречные охотники вернулись и вы узнали, что Бенедикт мертв?

Шарлотта опустила глаза и поджала губы.

— Я хотела защитить мальчиков, — объяснила она. — Я хотела, чтобы они немного отдохнули. Их отец только что скончался у них на глазах. Джошуа, им нужна была отсрочка. Не могла же я сразу отдать их вам на растерзание!

— Думаю, это не вся правда, — заметил консул, не обратив внимания на восклицание Шарлотты. — Бумаги и книги Бенедикта. Татьяна рассказала нам о них. Мы обыскали дом, но дневники пропали, стол Бенедикта пуст. Шарлотта, это расследование ведете не вы. Бумаги принадлежат Конклаву.

— Что вы рассчитываете в них найти? — спросил Генри, убрав газету с тарелки. Тон его был таким, будто ответ его абсолютно не волновал, но глаза Генри возбужденно сверкали.

— Сведения о его связи с Мортмейном. Сведения о других членах Конклава, которые могут быть связаны с Мортмейном. Любые зацепки, которые помогут нам выяснить, где находится Мортмейн…

— И его механизмы? — вставил Генри.

— Механизмы? — переспросил консул, так и не закончив фразы.

— Адские механизмы. Армия автоматонов. Он создал целую армию, чтобы победить Сумеречных охотников, и намеревается направить ее против нас, — объяснила Шарлотта, отложив салфетку. — Вообще-то, если верить заметкам Бенедикта, это произойдет уже довольно скоро.

— Значит, вы действительно забрали заметки и дневники из кабинета Лайтвуда. Инквизитор не сомневался в этом. — Консул провел рукой по лицу.

— Само собой, мы их забрали. И я, конечно, передам их вам, как и собиралась, — спокойно сказала Шарлотта.

Она позвонила в небольшой серебряный колокольчик, лежавший возле ее тарелки, и в комнате тотчас появилась Софи. Шарлотта что-то шепотом сказала ей, после чего девушка исчезла за дверью, сделав реверанс консулу.

— Вам следовало оставить бумаги там, где они и лежали, Шарлотта, — заметил консул. — Таков протокол.

— Я не могла не прочитать их…

— Вы должны следовать Закону, Шарлотта, и не подвергать сомнению мои решения. Выяснить, где находится Мортмейн, важнее, чем защитить братьев Лайтвудов. Вы не возглавляете Конклав. Вы входите в него на тех же правах, что и все, и подчиняетесь мне. Вам ясно?

— Да, консул, — кивнула Шарлотта как раз в тот момент, когда Софи вернулась в столовую и протянула консулу целую стопку бумаг. — В следующий раз, когда кто-нибудь из уважаемых членов Конклава превратится в червя и съест другого уважаемого члена Конклава, мы сообщим вам незамедлительно.

— Ваш отец был моим другом, — сквозь зубы проговорил консул. — Я доверял ему, а потому поверил и в вас. Не заставляйте меня сожалеть, что я назначил вас на этот пост и поддержал вас, когда Бенедикт Лайтвуд бросил вам вызов.

— Вы ведь выступили на стороне Бенедикта! — воскликнула Шарлотта. — Когда он дал мне всего две недели на невыполнимое задание, вы согласились! Вы ни слова не сказали в мою защиту! Если бы на моем месте был мужчина, вы бы так себя не вели.

— Если бы на вашем месте был мужчина, — произнес консул, — мне бы и не пришлось.

С этими словами он развернулся. Полы темной мантии закружились, тускло блеснули руны. Не успела дверь закрыться за ним, как Уилл прошипел:

— Как вы могли отдать ему бумаги? Они нужны нам…

Шарлотта снова опустилась на стул и, полуприкрыв глаза, сказала:

— Уилл, я всю ночь делала выписки и скопировала все важные места. Многое было…

— Абракадаброй? — предположил Джем.

— Порнографией? — одновременно с ним произнес Уилл. — Впрочем, одно другому не мешает. Вы когда-нибудь слышали о порнографической абракадабре?

Джем усмехнулся, а Шарлотта закрыла лицо руками.

— Скорее первое, чем второе, если уж на то пошло, — сказала она. — Я переписала все, что могла. Не могу передать, как я благодарна Софи за помощь. — Она подняла глаза. — Уилл, не забывай: теперь это не наше дело. Мортмейн — забота Конклава. По крайней мере, они сами так считают. Когда-то за Мортмейна отвечали только мы, но…

— Мы отвечаем за то, чтобы защитить Тесс! — Резкость Уилла удивила даже саму Тесс. Юноша побледнел, заметив, что все взгляды обратились к нему, но все равно продолжил: — Мортмейн все еще хочет ее заполучить. Нельзя считать, что он оставил попытки. Может, он вернется со своей армией автоматонов, может, прибегнет к чарам, а может, кто-нибудь предаст нас… Но он все равно вернется.

— Само собой, мы защитим Тесс, — уверила его Шарлотта. — Ведь она — одна из нас. И, кстати… — Она опустила взгляд. — Завтра возвращается Джессамина.

— Что? — Уилл опрокинул чашку и залил скатерть остатками чая.

Послышались удивленные возгласы, одна Сесили не понимала, из-за чего такой переполох. Тесс только глубоко вздохнула. В последний раз она видела Джессамину в Безмолвном Городе, и та была бледна и испугана, а по щекам ее катились слезы…

— Она пыталась предать нас, Шарлотта, — сказал Уилл. — А теперь вы просто позволите ей вернуться?

