Поезд в никуда

Катерина Игрецкая, 2021

Память каждого хранит столько счастливых моментов, столько горя и столько тайн. Какого это, в один день проснуться и не помнить ничего? Кто ты? Кому можно доверять? Кто рядом с тобой – друг или злейший враг? Что скрывает твое прошлое? Какие тайны от тебя теперь закрыты? Как все вспомнить и не стать пешкой в чужой игре? Именно с этим столкнулась Каролина, героиня романа «поезд в никуда». Потеряв память, она ищет любые способы ее восстановить и собирает по крупицам информацию о своей прошлой жизни, распутывая клубки вранья и интриг. Но какая главная тайна спрятана за семью замками и сможет ли героиня справиться с ней?

Глава 1. ОТРИЦАНИЕ

Моя история началась с катастрофы. В газетах по всему миру писали о роковом событии, произошедшем на тихоокеанской магистрали, которое унесло жизни десятков людей. Скоростной поезд ехал по живописному берегу озера в Западной Канаде, по неизвестной причине он сошел с рельс и рухнул прямо в воду. Почти каждое СМИ выдвигало свою версию причин произошедшей аварии, но официальная версия до сих пор опубликована не была. Я была одной из пассажирок этого поезда. Я относилась к небольшой группе тех людей, которые выжили. Кажется, я родилась в рубашке и должна была благодарить судьбу за второй шанс, вот только жизнь моя уже не могла быть прежней.

После катастрофы я потеряла память и не помнила ничего из своей жизни. Я не помнила, как я оказалась на том поезде и что я вообще делала в чужой стране, я не помнила своих родителей, я не помнила своих друзей, я даже своего имени не помнила. Все пришлось начинать с чистого листа. Конечно, родители мне помогали и поддерживали, вот только это были абсолютно чужие для меня люди. Благодаря фотографиям и рассказам я мало по малу восстанавливала всю историю своей жизни по мельчайшим крупицам.

Оказалось, что меня зовут Каролина Тинт и на момент катастрофы шел мой двадцать первый год жизни. У меня была прекрасная, большая семья, семейный бизнес и большой дом. Папа был седовласым мужчиной, среднего роста и телосложения, с добрым лицом и очками в черной оправе на носу. Брат был мечтой всех женщин — красивый и высокий шатен, создающий впечатление идеального, серьезного, сильного мужчины, которых показывают в кино. Они с папой занимались семейным бизнесом, а мама была истинной хранительницей очага. Она была худощавой брюнеткой с аристократическими чертами лица, тонким носом и губами. С первой встречи после катастрофы она ассоциировалась у меня с чопорной англичанкой, у которой все должно быть идеально: и маникюр, и одежда, и прическа, и жизнь, и семья. Очень странно осознавать, что ты являешься членом такой идеальной, на первый взгляд, семьи; понимать, что эти люди от тебя многого ждут, но при этом не помнить ничего, даже их.

Рассматривая свои конспекты из университета, я начинала вспоминать все, чему нас там учили. Я помнила историю страны, я помнила математические формулы, я даже примерно знала курс евро и доллара, но при этом ничего не помнила из своей жизни. Меня раздражало чувство, когда я смотрела на свои старые фотографии, что я смотрю на чужого человека. Я не знала эту девушку: высокую, стройную с пепельно-русыми волосами и довольно симпатичным личиком. Я не понимала одной вещи, почему я помню школьный курс истории, помню, где находится тот или иной ресторан, но не помню даже своего имени. Я начала изучать все доступные источники в поисках ответа на этот вопрос и врача, способного мне помочь.

— Что делаешь? — аккуратно спросил мой брат, подходя ко мне. Его лицо выражало огромное сожаление.

— Да так… я тут задалась одним вопросом, — я отставила ноутбук и попыталась решить, стоит ли делиться с братом своими размышлениями. — Знаешь, я кое-чего не понимаю.

— Расскажи, может быть, я смогу тебе помочь? — сказал он, садясь рядом со мной на диван.

Мне было странно делиться с ним своими переживаниями. Это тоже самое, что рассказывать самое сокровенное человеку, которого ты только что встретила на улице, но все рассказы о нашей с ним дружбе дали мне возможность решиться на это. Мы с ним были не разлей вода до катастрофы, так утверждали все.

— Сегодня я была в университете…

— Что? Кто тебя туда пустил? Тебе пока нельзя никуда ходить, тем более одной! — резко перебил он меня.

— Марк, успокойся. Меня отвез водитель, я была в полной безопасности. Я потеряла память, мне надо все восстановить, для этого необходимо выходить из дома… — парировала я.

— И что там случилось? Что произошло в университете? — нервничая, спросил он.

— Я помню все, что связанно с учебой. Я помню абсолютно все, чему нас учили все три года. Как такое может быть, что какие-то вещи я помню отчетливо, но все, что связанно с моей жизнью, семьей, друзьями я не помню. Я подумала, что можно какими-нибудь способами восстановить все?

— Я так не думаю. Я уже пытался это выяснить. Ты потеряла память из-за сильного удара головой, находилась в коме. Чудо, что ты вообще выжила и осталась здоровой. Врачи не верят, что восстановление памяти в дальнейшем возможно. У тебя останется то, что есть сейчас, но больше ты ничего не сможешь вспомнить, — его слова как будто ударили меня чем-то тяжелым по голове, все надежды начинали исчезать. Марк приобнял меня. — Поверь, я не меньше твоего хочу, чтобы ты все вспомнила. Чтобы ты вспомнила меня и все, что мы с тобой пережили, но, к сожалению, это почти невозможно.

Несмотря на слова Марка, сдаваться я не собиралась. Ведь сколько было случаев, когда врачи ошибались, когда люди все вспоминали или даже вставали с инвалидной коляски, а врачи твердили, что это невозможно. Мои размышления прервала мама, которая вошла в гостиную, где мы сидели.

— Дети мои, — она сделала многозначительную паузу. — У вас два дня, чтобы собрать свои вещи. Каролина… — она медленно перевела взгляд на меня, — горничная поможет тебе собрать вещи, чтобы ты ничего не забыла.

— Но мама, мы должны были переехать только через месяц! — возмутился Марк.

— Мы переезжаем? Куда? Зачем? — непонимающе вмешалась я.

— Марк! Это надо сделать немедленно! — сквозь зубы ответила мама, игнорируя мой вопрос. Она строго посмотрела на брата, после чего стремительно вышла. Марк разочарованно вздохнул.

— Может, ты мне объяснишь? — я недоумевала.

— Ну… — Марк долго подбирал слова, что меня насторожило. — Родители давно хотели переехать, просто видимо надо это сделать немного раньше, чем я планировал. Прости, мне нужно идти!

Мне было все равно, что мы переезжаем. Этот дом до сих пор не был для меня родным местом, поэтому мне было абсолютно плевать, где ночевать.

В ту ночь я долго не могла заснуть, мысли о том, что мне необходимо вернуть свою память сводили меня с ума. От всех этих мыслей я решила спастись прогулкой, надеясь, что уединение с местами своего детства помогут мне что-либо вспомнить. Я долго бродила по красивому саду, но в голове была пустота, как и прежде. В конечном итоге я наткнулась на гараж. Я знала, что он тут есть, но никогда с момента возвращения домой туда не заходила. Я медленно и бесшумно открыла дверь. В гараже стояло четыре разные машины. Три из них уже я знала, это были машины членов семьи, но одну машину я не узнала, и она мне понравилась больше всех. Как ни странно, я помнила марку, модель и даже размер двигателя. Это была дорогая спортивная машина, манящая к себе изящными изгибами кузова. Я медленно, влюбленно разглядывала ее, и что-то внутри мне подсказывало, что эта машина моя. Я дернула за ручку водительской двери и, к моему удивлению, машина была открыта. Я села в нее и начала медленно все осматривать. Моя рука сама собой потянулась к бардачку. Когда я его открыла, то ничего кроме пачек старых конфет я не увидела. Я начала рассматривать все кармашки, которые только были в этой машине, но ничего не нашла. Я не знаю, что я искала, но мне необходимо было все просмотреть. Единственное, что принесли мои поиски — документы на эту машину, как я и предполагала, на мое имя.

— Да не может быть такого! Если это моя машина, то должно остаться хоть что-то, что поможет мне вспомнить что-либо! — разговаривала я сама с собой.

Я начала все просматривать по второму кругу и снова пришла к бардачку. Я вытащила все содержимое и увидела в глубине небольшой конверт.

— Интересно, что это?

Я открыла конверт и мне на колени вывалилась небольшая стопка фотографий. Я начала их все рассматривать. На всех фотографиях была я: либо одна, либо с кем-то. Почти всех я узнавала, родители показывали мне этих людей и рассказывали, как я с ними связана. Но я наткнулась на три очень странные фотографии. Все они были порваны. На одной из них я обнималась с кем-то и, судя по рукам, это был молодой человек, но как раз его изображение было оторвано от фотографии. На второй фотографии я стояла в вечернем платье, и кто-то держал меня за талию, но опять он был оторван, а на третьей я кого-то целовала, но и на третьей фотографии половины не было. Я была в тупике. Это было то, о чем я не знала и что не могла вспомнить. Кто это был? Один и тот же человек или нет?

