Дракон и его рыжее наказание

Катерина Лунина, 2023

Легкомысленная фея наградила Леону способностью влюблять в себя мужчин. Хотела как лучше, а получилось как всегда! Жизнь Леоны резко изменилась. Теперь она вынуждена бежать в столицу, чтобы спрятаться от слишком настойчивых поклонников. Но дорога туда трудна и опасна. По крайней мере, для одинокой девушки – ведь перед ее новой красотой ни один мужчина не устоит. И, что еще хуже, не устоит ни один гордый и надменный дракон. А если она переоденется парнем, это поможет, да?Разве так трудно сбежать от дракона?

Глава 2. Дар

Когда боль немного утихла, Леона открыла глаза и посмотрела на сумасшедшую старуху.

— Что вы… со мной… сделали? — прошептала она, с трудом шевеля непослушными губами.

— Знаю, знаю, больно. Но это пустяки. — Фея Розанна небрежно махнула костлявой рукой. — Боль-то и перетерпеть можно, зато… — Она с важным видом подняла вверх палец: — Зато твоя жизнь теперь переменится.

Фея щелкнула пальцами, и Леона даже ответить не успела, как перед ней появилось зеркало — огромное, в роскошной бронзовой раме, оно застыло в воздухе посреди комнаты, словно подвешенное к потолку на ниточках. Хотя никаких ниточек там, конечно, не было.

— Ну-ка, посмотри на себя, — сказала фея.

Леона осознала, что боль прошла совсем. Медленно и осторожно, до смерти боясь того, что увидит в зеркале, она встала на ноги. Оглянулась, в замешательстве посмотрела сначала на госпожу Орвин, у которой по-прежнему торчала салфетка изо рта, а в глазах плескалась ненависть. Потом покосилась на Николаса Орвина — и тот странно уставился на нее в ответ и сделал шаг вперед.

Наконец Леона снова перевела взгляд на явно довольную собой старую фею, сделала глубокий вдох, словно перед прыжком в воду, и шагнула к зеркалу.

Больше всего она переживала, что увидит в нем незнакомку, и неважно, уродливой та окажется или прекрасной — Леона совершенно точно не хотела никаких радикальных изменений во внешности, разве что от веснушек бы избавиться.

Однако в зеркале она встретилась взглядом… всего лишь с собой. И выдохнула — почти ничего не изменилось. Всё те же ярко-голубые глаза — тетя Беатрис всегда говорила, что у мамы были такие же. Всё то же бледное худое лицо, из-за чего глаза и казались огромными. Все тот же прямой короткий нос, а на носу — проклятые веснушки.

Вот только… волосы.

По какой-то странной прихоти фея Розанна одарила ее другим цветом волос.

Леона всегда была довольна и, пожалуй, гордилась своими волосами: каштановые, вьющиеся, мягкие и густые, настолько густые, что попробуй еще расчеши или в пучок собери, так что она даже стригла их всегда покороче, до лопаток — меньше хлопот…

Сейчас пучок на затылке едва держался, и Леона, словно надеясь избавиться от наваждения, тряхнула головой. На пол полетели шпильки, а волосы рассыпались по спине и плечам — да, ей не составило труда убедиться, что они были такими же густыми, такими же вьющимися, такими же блестящими и красивыми, как раньше.

И рыжими. Рыжими!

К тому же, волосы отросли. Просто ненормально выросли, такого быть не могло, и доходили теперь до самых бедер. Леона подняла руку, осторожно прикоснулась к удивительному рыжему богатству у себя на голове, пропустила длинную прядь между пальцами и озадаченно посмотрела на фею:

— А зачем?

