Сердце дьявола

Катерина Калюжная, 2021

«…Катя отбросила на журнальный столик стопку бумаг, спрятанную в прозрачную папку. Она и так наизусть знала имена всех ныне живущих магов – как состоящих в коалициях, так и вольных. Список последних она не удосужилась дочитать до конца. Никого нового в нем не было. А вот среди старых произошли значительные изменения за истекшие полгода. Уже месяц минул с тех пор, как самый сильный колдун современности Сантьяго Испанский Дьявол был повержен и главой коалиции Смерти вместо него стала Ванесса Несущая Боль. С тех пор политика некромантов сильно поменялась, и девушка не могла сказать, что эти перемены были к лучшему. Одно было абсолютно точно – поклонники смерти стали намного слабее, и теперь коалиция Бездны под началом ее собственной госпожи по праву занимала первое среди темных место на арене вечной битвы гигантов…»

Часть 1. Катя

Июнь 2009 года — 10 ноября 2009 года

Катя отбросила на журнальный столик стопку бумаг, спрятанную в прозрачную папку. Она и так наизусть знала имена всех ныне живущих магов — как состоящих в коалициях, так и вольных. Список последних она не удосужилась дочитать до конца. Никого нового в нем не было. А вот среди старых произошли значительные изменения за истекшие полгода. Уже месяц минул с тех пор, как самый сильный колдун современности Сантьяго Испанский Дьявол был повержен и главой коалиции Смерти вместо него стала Ванесса Несущая Боль. С тех пор политика некромантов сильно поменялась, и девушка не могла сказать, что эти перемены были к лучшему. Одно было абсолютно точно — поклонники смерти стали намного слабее, и теперь коалиция Бездны под началом ее собственной госпожи по праву занимала первое среди темных место на арене вечной битвы гигантов.

Конечно, им было далеко до представителей коалиции Силы или тем более до Хранителей Мудрости, однако ни те ни другие никогда не принимали активного участия в общественной жизни. Их интересы были сугубо внутренними.

Перетасовки выпали не только на долю темной части магического мира, не меньшие перемены достались светлой братии. Коалиция Жизни, уже давно считавшаяся наиболее могущественной среди белой части мира, стала еще сильнее. Ее новая глава, Линда Солнечный Свет, перехватившая бразды правления у своей учительницы Ромильды Матери Цветов, поговаривали, сумела коснуться истинного света. Чем это грозило всем остальным, особенно естественным противникам волшебницы, пока было непонятно. Колдовское сообщество стояло на ушах, выказывая свое расположение к новому фавориту фортуны. И Маргарита Полярная Звезда, которой Катя служила последние пять лет, не была исключением.

Зачем главе коалиции Бездны понадобились списки магов из архивов законников, девушка не имела ни малейшего представления да, по правде говоря, и не стремилась знать. Ей поручили работу, она ее выполнила, уговорив одного из «котов» Лаванды Говорящей Правду, передать ей необходимые бумаги. Парень решил, что никакой тайны в них нет, и Катя была полностью с ним солидарна. Что ценного в информации, устаревшей на целых полгода, когда в их переменчивом мире не знаешь, что случится через час?

Теперь девушке оставалось дождаться, когда кто-нибудь из «псов» явится к ней, чтобы забрать этот мусор. Когда это произойдет, ей было неизвестно, отчего настроение падало намного ниже нуля. Ей страшно хотелось есть, и голод успел вытеснить из мозга все остальные мысли. Это отвратительное чувство, сопровождающееся жжением в горле и выраженным снижением температуры тела, вызывало у нее инстинктивное омерзение. При одной мысли о теплой, слегка солоноватой крови несчастных смертных ее бросало в дрожь, точно так же, как и пять лет назад, когда она впервые очнулась в новом образе и осознала, кем стала.

Воспоминания нахлынули с новой силой, словно самый жуткий кошмар ее недолгой жизни произошел только вчера. Катя взлохматила длинные светлые волосы, которые не прекратила красить, даже когда все в мире встало с ног на голову. Миловидное лицо девушки стало жестким и совершенно нечеловеческим. Бледная кожа приобрела мраморный оттенок, а некогда задорный блеск в глазах превратился в лихорадочный, зловещий. Поджав очень яркие малиновые губы, Катя позволила себе приподнять завесу над прошлым, которую обычно старалась держать закрытой.

Раньше, не так давно, она была человеком. Обычной девушкой, окончившей институт и закрутившей роман с бывшим одногруппником. Пашка — так звали ее парня — никогда не был ни красивым, ни богатым, да и никакими особенными талантами наделен не был. С первого курса между ними установились ровные дружеские отношения, и, хотя Катя иногда подмечала его заинтересованные взгляды, известной границы они не переходили. Ну, может, раз или два в нетрезвом состоянии, но вспомнить ничем не примечательного юношу среди толп поклонников, ежедневно осаждавших первую институтскую красотку, она не могла.

Все изменилось на последнем году обучения. Неожиданно для себя Катя заметила, что мальчик, которого она привыкла считать пустым местом, имеет удивительные, очень правильные черты лица, что его фигура окрепла и приобрела рельеф, по которому так сходят с ума современные девицы. К тому же в нем открылся неиссякаемый источник обаяния, под которое подпадали как общие знакомые, так и посторонние.

Несколько месяцев Катя приглядывалась к старому другу и однажды на вечеринке сделала первый шаг. Чудеса, которые он творил с ней ночью, не шли ни в какое сравнение с тем убожеством, что обычно можно получить от пьяных парней после бурного застолья. Однако продолжения истории не последовало. Утром она оделась и, чувствуя себя не лучшим образом, покинула квартиру приятеля, как делала это всегда.

Вопреки ожиданиям, к вечеру она все еще помнила прохладные, дарящие огромное наслаждение руки Пашки, его горящие огнем глаза и требовательные, слегка грубоватые губы. Воспоминания не исчезли даже на следующий день, когда вместе со вчерашним похмельем обычно полностью стирались образы любовников на выходные.

Видеть друга в институте стало сплошной пыткой. Он шутил, веселился, рассказывал анекдоты, курил, отвечал на многочисленные вопросы преподавателей и ни на минуту не оставался один. Его каждый миг окружала целая стайка болтливых девиц, разряженных в сексуальные мини и супероткрытые топы. Их наманикюренные пальчики так и тянулись к новому герою девичьих снов, в которого нежданно-негаданно превратился Паша.

Спустя неделю Катя поймала себя на мысли, что сходит с ума от ревности, которой по всем правилам, изобретенным ей много лет назад после крушения ее бурного романа с одноклассником, быть просто не могло. Она всегда воспринимала мужчин как нечто неживое, созданное, чтобы доставлять удовольствие, а после растворяться в солнечных лучах. Теперь что-то изменилось, и она не могла до конца понять, что именно.

На следующей вечеринке Катя снова устроила так, чтобы Паша из всех возможных претенденток обратил внимание именно на нее. Внешность супермодели и развязные манеры привыкшей к мужскому вниманию девушки давали ей немалое преимущество.

Вторая ночь превзошла первую и все Катины ожидания. Утром ей хотелось только одного — остаться в его дорого обставленной квартире навсегда. Но ей никто не предложил провести там хотя бы лишний час. Чмокнув по-дружески в щеку, Паша спокойно закрыл за ней дверь, оставив девушку одну на лестничной площадке, пропахшей табаком и кошачьей мочой.

Еще трижды она приезжала к нему, и каждый раз все заканчивалось на рассвете. Катя потеряла сон и аппетит. Ревность превратила ее в сварливую, несговорчивую бабу, готовую броситься на любого, кто наступит ей на ногу или заденет плечом. Она просиживала лекции, уставившись на новую сверхъяркую звезду их институтского мира, и истекала слюнями. Воспоминания, которые роились в белокурой головке, могли вогнать в краску не одного джентльмена в летах.

Поэтому, когда пару месяцев спустя Паша подошел к ней и предложил встретиться вечером, отказа, который непременно последовал бы раньше, не прозвучало. Катя лишь согласно кивнула, млея от счастья.

Так завязался их роман. Целыми днями они бродили по городу, а по ночам не смыкали глаз, предаваясь самым древним наслаждениям из известных человечеству.

Очень скоро от Паши последовало новое предложение. Он просил ее выйти за него замуж и разделить скромную жизнь одинокого парня на двоих. «Да» сорвалось с губ прежде, чем она успела подумать, на что соглашается.

Так Катя Шемякина стала невестой. Несмотря на то, что Павла Коледова она знала почти пять лет, для нее по-прежнему оставалось загадкой, откуда у него появляются немалые деньги, на что он купил квартиру и где периодически пропадает по ночам. Было ли это тогда для нее важно? Нет. Только руки и губы, кожа с легким ароматом дорого одеколона да серые глаза, растворившие в себе весь мир, — вот что имело для нее значение в те времена, когда душа ее парила в заоблачных высях.

Последние месяцы до свадьбы Катя помнила плохо. Они слились в расплывчатое пятно сплошного счастья, от которого порой она боялась задохнуться. Ей выбрали дорогое дизайнерское платье, подобрали туфли всемирно известной марки, и даже украшения, которые подарил ей любимый, были настоящими ювелирными шедеврами, о цене которых она могла только гадать.

Ей стоило поинтересоваться, откуда в кошельке бедного студента-сироты, потерявшего недавно родителей в автокатастрофе, такие средства. Но разве же ее волновали такие мелочи, как несколько лишних тысяч долларов? Сколько раз впоследствии она упрекала себя за отсутствие естественного любопытства, хоть и сомневалась в том, что, узнай она правду чуть раньше, будущее изменилось бы.

Праздничный день наступил в середине августа. Ей не пришлось дожидаться будильника, чтобы проснуться и вскочить на ноги. Подружки невесты приехали вовремя, но Кате казалось, что они ничего не успеют. Парикмахер и визажист, специально нанятые для такого случая, тоже не подвели. И девушка с восторгом смотрела, как ее и без того красивое лицо делается прекрасным.

У Паши оказалось множество знакомых, о существовании которых Катя даже не подозревала. В том числе свидетель — высокий, статный блондин с иностранным именем Джером. На вопросы изумленной девушки Коледов ответил просто: коллеги по работе. Больше она ни о чем не спрашивала.

Церемония в ЗАГСе была великолепной, гулянья запомнились всем присутствующим хотя бы потому, что их возили по городу пять лимузинов «хаммеров», украшенных по случаю и наполненных под завязку дорогим шампанским.

В ресторан они приехали во второй половине дня и с радостью набросились на представленные яства. Только Пашины друзья почти ничего не ели, и их тарелки оставались полными в течение всего вечера.

Катя танцевала, смеялась, целовала возлюбленного мужа под громогласные крики «горько». Короче, делала все то же самое, что миллион других девчонок по всему миру в самый долгожданный день своей жизни. Она еще не подозревала, что ее безграничное счастье закончится через несколько часов, скинув девушку с огромной высоты слепой эйфории даже не на грешную землю, а гораздо ниже, к вратам самой преисподней.

Но пока она ни о чем таком не знала и наслаждалась от души тонким золотым ободком на безымянном пальце правой руки.

Со свадебного пира новобрачных забрал розовый кадиллак и отвез в центр города. Там, в отеле «Националь», Паша снял шикарный номер для их первой брачной ночи. Швейцар почтительно приоткрыл перед молодыми двери и пустил в сверкающий холл. Они поднялись на нужный этаж и оказались в номере «люкс».

Такого великолепия девушке видеть еще не приходилось. Даже не верилось, что они находятся в гостинице. В восторге она бросилась в объятия мужа, но он довольно грубо отстранил ее. Дал на чай проводившему их до места мужчине и, закрыв дверь, дважды повернул замок.

— Выпей это, — холодно бросил Паша, протягивая Кате небольшой пузырек из оранжевого стекла, доверху наполненный какой-то жидкостью.