Мне нужны были ответы, но я не знала к кому лучше обратиться. К маме у меня было странное отношение. Она была очень холодной и всегда держалась на расстоянии. Когда я с ней общалась, меня не покидало ощущение, что она жутко не искренняя. Отец явно относился ко мне хорошо, он любил меня, но почему-то он избегал общения со мной, и я не понимала почему. Может, потому что ему было больно смотреть на меня такую, беспомощную… Оставался один вариант — Марк. Я решила все спросить у него утром, и со странным чувством, сжимая в руках фотографии, пошла в дом.

Когда я вошла в холл, то увидела, что на кухне горит свет. Заинтересовавшись, я на цыпочках подошла к двери и услышала голоса родителей. Из-за толстой двери я не могла разобрать, о чем они говорят, но слышала, что обсуждения какой-то темы шли очень бурно и эмоционально. Потом мне послышался голос Марка, и это уже стало странным. Семейный совет в 4 утра на кухне? Я быстро убрала фотографии под пижаму и резко открыла дверь. Когда я зашла, лица всех присутствующих окаменели. На лице мамы читался гнев, на лице папы испуг, смешанный с расстройством, а лицо Марка было печальным, как и всегда, когда он смотрел на меня.

— Семейная бессонница? — спросила я, спокойно усаживаясь на стул.

— Мы…мы тут обсуждали важную тему, — сбивчиво начала мама.

— Да, Марк немного напорол дел на работе, мы в этом разбирались, — сказал папа и мама облегченно выдохнула.

— В четыре утра? — я была в недоумении.

— К сожалению, дела нашей семьи решаются круглосуточно. Ты вспомнишь это! — мама с улыбкой посмотрела на меня. — А теперь всем пора спать.

Папа вместе с мамой вышли из кухни, а Марк взял стакан и потянулся за виски.

— Тяжелый день? — спросила я его.

— Нет того, с чем я не справлюсь, — он устало улыбнулся, на автомате закидывая лед в стакан. — К сожалению, в нашей семье надо делать то, что тебе советуют родители, потому что если ты добровольно не последуешь их советам, то тебя заставят. Ты прости, но иногда я так тебе завидую, что ты этого не помнишь, и мне очень жаль, что когда-то ты это узнаешь и будешь снова все это переживать.

— А я переживала? — непонимающе спросила я и лицо Марка изменилось.

— Нет… нет, я не это имел в виду. Не воспринимай мои слова так буквально, — треск льда, обволакиваемого теплым виски, заполнил тишину после его слов. Я же внимательно всматривалась в лицо Марка, пытаясь понять, что он хотел сказать и врет ли он мне. — Я, пожалуй, тоже пойду, — он разом опустошил стакан, встал и начал убирать за собой все следы ночной выпивки. Мне показалось это странным, как будто он упорно бежит от меня.

— Подожди, я хотела у тебя кое-что спросить.

— Слушаю, — брат напряженно сел обратно на стул и внимательно посмотрел на меня.

— В гараже я увидела машину и по документам она моя. Значит, я водила машину?

— Да! — он улыбнулся. — Ты, между прочим, была отличным водителем. И это твоя любимая машина. Помню, когда тебе ее подарили на двадцатилетие, ты была вне себя от счастья.

— Не плохо дарить дочери на двадцатилетие машину, которая стоит, как квартира!

— Еще одна особенность нашей семьи, все только лучшее и дорогое. А откуда ты знаешь, сколько она стоит? — удивленно спросил Марк.

— Помню, — я пожала плечами. — Я даже помню, сколько в ней лошадиных сил. И могу оценить общую стоимость нашего автопарка, — засмеялась я.

— Узнаю свою сестру. Это удивительно, что ты помнишь такие вещи.

— Да уж. Но вопрос мой немного в другом, я смогу ездить на ней снова?

— Ну, это вопрос спорный! Не думаю, что родители разрешат тебе в ближайшее время сесть за руль, — он медленно и устало помотал головой в дополнение к отрицательному ответу.

— Как так? Ты же наверняка можешь их уговорить! — я непроизвольно скривила лицо и уставилась на него, как преданный пес, просящий еду у хозяина во время обеда.

— Так странно… ты всегда раньше так делала, когда уговаривала меня сделать что-либо, — он завороженно смотрел на меня. — Ладно, я поговорю с ними, скажу, что первое время я с тобой поезжу, чтобы ты все вспомнила.

— Спасибо! — я вскочила и обняла его. — И да, еще кое-что, — сказала я, усаживаясь обратно. — Я тут кое-что нашла, — я медленно достала те три фотографии и положила на стол. — Ты не знаешь, кто это? — Марк побледнел и долго смотрел на фотографии. — Марк, ты меня пугаешь. Ты знаешь кто это?!

— Точно не знаю, я не видел этих фотографий раньше! — в этот момент мне снова показалось, что он врет. — Но я предполагаю, кто это. Только давай завтра об этом поговорим. Я очень устал.

Все в этой семье мне казалось странным и лживым. Мне чудилось, что от меня скрывают какую-то правду, и мне было интересно узнать какую. Плюс ко всему эти фотографии вводили меня в тупик.

Еще долго я лежала и рассматривала потолок. Когда мне все-таки удалось уснуть, мне приснился странный сон. Это был день катастрофы. Мне снилось, как вагон, в котором я ехала, уходит под воду, вокруг паника. Люди, как тараканы, цепляются друг за друга, пытаясь спастись и вылезти наружу. Вагон почти полностью погрузился в воду, а я вместо того, чтобы вылезать, в панике кого-то ищу. Я знаю, что я должна кому-то помочь, я не могу вылезти одна, без этого человека. Мне не хватает воздуха, я всплываю к потолку, где осталось еще немного кислорода и снова ныряю вниз. Внезапно я слышу какой-то удар и вагон с новой силой уходит ко дну, припечатывая всех к потолку. Я чувствую боль в голове, кто-то хватает меня за талию и тащит куда-то, я не могу понять кто и не могу отбиваться, сил нет. Я не могу даже пошевельнуться, я вижу удаляющиеся от меня трупы людей и окровавленную воду вокруг себя. Дальше пустота. Черная, холодная пустота.

Утро было испорчено этим сном. Какой-то кусок памяти ко мне вернулся, самый страшный кусок. Мне необходимо было с кем-то поговорить, рассказать это, обсудить, но в моем мире не было ни одного человека, которому бы я доверяла. Оставалось только молиться, что вслед за этим куском, ко мне вернется и остальная память. Надежда снова озарила меня.

За завтраком мама объявила, что мы начинаем перевозить вещи в новый дом. Путь туда оказался долгим, ехали мы около трех часов. В машине мы с Марком были почти одни, только водитель на переднем сиденье внимательно следил за дорогой. Мне необходимо было начать разговор о тех фотографиях, но я не знала, как это сделать.

— Марк! — начала я. — Мы вчера с тобой недоговорили…

— Я помню. Мы обсудим это, но вечером. Потерпи еще немного. А теперь, я хотел бы обсудить другую тему. Мне звонили твои друзья, они хотят с тобой встретиться!

— Какие друзья?

— Мари и Давид. Они твои лучшие друзья, но ты их тоже не помнишь, поэтому я решил сначала посоветоваться с тобой. Если ты не захочешь, то я им скажу. Я не хочу, чтобы ты мучилась!

— Нет! — резко сказала я, — я очень хочу с ними встретиться. Они же мои лучшие друзья. Пусть я их и не помню, но они снова могут стать для меня важными людьми. Нельзя от всего отказываться. Я же начинаю новую старую жизнь. Я хочу с ними встретиться!

— Хорошо! — кивнул Марк.

Я задумчиво уставилась в окно. Дело было не в том, что я хотела с ними встретиться. Мне было все равно, так как этих людей я тоже не знала. Но они знали меня и, наверное, очень хорошо. Если моя семья что-то от меня скрывает, то друзья мне должны помочь докопаться до правды. Только ради этой надежды я согласилась на встречу с ними.

После того, как первая партия вещей была доставлена на место, мы встретились с родителями за ужином. Вокруг царила гробовая тишина и чувствовалось ужасное напряжение. Наконец тишину нарушила мама.

— Каролина, я так понимаю, ты согласилась встретиться со своими друзьями? — поинтересовалась она.

— Да, — коротко ответила я.

— Хорошо, тогда послезавтра они приедут в наш новый дом.

— А мы не можем сходить куда-нибудь вне дома? — спросила я.