— Слушай меня, деточка, и запоминай, — строго ответила фея. — Я даровала тебе великую силу, так что сумей распорядиться ею с умом. Мой дар сделает тебя самой желанной и самой прекрасной девой для любого мужчины, чье сердце пока свободно. Если мужчина не питает нежных чувств к другой особе, и если он не мальчик, а совершеннолетний, но пока еще не достиг порога зрелости в тридцать лет… Такой мужчина полюбит тебя с первого взгляда, полюбит страстно, всей душой, больше жизни. Ты увидишь, как влюбленные мужчины преклоняют пред тобой колени. Как они соперничают друг с другом и дерутся за тебя. Ни для кого из них не будет иметь значения, что ты бесприданница. Ты сможешь выйти замуж, но выбери самого достойного. Когда ты признаешь свой выбор и ответишь любовью на любовь, твоя власть над остальными исчезнет. А с тем, кого ты полюбишь, тебя ждет долгая и счастливая жизнь. Не ошибись, Элеонора.

— Госпожа фея! — испугавшись, воскликнула Леона. — О, госпожа Розанна, пожалуйста, я вас очень прошу, я…

— Ах, не стоит, — перебила ее старушка и довольно улыбнулась. — Мое сердце поет от радости, если я могу помочь. Нет-нет, не благодари.

Окинув последним взглядом гостиную, она стукнула зонтиком и тут же исчезла, растворившись в воздухе. Вместе с ней исчезло зеркало, а изо рта госпожи Орвин выпала наконец кружевная салфетка.

В комнате повисла тишина. О недавнем присутствии здесь старой феи напоминал лишь едва уловимый запах роз. А еще… Леона невольно вздрогнула — еще ее рыжие волосы, конечно.

Первой опомнилась Изольда Орвин. Подняв с пола злополучную салфетку, она швырнула ее в камин, полюбовалась пару мгновений на разгоревшееся пламя, а потом медленным шагом направилась к Леоне.

— Что, довольна? — прошипела хозяйка дома. — Лишила меня милости феи, и довольна? Думаешь, я это так оставлю? Ты за всё ответишь! Проклятая, проклятая тв…

Видимо, вспомнив в последний момент, что благовоспитанной даме не пристало сквернословить, словно какой-нибудь дочери торговца, Изольда Орвин замолчала и взмахнула рукой. Леона зажмурилась, понимая уже, что не успевает уклониться.

Но хозяйка дома так и не ударила ее, а лишь приглушенно вскрикнула. И тут же раздался голос хозяина дома:

— Попробуй только тронь.

Леона открыла глаза и немедленно захотела закрыть их обратно, потому что обнаружила перед собой господина Николаса Орвина, который держал супругу за запястье и хмурился, а та смотрела с яростью на Леону и дергала рукой, пытаясь освободиться.

— Попробуй только тронь, — повторил господин Николас.

Он все-таки разжал пальцы. Быстро и бесцеремонно оттеснил госпожу Орвин в сторону. И, не обратив внимания на ее жалобный писк…

…опустился перед Леоной на одно колено.

— Ты самая прекрасная девушка на свете, — заметно волнуясь, заявил он. — Без тебя моя жизнь не будет иметь смысла. Милая Элеонора, я прошу, умоляю, выходи за меня замуж!

— Ч-что? — пролепетала она, ошеломленно глядя на обоих Орвинов.

— Что?! — закричала Изольда Орвин.

— А с этой женщиной я разведусь. — Николас Орвин тряхнул головой и задорно, по-мальчишески улыбнулся. — Я никогда ее не любил.

В ту же секунду госпожа Орвин схватила с ближайшего столика расписную керамическую вазу, подлетела к господину Орвину, размахнулась и с криком «НЕТ!» разбила эту вазу о его затылок. На пол посыпались черепки, а Николас Орвин даже охнуть не успел — растянулся на полу собственной гостиной и больше не двигался.

Госпожа Орвин преспокойно опустилась на колени рядом с мужем, взяла его за руку и принялась искать пульс.

— Пресвятые духи, он жив? — воскликнула Леона.

— Жив, — ответила Изольда Орвин. И добавила: — А вот тебе… точно не жить.

Сейчас был не самый подходящий момент объяснять разъяренной женщине, что во всем виновата старая фея. Леона попятилась, невольно ежась от откровенной ненависти в глазах госпожи Орвин. Потом развернулась и побежала к выходу.