— У нее нет семьи, а Конклав конфисковал все ее состояние. Кроме того, она сейчас просто не может жить одна. Два месяца допросов в Городе Костей чуть не свели ее с ума. Не думаю, что она представляет для нас опасность.

— Мы и раньше не думали, что она представляет опасность, — неожиданно серьезно заметил Джем, — но из-за нее Тесс чуть не угодила в лапы Мортмейна, да и все мы оказались под угрозой.

Шарлотта покачала головой.

— Мы должны проявить милосердие. Джессамина сильно изменилась, она уже не та, кем была раньше. Вы бы и сами поняли это, если бы навестили ее в Безмолвном Городе.

— У меня нет желания навещать предателей, — холодно произнес Уилл. — Она по-прежнему твердит, что Мортмейн в Идрисе?

— Да, поэтому Безмолвные Братья и отказались от дальнейших допросов — они так и не смогли ничего от нее добиться. Она не посвящена ни в какие тайны и не знает ничего важного. И сама понимает это. Она чувствует себя никчемной. Если бы вы только могли поставить себя на ее место…

— Не сомневаюсь, что она просто строит из себя жертву и рвет на себе волосы на публику…

— Ну, раз она рвет на себе волосы… — протянул Джем, подмигнув другу. — Ты ведь знаешь, как сильно Джессамина любит свою внешность.

Уилл улыбнулся, хотя взгляд его оставался суровым.

— Вот увидите, вы даже не узнаете ее! — воскликнула Шарлотта. — Дайте ей всего неделю. Если к концу этой недели вы так и не смиритесь с ее присутствием, я переправлю ее в Идрис. — Шарлотта отодвинула тарелку. — А теперь пора просмотреть мои выписки из бумаг Бенедикта. Кто готов помочь?

Кому: Консулу Джошуа Вейланду

От: Совета

Многоуважаемый господин консул!

До получения Вашего последнего письма мы полагали, что наши разногласия по поводу Шарлотты Бранвелл сводятся к простому несовпадению мнений. Хотя Вы и не давали разрешения на возвращение Джессамины Лавлейс в Институт, Безмолвное Братство позволило это, а такие вопросы находятся именно в ведении Братства. На наш взгляд, позволить девушке, несмотря на ее преступление, вернуться домой — а другого дома, кроме Института, у нее нет, — было очень великодушно. Что касается Вулси Скотта, он возглавляет организацию «Претор Люпус», которую мы давно считаем союзной нам.

Ваше предположение о том, что миссис Бранвелл водит знакомство с возможными врагами Конклава, обеспокоило нас, однако без каких-либо доказательств мы не можем сделать на этот счет никаких выводов.

Во имя Разиэля,члены Совета нефилимов

Во дворе стоял экипаж консула — ярко-красное ландо с монограммой Конклава на боку, запряженное двумя прекрасными серыми жеребцами. День был дождливый, и извозчик, сидевший на козлах, с головой укрылся непромокаемым плащом. Хмурый консул, не проронивший ни слова с того самого момента, как он покинул институтскую столовую, велел Гидеону и Габриэлю разместиться в экипаже, а затем уселся сам и захлопнул за собой дверцу.

Экипаж тронулся, и Габриэль отвернулся к окну. Его мутило. Глаза горели. Начавшаяся накануне тошнота то проходила, то возвращалась с новой силой.

«Огромный червь… На последней стадии астриолы… демонического сифилиса».

Когда Шарлотта и Сумеречные охотники впервые предъявили обвинения его отцу, он не поверил. Отъезд Гидеона показался ему безумием, таким чудовищным предательством, какое можно было объяснить только помутнением рассудка. Отец обещал, что Гидеон еще передумает, что он вернется, чтобы принять участие в управлении имением и снова стать Лайтвудом. Но он не возвращался. Дни становились все короче и темнее, Габриэль видел отца все реже. Сначала в нем проснулось любопытство, а затем и страх.

«Бенедикта выследили и убили».

Выследили и убили. Габриэль снова и снова проговаривал про себя эти слова, но они не имели никакого смысла. Он убил монстра, как его и учили всю жизнь, но этот монстр не был его отцом. Казалось, его отец все еще жив и в любую минуту Габриэль может выглянуть из окна и увидеть, как он идет по тропинке, как развевается на ветру его длинный серый плащ, как выделяется на фоне неба его точеный профиль.

— Габриэль, — ворвался в его мысли голос брата. — Габриэль, консул задал тебе вопрос.

Габриэль поднял глаза. Консул выжидающе смотрел на него. Экипаж ехал по Флит-стрит, вокруг сновали журналисты, адвокаты и уличные торговцы.

— Я спросил, — сказал консул, — нравится ли вам в Институте.

Габриэль удивленно моргнул. Последние несколько дней прошли как в тумане. Он помнил, как Шарлотта обнимала его. Как Гидеон смывал кровь с его рук. Как Сесили сверлила его яростным взглядом — и все равно была подобна прекрасному цветку.

— Там неплохо, — хрипло ответил он. — Но это не мой дом.

— Что и говорить, особняк Лайтвудов прекрасен, — понимающе кивнул консул. — Хоть и построен на крови.

Габриэль непонимающе взглянул на него. Гидеон недовольно отвернулся к окну и пробормотал:

— Я полагал, вы хотите поговорить с нами о Татьяне.

— Я знаю Татьяну, — ответил консул. — В ней нет ни здравомыслия вашего отца, ни доброты матери. Здесь она перешла все границы. Само собой, ее запрос о возмещении ущерба будет отклонен.

Гидеон повернулся и удивленно посмотрел на консула.

— Раз вы так мало значения придаете ее словам, зачем мы здесь?

Конец ознакомительного фрагмента.