— Пока что не следует. Ты их не помнишь и не знаешь, поэтому пока что встречаться лучше на нашей территории. Там, где мы сможем помочь в трудной ситуации! — ответила мама и у меня в голове вертелась одна мысль: она боится этой встречи и хочет все контролировать, поэтому мы встречаемся у нас дома.

— Хорошо, вот только послезавтра я учусь…

— А это вторая тема для обсуждения, — мама многозначительно посмотрела на отца, и я повторила за ней.

— Да, у нас для тебя есть новость. Я не знаю, как ты это воспримешь, — неуверенно начал он.

— Пап, не тяни! — попросила я.

— Мы переведем тебя на домашнее обучение! В твоем состоянии это лучше всего. Ты не помнишь однокурсников, учителей. Поэтому последний год обучения, тебе лучше заниматься дома и просто сдавать экзамены.

— В смысле? — я ошарашенно смотрела в глаза отцу. — Вы даже не посчитали нужным посоветоваться со мной? Я потеряла память, а не смертельно больна! Вы хотите свести всю мою жизнь к пребыванию дома? У меня такое чувство, что вы не помогаете мне вспомнить кто я, а наоборот, делаете все, чтобы я этого никогда не узнала! — от переизбытка эмоций я стукнула кулаком по столу со всех сил.

— Прекрати истерику! — злобно сказала мама, повысив голос. — Мы лучше тебя знаем, что делать. Тебе недавно исполнилось 22 года, а мне 47. Чувствуешь разницу?

— Знаешь мамочка! — я впилась в нее взглядом. — Иногда количество мозгов у человека обратно пропорционально его возрасту! — на этих словах я увидела улыбку на лице отца. — Спасибо за ужин!

— Кэрол, подожди! — сказал брат, когда я вставала со стула.

— Что еще? — взяв себя в руки спросила я.

— Это по поводу фотографий!

— Ааа… отлично, я слушаю! — я села обратно и скрестила руки на груди. — На фотографиях твой молодой человек, Эрик.

— В смысле молодой человек? И где он сейчас? Мы расстались? Кто он? — закидала я его вопросами, но ответил не он, а мама.

— Вы не расстались. Это сын друзей нашей семьи. Хороший мальчик. Он не приходил из-за твоей потери памяти, не хотел тебя травмировать, но при этом постоянно звонил и спрашивал про тебя. Он переживает… — монотонным голосом сказала она.

— А почему вы раньше мне не сказали про него?

— Потому что мы не хотели травмировать тебя еще больше! — ответил отец.

— Если вы такие осторожные, то хочу вам сказать вот что: травмировать меня больше, чем сейчас, у вас уже не получится. Я надеюсь, что с этого момента вы это поняли, и впредь будете советоваться со мной, когда принимаете решения по поводу моей судьбы. Я не позволю распоряжаться мной, как игрушкой, даже своим родителям, — к моему удивлению, мама оставила эту фразу без комментариев. — Если он такой хороший парень и у нас с ним большая взаимная любовь, то почему фотографии порваны и его нет нигде?

— Незадолго до твоей поездки вы поругались, и ты назло ему оторвала на всех фотографиях его изображение. Но за день до поездки вы помирились. Потом произошел этот кошмар, — сказал папа, как будто рассказывая заученный стих.

— Может, вы мне хотя бы его фотографию покажете?

— Я тебе покажу, после ужина! — успокаивающе сказал Марк.

— Хорошо, я буду ждать. А сейчас простите, аппетит пропал! — сказала я и ушла к себе в комнату.

Я злилась на себя, на родителей, на весь мир. Еще и молодой человек как с луны свалился. Это, наверное, было самым странным.

«Если он действительно меня так любит, то почему я его ни разу не видела? После катастрофы прошел год и за все время, пока я была в больнице и проходила реабилитацию, он даже не позвонил. Что-то тут не так…» — думала я в тот момент. Все становилось интереснее и запутаннее.

— К тебе можно? — Марк тихонечко постучал в дверь.

— Да, входи.

— Я пришел к тебе с хорошими новостями! — улыбнулся он.

— И какими же? — тихо и безразлично спросила я.

— Я поговорил с родителями и твое возвращение к вождению зависит от меня. Завтра в новый дом я поеду с тобой, на твоей машине. Ты будешь за рулем. Пройдешь этот экзамен — считай машина снова твоя.

— Я рада! — улыбнулась я.

— Кэр, не расстраивайся. Родители хотят как лучше. Да, у них не всегда это получается, и порой они делают все только хуже, но мотивы у них не плохие, — в ответ я только кивнула. — Сегодня за ужином я узнал тебя. Ты всегда была бунтаркой. У тебя всегда были силы противостоять родителям, а самое главное маме. Я всегда гордился тобой, потому что у меня нет такой смелости. И сегодня ты снова показала себя, ты возвращаешься.

— Наша мама слишком властная и хочет, чтобы все шло по ее сценарию. Не противостоять ее эгоизму — это самоубийство! — я взглянула на Марка. — Поверь, я смотрю на это свежим взглядом.

— Какие мы с тобой разные. Тебе кажется, что не противостоять ей убийственно, а мне наоборот кажется, что сказать ей слово поперек — это убийственно! — печально улыбнулся он.

— Нет, Марк. Если ты и дальше будешь давать маме помыкать тобой, и решать за тебя, то твоя жизнь никогда не будет твоей. Это неправильно!

— Ладно, хватит на сегодня семейных тем. Я хочу тебе показать Эрика!

Марк достал планшет и начал показывать фотографии высокого блондина с голубыми глазами. Он был рослым и очень симпатичным.

— Внешне ничего! — оценила я. — А наших с ним общих фотографий нет?

— Есть несколько.

Марк показал пару фотографий с семейных вечеров, где мы с этим парнем были вместе. По фотографиям я не сказала бы даже, что мы друзья. Это меня тоже насторожило, но я решила промолчать.

— Это все фотографии? — огорченно спросила я.

— Да, все что остались. Остальные ты удалила, когда вы поругались!

— Да уж, видимо мы сильно с ним поссорились. А ты не знаешь из-за чего?

— Спроси лучше это у него, я не люблю лезть в чужую личную жизнь! — отрезал он.

— Как я у него спрошу, если он даже не позвонил мне за все это время?

— Мама все устроит, поверь мне!

— Не сомневаюсь, — усмехнулась я. — Ладно, можешь мне скинуть хотя бы эти фотографии? Надо же привыкнуть к моему старо-новому молодому человеку?

— Хорошо, — он поцеловал меня в лоб и добавил: — ложись спать, завтра утром рано вставать, и за руль!

— Хорошо, спокойной ночи!

О спокойном сне я могла забыть, ведь каждый раз, когда я ложилась спать, меня мучали разные мысли и догадки. Я вновь и вновь доставала телефон и смотрела на фотографии Эрика. Мозгами я понимала, что он симпатичный и он мой молодой человек, но смотря на него, я ничего больше не чувствовала. Неужели, когда теряешь память так бывает, что смотришь на свою любовь и ничего не чувствуешь? Хотя по отношению к родителям я тоже ничего не чувствовала. Я решила, что надо дать ему шанс, а вдруг и правда нас с ним связывало нечто важное?

С трудом я дождалась встречи со своими друзьями. Они приехали и ждали меня в гостиной, а я стояла в своей новой комнате на втором этаже и не могла решиться выйти. Я невероятно нервничала.

— Можно? — раздался стук в дверь.

— Входите! — ответила я и шумно выдохнула.

— Я знала, что ты не решишься выйти! — красивая шатенка зашла ко мне в комнату. Она была гораздо красивее, чем на фотографиях, это была Мария.

— Привет! — это все, что я смогла из себя выдавить.

— Я понимаю, что я для тебя сейчас непойми кто, но ты моя подруга и я дико по тебе скучала! — на ее глазах появились слезы, и она крепко меня обняла. — Твоя мама не позволяла нам прилететь к тебе в больницу весь этот год, — шепнула она мне на ухо. — А телефон у тебя новый и номера я не знала! Но наконец ты дома, и мы встретились!

— Прости, — сказала я, когда она меня отпустила. Она все так же смотрела на меня глазами, полными слез. — Я не помню тебя.

— Ничего! Слава Богу, что ты жива! Остальное мы наверстаем! — она снова меня обняла. — Мы были близкими подругами. Значит, мы снова ими станем, я готова тебе помочь!

— А где Давид?

— Он ждет внизу. Он не смог подняться.

— Почему? — не понимая спросила я.

— Он был в тебя влюблен еще с девятого класса. Как-то он сказал тебе это, но ты любила другого. Он боится тебе посмотреть в глаза, потому что ты его не помнишь. Знаешь, это действительно очень страшно, когда человек, который для тебя значит очень много, не помнит тебя.

— А в кого я была влюблена? В Эрика?

— В Эрика? — удивленно хлопая глазами, Мари повторила за мной.

— Ну в Эрика, моего молодого человека, так сказали родители.

— Ах, да. В Эрика! — нервно сказала она. — Прости, я так нервничаю, что не понимаю ничего.