***

Было уже темно, когда она наконец добралась до дома.

Леона всегда любила большой старый дом из красного кирпича, который испокон веков принадлежал роду Вальенте. Любила нежно — в конце концов, она в нем выросла. Родители ушли из жизни, когда она была еще ребенком, так что Леона их плохо помнила, хоть каждый день и здоровалась шепотом с портретами обоих в малой гостиной. Давным-давно отец взял с брата обещание, что в случае необходимости тот позаботится о единственной племяннице — так и получилось, что однажды Леону привели в этот богатый красивый дом и объяснили, что она останется в нем жить.

Отец был младше дяди Стефана на восемь лет и, как младший, не унаследовал никакого имущества. В молодости отец поступил в военную академию в Латарисе и стал офицером, а после отправился служить на восточную границу, где не только защищал королевство Латер-Лест от набегов диких племен, но и женился на местной красавице. Правда, выбирал он не разумом, а сердцем, так что поправить свои дела с помощью женитьбы не сумел — матушка была рода хоть и благородного, но совершенно обнищавшего.

Дядя Стефан сдержал слово, после смерти родителей забрал племянницу в свой дом и, в общем-то, дал ей всё, что позволяли обстоятельства и прижимистость характера. Леона получила отличное образование, если закрыть глаза на тот факт, что подобная учеба не слишком подходила маленькой девочке. Для своего сына Марка дядя нанимал лучших городских педагогов, и Леоне предлагалось присоединиться к уже оплаченным занятиям, если она того желает — а она, разумеется, желала.

Ее не учили писать акварельные этюды и мастерски играть на музыкальных инструментах. Только тетя Беатрис время от времени спохватывалась и усаживала племянницу за пяльцы, и совсем редко — за стоящий в большой гостиной рояль. Леона провела несколько лет, штудируя учебники математики и естествознания, тренировалась держаться в седле, стреляла по мишеням из старого отцовского пистолета и фехтовала на заднем дворе с Марком. Стрелять и фехтовать у Марка сперва получалось лучше, но Леона со временем выучилась и уже не отставала. А еще ей легко давались точные науки — братец частенько бился-бился над уравнениями, а потом всё равно приходил к ней со словами: «Дай списать».

С раннего детства Леона знала, что она бесприданница, а значит, никогда не выйдет замуж, у нее не будет своей семьи и того самого тихого счастья, о котором, говорят, мечтают все женщины. Окружающие в основном жалели ее, но Леона лишь пожимала плечами и фыркала. Она понятия не имела, зачем ей женское счастье, если она хочет только одного: уехать из Мериньона, получить свободу и добиться финансовой независимости. Ей очень нужно было добиться финансовой независимости! Просто чтобы никогда больше не переживать, что она останется на всю жизнь приживалкой — или гувернанткой, а ведь это почти одно и то же.

Много лет она верила, училась, старалась изо всех сил и боролась за свое будущее. Как же так вышло, что сумасшедшая старая фея за одну минуту разбила все ее мечты?

Леона стиснула зубы. Надо было успокоиться и прийти в себя. Она найдет способ избавиться от ужасного дара. Найдет, чего бы то ни стоило!

Пригладив кое-как свои ненормально длинные волосы, Леона завязала их узлом, поднялась на крыльцо и решительно дернула за дверной колокольчик. Двери распахнулись сразу же, словно ее ждали. В проходе обнаружилась не горничная, как можно было предположить, а тетя Беатрис с подсвечником в руке.

— Элеонора, милая! — Тетя укоризненно покачала головой. — Уже темно, я начала волноваться. Что-то случилось у Орвинов?

Леона вздохнула, не зная, что ответить. Случилось, конечно, случилось, но как всё объяснить? Тетя Беатрис взяла ее за руку и потащила в дом:

— Нельзя долго стоять на пороге, плохая примета.

Вместе они миновали прихожую и перебрались в гостиную, где было намного светлее — в люстре еще горело несколько свечей. Тетушка пристроила подсвечник на стол, а сама села на диван.