— Что это? — осторожно спросила девушка. Язык слегка заплетался от неумеренного употребления шампанского.

— То, что заставит тебя протрезветь и воспринять все, что я собираюсь сказать, — голос Паши звучал непривычно. Это был не легкий, слегка насмешливый тон, которым он говорил с ней во времена первых лет их знакомства. И тем более не ласковый голос влюбленного, к которому Катя успела привыкнуть за последнее время. Ей казалось, что сейчас в этом номере одной из самых дорогих гостиниц мегаполиса с ней находится чужой, совершенно незнакомый человек. От обжигающе ледяных слов она протрезвела еще раньше, чем приторная жидкость из пузырька коснулась ее губ. Но, чтобы не спорить, она послушно выпила напиток до дна, почувствовав, как прояснилось сознание, не оставив даже следа от недавнего опьянения.

— Садись. — Паша указал на огромное, засыпанное цветами и сердечками ложе. Катя послушалась. В душу закрались ужасные предчувствия, от страха она даже не старалась прогнать их. — Надо поговорить, — коротко бросил молодой муж.

Она лишь согласно кивнула. В комнате было очень холодно. Захотелось выключить кондиционер, но она не могла пошевелить ни одним пальцем. Зябко поежившись, Катя уставилась на супруга большими голубыми глазами, в которых дрожали набежавшие слезы.

— Мир — совсем не то, что ты думаешь, дорогуша, — начал Паша и резко рассмеялся. Его глаза блестели сильнее обычного, а кожа превратилась в мрамор.

— Поцелуй меня, — прошептала Катя. Она не знала, что любимый собирался ей сказать, но не сомневалась, что не желает этого слышать. Глупая надежда стучала в голове: если он промолчит, значит, ничего и не случится. Все останется, как прежде, и они опять будут счастливы.

Но Паша не замолчал. Его голос разрезал ночную тишину, касался барабанных перепонок, проникал в мозг и навсегда впечатывался в него горящим адским пламенем клеймом.

В свою первую брачную ночь Катя узнала о существовании тайного мира, который заправляет всей жизнью на планете. О всемогущих магах и их слугах — живых воителях и немертвых вампирах.

Паша показал ей длинные, острые, как бритва, клыки, и она непроизвольно шарахнулась в сторону, вызвав очередную бурную вспышку смеха у мужа.

— У тебя есть выбор, — закончил свой монолог молодой человек. — Можешь стать воителем или вампиром. Последнее было бы лучше, тогда мы были бы одинаковыми. Впрочем, я все равно люблю тебя, а ты меня просто боготворишь.

— Чудовище, — пропищала девушка, отползая по кровати к стене, когда он попытался поцеловать ее в губы. Она не замечала, как рвется кружево и нежный шелк ее платья.

— Подумай до утра, каков твой выбор, а мне пора на охоту. — С этими словами Паша вышел из номера, оставив ее одну.

Несколько минут Катя сидела как оглушенная, а потом сорвалась с места и бросилась к выходу. Дверь оказалась заперта снаружи. В отчаянии девушка подбежала к окну. Распахнув створки, она глянула вниз. Прыгать было высоко, она не смогла бы остаться в живых, доведись ей пролететь такое расстояние.

— Мы все равно тебя поймаем! — услышала она насмешливый голос, раздавшийся снизу и прервавший зарождающиеся мысли о самом простом конце. На асфальте под окнами их номера стояло пятеро человек. Все они были гостями на свадьбе и «коллегами» Павла. Память подсказала их имена. Справа и чуть в стороне расположилась блондинка Кира, рядом была огненно-рыжая Джин, потом Джером, Франсуа и последняя — Мелисса, как две капли воды похожая на свидетеля, только в женском обличье.

Катя содрогнулась от вида протянутых к ней рук и с шумом захлопнула окно. Даже такого банального выхода, как смерть, для нее не оставалось. С громкими рыданиями, вырвавшимися откуда-то из глубины, она повалилась на пол. Жаловаться на несправедливость жизни, винить себя или Павла сил не было. Мир погрузился во мрак, которому отныне (девушка в этом не сомневалась) предстояло быть вечным.

Она просидела до утра, прислонившись спиной к стене. Тугой корсет подвенечного платья мешал дышать, фата изорвалась и смялась, а шикарные юбки превратились в неопрятную груду шелка и кружева. Кате было все равно. Впервые в жизни ее не волновало, как она выглядит.

Медленно, секунда за секундой проходила ночь, обещавшая быть самой счастливой в ее жизни, а вместо этого ставшая ожившим кошмаром. В голове не было ни одной мысли, слезы высохли, и только черные дорожки на щеках, оставленные тушью, напоминали о недавнем смятении чувств. Катя уже не ощущала ничего. Что-то в ее душе умерло навсегда, вместе с иллюзиями и девичьими мечтами. Ее жизнь была связана с монстром, и выбраться из умело расставленной ловушки едва ли было возможно.

Ближе к утру девушка услышала, как в замочной скважине повернулся ключ. Дверь распахнулась, впуская внутрь Павла. Он был по-прежнему красив и элегантен. Ничто не выдавало того, чем он занимался этой ночью, но теперь Катя знала правду.

— Привет, дорогая, — улыбнулся Паша, кинув ключ на журнальный столик. — Как выспалась?

Катя не собиралась отвечать. Звук его голоса причинял ей боль, но в то мрачное первое утро своей семейной жизни она еще любила мужа. Чувства, которые так долго зарождались, не могли умереть за несколько часов. На долю секунды ей показалось, что все произошедшее сегодня было лишь дурным сном, но холод во взгляде серых глаз говорил о том, что действительность правильно отпечаталась в ее измученном мозгу.

— Одевайся! — Паша достал из маленького пакета, который держал в руках, короткое платье из струящейся полупрозрачной ткани. Лиф украшали узоры вышивки и стразы. Выглядел наряд потрясающе и, хоть был не во вкусе Кати, еще вчера мог бы заставить биться сильнее ее сердце. Но это вчера. Теперь она смотрела на дорогую дизайнерскую выдумку как на склизкого червя, какие во множестве выползают на асфальт после дождя.

— Быстрее! У нас сегодня второй день, не забыла? — Паша оглядел свою жену оценивающим взглядом и, расстегивая запонки на рукавах, отправился в ванную. Катя услышала, как зашумела вода, а ее муж принялся напевать какой-то иностранный мотивчик.

Бежать к двери было бессмысленно. Катя слышала, что кто-то шебуршится у порога, шепотом рассказывая забавные истории. Периодически из коридора раздавался веселый смех. Ее надсмотрщики не считали нужным прятаться. Для них она была всего лишь смертной девчонкой, едой, которая не заслуживала того, чтобы беспокоиться о ее чувствах или удобствах. В конце концов, она же не думает о желаниях йогурта, открывая по утрам холодильник?

Катя встала и подошла к кровати. На краю было разложено новое красивое платье. Она взяла его в руки, провела пальцами по воздушной ткани, царапнула ноготком сиреневый камень, самый крупный из всех вшитых в лиф, а потом, не думая о том, что делает, со всей силы дернула за тонкий, прикрепленный несколькими стежками у талии ремешок. Ткань поползла десятками стрелок, камни отлетели, с мягким звоном ударившись о пол.

— Вот тебе! Вот! Вот! — шептала Шемякина, раздирая на куски подарок мужа-вампира. Когда от платья остались непригодные лохмотья, она успокоилась и, отбросив в угол ненужную вещь, пошла в ванную. Она и сама не знала, что собирается делать, но решимость ярким пламенем горела внутри, не давая опустить голову или снова поддаться отчаянию. Она не собиралась миловаться с упырем, кровососом, убивающим невинных людей, чтобы утолить свой противоестественный голод. Она не героиня фильма, готовая ради любви пожертвовать всем на свете, начиная от принципов и заканчивая своей никчемной жизнью. Она еще слишком молода, чтобы умирать, даже если это не смерть вовсе, а лишь ее подобие. Она хотела наслаждаться каждым мгновением земного существования, пока ее, старую, сгорбленную и покрытую морщинами, не унесет смерть. Она приняла свое решение и не отступит до тех пор, пока бьется ее сердце.

На миг Катя остановилась. Ее взгляд привлек нож для резки фруктов, лежащий рядом с корзиной, наполненной апельсинами, бананами, ананасами и прочими творениями природы, созданными специально для того, чтобы ублажить самого взыскательного любителя вкусностей. Дрожащей рукой девушка взяла острый предмет и, стиснув его в ладони, вошла в открытую дверь ванной.

Паша спокойно намыливал волосы ароматным шампунем. Вокруг него в воздухе кружились разноцветные мыльные пузыри. Из душа текли розовые струи воды. От созерцания такого откровенного волшебства Катя почувствовала себя увереннее. Она не сомневалась в том, что поступает правильно. Вампир, казалось бы, не замечал подкрадывавшуюся со спины девушку. Он продолжал как ни в чем не бывало напевать себе под нос, отгоняя одной рукой навязчивый красный пузырек. Тот кружился перед самым его носом, словно насмехаясь над самонадеянным немертвым.

Размахнувшись, Катя ударила бывшего возлюбленного в спину. Лезвие было тупым и входило в плоть с трудом. На лбу у девушки выступили капли пота, а вампир все так же бормотал английские слова песенки. Лишь когда нож полностью погрузился в его спину, он повернулся к жене и смерил ее уничижительным взглядом. Сталь торчала из-под его лопатки, мерно поднимаясь и опускаясь при каждом вдохе.

— В следующий раз придумай что-нибудь поубедительнее, — посоветовал он, ухватив короткую рукоятку и с легкостью вытащив нож из собственной спины. Вода окрасилась в красный, но на коже не осталось ни следа от глубокой раны. — Я не умру, даже если ты отрубишь мне голову. И знаешь почему? Потому что я давно мертв.

Паша захохотал. Громкие звуки его смеха отражались от мрамора стен, заставляя девушку трястись всем телом. Сил на сопротивление больше не было, как и шанса сохранить свою смертную оболочку. Катя не сомневалась: вот сейчас муж вонзит ей в горло свои острые клыки, и она, лишенная крови, рухнет на кафельный пол.

— У Джин есть еще одно платье для тебя, иди возьми, она ждет в комнате, — вместо этого бросил Паша, легонько подталкивая девушку к выходу. Кате казалось, она разучилась говорить. Молча, не издав ни звука, она покинула ванную и снова очутилась в великолепной комнате, ставшей для нее тюрьмой. На кровати сидела рыжая девушка с большим свертком в руках.

— Я помогу тебе одеться, — безразлично сказала она, разрывая яркую оберточную бумагу. Волна шелка вырвалась наружу и упала на колени бессмертной, разлившись вокруг мерцающим пурпуром. По сравнению с этим великолепием первое платье было лишь жалкой тряпкой, пригодной только для того, чтобы вытирать ей пол.

Джин встала и подошла к своей жертве.

— Хорошенькое личико, но знаешь, ты мне не нравишься, — честно призналась она. — Лучше бы Пашка съел тебя. Тогда нам не пришлось бы возиться с твоими причудами.

— Ну, так исправь его ошибку, — зло сверкнула глазами Катя.

— К сожалению, не могу, я не вампир, — со вздохом ответила Джин, вытаскивая одну за другой шпильки из высокой прически вчерашней невесты.

— Тогда просто убей меня, — предложила молодая жена, с вялым безразличием наблюдая в огромном зеркале во весь рост за действиями девушки.

— Тоже не могу. Кира приказала тебя не трогать. Нам нужен седьмой, — загадочно ответила воительница, продолжая свое занятие. — Тебе не мешало бы помыться… — Она картинно сморщила аккуратный носик.

— И не подумаю.