— Да ничего страшного! — и опять чувство, что мне врет даже моя подруга. — Может позовешь Давида, я с ним увижусь, а потом все вместе поговорим?

— Да, конечно. Сейчас за ним схожу.

Мне казалось, что так будет легче: увидеться сначала с ними по отдельности, а потом уже возрождать нашу совместную дружбу.

— Кэрол? — сказал приятный мужской голос.

— Давид? — я развернулась и увидела его, высокого, худого метиса. Он был очень обаятельным, с большими добрыми глазами и успокаивающей улыбкой.

— Ты меня вспомнила? — за два шага он подошел совсем близко ко мне.

— Нет, прости. Я даже себя не помню… когда смотрю в зеркало, мне кажется, что передо мной стоит чужой человек.

— Можно тебя обнять?

— Да! — кивнула я, смущенно улыбаясь.

Давид обнял меня. На какой-то момент мне стало очень спокойно, как будто что-то родное было рядом со мной. Впервые меня пронзило такое чувство, после моего нового пробуждения.

— Это странно… — вырвалось у меня.

— Ты о чем? — взяв меня за плечи он смотрел мне прямо в глаза. На какое-то время я потеряла дар речи и просто смотрела на него.

— Чувство странное, — его брови после моих слов нахмурились. — Такого не было еще. У меня такое чувство, что ты что-то важное. Я не знаю, как это объяснить. Нет ощущения, что ты чужой, как со всеми остальными.

— Потому что я один из немногих людей, с которыми ты всегда была очень откровенна. Члены твоей семьи не входят в круг этих людей.

— А мой парень? Ты дружишь с ним? — я старалась хоть что-то выяснить.

— Он знает тебя лучше всех. Не могу сказать, что мы лучшие друзья, но когда-то наши общие проблемы сближали нас, — задумчиво сказал Давид.

— А сейчас?

— Нет. Да и он слишком далеко.

— Далеко? — переспросила я. — Эрик сейчас далеко? Он куда-то уехал? Мама мне не говорила!

— Эрик, — Давид немного подумал. — Нет, он никуда не уехал. Я имел в виду ментально далеко от меня. Я не понимаю его философию жизни, вот и все.

— Давид, у меня такое чувство, что мне все что-то недоговаривают. Что-то очень важное.

— Я не знаю о чем ты. Давай договоримся, не спрашивай у меня ничего по поводу твоей личной жизни, хорошо?

— Почему? — я внимательно изучала его лицо. — Ты мне не хочешь врать, как остальные? — когда я задала этот вопрос, я вспомнила слова Мари про чувства Давида и меня осенило. — Ладно, если ты не хочешь говорить об этом, то не надо. Тогда скажи, какие отношения у меня с Мари?

— Вы подруги, достаточно хорошие. Ты ей многое доверяла, но не все, потому что не всегда она поддерживала твои идеи, даже когда они были правильными. Поэтому, в конце концов, ты ей давала информацию очень дозированно.

— То есть я многое не рассказывала только потому, что она не поощряла меня, а говорила, что это неправильно?

— Не совсем, было несколько случаев, когда она не просто говорила тебе, что это неправильно, но и подключала твоих родителей к этому.

— А в каких именно ситуациях?

— Давай не будем о плохом? Мы же заново знакомимся, а Мари помимо таких ситуаций была для тебя хорошей подругой. Просто знай, что ей не все можно доверять, если хочешь что-то скрыть от семьи, то она не лучший хранитель тайн.

— А ты могила? — сама того не замечая, я начала с ним заигрывать.

— А я могила, — он улыбнулся в ответ. — Ну что, пойдем вниз?

Когда мы спустились в гостиную, на диванах нас ждали мама и Мари. Они мило беседовали, как лучшие подружки.

— А вот и вы! — улыбнулась мама. — Все в порядке?

— Да, все отлично! — мы присели на диван, и все замолчали.

— Как дела в университете, Давид? — мама нарушила тишину.

— Все отлично, спасибо, — сдержанно, но с улыбкой ответил он.

— А родители твои как поживают? Давно с ними не виделись! — не успокаивалась мама. Ее белоснежная улыбка, обращенная к Давиду, была настолько натянутой и фальшивой, что меня начало подташнивать от ее лицемерия.

— Мама, я, конечно, все понимаю, но это мои друзья. Они пришли ко мне, — спокойно сказала я.

— Я это знаю. Ты хочешь сказать, что я мешаю?

— Ну, мне казалось, что родители не сидят вместе с друзьями своих детей, — но даже после этих моих слов мама не собиралась уходить, она молча положила ногу на ногу, взяла со столика чашку кофе и уселась поудобнее.

— Каролина, не будь так строга к своей маме. Раньше мы часто сидели так, болтали! — встала на сторону мамы Мари.

— Ладно. Я пойду наверх, в свою комнату. Вы уже знаете где она, так что, если хотите, присоединяйтесь, я буду рада, — сказала я Мари и Давиду.

Поднимаясь по лестнице на второй этаж, я не могла понять еще одной вещи, почему у меня такое странное чувство, когда мама рядом. Вроде она мне ничего не сделала, но все равно у меня к ней какая-то неприязнь. Прошло около пяти минут, прежде чем Давид и Мари зашли в мою комнату.

— Не переживай, она хочет как лучше! — Мари положила руку мне на плечо.

— Да, где-то я это уже слышала… — на автомате улыбнулась я. — Ладно, расскажите мне что-нибудь обо мне и о нашей дружбе!

— Мы подготовились. Тут фотографии и видео! — радостно протараторила Мари.

— Ну для начала, ты всегда была очень жизнерадостным человеком и очень добрым, — перехватил слово Давид. — Ты безумно любила животных, подкармливала бродячих кошек и собак. Да ты вообще всем помогала, это было удивительно. Ты очень сильная. Ты всегда имела свое мнение и не боялась его отстаивать. Ты не боялась пойти против кого-то, если считала, что это справедливо. Благодаря этому у тебя было очень много друзей, но и много людей, которые тебя не любят.

— Ты почти идеального человека описал. — усмехнулась я.

— Для меня так и есть! — серьезно сказал он.

Около двух часов Давид вместе с Мари рассказывали разные истории, которые мы когда-то вместе пережили. Они показывали фотографии из поездок, видео с вечеринок, на которых я была счастливой и совсем юной. Оказалось, что у меня была очень интересная жизнь, но почему-то они обходили стороной тему моего молодого человека, поэтому я решила сама все спросить.

— А что вы скажете по поводу Эрика? Какие у меня с ним отношения? Как мы познакомились? Долго ли были вместе?

— Ну… — Мари задумалась. — У вас очень теплые отношения, он тебя очень любит и оберегает ото всех бед! — Мари замолчала.

— И это все, что ты можешь о нас рассказать? — недоумевающе спросила я. Было странно, что они рассказывали мне про наши вечеринки два часа, а для того, чтобы рассказать про Эрика, Мари хватило минуты.

— Например, ваше первое свидание прошло в самолете. Это было зимой, вы вместе летели во Францию, там тебя ждали родители. Тебе было почти 17 лет, и ты впервые летела без кого-то из родных. Ты тогда без остановки пила шампанское, а он сидел рядом с тобой. Он взял тебе кофе, чтобы привести тебя в чувства, а ты случайно вылила ему это кофе на штаны. Прямо туда, куда не надо! — Мари показала на область паха.

— Что? — представив эту картину, я засмеялась. — Ты серьезно? Какой позор!

— Вот, тогда ты тоже так сказала! — Мари разразилась смехом. — Но это еще не все!

— Что еще я натворила?

— После того, как ты вылила горячий кофе на него, вы попали в зону турбулентности. Вас трясло достаточно сильно, но не долго. Но, видимо для тебя это было слишком, тебя укачало и стошнило в том числе на него! — Мари засмеялась еще больше, а вот выражение лица Давида не менялось, лицо было каменным.

— Что? Боже, какой ужас! И после этого он со мной общался?

— Да. У тебя тогда от стыда была депрессия, и ты долго не могла с ним встретиться. Но он настоял, ему почему-то понравился ваш полет.

— Ужас какой! Мне так стыдно, хотя я даже этого не помню.

— Ладно, нам пора! — Давид резко встал. — Остальное тебе расскажет Эрик. Послезавтра встретимся, выйдем куда-нибудь.

— Ну ладно, мы и так много тебе сегодня рассказали. Отдыхай. Скоро увидимся! — поддержала Мари.

— Хорошо, как скажете. Послезавтра тогда куда-нибудь идем! — подытожила я и они ушли.

Я осталась наедине с ноутбуком. Мари оставила мне флешку со всеми фотографиями и видео, которые у нее были. Их было очень много. Я начала смотреть то, что не успела посмотреть в присутствии друзей. Смотря на эти видео, я как будто переносилась туда, это было безумно увлекательно, но одно видео заинтересовало меня больше всего.