— Рассказывай, — потребовала она. — Как всё прошло? Взяли тебя гувернанткой?

Леона устроилась в кресле напротив; она понятия не имела, с чего начать.

— Батюшки! — ахнула вдруг тетя Беатрис и схватилась за сердце. — Элеонора, что с твоими волосами? Ты их… покрасила?

— Нет-нет… — забормотала Леона. — Нет, просто я…

— Ай-яй-яй, кузина Элеонора, разве ты не знаешь, что приличные девушки не красят волосы? — раздался веселый голос у нее за спиной.

Конечно, это оказался Марк. Леона обернулась и посмотрела на него в упор.

— Я не красила! — возмутилась она.

И не договорила, запнулась на полуслове — так поразил ее ответный взгляд Марка.

С кузеном что-то происходило: веселье в его глазах уступило место замешательству, странной растерянности, потрясению и, наконец, восторгу. Марк сделал один неуверенный шаг, другой, потом быстро приблизился… и опустился перед ней на колени.

Леона сдавленно застонала, глядя на эту картину. Она сразу поняла, какая муха укусила ее любимого двоюродного брата — и, кажется, это было самым ужасным событием из всего случившегося за сегодня.

— Маркес, что с тобой? — испугалась тетя Беатрис, которую явно шокировало поведение сына. — Милый, тебе плохо?

— Элеонора… — выдохнул Марк, даже не посмотрев на мать. — Ты… очень красивая… Почему я раньше не замечал, что ты… такая красивая?..

Он попытался взять ее за руку, и Леона наконец очнулась. Отдернула кисть, вскочила с кресла и шарахнулась в сторону, и тут же, не теряя не секунды, перебежала за спинку дивана, на котором сидела тетушка.

— Пожалуйста, не надо… — умоляюще прошептала она. — Ты сам не понимаешь, что говоришь.

Марк тоже встал и сразу шагнул за ней.

— Элеонора! — сияя от восторга, прокричал он. — Я… люблю тебя!

Марк приблизился к дивану с явным намерением его обогнуть, и Леона начала медленно продвигаться вдоль спинки, удаляясь от попавшего под проклятые чары кузена. Тетя Беатрис завертела головой, переводя взгляд с одного на другую.

— Постой, куда ты! — Марк и не думал отступать, так что Леона невольно прибавила шаг. — Знаешь, тебе очень к лицу этот цвет волос. Почему я раньше не замечал? Такая красавица… Элеонора, я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж!

— Боже милостивый, нет… — застонала она.

Марк ускорился, Леона тоже.

— Элеонора! — Марк сорвался на бег, тогда и Леона побежала.

Они обогнули диван и быстро вышли на второй круг.

— Любимая, остановись! — кричал Марк.

— Нет! — кричала она.

— Ну перестаньте же бегать! — кричала тетя Беатрис и вертела головой.

— Что здесь происходит?! — прогремел голос дяди Стефана с порога гостиной.

Леона невольно замедлила шаг и перевела взгляд на дядю. Марк тут же воспользовался этим: подлетел, схватил в охапку, запустил пальцы в ее волосы и простонал что-то нечленораздельное.

— Да отпусти ты меня! — возмущенно зашипела она.

— Не могу, — очень серьезно ответил Марк, потом перевел взгляд на дядю Стефана и заявил: — Отец, я принял решение. Женюсь.

Леона вывернулась и двинула Марку локтем в живот — а что было делать? Он охнул и разжал руки. Леона отскочила на безопасное расстояние и выставила перед собой ладонь:

— Не подходи.

— Любимая, ты разбиваешь мне сердце! — воскликнул Марк.

— Не стой в дверях, примета плохая, — сообщила тетя Беатрис мужу.

— Да куда уж хуже, — сказал дядя и наконец шагнул в комнату.

Он подошел к сыну, окинул его хмурым взглядом, потом посмотрел на Леону.

— Почему ты рыжая? — удивился он.

Леона невольно провела рукой по волосам, поняла, что они окончательно растрепались и принялась приглаживать ужасную рыжую гриву, собираясь завязать ее в новый узел.