— Твое право, лично мне все равно, как ты выглядишь. Хочешь быть посмешищем для своих человеческих подружек — не смею мешать, — с этими словами Джин извлекла последнюю шпильку, длинные волосы упали на загорелые плечи Кати.

— Отмой ее, пожалуйста, — высказал свое пожелание Паша, выйдя из ванной. По его обнаженному торсу стекали капли воды, приковывая взгляды девушек к тому, что находилось ниже. Обернуться полотенцем он не посчитал нужным.

— Мне нравится твое тело, мистер вамп, — рассмеялась Джин, бесстыдно разглядывая достоинства и недостатки чужого мужа. — Если твоя цыпочка перестанет доставлять тебе удовольствие, обращайся. Я — горячая штучка, надеюсь, ты помнишь.

Воительница провела длинным, окрашенным бордовым лаком ноготком по груди Паши и, облизав розовеньким язычком полные губы, ухватила Катю за руку.

— Идем, мы не должны заставлять гостей ждать, — распорядилась она.

Катя послушно поплелась следом. Она позволила противной девице намылить себе голову и тело. Она не смущалась, когда руки бессмертной касались ее кожи в самых интимных местах. Ей было все равно, что с ней делают и для чего.

— Ну вот, теперь совсем другое дело, — довольно потерла ладошку о ладошку Джин, когда мыльная вода утекла в слив, а несчастная Катя предстала перед ней мокрая, трогательная и беззащитная в своей вынужденной наготе. — Вытирайся. Или тебе помочь?

Воительница бросила девушке махровое полотенце и вышла, оставив ее наедине со своими мыслями. Катя неторопливо обернулась в полотенце. Она посмотрела в висящее на стене зеркало. Влажные волосы облепили худое лицо. Скулы немного выдавались, в голубых глазах поселилось отчаяние, веки опухли и покраснели, от бессонной ночи под ними пролегли густые тени. Но, несмотря на это, она оставалась красивой.

Когда Катя наконец вернулась в комнату, Паша, уже полностью одетый, восседал на кресле, а на коленях у него расположилась Джин.

— Да свыкнется она, вот увидишь, — вещала рыжая бестия, ероша длинными пальцами его короткие волосы.

— Надеюсь, Джин, очень надеюсь, — в голосе вампира слышалось сомнение, и Катя невольно порадовалась, что он не до конца уверен в ее покорности. Значит, она еще поборется с жестокой судьбой. И пусть ей не дано победить, она станет сражаться до тех пор, пока в ее венах течет хоть капля смертной крови.

— Не мечтай, я никогда не буду с таким монстром, как ты, — выпалила она, сжимая кулаки до тех пор, пока не почувствовала боль в ладонях от вонзившихся в них когтей.

— Ты уже со мной, детка. Тебе напомнить о том, что со вчерашнего дня ты моя законная жена? — Паша аккуратно снял Джин с колен и усадил на свое место, сам же подошел к Кате и, коснувшись ее подбородка пальцами, поднял вверх голову. — У тебя полчаса на сборы, я буду ждать тебя внизу, Джин проконтролирует процесс превращения Золушки в принцессу.

Джин укладывала ее волосы в новую, очень сложную прическу. Непослушные локоны отказывались повиноваться рукам рыжей, и она то и дело материлась на родном английском с сильным ирландским акцентом. Катя сидела, не шевелясь, ей было все равно, что из нее делает воительница.

— Помоги мне, — неожиданно для себя самой взмолилась Катя, — помоги, прошу тебя! Джин, ты ведь не одна из них, ты — живая!

— Ты дура, Катя, — накручивая на щипцы очередную прядь, изрекла Джин, голос ее прозвучал раздраженно. — Миллион девушек по всему миру мечтали бы оказаться на твоем месте, а ты сидишь и пускаешь сопли.

— Я не хочу быть вампиром, не хочу! Помоги мне убежать отсюда, я сделаю все, о чем ты меня попросишь! — Слезы потекли из глаз Катя, не обращая внимания на боль, которую доставляли щипцы, соприкасаясь с незащищенной кожей головы, повернулась к собеседнице.

— Интересно, что ты можешь дать мне такого, чего у меня нет? Может, предложишь денег? Или какие-то особые услуги? Забудь, ты — ничтожество, у тебя не может быть ничего, что мне пригодилось бы. — Рыжая тяжело вздохнула, пытаясь совладать с собственной яростью. Ее изящные руки чуть заметно дрожали от гнева. — Пока еще у тебя есть выбор. Ты можешь не быть вампиром, а стать воителем. — Джин дернула волосы девушки, высвобождая щипцы намного грубее, чем было необходимо. — Только, будь моя воля, я не позволила бы таким, как ты, получать знак. Ты недостойна того, чтобы жить вечно. Недостойна сохранить свою симпатичную мордашку в веках. Ты не стоишь самого последнего из наших вампиров, а нашим воинам не годишься даже в подметки.

— Тогда отпусти меня. Мне не нужно ни бессмертие, ни вечная молодость. Я хочу прожить свою обыкновенную жизнь, хочу… — Катя подавилась рыданиями, и Джин не дала ей закончить, грубо прервав на полуслове.

— Я не могу помочь тебе, девчонка. Я обязана охранять тебя и пресекать любые попытки бегства. Это приказ главы, и он не обсуждается. Своими словами ты сама выбрала для себя путь. Воителем можно стать только добровольно, а вот вампиром — по желанию мага. Маргарита, наша госпожа, дала добро на твое обращение. Теперь дело за Пашей. Когда ему надоест с тобой нянчиться, ты станешь такой же, как он.

— Неужели ничего нельзя сделать? Если ты говоришь, что так много желающих оказаться на моем месте, почему выбор пал именно на меня? За что?

— Павлик тебя любит. Он готов совершать самые идиотские поступки, чтобы ты была с ним. Я говорила, что такой мужчина, как он, может найти себе любую не только смертную, но и бессмертную девку, чтобы разделить с ним койку или жизнь. Но он словно помешался. Он не хочет даже слышать ни о ком, кроме тебя.

Терпению Джин пришел конец. Она размахнулась и швырнула щипцы и расческу на туалетный столик. Катя заподозрила рыжую в нежных чувствах к своему мужу, но вслух ничего не сказала. Она все еще не потеряла надежды убедить ее помочь в организации побега. Куда идти, если удастся вырваться, Шемякина не имела ни малейшего понятия. Как сделать так, чтобы бесследно исчезнуть от вампира? Но обо всем этом у нее будет возможность подумать на воле, если только получиться убедить эту несговорчивую девушку совершить то, чего им обеим страстно хотелось.

Пока эти мысли крутились в воспаленном мозгу Кати, Джина мерила шагами гигантский номер, пиная ногой, обутой в остроносые лакированные туфли, все предметы, неосторожно находящиеся на пути.

— Ты не нужна нам! Но никто не хочет меня слушать. Даже Кира встала на его сторону! Такая честь быть одной из избранных. Некоторые добиваются ее всю жизнь, но тщетно. А тебе выпала незаслуженная удача вступить в ряды лучших даже без сканера! Избалованная современная девчонка! Ты ничего не знаешь об этом мире! Ты не видела ни грязи, ни лжи! Ты считаешь, что жизнь — это асфальтированная трасса, выстланная розами без шипов!

— А ты знаешь? Знала, когда делала свой выбор? — Катя решила попробовать разговорить Джин. Довести до грани, заставить потерять рассудок, забыть о чужих приказах и сделать то, к чему стремится ее сердце, — выпустить неугодную птичку на волю, позволить лететь на все четыре стороны, подальше от ее обожаемого волшебного мира.

— ДА! Я была нищенкой, побиралась на улицах Карлоу. Я замерзала зимой и сходила с ума от жары и пыли летом. Я голодала и готова была продать душу дьяволу за корку заплесневелого хлеба. Только добрых людей, которые отдали бы ее попрошайке, не находилось. Я умирала. Я торговала собой, чтобы выжить. Но одетую в лохмотья нищенку не хотел никто, кроме таких же убогих оборванцев, как она сама. Когда у меня появился шанс изменить свою жизнь, я схватилась за него обеими руками. Я могла сделать все что угодно, лишь бы удостоиться чести, даже убить собственную мать, если бы знала, кто та мерзкая баба, посмевшая пустить меня в этот проклятый мир! Мне пришлось пять долгих лет упрашивать, чтобы мне позволили принять знак. И когда этот день настал, Маргарита получила самую верную, преданную ей до глубины души, готовую служить до последнего вздоха слугу! Я умру, если она меня попросит, потому что только благодаря ей я все еще жива! Мне двести восемьдесят семь лет, и каждый новый день рождения я встречаю с благодарностью, которую посылаю своей госпоже. Я ненавижу таких, как ты! Ненавижу! Я бы убила тебя прямо сейчас или выкинула на улицу. Если тебе не терпится сдохнуть, это твое право. Но, увы и ах, это невозможно. Я не могу ослушаться. Будь ты проклята, мерзавка, будь ты проклята за свою счастливую звезду, осветившую тебе путь, о котором можно только мечтать! Будь ты проклята!

Джин резко остановилась посреди комнаты. Ее глаза метали молнии, рыжие волосы горели огнем. Такой обжигающей, всепоглощающей ненависти Кате еще не приходилось встречать. Она не понимала ее причины, и чем больше говорила бессмертная, тем бессмысленней звучали ее слова.

— Я и так проклята, если мне приходится общаться с такими, как вы! Я и так проклята, если единственный мой путь — стать кровожадным монстром! Я проклята, потому что полюбила зверя! — Катя вскочила с места и, позабыв о страхе, подбежала к воительнице. Она что-то кричала, бессвязное и пустое, в ее речи было больше нецензурной лексики, чем какого-либо смысла. Она дала выход эмоциям, терзавшим ее со вчерашней ночи. Чем сильнее распалялась девушка, тем большее спокойствие появлялось на лице бессмертной. Когда обессиленная Шемякина упала на кровать и, закрыв лицо руками, принялась рыдать, Джин уже полностью пришла в себя.

— Вставай, нам надо поторопиться, — холодно бросила она. И, словно пушинку, оторвала Катю от шелкового измятого покрывала и усадила на прежнее место. Она не обращала ни малейшего внимания на стоны и причитания смертной, с видом полного безразличия вернулась к изрядно пострадавшей прическе молодой.

Когда волосы приняли нужную форму, Джин вооружилась косметикой. Она профессионально наносила тональный крем, румяна, тени для век, тушь и прочие штуки, необходимые женщинам для покорения мужских сердец.

Макияж получился великолепным. Он придавал красивому лицу Кати элегантность и зрелость, при этом не добавляя ни одного лишнего года. Как бы ни относилась Джин к своей подопечной, на ее работе это не сказалось никак.

Пурпурный шелк коснулся кожи жены Паши, заставив ее вздрогнуть. Ни корсета, ни сложных украшений на платье не было. Лишь чуть заметное матовое сияние и более темная оторочка у глубокого выреза. Туфли на высоком каблуке в тон наряду были точно впору. Еще вчера Катя замерла бы перед зеркалом, любуясь собственным отражением, сегодня она даже не взглянула на него. Ей было противно и это платье, и прическа, сделанная ужасной женщиной, которая ненавидела ее за само существование на свете, и макияж, оттеняющий глаза и подчеркивающий губы.

Смирившись с неизбежностью, Катя пошла к двери. Пока она ничего не придумает, ей придется выполнять все прихоти своего мужа. Если она не станет слушаться добровольно, у вампира и его друзей хватит сил заставить ее.

— И еще, Катя, — остановила ее Джин у самого выхода. — Можешь не надеяться на помощь своей подружки. Ни она, ни ее товарищи ничем не смогут тебе помочь. Ты только поставишь всех в очень неловкое положение, если попытаешься.