Это снималось в каком-то загородном доме. Снимала все Мари, в кадр попал Давид, я и еще какой-то молодой человек. Мы смеялись над чем-то. А потом камеру у Мари забрал какой-то парень, который до этого не попадал в кадр. Мы все сели за стол, а дальше этот парень направил камеру на меня и начал со мной разговаривать. Я выглядела очень счастливой, улыбка не сходила с моего лица.

— Мы же договорились, что будем снимать больше видео… — сказал он мне.

— Да, — улыбалась я. — Мы же должны будем что-то смотреть в старости. Когда я буду совсем взрослой и морщинистой.

— И даже тогда будешь самой красивой! — смеялся он.

— Это твое глубокое заблуждение. Но я не буду тебя переубеждать. Как говорится, красота в глазах смотрящего…

— Ну и как ты сегодня провела день?

— Ну что я могу сказать. Послание в будущее. Дорогая пятидесятилетняя Каролина, я хочу тебе сказать, что сегодня, 3-го марта, любовь всей твоей жизни чуть не утопила тебя в озере! — я засмеялась и продолжила: — просто кто-то не умеет плавать на лодке и не знает, что посередине озера нельзя резко вставать с места.

— Ну ладно, я уже извинился за это! — обиженным голосом сказал он.

— Ребята, запускаем салют, все на улицу! — крикнул кто-то на заднем плане.

— Ладно, на сегодня трансляция завершена, — сказал молодой человек и видео закончилось.

«Значит, все-таки у меня действительно была любовь с Эриком. Я выглядела очень счастливой и влюбленной» — думала я. Мне стало спокойнее, я уже не так нервничала перед предстоящей встречей с ним, ведь судя по видео у нас были прекрасные отношения, и мы были влюблены.

— Каролина? — в комнату зашла мама.

— Да, мам. Что-то случилось?

— Чем занимаешься? — она села ко мне на кровать.

— Да ничем особенным, просматривала видео, которые мне принесла Мари.

— И что там?

— Исключительно вечеринки, где мы втроем. Прогулки по парку и видео дурачеств из машины, — улыбнулась я.

— И как тебе то, что ты увидела?

— Интересно смотреть на себя, особенно когда ничего из этого не помнишь. Я очень весело жила, судя по всему.

— Ооо, это точно! Ладно, у меня для тебя есть небольшая новость, — она сделала паузу. Меня дико раздражала эта ее привычка. — Завтра к нам приедет Эрик со своими родителями.

— А я хорошо знакома с его родителями?

— Да, мы дружили семьями долгое время. Это очень хорошая семья из нашего круга. У тебя с его родителями очень хорошие отношения. Они тебя очень любят, ты как дочь для них, поэтому завтра вечером они к нам приедут отпраздновать твое возвращение и наш переезд.

— Хорошо, поняла!

— Ложись спать. Надо выспаться, завтра ты должна выглядеть великолепно! — сказав это, мама вышла из комнаты.

Весь следующий день я ходила на нервах. Меня пугала предстоящая встреча с Эриком и чем меньше времени оставалось до момента Х, тем больше я нервничала. В гостиной на первом этаже уже накрыли огромный и очень красивый стол. На кухне волшебно пахло блюдами, которые готовила наша домоправительница. В это время мама наводила марафет в своей комнате, папа пил виски, сидя перед телевизором в гостиной, а брат еще не вернулся с работы.

Я решила особо не наряжаться. Одела достаточно простое черное платье, но, как ни странно, оно подчеркивало все, что надо.

— Залюбовалась собой? — подошел ко мне брат, когда я стояла у зеркала.

— Ты уже приехал? — смотря на его отражение в зеркале спросила я.

— Да. Нервничаешь?

— Очень! — не стала скрывать я. — Я не знаю, как себя вести, что говорить, что делать.

— Не переживай, веди себя, как обычно. Тебя уже все знают и любят! — попытался успокоить меня Марк.

— Но я их не знаю…

Прошло около часа и в дверной звонок наконец залил первый этаж дома. Мне казалось, что он невероятно громкий. Я слышала, как мама идет открывать дверь, папа лениво шагает за ней. Я сидела на кухне, и не могла себя заставить выйти туда.

— Каролина Львовна, вы не сможете вечно сидеть на кухне! — сказала домоправительница Нонна, положив мне руку на спину.

Она была очень приятной женщиной, невысокого роста, достаточно полненькая, на вид ей было около 65 лет.

— Я знаю, но пока не могу… — ответила я ей.

— Сто граммов для храбрости? — смеясь, спросила она у меня.

— А раньше я так делала?

— Пару раз бывало, когда вам нужно было о чем-то поговорить с вашей матушкой.

— А мы с вами были в хороших отношениях? — вопрос был не корректным, но сам по себе слетел с моих губ.

— Я вас растила, — улыбнулась Нонна. — Я знаю вас с детства. Вы тогда говорили, что я ваша бабуля. Когда вы стали постарше, то называли меня «Ноноша» и на «ты». Приходили ко мне за советами… — она села напротив меня. — После того, как вы потеряли память, я не решалась с вами говорить и рассказывать это, потому что не знала, как вы отреагируете.

— Хоть я и потеряла память, но я осталась таким же человеком, как и раньше! — улыбнулась я. — Может быть, тогда вернем все на свои места, Ноноша?

— Конечно! — она накрыла мою ладонь своей. — Я очень рада. И знай, чтобы не случилось, ты всегда можешь обращаться ко мне!

В моей жизни появился второй человек, после Давида, к которому я чувствовала это необъяснимое тепло.

— Ты долго собираешься сидеть? Тебя все ждут! — на кухню зашла мама.

— Да, да. Уже выхожу, — ответила я ей. — Спасибо. Мы еще поговорим о прошлом! — шепнула я Нонне и вышла за мамой в гостиную.

Там меня ожидала очередная идеальная семья. Жена — стройная дама в возрасте, в строгом платье и с жемчугом на шее. У нее была идеальная осанка, которую не смог искривить даже тяжелый мешок ее самомнения. Муж — типичный богатый мужчина с пузом и дорогими часами. Он явно гордился тем, что такая женщина рядом с ним и жадно обнимал ее за талию. Ну и конечно их излюбленное чадо — мой молодой человек, Эрик. Он был очень похож на типичного студента Гарварда из американских фильмов. От этой мысли на моем лице выступила глупая улыбка.

— Здравствуйте! — начала я.

— Здравствуй, Каролиночка! Мы так по тебе соскучились! — сказала женщина и обняла меня. — Как ты себя чувствуешь? — не давая мне ответить, она начала причитать с наигранным печальным лицом: — ты такое пережила, кошмар! Раньше я на самолетах боялась летать, теперь в поезд не сяду никогда! Столько погибших, как тебе удалось выжить? — эта речь, а особенно последняя фраза ввела меня в ступор.

— Милая, оставь девушку в покое! — попытался спасти ситуацию ее муж. — Мы рады, что все хорошо! Прекрасно выглядишь! — он приобнял меня.

— Спасибо, — растерянно произнесла я, сквозь натянутую улыбку.

— Ладно, проходите, дорогие! — обратилась мама к этой семейной паре. — Дадим молодым поздороваться.

Все ушли в гостиную, а я осталась стоять лицом к лицу со своим страхом. Эрик стоял напротив меня и тоже молчал.

— Привет? — вопросительно сказала я, пытаясь хоть как-то разрушить эту неловкость.

— Привет, — нерешительно ответил он.

— Позволь я сразу тебе скажу. Мне очень жаль, но я не помню ничего, что у нас было. И тебя я не помню.

— Да, я все это знаю! — перебил меня он.

— Хорошо! — сказала я, не зная, что еще можно ответить.

— Не переживай! — он подошел ближе. — Мы все с тобой наверстаем. Присоединимся к родителям?

— Да! — облегченно сказала я.

Конечно, не такой первой встречи я ожидала. Никакого тепла я почему-то не почувствовала, хотя вроде как должна была. За ужином главной темой было обсуждение отдыха. Все считали, что нам необходимо слетать куда-нибудь всем вместе, чтобы я восстановила силы. Мама считала, что этот отдых необходим для меня. Иногда мне казалось, что меня принимают за тяжелобольную, которой необходим исключительно покой. На самом деле мне было необходимо восстановить свою память. Я была готова на все, чтобы это сделать, но никто и слушать не хотел о моих «бредовых» идеях.

После ужина все переместились на диваны, прихватив алкоголь и десерты. Во время перемещения я успела подойти к Эрику и позвать его прогуляться. Он согласился и с позволения родителей мы вышли на улицу.

— Я понимаю, что тебе тоже тяжело, — я медленно подбирала правильные слова. — Но, может, ты мне что-нибудь расскажешь о нас? — он молча уставился на меня. Минуту он так стоял, не зная, что сказать. — Ну, например, вчера у меня в гостях были Давид и Мари. Они принесли кучу фотографий, видео. Рассказали мне разные истории о том, как мы проводили время, что с нами случалось. После этого я хоть что-то начала представлять о нашей дружбе.