— Не надо! — попросил Марк. — Такие красивые… — И тут же, бросив взгляд на отца, добавил: — Мы с Элеонорой собираемся пожениться.

— Что-то я не заметил, чтобы твоя избранница была согласна. — Дядя скрестил руки на груди.

— Она согласится! — беспечно ответил Марк.

Он подошел к Леоне и опустился перед ней на одно колено. На этот раз она не успела убежать — Марк взял ее за руку, потянулся вперед и поцеловал тыльную сторону ладони.

— Любимая, я отправляюсь за священником, — обрадовал он ее. — Знаю, уже поздно, но я все-таки уговорю преподобного немедленно провести церемонию. Не хочу ждать даже до завтра. Этой ночью ты, как моя законная жена, будешь спать со мной в одной постели.

— Марк… — Леона покачала головой и осторожно забрала у него руку.

— Элеонора — сестра тебе, ты не можешь на ней жениться, — расстроенным голосом сообщила тетушка.

— Кузина, — улыбнулся Марк. — На кузине могу.

— Сынок, если хочешь жениться сегодня, поторопись, — заявил дядя Стефан. — Дом преподобного неблизко, а он наверняка скоро ляжет спать.

— Ты прав, — кивнул Марк.

Он вскочил и тут же помчался к выходу. В последний момент обернулся.

— Скоро вернусь, любимая! — нежным голосом пропел он. Потом посмотрел на отца: — Спасибо, пап. Я рад, что ты понимаешь.

Двери за Марком захлопнулись, и дядя Стефан перевел взгляд с тети Беатрис на Леону.

— Я не выйду за него замуж, — твердо сказала она.

— Конечно, нет, — ответил дядя. — Сейчас ты объяснишь мне, что происходит, а потом возьмешь лошадь и кошель с золотыми монетами, переоденешься в мужскую одежду и быстро отсюда уедешь. Ты ведь собиралась в столицу?

***

Леона распрощалась с дядей и тетей на крыльце дома из красного кирпича, понимая, что, возможно, никогда больше этот дом не увидит. Было немного грустно, но ведь всегда бывает грустно, если стоишь на пороге новой жизни?

— Извини, что так получилось, — сухо сказал дядя Стефан, и Леона поняла, что он только что продемонстрировал крайнюю степень своей привязанности. — Я должен был сделать это для Марка, да и для тебя самой. Нельзя вам жениться, вы близкая родня.

— Я никогда не вышла бы за него замуж! — Ее голос едва не звенел от напряжения. — Всё хорошо, дядя Стефан. Ты же знаешь, я и сама мечтала уехать.

— Сначала избавься от дара, иначе далеко не уедешь, — вздохнул дядя.

— Да, — кивнула она. — Я сделаю всё, как ты сказал.

— А надо ли избавляться от такого хорошего дара? — с сомнением протянула тетя Беатрис. — Она молодая девушка… Пусть найдет себе мужа и устроит свою судьбу.

— Надо, — отрезал дядя Стефан. — Иначе нашему сыну будет угрожать опасность.

— Надо, — добавила Леона. — Не нужна мне такая судьба.

— Ладно уж, решили, так поезжай. — Тетя промокнула платочком набежавшие слезы. — А то как бы Марк раньше времени не вернулся, да и в дверях стоим, примета плохая.

Леона еще раз поцеловала обоих, пообещала писать и не забывать. Потом быстро, пока не передумала, сбежала с крыльца, отвязала Принца и вскочила в седло.

Уже на улице, едва отъехав от ворот, она заметила приближающегося к дому всадника. Тот как раз проезжал мимо фонарного столба; тусклый свет упал на его лицо, и Леона вдруг узнала в высоком блондине с холодным взглядом Николаса Орвина. Она вздрогнула, поспешно отвернулась и пришпорила лошадь.

К счастью, сам господин Орвин не узнал ее в мужской одежде и большом бархатном берете, под которым была надежно спрятана проклятая рыжая грива.