— О чем ты? — Кате не хотелось больше разговаривать, но слова Джин заставили ее замереть на месте. В голове вертелись смутные образы и давно позабытые нелепые догадки. Ответ на собственный вопрос лежал на поверхности, но за пеленой эмоций ей не удавалось его найти.

— Ой, не притворяйся паинькой! — голос Джин звучал раздраженно. Зеленые глаза глядели из-под длинных ресниц презрительно, с нескрываемым отвращением. Так обычно смотрят на муху, случайно залетевшую в суп, или на таракана, примостившегося на куске дорогого сыра. — Не говори, что ты ни о чем не догадываешься! Это даже не смешно. Если бы Львова могла вырвать тебя из Пашиных рук, она сделала бы это еще вчера. Только вот ты к моменту ее появления уже стала его женой. А значит, вместе со всеми своими родственниками поступила в полное распоряжение Маргариты. И никто — слышишь, никто! — ни один маг и тем более чьи-либо слуги не могут отныне влиять на ваши жизни. Даже забавно, как это «коты» проглядели, что один из вампиров решил связать свою жизнь с дамой из столь большой семейки! Вот им всем попадет от своих хозяев. — Джин зло рассмеялась.

Катя стояла, словно громом пораженная. Будто кто-то невидимый повернул в голове маленький ключик, и кусочки головоломки встали на свои места, сформировав целостную картину. Неожиданное исчезновение Алины из института, отлично сданные экзамены, на которых ее никто в глаза не видел, одежда от ведущих дизайнеров, машина, стоящая целое состояние, несвойственные подруге манеры светской дамы, а главное — то, как она играючи расправилась с бандитами, напавшими на них при последней встрече. Потом перед глазами встало обеспокоенное лицо Львовой, когда она гнала свой «лексус» по ночным улицам, не обращая внимания на светофоры и напрочь игнорируя правила дорожного движения. А еще была рана, затянувшаяся за считанные минуты. Тогда Катя убедила себя, что ей просто показалось, как некогда с Вадимом… Имя бывшего парня всплыло неожиданно и поразило не меньше всех последних открытий. «Кстати, видела твоего бывшего Вадима. Новый год вместе отмечали, он по-прежнему один. А еще я часто вижусь с Владом и Соней. Помнишь, они были у тебя на Новый год?» — тараторила Алина, когда они сидели в дорогущем кафе в центре.

— Нет, этого не может быть… невозможно… исключено. — Катя отрицательно качала головой, отгоняя собственные непрошеные мысли. Влада и Соню, о которых говорила Львова, она совершенно не помнила, а вот Вадим врезался ей в память. Слишком необычным он был, всегда выделялся из толпы. Он не походил ни на одного из ее любовников. И хотя парню не удалось зажечь искры в ее душе, он сумел оставить неизгладимый след в ее воспоминаниях. — Алина никогда не стала бы вампиром, никогда не согласилась бы…

— Она и не вампир, дуреха. Она — светлая, а вампиры бывают только у темных магов. Надеюсь, Паша успел тебя достаточно ввести в курс дела, чтобы ты понимала, о чем я говорю. Твоя драгоценная Алина Львова — воитель на службе Линды Солнечный Свет. Ее любовники — близняшки, умеют промывать мозги. Поговаривают, что они очень сильны. Право, даже жаль, что старшенький сдох, одним достойным противником меньше.

— Антон погиб в автокатастрофе, — машинально повторила Катя слова Алины, хотя уже прекрасно понимала: все, что говорила ей подруга в последний год, было сплошной ложью.

— Ха!.. — Джин откровенно насмехалась. Ей доставляло истинное удовольствие наблюдать за реакцией Кати. — Он не мог погибнуть в автокатастрофе. Он был воителем, бессмертным. У него была идеальная реакция и регенерация, благодаря которой практически любая рана затягивается за минуты, ну за часы, если дело совсем плохо. Он сгинул в замке одного темного, выполняя задание своей госпожи. А твоя Львова, не будь дурой, спуталась с его братцем и все-таки заполучила знак. Не все такие бестолковые, как ты. — Джин перевела дыхание. — Все, идем. Надеюсь, ты меня поняла, они все равно тебе не помогут.

Рыжая отпихнула девушку с дороги и вышла в широкий гостиничный коридор.

Катя побрела следом, ничего не видя и не замечая. Сама того не зная, темная подарила ей надежду. Алина, ее старая подруга, и Вадим, парень, который когда-то любил ее, принадлежали к проклятому миру волшебства. Они были так же сильны, как те нелюди, что держали ее в плену, но принадлежали к вражеской стороне. Если бы ей удалось связаться с кем-то из них, у нее появился бы шанс на свободу. Не было никаких гарантий, что им захочется помогать смертной. О высокомерии сверхсуществ за эту ночь Шемякина узнала вполне достаточно. К тому же, как связаться с Вадиком, она не представляла. На квартире бывшего она не была ни разу, а номер телефона он мог сто раз сменить. Еще существовала вероятность, что за свою помощь они потребуют от нее того же, что и Паша со своей компанией безумцев. Но, по крайней мере, как сказала Джин, среди светлых не бывает вампиров. Слова рыжей о том, что никто из ее старых друзей не сможет ей помочь из-за ограничивающих их свободу магических законов, Катя даже не вспомнила. Окрыленная новой надеждой, она уверенно спустилась по лестнице и даже позволила Паше взять себя за руку, когда он усаживал ее в «мерседес» Джерома, поданный к самому входу в отель.

Как прошел второй день ее свадьбы, Катя не помнила. Поздравления, смех друзей, объятия, тосты слились для нее в единую пытку ложью, на которую ее обрек муж. Сам Паша выглядел как обычно, он улыбался, отвечал на вопросы, кружил ее в танце по огромному залу ресторана, который сам выбрал для второго дня торжества.

— Коледов, что ты сделал с женой? На ней лица нет! Нельзя так усердствовать, здоровье подорвешь! — шутила Машка, обнимая сразу обоих молодых.

— Катька, как я тебе завидую! — вздыхала Анька. — И когда это Пашка стал таким красавчиком? Как я могла этого не разглядеть? А то мы с тобой посоревновались бы, кто круче.

— Павлик — наш герой! Самую лучшую бабу захапал, — ржал Вовка из параллельной группы, опрокидывая в ненасытную глотку очередную порцию водки. С каждой новой стопкой к нему возвращался нормальный цвет лица, несколько поблекший после вчерашнего веселья.

— Если она тебе надоест, только свистни, вмиг утешу! — шутил Андрей, сосед Паши по лестничной клетке. Они вместе ходили в детский сад и в первые три класса школы, о чем парень сообщил новоявленной жене не меньше чем пять раз за последние сутки.

День, окутанный в саван тьмы, пролетел незаметно. За ним наступил следующий, а потом еще один и еще. Так прошли три полных тоски и отчаяния месяца, каждый час из которых тянулся невыносимо долго. Катя из симпатичной, полной жизни, веселой девушки превратилась в затворницу, запертую в золотую клетку новой Пашиной квартиры. Ее окружали красивые дорогие вещи, по вечерам муж приносил ей цветы, изысканные украшения и великолепные наряды, которые она складывала в огромный шкаф в спальне, даже не распаковывая. Надежда, родившаяся в душе от слов Джин, медленно угасала. Связаться с Алиной и попросить помощи у старой подруги не было никакой возможности. Ее ни на секунду не оставляли одну, каждый миг, когда Паши не было дома, возле нее дежурил кто-то из его друзей. Иногда это были члены его боевой группы, но чаще — люди или вампиры совершенно незнакомые. Одни относились к Кате с таким же презрением, почти ненавистью, как и ирландка. Другие сочувствовали несчастной пленнице. Эти тяготились своей скорбной миссией и потому были скрытны и неразговорчивы не меньше первых. Третьи (и их было большинство) выказывали полное безразличие. Чувства смертной девушки оставляли их сердца равнодушными, а ее мольбы и слезы только раздражали. Они пришли помочь своему приятелю Паше или оказать услугу Кире, пользующейся в своем мире огромным уважением. На сантименты и общение никто настроен не был.

Очень скоро Катя поняла всю тщетность своих попыток разжалобить тюремщиков. Она больше не плакала, не кричала, просто сидела в темной комнате, куда сквозь плотные шторы не проникал ни единый лучик солнца днем, не заглядывали фонари и не светила извечная иллюминация столицы по ночам. Она почти ничего не ела и не пила. Ее обычно ухоженные волосы свалялись, и на макушке появились некрасивые черные корни. Она забыла, что такое макияж. Несколько недель не подходила к зеркалам и ни с кем не разговаривала. Хмурым, недовольным ее присутствием в собственном доме тюремщикам было не до заточенной в четырех стенах хозяйки и ее душевных терзаний, а сотовый телефон — единственную возможную связь с внешним миром — Паша отобрал у нее сразу после второго дня свадьбы, опасаясь, что она сможет дать весточку Алине.

На смену лету пришла осень. По карнизу барабанили тяжелые капли дождя, а по ночам за окном завывал ветер. Те, кто приходил караулить жену Павла, теперь одевались в теплые пальто и плащи. Потом некоторые обзавелись головными уборами и постоянно кутались в огромные шарфы. Так Катя узнала, что наступила зима. Она не видела снега, как не замечала потоков воды, ливших с небес парой недель раньше.

Муж по-прежнему старался побороть ее предубеждение. Он выказывал ей всяческое внимание, заваливал подарками, приставал с ласками, на которые она не реагировала даже малейшим, едва различимым в тишине вздохом. Неожиданно вспыхнувшая в сердце Кати любовь погасла, оставив после себя пустоту и горечь. Поцелуи, которые еще недавно доставляли ей неземное блаженство, вызывали отвращение. Она все время ощущала острые клыки, которые Паша умело скрывал раньше.

Когда в большой гостиной пятикомнатного пентхауза появилась нарядная новогодняя елка, девушка не выказала никаких эмоций. Молодой веселый парнишка с коробкой красочных игрушек и пушистой мишурой в руках предложил помочь ему с украшением квартиры, но она лишь безразлично пожала плечами. Этот праздник для нее ничего не значил.

В волшебную ночь к ним в гости пришли все члены группы Павла и еще несколько человек. Катя видела их всех раньше, но не знала, как кого зовут. В честь торжественного события Паша лично запихнул ее под душ, отмыл свалявшиеся волосы, нанес на них любимую Катину краску, наложил на лицо едва заметный макияж и нарядил жену в серебристое коктейльное платье, подчеркивающее ее стройную фигуру.

Ее, как красивую куклу, усадили в центре стола. Никого, казалось, не заботило, что в этом доме она выполняет роль обременительной приживалки, а никак не хозяйки.

Кира произнесла первый тост, пожелав всем удачи в новом году. Воители выпили шампанского, вампиры — алой жидкости, налитой в винные бокалы. От вида красных разводов возле губ немертвых Катю ощутимо мутило.

— Напиши желание под бой курантов, оно обязательно сбудется, — шепнула девушке ее соседка справа, очаровательная красавица по имени Ирина. Она принадлежала к категории сочувствующих и несколько раз советовала пленнице согласиться на получение знака. «Быть воителем намного лучше, чем вампиром. Почти ничего не меняется», — убеждала она. Но Катя неизменно отвечала молчанием на ее бурные тирады.

— Спасибо, мои желания давно не исполняются, — вежливо ответила жена Павла, отставив бокал в сторону. Ее тарелка так и осталась пустой до утра. Гости разошлись около пяти. За окном взрывались петарды, слышались гудки машин и крики гуляющих людей. Паша с довольным видом смотрел новогоднюю передачу. В руках у него была чайная чашка, наполненная кровью. Он медленно тянул адский напиток, мельком глядя на сжавшуюся на стуле супругу. Катя так и продолжала сидеть на месте, когда за последним из гостей закрылась дверь.

— Иди ко мне, детка, — проворковал он, махнув рукой.