— Фотографий у меня, к сожалению, нет, — единственное, что он мне ответил.

— Ты их тоже удалил из-за ссоры?

— Да, наверное, — его голос был окутан неуверенностью.

— Наверное? — переспросила я.

— Да, я удалил их из-за ссоры, а копий, к сожалению, у меня не осталось, — мы медленно шагали по внутреннему дворику, не решаясь бросить друг на друга взгляд.

— А из-за чего мы так сильно поссорились? — выждав небольшую паузу, поинтересовалась я.

— Может, оставим это в прошлом? Мне бы не хотелось вспоминать. Мы со всем разобрались и у нас все наладилось! — решительно ответил он, ускорив шаг.

— Но я все-таки хотела бы это знать. Это история наших отношений, какой бы она ни была, — уступать я не собиралась.

— Ладно, если ты настаиваешь. Ты приревновала меня к девушке. А если быть точнее, к моей троюродной сестре. Ты нас увидела вместе в баре и все додумала, я даже не успел тебе ничего объяснить. Мы с тобой поссорились, но потом я тебе все объяснил, и мы помирились.

— Как странно. Наши семьи общаются много лет, и я не знала о существовании твоей троюродной сестры?

— Мы почти не общаемся с этими родственниками, — спокойно отвечал он. — А в тот день был день рождения у моей бабушки, и мы встретились на празднике. Там она попросила взять ее с собой в бар. Я согласился, а потом в бар приехала ты, увидела нас со стороны и все неправильно поняла, — сбивчиво рассказывал он.

— Хорошо. Поняла, — я не могла поверить, что из-за такой ерунды я почти разорвала наши отношения. После недолгого раздумья я резко повернулась к нему и продолжила: — только одного не понять, если я была на тебя зла и все неправильно поняла, то почему ты удалил все наши фотографии у себя?

— Ну, во-первых, я был зол на тебя. На то, что ты даже не выяснила ничего, а во-вторых, ты не хотела даже говорить со мной и, я подумал, что мы расстались навсегда.

— Интересно. А почему я поехала без тебя отдыхать?

— Ты купила путевку, когда мы поссорились, чтобы сбежать из города. А когда все встало на свои места, то ты уже горела от желания туда поехать. Вот ты и уехала, а я должен был прилететь к тебе через четыре дня. В первый же день ты решила съездить в соседний город и села в этот злосчастный поезд.

— Понятно, — кивнула я. Мне показалось, что продолжать эти расспросы не имеет никакого смысла.

— На улице становиться все холоднее. Не хочу, чтобы ты заболела, пойдем в дом! — предложил Эрик, и я кивнула в знак согласия.

Мы вернулись в дом, после чего Эрик с родителями еще недолго посидели у нас в гостях, а затем уехали.

Следующие несколько дней не принесли мне ничего особенного. Я встретилась с друзьями, мы снова вспоминали случаи из прошлого, гуляли и общались. Я встретилась с Эриком, и эта встреча была очень странной. Сначала мы сходили в кино, где естественно молчали, а потом пошли в ресторан. Я видела, что я ему нравлюсь, но разговор у нас не клеился. Мне было интересно наше прошлое, а он или обрубал мои вопросы, или отвечал на них односложно, отчего все становилось еще непонятнее. В итоге я смирилась с тем, что знаю совсем немного о нашей с ним истории. Я оставила попытки его расколоть. Еще я поговорила с Нонной о своем детстве и поняла, что я для нее действительно, как родной ребенок. Своих детей у нее не было, как и семьи. Из родственников у нее были только сестра, племянник и муж сестры.

В одну из ночей разные мысли снова пожирали меня, и я решила попить чай. Когда я вышла на кухню, увидела Нонну.

— Не спится? — ласково спросила она.

— Разные мысли настойчиво отвлекают от сна, решила попить чай.

— Садись, сейчас сделаю успокаивающий чай с ромашкой! Сон — очень важная часть жизни.

— А ты почему не спишь? — поинтересовалась я в ответ.

— Меня тоже разные мысли беспокоят. Может, ты поделишься, что тебя так сильно тревожит?

— Сейчас я восстанавливаю всю свою жизнь по рассказам, фотографиям. Но меня не покидает чувство, что я что-то очень важное упускаю. Все мне что-то недоговаривают, а я этого не могу вспомнить. Это меня мучает все время. Я безумно хочу, чтобы память вернулась, я думала найти врачей, психологов. Да я даже на гипноз согласна, но никто даже слушать об этом не хочет, это меня убивает!

— Знаешь, я тоже думала об этом. Я тоже хочу, чтобы к тебе вернулась память. Более того, я искала специалиста, который сможет тебе помочь! — сказала Ноноша.

— Ты серьезно? — я не смогла скрыть своего удивления.

— Да, я не согласна с твоей мамой. Более того, я нашла такого специалиста. Если ты хочешь, я запишу тебя к нему на прием.

— Конечно, конечно, хочу! — я сразу оживилась, получив маленькую надежду на чудо. — Ты даже не представляешь, как я тебе благодарна!

— Поблагодаришь, если память вернется. Есть только одно «но». Твоя мама ничего не должна знать об этом. Если она догадается, то и тебе, и мне достанется и очень сильно. И вообще никто не должен знать об этом! Даже твои друзья, даже твой парень! — тихо сказала Нонна, одарив меня строгим, материнским взглядом.

— Но почему я друзьям не могу сказать?

— Доченька, послушай меня. Я тебе плохого не посоветую. Никто, кроме нас с тобой об этом знать не должен, иначе все пропало!

— Хорошо, я поняла!

— Тебе надо идти со своей и историей болезни, — сев рядом со мной, шёпотом сказала Нонна.

— Но где же я ее возьму? — в голове я начала перебирать варианты, где хранятся эти файлы и как их можно получить.

— Твоей маме врач все это направлял на почту. Ты же завела себе новую почту? — я кивнула в знак согласия. — В таком случае, когда я буду убираться в ее комнате, я тебе отправлю эти письма. Ты все распечатаешь и пойдешь с этим к врачу. И запомни, твоя мама ничего не должна понять, придумай какую-нибудь уважительную причину твоих отъездов, хорошо?

— Да, я все поняла.

— Я поговорю завтра с этим врачом и дам ему твой номер. Его секретарь с тобой свяжется, и вы выберете удобное время сеансов.

— Спасибо тебе, — я обняла ее.

— Ладно, иди спать, ромашка должна была тебя немного успокоить, — она быстро провела рукой по моим волосам и отошла.

Нонна выполнила свое обещание и через четыре дня у меня должна была состояться встреча с этим специалистом, вот только надо было придумать какую-нибудь вескую причину моего отъезда, ведь мама до сих пор ничего и слышать не хотела о моих выходах за пределы нашего дома. Я решила, что лучше говорить не с мамой, а со всей семьей и ужин был самым подходящим временем.

— Я хотела вам кое-что сказать… — аккуратно начала я.

— Мы тебя слушаем! — мама отложила вилку.

— Если благодаря вашей заботе я лишилась шанса изучать важные предметы в университете, то я решила, что мне нужны индивидуальные преподаватели. Сессию для студентов заочных групп никто не отменял!

— Хорошая идея, — поддержал папа.

— Я ценю твою тягу к знаниям, — сказала мама и снова сделала свою фирменную паузу. — Хорошо, наверное, идея не плохая. В ближайшее время мы найдем тебе преподавателей, и они будут к нам ездить.

— Что? Стоп, стоп, стоп. Не совсем так я себе это представляла!

— Что ты имеешь в виду? — холодно спросила мама.

— Я имею в виду, что я уже нашла себе преподавателей. И более того, я с ними почти договорилась. Мы будем заниматься или у них дома, или в кафе. Это преподаватели из университета, которые дают частные уроки.

— И речи быть не может! — отрезала мама. — Только у нас дома!

— Дорогая, может, мы не будем так категорично отвергать все ее идеи? — вмешался отец.

— Нет. Лев, я сказала, нет! Она не может ездить непонятно куда! Если она так этого хочет, то домой к ней будут ездить выбранные преподаватели.

— Мама, ты не сможешь привязать меня к дому. Маникюр — дома. Стрижка — дома. Хочешь новых вещей, тебе привезут их домой, и ты выберешь, что купить, — я была в ярости. — Надоело! — почти крикнула я. — Я уже давно совершеннолетняя, я в здравом уме, и я сама способна решать, что мне делать. И если ты против моих занятий с преподавателями вне дома, это твои личные проблемы. Я все равно буду заниматься, с твоим согласием или без него!

— Так, девочки успокойтесь! — тихо сказал папа. — Вероника, наша дочь права. Она взрослая девушка, у нее должна быть своя жизнь и она должна возвращаться в общество. Не надо делать из нее затворницу. Пусть потихоньку выходит к людям.

