Ангел

Катерина Даймонд (2017)

Молодого парня по имени Гэбриел обвиняют в непреднамеренном убийстве бездомного и заключают в тюрьму — причем он сам не уверен, точно ли совершил это преступление. Одновременно с этим в городе происходит зверское убийство супружеской пары неизвестными, похожими на сектантов. Полицейские Имоджен и Майлз ведут расследование обоих преступлений, пытаясь отыскать между ними связь. Но очень скоро события начинают затрагивать их жизнь напрямую.

Глава 8

Имоджен постучала в дверь церкви и легонько толкнула ее. Створка тут же распахнулась. Внутри никого не было. Имоджен не считала себя хоть сколько-нибудь религиозной, но находила атмосферу храма успокаивающей: потертые деревянные скамьи, танцующий свет, проникающий сквозь окна с витражами, запахи благовоний и горящих свечей. Это напоминало детство. Мать всегда пользовалась благовониями и оставляла свечи на ночь. Истинное чудо, что ничего ни разу не загорелось. Мама писала картины при свечах, и, вспомнив это, Имоджен поняла, почему ее влечет к церквям. Здесь она вспоминала маму, в полумраке умиротворенно пишущую картину, а не полоумную мамашу, забывшую забрать дочь после уроков.

— Эй! Здесь есть кто-нибудь? Здравствуйте! — сдержанно произнесла Имоджен.

Эдриан не обладал таким терпением. Он двинулся к алтарю по центральному проходу.

— Эй!

Его голос мог быть эхом оклика Имоджен.

Несколько секунд спустя сбоку от алтаря открылась дверь и вышел священник.

— Я — отец Беркели. Чем могу помочь?

Имоджен присоединилась к Эдриану, они достали полицейские удостоверения, и улыбка священника слегка утратила дружелюбность.

— Мы проводим расследование. Нам сказали, что бездомные часто посещают церковь. Нас интересует, не заметили ли вы, что кто-то из них в последнее время пропал, — сказала Имоджен, а Эдриан подошел к стойке с круглым подсвечником, маленькие огоньки на котором горели даже в пустом церковном зале.

— Все не совсем так. — Отец Беркели ответил вежливо, но ему явно хотелось поскорее выпроводить их. — Сюда приходят не одни и те же, а разные люди.

— Вы знали мужчину по фамилии Брикс? — спросила Имоджен.

— Да, он иногда приходил в церковь. Странный человек. Я порой делю трапезу с кем-то из паствы. Дважды Брикс принимал приглашение и обедал у меня, но больше я его не звал.

— Почему же?

— Он оказался весьма неприятным в общении. При нем я чувствовал дискомфорт. Вы поймете, если я скажу, что в его личности присутствовала темная сторона? Хотя вы тоже наверняка сталкиваетесь с этим в работе: с инстинктивным впечатлением, создаваемым некоторыми людьми.

— Простите, но когда это было?

Имоджен никак не отреагировала на отвлеченное заявление священника, не желая ввязываться в обсуждение сходства и различия их профессий.

— По-моему, примерно месяц назад. У него при себе оказалось немного денег. Мне пришлось попросить его удалиться, потому что он повел себя очень грубо с другой прихожанкой: обозвал ее словом на букву «с». — Священник покачал головой. — Но он ушел, только когда я пригрозил вызвать полицию. С того вечера я его больше не видел.

— Значит, месяц назад? — Эдриан посмотрел на Имоджен и достал телефон.

Это была новая информация.

— Вы знаете, с кем он общался чаще, чем с остальными? У вас есть его фотография? — наседала на святого отца Имоджен.

— Фото у меня нет, как и ответа на ваш первый вопрос. Он всегда сторонился общества. Никогда не приходил на собрания, которые моя церковь устраивает для бездомных. Думаю, я не был ему симпатичен. Хотя невозможно нравиться всем, правда?

— Совершенно верно, — кивнула Имоджен. — Большое вам спасибо.

Священник откланялся и скрылся за дверью у алтаря. Имоджен обернулась и увидела, как Эдриан кладет деньги в ящик для пожертвований. Она продолжала наблюдать, когда он выбрал свечу, зажег ее и поместил на подставку из старого потемневшего металла. Показалось, что он коротко помолился, прежде чем снова посмотреть на нее.

— Есть что-нибудь полезное?

— Нет. Но ясно, что всего месяц назад Брикс не был в тюрьме. Надо подключить к следствию Гэри. А что это ты только что сделал?

— А на что похоже?

— Не думала, что ты интересуешься подобными вещами.

— Я всего лишь зажег свечу, Грей. Успокойся.

— Мы, кажется, достаточно долго работаем вместе, чтобы ты знал: не надо просить меня успокоиться.

— Почему бы и тебе не зажечь свечку?

— С какой стати мне зажигать ее здесь? Я не католичка.

— Сделай это просто для души. Вспомни о людях, которые тебе дороги, — предложил Эдриан. — И тебя посетит прекрасное чувство.

— Ради кого мне ставить свечку? — спросила Имоджен.

Она сразу вспомнила о Дине и тут же устыдилась, что подумала не о маме.

— Ради своей матери. Ты ведь уже успела вспомнить о ней.

— Уж ей-то это едва ли сейчас поможет, верно?

Раньше Ирен и недели не могла обойтись без дочери. А теперь улетела за границу с мужчиной, которого Имоджен совершенно не знала.

— Верно. Но это поможет тебе.

— Ладно.

Имоджен не могла бы сказать, кто тревожил ее больше: мать в обществе незнакомого мужчины или вновь обретенный отец, который мог снова исчезнуть, проведя с мамой некоторое время и поняв, насколько хрупко ее здоровье.

Эдриан достал из кармана еще одну фунтовую монету и бросил в ящик для пожертвований. Имоджен зажгла свечу и поставила рядом со свечой напарника, отчаянно стараясь удержать мысли о маме. Именно так должен происходить подобный процесс, если она не ошибалась. Странно, но на душе действительно полегчало.

— А за кого ты поставил свечку? — спросила она.

— За тебя.

— За меня? А что со мной не так?

— Слишком взрослый вопрос. Не согласна?

— Нет, серьезно, почему за меня?

— Потому что на тебя сейчас столько всего свалилось, Грей. — Его лицо выглядело необычайно добрым. — К тому же я не могу сказать тебе ничего хорошего прямо, не опасаясь, что ты мне башку за это оторвешь.

Несколько мгновений они пристально смотрели друг на друга.

— Пора идти, Майли. У нас работы по горло. Надо все же установить, чье тело найдено в сгоревшей будке и почему Брикс был не в тюрьме, — сказала она, признавая, насколько приятно и важно иметь рядом кого-то, кому можно полностью доверять.

Имоджен догадывалась, как нелегко бывает с ней Эдриану, правда, иногда казалось, что такие отношения ему даже нравятся.