Девушка не шелохнулась, лишь вцепилась тонкими пальцами в белую скатерть, словно она могла помешать вампиру вытащить ее из-за стола и исполнить свой супружеский долг, вопреки ее желанию.

— Ну же, Катя, хватит уже дуться. Маргарита готова подарить тебе знак прямо сегодня, только согласись, — в его голосе послышалась неуверенность с легкой ноткой мольбы.

— Я хочу вернуться к родителям, — спокойно сказала девушка, зная, что ее слова ничего не изменят.

— Это невозможно. — Паша замялся, его глаза забегали по комнате в поисках того, на чем можно было бы остановиться. Не найдя ничего нового, они вернулись к лицу Кати. Встретившись с женой взглядом, вампир нехотя проговорил: — Это невозможно, ты для них умерла. Неделю назад состоялись твои похороны.

— ЧТО??? — Впервые со дня свадьбы Катя почувствовала прилив сил и необычайного волнения. Она вскочила и подбежала к дивану, на котором сидел Павлик. — Что ты сказал?

— Мы все, становясь бессмертными, умираем для своих родственников и старых друзей. Можно некоторое время подождать, пока отсутствие возрастных изменений не станет слишком заметным. Кто-то якобы навсегда уезжает за границу, кто-то инсценирует автокатастрофу или какую-нибудь смертельную болезнь. Поскольку ты сама не готова была попрощаться со своими, я сделал это за тебя. Катя Коледова погибла в авиакатастрофе, когда отправилась провести выходные в Милане, где собиралась купить новогодние подарки. Естественно, не осталось даже тела. Поскольку летела ты на частном рейсе, принадлежащем моему близкому другу, то пресса массово не освящала эту трагедию. Твой безутешный муж вынужден был рыдать над пустым гробом. Возможно, тебе будет интересно узнать: как только ритуальные автобусы отъехали от кладбища, и Аня, и Маша предложили мне найти у них утешение и полную поддержку.

Катя не могла поверить тому, что говорил Паша. Это было каким-то безумием, бредом больного, несмешным розыгрышем. Это было еще более нелепо, чем существование волшебного мира, населенного колдунами, воителями и вампирами. Она умерла. Умерла для всех, кто когда-либо знал ее. Для всех, кроме безразличных ко всему, пресыщенных бессмертных, которым она надоела своим немым сопротивлением до колик.

Паша смотрел на жену, и по его глазам девушка прочитала: все, что он ей сказал, — истинная правда. Пути назад для нее не существует. С миром людей ничего больше не связывает ту, что некогда была Катей Шемякиной.

— Ты — подлец! Мерзавец! Как ты мог! — От всплеска чувств закружилась голова. В кровь поступило такое количество адреналина, что сердце трепыхалось в груди раненой птицей. Катя схватила с дивана подушку и принялась колотить забавляющегося ее яростью вампира.

— Право, дорогуша, ради того, чтобы увидеть твое воскрешение из мира теней, стоило тебя убить, — смеялся он, не стараясь уклониться от слабых ударов.

— Я тебя ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Лучше убей меня по-настоящему, я все равно никогда не соглашусь на твое предложение, — орала Катя, срывая голос.

— Убить тебя? Что ж, это идея, милая. Ты сама сделала свой выбор и попросила меня.

Паша выхватил из рук жены подушку и молниеносно, так, что она не успела заметить, как он переместился, подлетел к столу. В бледных руках появился острый нож для резки мяса. Широкое лезвие ловило свет верхней лампы. Казалось, сталь горит огнем.

Девушка широко раскрытыми глазами смотрела на монстра, приближающегося к ней с кривой улыбкой на тонких губах. Она сделала шаг назад, но диван не дал ей пространства для маневра. Она оступилась и упала на мягкое ложе, которому предстояло стать ее смертным одром. Тонкая ткань обтягивающей юбки треснула возле шва. Лодыжку пронзила острая боль. Она подвернула ее при резком падении.

— Скоро увидимся, любимая, — прошептал Паша в самое ухо.

Катя не почувствовала боли — так быстро произошло самое страшное событие в жизни любого человека. Лишь холод стали на миг коснулся ее внутренностей, и мир померк. Не было ни видений прошлой жизни, ни сожалений. Темнота абсолютная, полная, непроглядная накрыла ее с головой, и напряжение последних месяцев отступило перед единственной истинной владычицей всего сущего — смертью.

Когда Катя открыла глаза, то очутилась в незнакомом зале, от пола до потолка покрытом розовым мрамором. Она лежала в центре круга, начертанного внутри шестиугольника, а рядом с ней возвышалась фигура женщины. Темные волосы незнакомки развевал невидимый ветер. В карих глазах горел неистовый огонь. Она была прекрасна. Такой совершенной красоты Шемякиной еще не приходилось видеть. На секунду ей показалось, что перед ней стоит ангел.

События минувшей ночи по очереди воскресали в памяти. Она умерла. Суеверный ужас заставил Катю вздрогнуть, она никогда не верила в жизнь после смерти.

Боль в горле пронзила девушку ножом, заставив изогнуться всем телом. И лишь это помогло ей понять, что она находится не на небесах в преддверие беседы с великодушным ангелом, пришедшим утишить ее страдания. Осознание накатило внезапно, когда боль превратилась в жжение в горле и нестерпимую жажду, вытесняя из разума любые другие желания и чувства, кроме единственного — утоления голода.

— Держи, — услышала она знакомый голос Паши. Граница круга замерцала и потухла. Крик, от которого лопались барабанные перепонки, отразился от мраморных стен зала. Катя ощутила непередаваемый запах, слегка солоноватый и густой, смешанный с дешевым парфюмом аромат жизни.

Не задумываясь над тем, что делает, она развернулась. На полу у ее ног скорчился парень, совсем молодой, не старше восемнадцати. Его лоб был покрыт холодным потом, волосы слиплись, в глазах застыл ужас. Но в сердце Кати не было больше места для жалости. Отдавшись инстинктам, она наклонилась, откинула голову юноши, вырвав из его горла еще один вопль, но в этот раз он кончился быстро, не успев никого оглушить. На смену ужасу и слабому, едва заметному сопротивлению пришли хрипы, возвестившие об агонии. Безвольное тело упало на пол, а Катя, к которой вернулся рассудок, с ужасом отшатнулась от своей первой жертвы, зажимая окровавленный рот руками.

— Рада приветствовать тебя в моем доме, Екатерина Коледова, темная, — услышала она мягкий гортанный голос. Это говорила красавица, которую она заметила, едва открыв глаза. — Меня зовут Маргарита Полярная Звезда. С этого часа и до скончания отпущенной тебе вечности ты будешь служить мне верой и правдой.

С этими словами Маргарита слегка поднялась на цыпочки, так как была ниже Кати на полголовы, и коснулась губами прохладного лба своего нового воина.

— Добро пожаловать, девочка. Ты станешь одной из возлюбленных моих дочерей. Я ценю и уважаю упорных людей, лишь из таких получаются хорошие воители или вампиры. А ты, — обратилась она к Паше, — в следующий раз не мешкай. Я едва успела. Сомневаюсь, что тебе хотелось положить в свою постель необузданного зомби.

С этими словами Маргарита развернулась и вышла через маленькую дверь, расположенную с торца прямоугольной комнаты. Муж и жена остались наедине. Теперь они были одинаковыми. Ненависть, вспыхнувшая в душе Кати, когда она взглянула в глаза супруга, хлынула через край. Ноги сами понесли ее навстречу Павлу. В этот раз он попытался уклониться, но не успел, она была быстрее. Тонкие пальцы впились в шею мужчины, когти вонзились в бледную кожу. Целый миг Катя наслаждалась мыслью о том, что сможет убить бывшего возлюбленного, просто оторвав его никчемную голову. Сильный удар в живот заставил ее ослабить хватку, она согнулась пополам, хватая ртом воздух, который, по сути, больше ей не был необходим. Паша вырвался из захвата и играючи скрутил ей руки за спиной. Все попытки высвободиться ни к чему не привели.

— Полегче, женушка, — прошептал он в самое ухо. — Чтобы справиться со мной, тебе придется многому научиться. В нашем мире сила далеко не все, умения иногда компенсируют слабые физические возможности.

Дождавшись, пока Катя перестанет вырываться, Паша освободил ее и, не сказав больше ни слова, вышел следом за Маргаритой. Девушка осталась одна в огромной мраморной комнате, ставшей ее гробницей. Отвращение к самой себе переполняло до краев, хотелось умереть по-настоящему, ощутить тепло и покой небытия, но даже это слабое утешение отныне для нее было недоступно.

Катя вышла из зала через ту же дверь, в которой исчезла колдунья и ее верный слуга. Оказавшись в широком, хорошо освещенном коридоре, она остановилась. Куда идти дальше, она не знала, а вокруг не было никого, кто мог бы подсказать ей путь к выходу.

Она преодолела несколько метров, прежде чем наткнулась на лестницу. Она вела и вверх, и вниз. Катя выбрала первый вариант и с уверенностью, которой не ощущала, стала подниматься по ступеням. Их было не меньше шестисот, по крайней мере примерно на этой цифре девушка сбилась со счета. Они круто уходили вверх, образуя практически покатую стену. Взбираться по ним было нелегко даже будучи вампиром, простому смертному преодолеть такое препятствие под силу только со специальным снаряжением альпинистов.

Лестница заканчивалась в уютной маленькой зале. В дальнюю стену был встроен широкий камин, в нем весело трепетало пламя. На диване возле очага храпел какой-то мужчина. Его длинные ноги свисали на пол, а правая рука выгнулась в немыслимой позе, обнимая пустую бутылку виски.

Будить незнакомца Катя не собиралась. Она не знала, чего может ожидать от обитателей странного дома, в котором очутилась. Ни Маргарита Полярная Звезда, ее новая госпожа, ни Паша не удосужились ничего ей объяснить. Прокравшись на цыпочках мимо спящего, девушка осторожно приоткрыла тяжелые дубовые двери и снова очутилась в новом коридоре. Судя по всему, он проходил ровно над тем коридором, из которого она недавно выбралась. Немного поколебавшись, Катя повернула налево. Вскоре по обе руки стали возникать дверные проемы с табличками с указанием номера в верхней части. «Либо гостиница, либо квартиры постоянных жителей», — решила она.

В помещении было тепло и очень светло. Под потолком Катя заметила несколько странных на вид шаров, издающих голубое свечение. Между дверями комнат повсюду располагались огромные вазы с сухими цветами, стены украшали разноцветные шпалеры. Обстановка казалась уютной и очень дорогой. Тот, кто создавал местные интерьеры, обладал немалым вкусом и потрясающим чувством гармонии.

Пройдя по коридору достаточно долго, девушка заметила, что постепенно успокаивается. Дом, в котором жила Маргарита, не напоминал избушку на курьих ножках. В нишах не стояли человеческие скелеты и рыцарские доспехи, в которых бы гудел заблудившийся ветер, а тусклый зеленоватый свет не проникал из всех щелей, придавая еще больше мрачности холодному дереву и дикому камню. Короче говоря, все здесь было совсем не так, как Катя представляла.

Навстречу новенькой не попалось ни единого человека. Не было видно и вампиров. Такая пустота внушала некоторые опасения.

— Сегодня же первое января, — вспомнила Катя и невесело усмехнулась. Видимо, обитатели магического мира грешили тем же, чем и простые смертные, а именно — любили перебрать на Новый год горячительных напитков.

Коридор закончился просторным холлом, в котором возвышалась красиво украшенная елка. Под ней грудами лежали распечатанные подарочные коробки, а между ними — крепко спящая в обнимку парочка. Девушка выглядела очень молодо и явно принадлежала к поголовью вампиров. Мужчина, заключивший ее в объятия, был воителем и разменял минимум четвертый десяток к моменту принятия знака.