— Ну отлично, — прикрикнула мама. — Меня никогда тут не хотят слушать, а потом из-за этого приходиться дерьмо разгребать! — она швырнула на стол салфетку и нервно вышла из зала.

— Не переживай, она свыкнется с этой мыслью, — успокаивал меня папа.

— Спасибо тебе, — улыбнулась я. — И тогда еще один вопрос, мы с Марком уже много раз ездили на моей машине по городу…

— Ты хочешь снова за руль? — спросил отец.

— Да. Марк, я ведь нормально вожу? — я с надеждой посмотрела на Марка, который до этого момента и словом не обмолвился.

— Ну на самом деле, я бы позволил сесть ей за руль. Ничего не изменилось, город она помнит и водит так же хорошо, как и раньше, — поддержал меня брат.

— Ну хорошо, я это не очень одобряю, но давай попробуем. Только води очень аккуратно и, если что-то случится, сразу звони! — одобрил отец.

— Спасибо. Я, правда, очень благодарна. Чтобы вы не очень волновались, я могу отсылать вам сообщения, когда буду выезжать и приезжать куда-либо.

— Хорошо, первое время лучше сообщай нам о своем местоположении и планах.

Таким образом, машина была отвоевана, а значит, у меня появилось больше свободы.

В день визита к психологу мне позвонил Давид и попросил с ним встретиться. Он настоял, чтобы на нашей встрече не было Мари, что показало мне их истинные отношения. Я согласилась и в тот же день мы встретились в красивом парке. Около часа мы бродили по аллеям и разговаривали о всякой ерунде. Мне было приятно проводить с ним время, я чувствовала, что он мой друг. Он знал, что я отвечу на тот или иной вопрос, он понимал, что я думаю на ту или иную тему и это было удивительно. Несмотря на всю теплоту общения, недосказанность, между нами, никуда не пропала.

Наконец, я приехала в клинику, где у меня был прием у одного из лучших психологов, который в том числе увлекался темой потери памяти и ее восстановления. Я сидела в кресле, недалеко от стойки администратора и ждала своего сеанса. На вид администратору было около тридцати лет, совсем миниатюрная блондинка, которая была поглощена разбором каких-то бумаг и не успевала отвечать на все входящие звонки. Рядом со мной сидела очень красивая, молодая девушка, предположительно моя ровесница. Она без остановки вертела в своих руках кольцо, явно нервничая. Пару раз она поворачивалась ко мне, будто желая что-то сказать, но каждый раз не решалась и отворачивалась.

— Я очень нервничаю! — наконец она решилась завязать разговор. — Когда я нервничаю, я очень много болтаю. Я прошу прощения, что отвлекаю вас.

— Да вы меня совсем не отвлекаете, — улыбнулась я. — Зачем так нервничать, это же прием у психолога, а не у зубного…

— Если бы решение психолога не влияло на мою дальнейшую жизнь, то я бы тоже была спокойной. Я Камилла, кстати.

— Каролина, — я протянула ей руку. — Очень приятно и давай на «ты».

— Отлично, так проще! — улыбнулась она в ответ.

— А как психолог может повлиять на твою жизнь, если не секрет? — я не удержала свое любопытство.

— Я слишком буйная дочь, так считает мой отец. Но он и подумать не может, что именно его поведение влияет на мои поступки. Он дал мне выбор: или я иду к психологу, или он меня отправляет в какую-то ужасную школу для девочек в Англию, ну и самый плохой вариант — он меня положит в клинику для психически больных. Я, естественно, выбрала психолога, но если психолог решит, что я не работаю над собой, то сбудется какой-нибудь из последних вариантов.

— Ничего себе, на этом свете есть кто-то хуже моей мамы? — я искренне удивилась такому жесткому подходу, хотя безусловно мне стало интересно, что же такого она делает. — Знаешь, мне кажется, что школа в Англии — это не такой плохой вариант…

— Ты не знаешь, что это за школа. Там учатся исключительно девочки, которых надо перевоспитывать. Уроки религии каждый день, строгая форма, никаких гаджетов, никакой связи с внешним миром, комендантский час и так далее. В таком случае, легче месяц полежать в больнице для нервно больных.

— Да уж. Знаешь, психолог хороший вариант. Вдруг тебе понравится грузить постороннего человека своими проблемами. Кстати, ты первый раз?

— Да, а ты?

— Я тоже и, если честно, нервничаю не меньше тебя, просто стараюсь не показывать, — призналась я.

— Камилла Сванидзе, — обратилась к нам администратор. — Доктор вас ждет.

— Ну что ж, — Камилла посмотрела на меня встревоженными глазами. — Приятно было познакомиться, наверное, увидимся еще.

— Я думаю, что еще не раз встретимся, — ответила я и она ушла.

Через какое-то время меня тоже пригласили к доктору. Кабинет был очень просторным и достаточно пустым. У окна стоял стол психолога, напротив которого был диван. Так же, посередине комнаты стояла кушетка, а за диваном два кресла и небольшой стеклянный столик. Когда я вошла, психолог стоял, склонившись над своим столом и разглядывая какие-то бумаги. Пару секунд он не замечал моего появления, затем медленно поднял голову. Передо мной стоял высокий мужчина, лет 30-35, с темно-каштановыми волосами, карими глазами и легким загаром, отголоском напоминавшем о недавнем отпуске у моря. Одет он был в хороший деловой костюм, пиджак от которого аккуратно висел на спинке его кресла.

— Каролина Тинт? — спросил он, обходя свое кресло.

— Да, а вы мой доктор? — он медленно подходил ко мне, вгоняя меня в краску своим внешним великолепием.

— Да, — с ехидной улыбкой, прекрасно понимая свое влияние на девушек, кивнул он. — Максим Олегович, — он протянул руку.

— Очень приятно, — я пожала ее. — Можно сразу вас попросить, перестаньте на меня так смотреть! — я не знала, что делать в ситуации, когда смущаешься перед молодым человеком, поэтому сразу начала выстраивать оборону.

— Как именно смотреть на вас? Что вы имеете в виду? — он насмешливо наблюдал за моей реакцией.

— Как змея на хомячка, когда она готовится его проглотить, — после этих слов кабинет залил хохот моего врача. Я покраснела еще сильнее.

— Это интересно. Где вам будет удобнее? На диване, — он показал рукой в сторону дивана. — Или на кушетке?

— Начнем с дивана, — ответила я, и засмущалась уже от своего двусмысленного ответа.

Наконец я расположилась на диване и отдала ему документы из больницы, в которых была подробно описана моя травма головы. Взяв документы, он опустился за свой стол и внимательно стал разглядывать каждый листок. Наблюдая за тем, как он вникает в суть описанного, я думала о том, что этот мужчина награжден природой редкой красотой. Не той слащавой красотой, о которой мечтают все девушки и которую показывают в фильмах, а мужской, брутальной и где-то грубой красотой.

— Что именно вас привело ко мне? — изучив документы, спросил он.

— Для начала то, что я хочу восстановить память, — мой тон стал серьезным и все смущения мгновенно исчезли.

— Так, а еще… — взгляд его изменился. Теперь он изучал меня и внимательно слушал каждое мое слово.

— А еще, в свете этих событий с полной потерей памяти, я никому не могу довериться из своих близких. И мне нужен человек, который смог бы меня слушать.

— Интересно, прошло чуть больше года с момента аварии, дома вы находитесь около полугода и этого вам не хватило, чтобы понять, кому из своих родителей или друзей вы можете доверять? — его голос был убаюкивающим. Он говорил тихим басом, медленно и отчетливо.

— Именно. У меня чувство, что все мне чего-то не договаривают. Это уже становится какой-то паранойей. Мне кажется, что все, кого я знаю, состоят в каком-то сговоре.

— Против вас?

— Да. Я не знаю, как это объяснить… — я начала нервно махать руками, мне казалось, что он принимает меня за сумасшедшую.

— Так, хорошо. А на счет вашей памяти. Вы совсем ничего не помните? — он достал из ящика блокнот и ручку.

— Нет. Мое первое воспоминание — это то, как я открыла глаза в больнице. Мне было очень страшно, потому что я не знала кто я, где я и что со мной произошло. Я даже не помнила, как я выгляжу, до того, как не посмотрела в зеркало.

— То есть, полная амнезия, — сам себе сказал он.

— Да. Но, как ни странно, когда я пошла первый раз в университет, преподаватель начал нам задавать вопросы по темам, которые мы проходили раньше, и я знала ответы на них. Я знаю, как доехать от одного места к другому, я знаю, где находятся некоторые рестораны, но при этом ничего не помню из того, что касается лично меня.

— Это так сказать мышечная память. А больше в вашей памяти ничего не всплывало?

— Вы знаете, однажды мне приснился сон… — я подробно рассказала, что мне снилось, и доктор долго обдумывал мои слова.