Катя постаралась издавать как можно меньше шума, чтобы не побеспокоить влюбленных.

Под ногами не скрипнула ни одна половица, даже шума дыхания не было, когда она проходила мимо.

Ее встретила новая лестница. Она снова выбрала путь наверх. В этот раз ступеней было намного меньше и они не так круто забирали ввысь. Пройдя три пролета, Катя остановилась. Перед ней встал выбор: свернуть в очередной коридор или пойти дальше. Она решила подниматься, пока не упрется в тупик. Не меньше семи этажей пришлось преодолеть, до того как лестница кончилась. Ничего особенного Катя не увидела. По правую руку от нее было высокое окно, занавешенное синей органзой, по левую начинался длинный коридор — точная копия двух предыдущих. Приподняв легкую ткань, Катя выглянула на улицу. Там стоял день. Небо затянули низкие тучи, из которых медленно сыпался снег. Вокруг, сколько хватало глаз, простирался лес. Снежные шапки деревьев делали его похожим на бескрайнее море. Под самым окном резвились дети, засыпая друг друга снежками, но их звонкого смеха не было слышно. Внутрь странного и, по-видимому, очень большого дома не проникало ни одного постороннего звука.

— Только не говори, что заблудилась, — услышала Катя за спиной женский голос. Она резко обернулась, чтобы посмотреть на говорившую. Перед ней стояла невысокая девушка, на вид примерно одного возраста с новорожденной вампиршей. Ее светлые вьющиеся волосы были подстрижены в авангардное каре и уложены в художественный беспорядок. Карие глаза лихорадочно блестели. Вместе с бледной кожей и чуть удлиненными клыками это создавало непередаваемый, легко узнаваемый образ вампира.

— Трудная ночь? — с сочувствием спросила она, оглядывая Катино платье. Жена Паши проследила за направлением ее взгляда и только сейчас заметила огромное кровавое пятно там, куда угодил нож, направленный рукой бывшего возлюбленного. Судя по выражению лица вампирши, вид она имела не самый презентабельный.

— Есть немного, — согласилась Катя.

— Кто тебя так, дорогуша? Насколько я знаю, никаких заданий и тем более проникновений сегодня не было. Весь мир отмечает Новый год, — при этих словах блондинка зевнула, едва не вывихнув челюсть.

— Муж, — коротко ответила Катя. Она не знала, может ли доверять этой женщине. Но, учитывая свое новое положение, не собиралась наживать врагов, у нее их и без того вполне хватало.

— Семейная сцена? Сочувствую. Ты новенькая? Не могу вспомнить, как тебя зовут?

— Не вспомните, еще вчера я была обычным человеком, — призналась Катя.

От удивления вампирша раскрыла рот, но тут же взяла себя в руки.

— Не думала, что «растлители» работают без выходных. Ты же была именно смертной, я правильно поняла?

— Как вы догадались?

— У тебя нет потерянного выражения на лице, свойственного бывшим воителям. Знаешь ли, у них напрочь отшибает память, касаемо всего, кроме полезных навыков. Очень удобно. Мне пришлось долго привыкать к новому состоянию. А ты так и пышешь яростью и чуть-чуть — только не обижайся — страхом. К тому же ты помнишь, кто тебя убил… Констанция, — без перехода представилась незнакомка и протянула Кате руку.

— Катя, — ответила рукопожатием новенькая.

— Очень приятно. Пойдем подыщем тебе одежду поприличнее. Маргарита после вчерашнего немного не в форме, вот и забыла выдать тебе все необходимое. Кстати, где ты собираешься жить? — Констанция приобняла девушку за плечи и повлекла за собой вниз по лестнице, восхождение на которую заняло у Кати столько времени.

— Не знаю, — пожала плечами девушка.

Теперь, когда ей уже нечего было терять, стало совершенно неважно, где разместиться. К тому же мысль о побеге отныне была абсурдной. Ее сознание больше не принадлежало ей безраздельно. Какая-то очень небольшая, но важная его часть поступила в собственность Маргариты. И всем своим существом Катя ощущала волю волшебницы. Как ни странно, это ее не тяготило, скорее, наоборот, заставляло расслабиться и почувствовать себя в безопасности. Поэтому пока она планировала вернуться в Пашину квартиру. Что-то подсказывало, что ей все равно придется жить с мужем. Его группе был нужен седьмой, и они его заполучили, не побрезговав замарать свою совесть.

— Наверное, вернусь домой, — озвучила она свою мысль.

— Ты не можешь, — мягко сказала Констанция, словно разговаривала с несмышленым ребенком. — Дело в том, что теперь ты не совсем человек…

— Ага, я теперь вампир, — как-то слишком спокойно перебила новую знакомую Катя. — Я знаю, можешь мне ничего не рассказывать. Я уже полгода в курсе всей этой ерунды с магическим миром, воителями, вампирами и прочим кошмаром.

Констанция остановилась, вопросительно глядя на девушку.

— Мой муж — вампир, — сообщила она, отвечая на немой вопрос. — Я не хотела становиться ни такой, как он, ни принимать знак. Хотела, чтобы все осталось как прежде, пусть и без него. Но мне не дали выбора. Их группе был нужен седьмой.

— Значит, Кира Шпак и ее команда, — сделала вывод Констанция. — Я слышала, что они кого-то пасут. Интересно, сколько законов они нарушили, чтобы обратить тебя?

— Я не знаю ваших законов, но думаю, что ни одного. По крайней мере, я слышала, как Джин обсуждала это с Джеромом. Я вышла за Пашу добровольно — мы долго встречались. Я просто оказалась дурой, которая не видит дальше собственного носа. — Катя глубоко вздохнула. — Не любишь Киру? — высказала она предположение.

— Не люблю? Ее никто не любит, но все ей что-нибудь да должны. И я не исключение. Конечно, если бы удалось ее прижать, я только обрадовалась бы. Ладно, зачем я тебе все это говорю, ты ведь теперь из ее команды. — Констанция лениво махнула рукой.

— Поверь, никто не ненавидит ее больше моего. Ее и всех этих… — Катя сжала ладони в кулаки. Злоба, неконтролируемая, ослепляющая, снова наполнила ее, мешая дышать ровно. Пришлось временно прекратить ненужный процесс.

— Тише, тише, идем. Скоро ты привыкнешь и найдешь хорошие стороны в своем новом положении. — Вампирша погладила Катю по плечу и снова поволокла за собой вниз.

— Я никогда не успокоюсь, никогда не смирюсь, — сквозь зубы прорычала Катя.

— Ты уже смирилась, иначе все было бы гораздо хуже, и Маргарите пришлось бы поместить тебя в карцер для буйных новичков. Некоторые неистовствуют по нескольку дней, прежде чем примут то, что уже свершилось. Думаю, ты давно знала, что рано или поздно так случится.

Спуск прекратился. Констанция легонько подтолкнула Катю на этаж. Они прошли примерно половину коридора, прежде чем обитательница волшебного дома остановилась и, вытащив из-за корсета крохотный ключ, вставила его в замочную скважину. Только сейчас девушка заметила, что у ее новой знакомой довольно пышные формы, но все округлости располагались именно там, где им положено быть, а ничего лишнего не было и в помине. В своем сиреневом вечернем очень открытом платье Констанция выглядела соблазнительно даже на придирчивый взгляд другой женщины.

— Заходи, — сказала она, первой войдя внутрь. — Дверь прикрой, пожалуйста. Господи, как я устала! Такие вечеринки чреваты даже для вампиров.

С тяжелым стоном немертвая упала в ближайшее кресло и скинула с ног туфли на умопомрачительно высоких каблуках.

— Сними свое платье, не хочу, чтобы кровь испортила мебель, — не вставая, распорядилась она. Катя не стала спорить и разделась. Оставшись в одном нижнем белье, она чувствовала себя не слишком комфортно.

— Потерпи минутку, я тебе что-нибудь подыщу. А если хочешь, прими душ. Да, лучше вначале в душ. Вторая дверь направо.

Катя послушно прошла в смежную комнату, из которой открывался небольшой коридор, ведущий в ванную, туалет и крохотную кухню. Последняя выглядела девственно чистой. Сразу видно, что ей ни разу не пользовались по назначению.

Квартира вампирши ничем не отличалась от обычной двушки, какие можно встретить в любом современном доме. Здесь было уютно и в меру не прибрано. Катя нашла вторую дверь направо и очутилась в просторной ванной комнате. Агрегат с джакузи занимал две третьих всей площади и выглядел очень заманчиво.

Катя собралась уже повернуть кран, когда ее глаза натолкнулись на овальное зеркало, висящее на противоположной стене. С любопытством и некоторым страхом она подошла к нему. Ее лицо практически не изменилось, только в голубых глазах поселился нездоровый, свойственный всем немертвым огонь, а от былой смуглости не осталось и следа. Однако новая бледность, скорее, шла ей, нежели портила красивую внешность. Приглядевшись, Катя обнаружила клыки, но они были очень маленькими и изящными. Такие нетрудно спрятать, если не разевать рот направо и налево.

После душа Констанция подобрала для Кати одежду. Она была ей немного велика в ширину и коротковата в длину, но в целом смотрелась вполне прилично. Они довольно долго просидели в небольшой гостиной старой вампирши. Она рассказала новенькой обо всех тонкостях жизни в магическом мире, дала ей ценные советы и выказала столько сочувствия, что Катино сердце, привыкшее за последние месяцы только ненавидеть, оттаяло.

Так жена Павла Коледова в своей новой бессмертной жизни нашла первую подругу.

Констация не стала единственной, кто скрасил Катино существование в качестве вампира. На службе у Маргариты было очень много самых разных людей и нелюдей. Среди них встречались и весельчаки, ничем не отличавшиеся от тех, с кем Шемякина привыкла иметь дело, попадались замкнутые и угрюмые представители волшебного мира, иногда девушка сталкивалась с разочарованными и печальными мужчинами и женщинами или, наоборот, с жизнерадостными и открытыми для всяческого общения. Некоторые (по большей части воители) были откровенно злы и жестоки, но последние, к удивлению Кати, нафантазировавшей себе нескончаемые ужасы за месяцы, проведенные в заточении, встречались не так уж часто.

Очень скоро она смогла подружиться с Франсуа де Блуа — обаятельным французом-вампиром, который работал с ней в одной группе. В прошлом он тоже был обычным человеком, вельможей при дворе Людовика XIV. Он погиб на дуэли и случайно попал в поле зрение немертвого, вышедшего в этот день на охоту и не успевшего вернуться домой с рассветом. Впрочем, как выяснилось, вампиры совершенно не боялись солнца и могли спокойно расхаживать по улицам в самое пекло. Разве что кожу слегка щипало, когда к ней пытался прилипнуть загар, но это вполне можно было стерпеть.

Джером Моро и его жена Мелисса Стенли, похожие друг на друга как два близнеца, тоже оказались нормальными ребятами. Моро в прошлом был воителем, и, естественно, его воспоминания начинались с того дня, когда он воскрес из мертвых в замке Маргариты. За триста лет своего существования в новом статусе он так и не смог выяснить ничего, что касалось бы его жизни до ритуала преображения. Маги тщательно соблюдали тайну происхождения некоторых вампиров, чтобы тех не мучила совесть и не одолевали смертельно опасные сомнения, когда придется идти убивать собственных друзей или навсегда позабытых родных. Мелисса Стенли, наоборот, все прекрасно помнила. Ее юность в Америке не подарила ей ни одного счастливого дня. Трудная судьба одной из переселенок наложила навсегда свой отпечаток на златокудрую красавицу. Ее первый муж больше пил и бил ее, нежели пытался наладить их быт на новом месте. Впрочем, и в старой доброй Англии, откуда она была родом, он не страдал излишним трудолюбием или милосердием. Тот день, когда стрела индейца пронзила ей сердце, стал самым счастливым в ее жизни. Джером, оказавшийся по долгу службы на другом континенте, спас будущую супругу от смерти и подарил новую, очень долгую жизнь. С тех пор они были неразлучны и так сроднились, что даже черты их лиц преобразились, гармонично дополняя друг друга.

И Франсуа, все еще скорбящий по почестям и блеску королевских дворов позабытой ныне эпохи, и Джером с Мелиссой после преображения выказали Кате свою симпатию. Они всячески помогали ей освоиться и практически сразу удостоили своей дружбы. Постепенно девушка начала ценить своих товарищей по оружию и прониклась к ним уважением и даже некоторой любовью.

Кира Шпак — еврейка русского происхождения и глава их группы — в подружки новенькой не набивалась. Она относилась к ней свысока и по поводу и без напоминала о ее коротком и безрезультатном сопротивлении неизбежному присоединению к их миру. Однако Кира была очень умна и лучше остальных знала свое дело. Для подразделения «растлителей» она являлась персоной совершенно незаменимой. Она умела налаживать контакты со смертными, которых презирала, всегда знала, кто из современных бизнесменов находится на вершине, а кто скоро пойдет ко дну. Она одной из первых научилась играть на бирже и делала это так виртуозно, что процентов сорок несметных богатств Маргариты были добыты именно ее трудами. Отец — ростовщик, умерший почти четыреста лет назад, — мог гордиться деловой хваткой своей дочери. Финансовый мир смертных был для Киры Шпак открытой книгой, что не мешало ей отлично разбираться и в междоусобицах бессмертных. Их группе частенько выпадала честь останавливать сложные интриги светлых, которые те без устали плели в мире людей. С этой красивой, немного вульгарной, но неизменно яркой женщиной все старались быть в хороших отношениях. Однако ее дурной нрав и злопамятность не давали никому с ней сблизиться настолько, чтобы иметь возможность назвать своим другом.

Единственным исключением стала Джин О`Нил — ирландка по происхождению, бывшая нищенка, попрошайка и уличная девка. Ничем не похожие в своем далеком человеческом прошлом, эти две женщины стали точным отражением друг друга в бессмертной жизни воительниц. Джин была, безусловно, злее, не умела себя вести и ненавидела всех, кто хоть чем-то от нее отличался. Она обожала мужчин, хорошую драку и порок во всех его проявлениях. Только Кира умела держать ее в узде и своей железной рукой направлять туда, куда было угодно главе или Маргарите, никогда не вмешивающейся во внутренние разборки между своими слугами.

Отношения между Катей с Кирой сложились натянутые, но они никогда не выходили за рамки «командир — подчиненный». А вот с Джин они были готовы разорвать друг друга на куски. Несколько раз только совместными усилиями товарищам удалось предотвратить кровопролитие, в котором, как ни прискорбно было это признавать, у ирландки имелось значительно больше шансов. Катя подозревала, что рыжая ведьма, как они с Констанцией называли ее за глаза, сходила с ума по Паше. Он ничем не выделялся среди остальных вампиров и сильно уступал многим воителям как красотой, так и умом, но холодность, которую он неизменно демонстрировал в присутствии О`Нил, раззадоривала ее и заставляла стремиться к недостижимой цели всеми доступными средствами.

Самой Кате до мужа не было никакого дела. Они по-прежнему жили в одной квартире и считались супружеской парой. За истекшие годы ненависть, которую она питала к Павлу в первые несколько лет замужества, давно прошла, сменившись полным безразличием. Его чувства продолжали гореть ярким пламенем, доводя мужчину до исступления и частенько заставляя делать глупости. Несколько лет Паша день за днем старался снова добиться любви от той, чьи мечты когда-то так грубо втоптал в грязь. Катя не мешала ему ни ухаживать за собой, ни дарить дорогие подарки, которые никогда не надевала и чаще всего отдавала бедным смертным. Она молча выслушивала его признания, со скучающим лицом ждала, когда он закончит говорить, и уходила в свою спальню. Эту твердыню Паша не смог взять приступом ни разу с тех пор, как его жена стала вампиром. Ему было позволено называть ее своей на людях, но отказано в обладании не только ее душой, но и телом.

Коледов так скрипел зубами, получая очередной отказ от прежде всегда жаждавшей его объятий женщины, что иногда Кате всерьез казалось, что он скоро сотрет себе клыки. Эта мысль несказанно веселила девушку. Вампир в кресле стоматолога — событие, выходящее из ряда вон.

В последний год до Кати стали доходить слухи, что Паша все чаще находит утешение в обществе других представительниц прекрасного пола. Он заставлял трепетать сердца не только таких же немертвых, как он сам, но и неприступных живых воительниц. Только ни одна из них не смогла заменить ему той, что была его лишь на бумаге.

Сама молодая вампирша мужского общества не искала и никакие романы не заводила. Ее сердце умерло в первую брачную ночь. Теперь она не сомневалась: уже никто и никогда не сможет заставить его забиться чаще от нежного взгляда или страстного прикосновения. Катя, прежде любившая любовь и обожавшая сексуальные приключения, очерствела и из уважения к незнакомым ей, возможно, вполне неплохим мужчинам предпочитала держаться от них подальше.

Зачем она оставалась с Павлом? В мире бессмертных к узам брака всегда относились намного проще, нежели в человеческом обществе. Воители и вампиры расходились еще во времена, когда разводы среди людей практически не встречались. Расстаться с человеком, которого не выносишь, от чьего голоса по коже ползут мурашки, вызванные отвращением, а о физической близости с которым не хочется даже думать, — было бы совершенно естественно. Но Катя год за годом продолжала носить фамилию Коледова, встречалась с Пашей по утрам в ванной, а по вечерам в гостиной у телевизора, если они оба оказывались дома в одно и то же время, к чему стремился он и чему всячески препятствовала она. Она никогда не говорила о разводе, вселяя в его душу надежду, которой, стоило ей только зародиться, хладнокровно всаживала нож своего безразличия и презрения в самое сердце, заставляя мужа жестоко страдать. Это была ее месть. И она собиралась насладиться ей до конца…

— Ты опять предаешься грустным мыслям и опять позабыла закрыть входную дверь, — из воспоминаний Катю выдернул знакомый голос Констанции. Она чуть заметно вздрогнула и открыла глаза, встретившись взглядом с карими глазами подруги.

— Мне некого бояться, — пожала она плечами. — Единственный человек, вернее вампир, который внушает мне ужас, имеет собственный ключ.

— Разведись с ним, я уже давно тебе это говорю. В мире столько великолепных бессмертных, и среди смертных такие душки попадаются! — Констанция по-свойски присела в кресло напротив и закинула ноги в туфлях на высоком каблуке на журнальный столик.

— Нет, Констанс, я хочу, чтобы ему было плохо, хочу, чтобы он страдал.

— И сама готова страдать вместе с ним?

— Мне уже никогда не будет хорошо…

— Не говори ерунды! — Констанция кинула в молодую товарку подушкой и снова приняла безмятежную позу. — Не так давно ты была убеждена, что волшебный мир — сплошное скопище отморозков и уродов, а теперь вполне довольна своей принадлежностью к нему и даже завела кучу друзей. Пройдет еще пара лет, и какой-нибудь мужчина покорит твое сердце.

— Считай, как знаешь, мне все равно. — Катя выдержала секундную паузу и, указав пальцем на кипу бумаг, в беспорядке валяющуюся на столе, спросила: — Тебя послали за этим?

— Не посылали, я сама напросилась. Давно не видела свою маленькую подружку. Знаешь, весь этот переполох между Сантьяго и Линдой плохо сказался на пищеварении наших магов. Маргарита только и делает, что ждет нападения от Солнечного Света, считает, что, избавившись от своего самого опасного конкурента, светлая потеряет голову и постарается освободить мир от всех, кто хоть что-то понимает в колдовстве. — Констанция тяжело вздохнула, доставая из кармана пачку сигарет. Среди вампиров широкое распространение получила любовь к курению, несмотря на то, что обращение с открытым огнем было смертельно опасно для любого немертвого. — Если хочешь знать мое мнение, это паранойя в чистом виде. Линде сейчас не до очередной войны. «Хамелеоны» докладывают, что она целиком и полностью занята возвращением своему замку подобающего вида. Но Маргарита никому не верит, считает, девчонка что-то задумала. Все «псы» находятся в постоянной боевой готовности, «ангелы», вместо того чтобы заниматься своими делами, вместе с «помощниками дьявола» днями напролет пасутся возле стен цитадели. Короче, черт-те что! Я так рада, что вырвалась в город. Кровью не угостишь?

У Констанции была отличительная манера вести беседу, она постоянно скакала с одного на другое, заставляя собеседника поспевать за собственной мыслью. Кате потребовалось немало времени, чтобы приноровиться.

— Угощу, — кивнула хозяйка и направилась на кухню. Она и сама жутко проголодалась, но, ожидая визитера, не могла позволить себе подкрепиться. Открыв высокий холодильника цвета металлик, она достала оттуда колбу с донорской кровью. В отличие от большинства темных магов, Маргарита позаботилась о наиболее щепетильных своих слугах и смогла организовать для них банк крови, в котором каждый желающий имел возможность получить столько необходимой жидкости, сколько ему требовалось для нормального существования. Естественно, многие предпочитали охотиться самостоятельно, впрочем, никто из вампиров Полярной Звезды никогда не нарушал закона о неприкосновенности человеческой жизни во время питания. Они все считали себя цивилизованными немертвыми, и убийство беззащитных людей оставляли всецело на совести монстров Сантьяго. Благо теперь их совсем не осталось на свете, и темные вздохнули с таким же облегчением, как и их светлые коллеги.

Катя охотилась только в том случае, если ее вынуждали к этому непредвиденные обстоятельства. В остальное время она исправно посещала банк крови и запасалась провиантом сразу на достаточно большой промежуток времени, чтобы в критический момент не оказаться без еды. Констанция, в отличие от подруги, питалась по настроению. Иногда, как, например, сегодня, ее вполне устраивала донорская кровь, в другие же дни она получала искреннее удовольствие от охоты, неизменно выбирая себе сильных, выносливых и опасных жертв. Это всегда были мужчины, и прежде чем подставить голодной вампирше свою незащищенную шею, эти прекрасные образчики самцов неизменно оказывались в ее постели.

— Добавь, пожалуйста, Варчестер и перец, дорогая, — попросила Констанция, оказавшись на пороге кухни в тот момент, когда Катя разлила кровь в два высоких фужера. — Люблю Кровавую Мэри.

— Может, тебе и томатного сока плеснуть? — рассмеялась жена Паши, добавляя необходимые ингредиенты в бокал. Многие вампиры любили разнообразить свой рацион, используя приправы и прочие кулинарные изыски человеческой кухни.

— Нет, сок не надо. Могу на кого-нибудь наброситься на обратной дороге, — отказалась Констанция. Обычная еда влияла на вампиров вполне определенным образом: они становились агрессивны и практически неуправляемы. Попадая в немертвые желудки, людская пища вызывала страшную жажду, которой могли противостоять только самые опытные и старые. Катя знала лишь одного вампира, который ел все, что заблагорассудится, и оставаться при этом самим собой. Это был Джером. Уникальная особенность его организма вызывала зависть у всех принадлежащих к подразделению «котов» кровопийц. В присутствии своих человеческих партнеров по бизнесу было довольно проблематично ничего не есть и не пить.

— Как скажешь, Констанс, — Катя протянула подруге бокал, бросила несколько кубиков льда в свой и, слегка приподняв руку с напитком, сказала: — За нас!

— За нас, — повторила Констанция.

— Как продвигаются твои поиски? — поинтересовалась Катя, когда девушки снова перебрались в гостиную и, устроившись с ногами на мягком диване, посасывали очередной кровяной коктейль через тоненькие трубочки.