— Огорчу вас, не факт, что это восстановился кусок из вашей памяти. Во снах мы видим либо то, что когда-то видели и переживали, либо наши фантазии. Вполне возможно, что перед сном вы читали что-нибудь о той катастрофе или думали об этом, вот поэтому вам такой сон и приснился.

— Да, но я же потеряла память из-за удара, а как раз этот момент мне и снился во сне, — я начала спорить. Я и слушать не хотела, что это всего лишь мои фантазии.

— Конечно, вы же знаете о том, что вы потеряли память из-за серьезнейшей черепно-мозговой травмы, вызванной сильнейшим ударом. Поэтому вам это и могло присниться. Визуализация ваших знаний.

— То есть, вы хотите сказать, что моя память ко мне не возвращается… — я злилась на него. Он был в этом не виноват, он лишь не вводил меня в заблуждение и говорил честно то, что думает, но это отнимало у меня надежду, а за надежду я готова была сражаться на смерть.

— Нет, я хочу сказать то, что говорю, — жестко и четко произнес он. — Я говорю, что тут 50 на 50. Либо действительно это обрывок вашей памяти, либо это всего лишь ваши фантазии, и изучив вашу историю, я склоняюсь ко второму варианту.

— И как вы считаете, каковы шансы вернуть мне память?

— На самом деле, часто это происходит при каких-то сильных потрясениях. В экстремальных ситуациях, или в любых ситуациях, способных вывести вас из эмоциональной стабильности. Шансы маленькие, но они есть, и терять надежду — глупо.

— Моя мама уже несколько раз выводила меня из эмоциональной стабильности, но я ничего не вспомнила.

— Это не та ситуация. Вы должны быть в шоковом состоянии, а не в злом. Должен быть прилив адреналина. Давайте поговорим о вашей семье и друзьях.

Все оставшееся время я рассказывала о своей семье, друзьях и парне. Я рассказывала все подробно, а Максим Олегович делал пометки у себя в блокноте. Когда сеанс закончился, то на выходе я встретила Камиллу.

— Ну как? Не все так страшно? — спросила я.

— Мой психолог — очень приятная женщина. И она меня понимает, — она задумалась. — Ну, мне так кажется… слушай, у меня есть предложение, если ты не против. Тут рядом есть приятная кофейня, может, попьем кофе?

— Эмм… — я задумалась, ведь я обещала папе, что поеду домой сразу после занятий, а пока моя свобода висела на волоске, я не могла ей злоупотреблять. — Хорошо, только ненадолго. Мне нужно домой.

— Хорошо, после я могу тебя подвезти? — предложила она.

— Нет, спасибо, я тоже за рулем.

Около двух часов мы провели с Камиллой в кафе, без умолку болтая. Камилла напоминала мне взрослого ребенка. Она была напугана, в какой-то степени наивна, очень добра и искренна. На интуитивном уровне я поняла, что ей можно доверять, ей можно все рассказывать, ну или почти все. Я безумно обрадовалась, что в моей жизни зарождалась новая дружба.

У моей новой подруги ситуация в семье тоже была достаточно сложной. Ее мама погибла, когда Камилле было тринадцать лет. Не дав семье оправиться от этого горя, спустя всего пять месяцев, ее отец привел в дом новую жену, которая через пару лет родила ему нового ребенка. Отношения в семье не складывались, Камилла не могла простить отца, считая его поступок предательством. Она подозревала, что эта женщина появилась еще до гибели ее матери и это несчастье просто развязало руки ее родителю. Видя, как младшая сестра растет в любви и полноценной семье, Камилла, невольно сравнивая ее детство со своим, не могла подавить свою зависть. Весь ее рассказ напоминал мне историю про золушку, только с небольшими авторскими доработками. В любом случае, Камилла была несчастной девушкой из несчастной семьи и этот факт нас сразу объединил.

— Я считаю, ты не должна сдаваться! Я бы не сдалась. Тебе необходимо узнать правду, все вспомнить, тем более, если ты чувствуешь недосказанность, — сказала Кэм, выслушав мою историю.

— Именно поэтому я и была сегодня в клинике. Не поверишь, но я даже согласна на сеанс гипноза, чтобы все восстановить в своей голове. Это ужасное чувство, когда ты даже себя не помнишь. Ощущение, что я схожу с ума!

— Врач сказал, что экстремальные ситуации могут пойти тебе на пользу, может, стоит попробовать?

Когда я вернулась домой, родителей не было. Только благодаря этому мне удалось избежать очередного скандала. Мысли про экстремальную ситуацию не давала мне покоя. Я начала задумываться, что же можно сделать, что может вывести меня из состояния равновесия и помочь моему мозгу вернуть все на свои места.

В эту ночь мне снова приснился тот сон. Я испытывала огромное чувство страха, но страха не за себя, не из-за смерти, а страх кого-то потерять. Я должна была кого-то спасти, я должна была кому-то помочь спастись. Я снова и снова барахталась в полном воды вагоне и пыталась кого-то найти. Я снова и снова чувствовала ту раздирающую душу боль, когда кто-то меня тянул наверх, оставляя важного для меня человека на дне вагона без шанса на спасение. В этот раз боль во сне была такой силы, что в одно мгновение я проснулась вся в холодном поту и слезах. Я просто обняла свои коленки и начала реветь взахлеб.

— Удар безусловно сыграл решающую роль в потере памяти, — констатировал доктор на очередном сеансе психотерапии. — Но обычно, помимо удара есть еще какие-то предпосылки для этого. Понимаете, мозг — это очень интересная вещь. Мозг отвечает за работу всего организма и за психическое состояние тоже. Когда что-то сильно угрожает вашему психическому состоянию, то мозг, чтобы спасти вас, прячет вирус в далекие ящики, а может и удалить навсегда. Обычно он удаляет какие-то определенные фрагменты вашей жизни, ту информацию, которая угрожает, крайне редко он стирает все…

— То есть, вы считаете, что в моей жизни до катастрофы произошло что-то, что могло угрожать моему психическому здоровью или даже жизни? — скрестив руки на груди, спросила я.

— Это единственное логичное объяснение всему происходящему с вами. Понимаете, что-то, какие-то фрагменты должны были остаться в вашей памяти, какие-то фрагменты должны были восстановиться, но ваш мозг решил стереть всю прошлую жизнь без шанса на ее восстановление.

После этого сеанса мне легче не стало. Мало того, что я не помнила кто я, так еще скорее всего, я пережила нечто ужасное, с чем моя психика просто не могла справиться. Мое любопытство и моя беспомощность ломала меня. По логике, построенной моим врачом, все встало на свои места. Мне всегда казалось, что родители и друзья скрывали что-то от меня и слова врача все объясняли. Может моя семья просто пытается меня уберечь от какой-то информации, которая меня убьет морально, может они хотят как лучше?

Очередная бессонная ночь проходила в раздумьях. Внезапно, собрав все пазлы воедино у меня появилась одна догадка, которая многое бы объяснила. Я не могла держать свои мысли в себе, мне надо было это с кем-то обсудить, поэтому я быстро схватила телефон и набрала психологу.

— Максим Олегович, здравствуйте, это Каролина, — взволнованно пролепетала я. — Простите, что я вас беспокою.

— Доброй ночи, Каролина, — сонным голосом сказал доктор. — У вас что-то случилось? Вы что-то вспомнили? — пытался сосредоточиться доктор, а я тем временем посмотрела на часы, показывающие 4 часа утра.

— Черт! Простите, я потеряла счет времени, не подумала посмотреть на часы до звонка. Мне очень стыдно, поговорим завтра, — краснея сказала я.

— Ничего страшного, я уже проснулся, поэтому говорите, что хотели сказать! — невероятно красивым басом сказал врач.

— Я сложила все воедино. Вы сказали, что вероятнее всего, я пережила что-то плохое, из-за чего мой мозг прячет от меня информацию. При этом мне снится один и тот же кошмар, что я пытаюсь кого-то спасти, но ударяюсь головой и не могу помочь этому человеку. Возможно, этот человек умер из-за меня, из-за того, что я была так беспомощна. Может из-за этого все и произошло? — от волнения я тараторила все на одном дыхании.

— Вполне возможно, но, с другой стороны, вы слишком морально сильны для этого. Это конечно было бы для вас шоком и потрясением, но не до такой степени, чтобы стирать всю вашу жизнь от основания. В любом случае, мы увы можем только догадываться, — подвел итог доктор.

— Но, если я так старалась спасти этого человека, значит, я его знала. Ведь во сне я не пыталась помочь всем, я искала кого-то определенного, а это значит, я была знакома с этим человеком, значит это кто-то близкий для меня! — рассуждала я вслух.

— Не обязательно! Возможно, вы с кем-то сидели рядом, пока ехали и познакомились. Поэтому вы его знали и в приоритете на помощь у вас стоял этот человек. Каролина, вашему мозгу нужен покой. Мы по догадкам ничего не восстановим. Вам необходим хороший сон и отдых! Только идя правильным и здоровым путем мы сможем восстановить вашу память!