— Никак, я встала в полный тупик. Такое ощущение, что до перерождения меня просто не существовало, — с тоской ответила Констанция. Вот уже сто лет она день за днем искала свое прошлое, расспрашивала всех, кто был способен отвечать, изучала исторические документы, сличала даты в учебниках с событиями, произошедшими в жизни всех известных магов в начале двадцатого столетия. Однако пока ей не удалось выяснить даже того, кому она служила, не говоря уж о подробностях личной жизни. — Иногда хочется выйти на улицу и начать отлавливать всех светлых подряд. Вдруг кому-то покажется знакомой моя рожа?

— Сомневаюсь, что они в этом признаются. Они ненавидят вампиров.

— Уже не так сильно. — Констанция сделала большой глоток и удовлетворенно вздохнула.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты вообще наши газеты читаешь? Или хотя бы на сайты, для таких ультрасовременных девчонок и созданные, лазишь?

— Нет, — смутилась Катя. Она не любила, когда выяснялось, что ей неизвестно что-либо важное. А судя по лицу подруги, сейчас был именно такой момент.

— В «Космополитене», дорогуша, не пишут ничего полезного для нашей братии. Зато есть издания, в которых можно подцепить кое-что стоящее. Да и слухами, как известно, земля полнится, — вздохнула Констанция. — У светлых завелся свой собственный вампир.

— Что??? — Катя подскочила как ужаленная, облив кровью светлую обивку дивана. — Ты бредишь? Я думала, что у вампиров не бывает жара… — Она заботливо потрогала лоб подруги рукой и, лишь убедившись, что он, как обычно, прохладный, добавила: — Выкладывай!

— Это все Линда. После смерти Сантьяго его чары развеялись, и все его многочисленные вампиры отправились к праотцам, — начала Констанция. История, которую она собиралась поведать, была овеяна ореолом тайны. Об этом писали все магические газеты, тема светлых и вампиризма была затронута на многочисленных форумах бессмертных, но при всем при этом толком никто ничего не знал. — В одном из немертвых воители Линды, особо близкие к ее волшебной заднице (говорят, даже сам генерал), опознали парня из своей группы, некоторое время назад погибшего на задании. Как им удалось склонить измотанную боем колдунью на подобное безумие — неизвестно. А уж о том, как вообще она смогла это сделать, гадают самые мудрые. Но факт остается фактом: в рядах светлых появился вампир.

— Боже мой! Это же перевернет все вверх дном! Мы потеряем единственное преимущество в сражениях. Если у светлых появятся вампиры… — всплеснула руками Катя.

— Приятно слышать, что ты уже настолько свыклась со своей новой жизнью, что говоришь «мы», а не «вы» или «они», как раньше. — Констанция окинула подругу лукавым взглядом, но, заметив, что та не настроена шутить, продолжила: — Ты совершенно права. Это событие огромной важности. Мне говорили, что маги на Совете потратили не один час, пытаясь выяснить, каким чудом светлая колдунья умудрилась провести темный ритуал. Вернее, допытывались другие светлые. У наших магов есть догадки, как ей это удалось. Учитывая ее родственные связи…

— Какие связи? — Катя чувствовала себя ужасно глупо.

— Чтобы обзавелась последним номером «Магических известий», как только за мной закроется дверь! — вместо пояснений распорядилась Констанция не терпящим возражений голосом.

— У меня целое собрание сочинений этой макулатуры у Пашки в спальне завалялось. Я и не думала, что такую муть хоть кто-то читает, — пожала плечами Катя.

— Тогда иди и принеси мне номер от двенадцатого мая этого года. Сама прочитаешь.

Катя послушно пошла в спальню мужа, в которой не была ни разу с момента перерождения. Здесь царил образцовый порядок. Создавалось впечатление, что она попала не в комнату мужчины, а в музейный зал. Пройдя к прикроватной тумбочке, девушка уверенно выдвинула верхнюю полку. Именно там, как она помнила, Паша хранил старые газеты, которые ему каждую неделю приносила Кира и которые он никогда не читал.

Порывшись в груде бумаги, Катя выудила нужный ей номер и, не разворачивая, отнесла в гостиную.

Констанция взяла газету и наманикюренным пальчиком указала на первую страницу.

— Читай, неуч, — приказала она.

— «Родство сильнее законов колдовства», — вслух прочитала Катя надпись, идущую в самом верху страницы и для заметности выделенную красным шрифтом.

«В мире людей 9 мая считается праздничным днем. Именно в этот день в 1945 году закончилась Вторая мировая война, унесшая огромное количество жизней смертных. До настоящего времени волшебный мир эта дата оставляла равнодушным, так как ни одно великое для нашего сообщества событие на нее не выпадало. 2009 год внес изменения в ход истории и перетянул чашу весов силы на сторону светлых. Именно 9 мая началась решающая битва открытого противостояния между Линдой Солнечный Свет, светлой, и Сантьяго Испанским Дьяволом, темным. В результате двухдневного сражения самый могущественный темный маг современности был повержен (об этом подробно читайте в нашем прошлом выпуске от 11 мая 2009 года), а его конкурентка по праву завладела титулом сильнейшей колдуньи начала 21-го века нашей эры.

В интервью, которое сегодня смог получить наш специальный корреспондент Матвей Саликов, Линда Солнечный Свет — герой последнего месяца — предоставила нам шокирующую информацию. Хотя волшебница дала мало прямых ответов, из ее комментариев можно сделать выводы, проливающие свет на странное поражение Сантьяго.

Как выяснилось, генералом темной армии на протяжении нескольких столетий являлся некий Макар Кузнецов, темный. Со слов очевидцев, он был повержен светлым генералом. В этот момент, как и положено по законам магии, с него спало заклятие, мешающее установить личность полководца. Однако, как заявила Линда, синьор Кузнецов не убит и, согласно последним данным, не имеет ни одной сколь-нибудь серьезной раны. Сама светлая волшебница не посчитала за труд произнести сложнейшее заклинание исцеление, чтобы поставить на ноги первого человека в армии бывшего врага.

Вы, несомненно, спросите, в чем причина подобной щедрости? Рад сообщить вам, что у нас имеется ответ на этот вопрос. Макар Кузнецов — не кто иной, как брат означенной выше колдуньи, который, как все мы помним из учебников истории, бесследно исчез в 1511 году нашей эры, сбежав со своей любовницей. Имя этой загадочной женщины нам тоже стало известно. Ей была ныне покойная Лейла ибн Халликан, темная на службе Сантьяго Испанского Дьявола.

Подробное интервью с Линдой Солнечный Свет, а также биографию ее пропавшего брата и наши предположения по интерпретации последних событий вы сможете прочитать на странице 12».

Листать газету Катя не стала. Все, что ей требовалось знать, было написано на первой полосе.

— Считаешь, что этот самый Макар Кузнецов помог Линде создать первого светлого вампира?

— Именно. Сомневаюсь, что она доперла до того, как это сделать, не используя свободные потоки. Секрет магии древних давно утерян. Он покрыт мраком даже для Хранителей.

— Хочешь сказать, что раньше вампиров создавали все?

— Да. По крайней мере, я так читала в одном очень старом фолианте, но как именно они это делали, никто не знает. А вот про связанные потоки знают все темные.

— Не забыла, что у нас связаны языки настолько крепко, что даже если захочешь, под пытками ничего не скажешь?

— Помню. Но Сантьяго погиб, а значит, почти вся его магия ушла из мира или стала собственною Линды. Макара больше ничто не сдерживало, он мог рассказать своей сестре все, что знал. Маргарита в ярости от подобного предательства. Она бы собственными руками задушила этого Кузнецова, да только не может. Линда взяла брата под свою защиту, любой, кто осмелится причинить ему вред, будет вмиг зачислен в стан врагов Солнечного Света, а следовательно, вступит в открытое противостояние с сильнейшим магом.

— Естественно, Маргарита не готова рисковать, — сделала предположение Катя.

— Да. К тому же она не думает, что Линда поделится своими новыми знаниями с кем-то еще или будет и в дальнейшем их использовать. Слишком энергоемко и опасно. Интереснее другое. Если бы ты прочитала страницу двенадцать, то тебе стали бы известны выводы, которые сделали «известия» по поводу всех этих событий. — Констанция замолчала, ожидая, чтобы подруга попросила ее закончить свою мысль.

— Не томи уже, — не разочаровала ее Катя.

— Автор статьи (а вместе с ним и половина магического мира) считает, что Макар Кузнецов каким-то образом помог Линде одержать победу над своим господином, — изрекла Констанция с видом оракула.

— Не может быть! Маг и его генерал связаны мощнейшим ритуалом! Он не может его предать, даже если бы захотел.

— Маргарита думает, что Сантьяго за долгие годы, во время которых чуть ли не раз в десятилетие вступал в открытое противостояние, сменил не одного генерала. Чары постепенно ослабевали, и его последний избранник обрел часть собственной воли и смог сопротивляться. Хотя есть еще одна теория… Возможно, Дьявол недостаточно тщательно подбирал своих главных соратников, слишком самоуверенно полагаясь на собственную непогрешимость.

Констанция пожала плечами, показывая, что больше на эту тему ей сказать нечего. Катя сидела молча, обдумывая полученную информацию.

— Но мы с тобой говорили не об этом. Для нас сейчас куда важнее создание светлыми первого вампира. Как бы то ни было, Максим Дубровин получил третью жизнь. Очень интересно.

— Максим был вампиром Сантьяго? — ахнула Катя.

— Ты знала его? — в глазах Констанции зажглось жадное любопытство.

— Да, — чуть смущенно ответила девушка. Она никогда не рассказывала подруге, что еще до встречи с темными бессмертными не раз имела дело со светлыми. — Моя подруга, вернее, бывшая подруга Алина Львова встречалась вначале с его братом, а потом с Максом.

— О, замечательная история. Читала о ней статью в «Женщине-воителе», — оживленно затараторила вампирша. — Она и близнецы стали живой легендой! О них даже барды оды слагают и на всех углах распевают, только ты ничего не знаешь.

— Не совсем живой. Антон умер еще в двухтысячном, а Макс — вампир. Бедная Алина!

— Нет, ты точно отстаешь от жизни на полвека, — всплеснула руками Констанция. — Антон Дубровин жив и здоров, по крайней мере, так было до недавних событий. Он восемь лет сидел в плену у Сантьяго. Кажется, Испанский Дьявол посчитал, что он — генерал Линды, и решил ослабить своего врага. Он рассчитывал, что, не имея возможности ни создать нового главнокомандующего своих войск, ни использовать старого, Линда будет вынуждена лично контролировать действия воителей во время битвы и не сумеет колдовать в полную мощь. То есть станет более уязвимой. Каким-то образом светлые пронюхали об этом и организовали спасательную операцию. Именно тогда и погиб Максим, который уже давно твоей подружке не парень, а муж. Таким образом, Львова стала вдовой и в тот же день вернула себе старого любовника. Теперь, наверное, у нее их сразу двое. Ведь оба братца живы и здоровы, — вампирша закатила глаза. — Кстати, ты не думала дать интервью? О человеческой части жизни Львовой мало что известно. Многие бы захотели послушать.

— Нет, — отрезала Катя, — это никого не касается. Что было тогда, останется между мной и Алиной. Вот ты бы смогла предать доверие своей бывшей подруги, если бы знала, кто она?

— Нет, наверное, нет, — смущенно ответила Констанция после секундного молчания. — Наверное, именно поэтому вампиры, вышедшие из обычных людей и сохранившие воспоминания, слабее нас. Вы приносите в новую жизнь часть своих старых привязанностей и принципы, по которым жили когда-то. А потому с меньшей готовностью совершаете различные подлости. Но знаешь, я бы предпочла отдать часть своих возможностей, лишь бы вспомнить хоть что-то… — Оживление на лице вампирши сменилось глубокой подавленностью, давно ставшей ее второй натурой.